CC BY
37
Артемьева Полина Сергеевна - аспирант кафедры теории, истории языка и прикладной" лингвистики Института филологии и журналистики Саратовского государственного Университета им. Н.Г. Чернышевского, г. Саратов. e-mail: artemiev. saratovnedra@yandex. ru
П. С. Артемьева
МОДЕЛЬ «ЯВЛЕНИЕ - АССОЦИАЦИЯ - ОБРАЗ - ЯВЛЕНИЕ - СИМВОЛ» КАК ОДИН ИЗ ВАРИАНТОВ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ОТНОШЕНИЙ «ОБРАЗ - СИМВОЛ» (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА Э.ТАН «КЛУБ РАДОСТИ И УДАЧИ»)
«Метод моделирования в настоящее время интенсивно распространяется на область гуманитарных наук, в том числе и на лингвистику, где основные механизмы языка, лежащие в основе речевой деятельности человека, не даны лингвисту в прямом наблюдении, поэтому и в современной лингвистике одним из основных средств познания объекта является построение моделей» [4, с.136]. Одним из основных свойств моделирования «...является ограничение разнообразия в познаваемых явлениях» [3, с.32].
«Явление - вообще все, что чувственно воспринимаемо, особенно бросающееся в каком-то отношении в глаза (напр., какое-либо явление природы). С точки зрения теории познания явление есть выражение, свидетельство наличия чего-то другого... В философии Канта явление - коррелятивное понятие к «вещи-в-себе»; однако поэтому, согласно Канту, нет просто видимости, а есть «вещь-в-себе», которая фактически предстает перед познающим субъектом» [5, с.554] и может таить в себе неизвестный, непонятный смысл. Значение, скрывающееся за вещью, лишь частично отражает в себе саму вещь, оно отражает лишь её отображение, а любое отображение, будь то отображение в чем-то или просто само по себе, подразумевает искажение.
Искажение может возникать и в процессе понимания явления, ведь одно и то же явление каждый человек интерпретирует по своему, однако, если собрать множество разных интерпретаций и выделить то общее, что встреча-
ется в каждой из них, то можно учесть выделенное общее как общепринятое определение, общеизвестный вариант понимания. Процесс понимания явления есть путь чередования калейдоскопа схожих ассоциаций, которые постепенно проходя стадию интерпретационного отражения, переходят каждая в свой образ. Выделяя и объединяя общие характеристики и качества, возникшие в образах, приходим к некоему обобщенному образу явления. Сам образ, оставаясь на уровне ментальных представлений и являясь понятным человеку, позволяет осознать само явление по принципу аналогии с создавшимся образом, а вот уже то, что стоит за самим явлением и несет значение моралистического или этического характера, проявляется также с помощью тех или иных аналогий восприятия в процессе понимания. Отсюда следует, что образ - это то, что возникает у нас в процессе понимания явления путём построения ассоциативного ряда, а символ есть то, что стоит за самим явлением, возникающее не в процессе его понимания, а после его осознания в момент попытки его интерпретации. Таким образом, в ходе лингвистической интерпретации отношений «образ-символ» возможно построение модели «явление - ассоциация - образ - явление - символ» (см. рис.1).
В качестве подтверждения нашей модели, обратимся к новеллам «Половинка и половинка» («Half and Half»), «Госпожа Луна» («The Moon Lady») и «Недостаточно дерева» («Without wood») американской писательницы китайского происхождения Эми Тан.
Так в новелле «Половинка и половинка» («Half and Half») «значительная часть событий происходит на берегу океана около пещеры» [1, c.10]. Океан в данном случае можно рассматривать как явление, поскольку персонажи, оказавшиеся в ситуации пляжного отдыха впервые, не понимают его, и сами их действия лишь подчеркивают попытку интерпретации. Прежде всего океан для них это некое вместилище большого количества воды, достаточного для того чтобы давать прохладу. То есть восприятие явления идет через ассоциацию с чем-то большим, бесформенным, текучим, мягким и влажным
(последнее можно отметить в словах о тех брызгах, которые бросает ветер, поднимая с поверхности океана).
Бесформенное - ассоциация; бесформенное как способное принимать любую форму - интерпретационное отражение. Т.е. бесформенное как ассоциация проходит стадию своего интерпретационного отражения и переходит в образ чего-то бесформенного, но способного принимать любую форму, и большое, что нередко может содержать в себе эмоциональный компонент чего-то очень важного и даже доброго. Большое - как ассоциация, проходит стадию интерпретационного отражения и интерпретационного обогащения и переходит в образ чего-то большого, но наделенного признаками величия и доброты. Из образов выделяются характерные черты, которые объединяются в сознании персонажей в некую форму обобщенного образа, в данном случае образа спокойствия, вернее её формулу текучести как податливости изменению, и мягкости как олицетворению покорности. Именно это толкование приводит к тому ложному пути отношения к океану, конечным результатом которого станет смерть Бина. Ведь текучесть - это не только податливость изменению, это ещё и способность ускользать, проявляя свою волю, а мягкость - как отсылка к обману, ведь не редко только лжец может говорить мягко.
Поскольку персонажи пытаются понять явление через формирование ассоциативных цепочек, а все эти ассоциативные цепочки как единое целое и есть формирование образа, то можно сказать, что сам образ был построен не совсем точно, однако достаточно грамотно, если учитывать допущение искажения. Так мягкость как отсылка к обману и мягкость как олицетворение покорности и есть варианты искажения, которые допускает формирование образа, но сами черты, входящие в образ, вычленяются как выделение схожего из разных вариантов искажения. Именно этот путь и не был проделан персонажами, ими так и не было отмечено, что часто покорность приобретается только через обман, через его посредничество. Но каким бы не был построен сам образ, именно через него идёт понимание явления, как истинное, так и
ложное. В нашем случае образ, основными компонентами которого были выявлены такие как: текучесть, мягкость, своевольность, обман, огромность, влажность и бесформенность, в целом формируют двойственное представление об океане. Первое - это представление об океане как о природной стихии, а второе - это представление о нём как об источнике необъяснимой, неизмеримой силы. Именно возникновение этой второй интерпретации и приводит нас к тому смыслу, который стоит за самим явлением, возникающим только после его понимания, символическому смыслу, как целого, так и его компонентов. Так в самом общем значении понятие воды соответствует потенциальному и ещё только возможному потоку творения и уничтожения, потока последнего пути. Это символическое значение способно во многом пояснить и даже предопределить сюжет новеллы.
В новелле «Госпожа Луна» («The Moon Lady») в торжественной атмосфере подготовки к празднику, центральной фигурой которого станет луна, особое внимание обращает на себя воплощение рассказчика в возрасте маленькой девочки китаянки. Луна для неё представляет собой нечто далёкое, то, что нельзя понять, ибо если бы это был человек или фея, то её можно было бы попросить о чем-либо, но нянька запрещает девочке просить чего - либо от луны вслух: «it is what you want but can not ask» [6, с.71] - «твое заветное желание есть то, что ты очень хочешь, но о чём нельзя попросить вслух» (Здесь и далее перевод наш. - П.А.). А если просить и при этом не открывать рот, значит обращаться к тому, кто понимает твои мысли, слышит их, а значит луна - это нечто наделенное сверхъестественной силой. Но если всё равно не ответит, не скажет, даже истинно ли представление, вложенное в просьбу или ложно, - значит, луна обладает холодностью, как и человек, который может холодно промолчать. Китайская легенда о «Госпоже Луне» как о женщине, добавляет в ассоциативное восприятие луны девочкой некий женственный человеческий компонент, смешивающийся с понятием волшебной доброты относительно исполнения желания, присущий во многом только матери, поскольку очень редко, чтобы кто-то чужой стал делать добро просто
так, потусторонности как мистической составляющей, во многом уходящей корнями в ту же легенду, и, конечно же, компонент одинокости и способности смены формы относительно астрономического положения и существования луны.
Через эти ассоциативные интерпретационные отражения определяется и само положение девочки в новелле. Так она на протяжении всей подготовки к празднику среди людей и при этом одна, вдобавок ещё с началом праздника она теряется, как свойство внешнего отражения луны теряться днём. Итак, выделенными образами, в данном случае практически равными интерпретационным ассоциативным отражениям, общие черты которых сложатся в процессе формирования обобщенного образа, являются: сверхъестественная способность, женственность, одинокость, изменчивость, потусторонность. Пожалуй, только одинокость, изменчивость и способность обладать двумя сторонами в любом из своих преломлений передают свойства исследуемого объекта как физического тела, остальные же посылы передают отсылки не на сам предмет, а на то, что стоит за ним, на его мифологизированное символическое понимание. Фазы луны - как символ частичного и полного исчезновения, а лунный ритм - как символ воскрешения, гармонично сочетаются как объединение толкования компонентов в единое целое в самом символе луны, луны как символа преобразования, не прекращения, а временного изменения жизненного плана, воплощение изменения которого находит своё отражение в жизненных перипетиях главной героини. Как было выше сказано, символическое значение часто находит своё отражение на уровне контекста. Однако, что является достаточно мало изученным, так это то, что ассоциации в процессе невольной интерпретации персонажем того или иного явления объединяются в разные образы - представления, которые так же оказывают влияние на контекстуальное положение персонажа. В процессе интерпретации явления персонаж строит разные ассоциации, каждая из которых в конечном итоге приводит к образованию образа, и таких образов может быть множество. Затем из каждого из этих образов выделяются общие
для единого целого образа черты, которые и объединяются в обобщенный образ, способный помочь в отражении понимания самого явления, и приводящий к пониманию как физической сути самого явления, так и того значения, которое стоит за ним.
В новелле «Недостаточно дерева» («Without wood») сюжет строится вокруг эмоционального состояния женщины китаянки, оказавшейся в ситуации развода, попытки психологического осмысления ухода мужа и осознания того, а что же осталось. Большую часть времени она проводит в частном доме, который окружает сад, к моменту событий описанных в новелле оказавшийся в состоянии заброшенности. Сад ассоциируется в качестве целого, собранного из множества малых единиц, однако ведущей остается ассоциация на нечто разрушающееся, приходящее в запустение, исчезающее. Состояние неухоженности сада, вызванное отсутствием рук садовника или внимания хозяина, передаёт ещё одну линию, по которой может идти восприятие сада как линии одиночества. Само то, что сад заброшен, может передавать отсылку и на отсутствие чего-то искусственно поддерживаемого, на замену искусственного естественным, естественным, но не направляемым, теряющим упорядоченность, самопроизвольно существующим, но не сдающимся, а борющимся за жизнь. Собирающееся из единиц множество: разрушение, одиночество, борьба за жизнь и есть те общие направления восприятия, ведущие к пониманию образа такой формы ландшафта, как сад, и того значения, которое стоит за его физическим воплощением. Линия разрушения отражается и на уровне контекста. Так женщина, осознав, что её оставил муж, долгое время просто лежит в постели и принимает пилюли, оказывающие снотворное действие, но звонок матери и её слова: «I am not telling you to save your marriage <...> I only say you should speak up.» [6, с. 193] - «Я не говорю тебе о том что ты должна сделать всё для того чтобы этот брак не распался <...> Я только говорю о том что ты должна говорить за себя!», определяют наступление нового периода в жизни этой женщины, периода борьбы за жизнь.
Ассоциативные линии сада на одиночество подчёркивают возможность наличия символического значения, так согласно словарю символов Х.Э. Кер-лот: «Сад - это символ сознания, противополагаемого лесу как символу бессознательного» [2, с.450], однако, стоит упомянуть важность физического состояния, определяющего бессознательное. Так лес - есть неупорядоченная форма, и вот почему важно контекстуальное окружение в интерпретации символа. К моменту описываемых событий в форме сада перемешивается упорядоченное и хаотичное, а значит, смешиваются и соединяются процессы символического трактования бессознательного как инстинктивного и сознательного, как продуманного сознания и сад, в его данной форме, начинает приобретать значение чего-то среднего между сознательным и бессознательным, самой этой грани между ними. Так, согласно композиции произведения, женщина оказывается в состоянии между сознательным и бессознательным, когда пытается проснуться от раздающегося уже не первый раз звонка телефона и выходит из состояния бессознательного сна с решением воплотить слова матери в реальность и отстоять своё мнение.
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы:
- рассматриваемая модель через интерпретационное отражение ассоциативных восприятий того или иного явления, формирование промежуточных образов и выделения характерных для них компонентов, приводит к становлению обобщенного образа, способному помочь в отражении понимания персонажем самого явления, его сути и того символического значения, которое стоит за ним;
- в силу субъективного восприятия явления, на уровне ассоциаций и их интерпретационного отражения могут возникать искажения, которые приводят к формированию искаженного образа, его символического значения, а, следовательно, и реальной действительности, которая влечет за собой к тому или иному варианту развития сюжета.
1. Артемьева П.С. Коммуникативно-дискурсивный аспект изучения символа культуры (на материале романа Эми Тан «Клуб радости и удачи») //Известия Саратовского университета. Серия Филология. Журналистика, вып.2. - Саратов, 2014 г., Том 14 - С. 9 - 12 .
2. Керлот Х.Э. Словарь символов (перевод Н.А. Богун и др.). /М.: изд-во «FEFL-book», 1994. - 608 с.
3. Мамедов Н.М. Моделирование и синтез знаний. Изд-во: «Элм», Баку, 1979 год -107 с.
4. Поветкина Ю.В. Моделирование как метод лингвистического исследова-ния.//Филологические науки. Вопросы теории и практики./ Тамбов: Грамота, 2012 г, № 6(17). - с. 132-136.
5. Философский энциклопедический словарь /Ред.-сост. Е.Ф.Губский и др, М.: Ин-фра-М, 2003 г. - 576 с.
6. Tan A. The Joy Luck Club. New York, 1989.
