CC BY
242
УДК: 82.0; 18 ББК: 83.3(0); 87.8
Козлов С.В.
АНАЛИЗ И ИНТЕРПРЕТАЦИЯ КАК СПОСОБЫ ПОСТИЖЕНИЯ
ОБРАЗА-СИМВОЛА
Kozlov S.V.
ANALYSIS AND INTERPRETATION AS MEANS OF STUDYING SYMBOLIC IMAGE
Ключевые слова: теория литературы, методы исследования, эстетика, герменевтика, анализ, синтез, дедукция, индукция, интерпретация, символизация, образ, образ-символ.
Keywords: theory of literature, aesthetics, hermeneutics, research methods, analysis, synthesis, deduction, induction, interpretation, symbolization, image, symbolic image.
Аннотация: в статье исследуются способы постижения литературного образа-символа, показывается, что в гуманитарных исследованиях научно-логические процедуры наблюдения и описания (анализ и синтез, индукция и дедукция) диалектически сочетаются с интерпретацией и символизацией.
Abstract: the article discloses methods of studying a symbolic image in fiction. The author proves that researches in the sphere of the humanities presuppose the logically-oriented scientific procedures of observation and description (analysis and synthesis, induction and deduction), dialectically connected with interpretation and symbolization.
Настоящая статья содержит две части: «Анализ и интерпретация как способы постижения образа-символа» и «Методы исследования и истолкования поэтического произведения».
1. Анализ и интерпретация как способы постижения образа-символа
Филологическое рассмотрение образно-символического слоя литературного произведения предполагает согласованное единство (а) фиксации наблюдений над его текстовым воплощением, (Ь) научной систематизации этих наблюдений (через «анализ / синтез» и «индукцию / дедукцию») и (с) символизирующей интерпретации образности как идейно-художественного единства.
Часто интерпретация понимается как принцип расшифровки и более-менее точного перевода образно-символических смыслов художественного произведения на язык «объективного» знания. Мы не разделяем мнения о том, что интерпретация — это «мягкий» анализ, полагаем, как это принято в философской герменевтике, что анализ и интерпретация — взаимодополняющие друг друга, но разные качества постижения мира, культуры и искусства.
При рассмотрении текстообраза важно определиться с общей перспективой «изу-
чающего наблюдения». Речь идёт о той или иной философско-методологической перспективе постижения образа и произведения, формирования концепции произведения.
Имеется великое множество философско-методологических «пропозиций» — «методологических подходов»: можно говорить о произведении на метаязыке «архетипов» К. Юнга, «Космо-Психо-Логоса» Г. Гачева, «конъюнкций» и «дизъюнкций» И. Смирнова, «деконструкции» Ж. Деррида и т.п.
Философию иногда называют «наукой наук», что не вполне верно, хотя бы потому, что этот тезис игнорирует её ино-научную сторону 1. Философия — прежде всего «мета-физика», высший уровень духовной рефлексии, связанный с осмыслением сущностных оснований бытия в целом. Философское сознание не занято изучением ка-
1 Аверинцев, С. С. Символ // Краткая литературная энциклопедия. - М.: Сов. энцикл., 1971. - Т.б. -Стлб. 828.
кого-то «вещества», например, текста в его «физической» определённости. Его интересуют интенции автора и читателя, способность видеть мир как целокупное (событийно-диалоговое), энергийное единство.
С другой стороны, философия имеет не только богатый интерпретационный репертуар, но и логический инструментарий осмысливания реальности, в том числе и художественной.
«Рамка», оконтуривающая и парамет-ризирующая общенаучные методы исследования, — два основных логических принципа научного познания — эмпирикоиндуктивный и рационалистско-
дедуктивный. Другими словами, общая методология науки базируется на двух категориальных парах — «индукция / дедукция» и «анализ / синтез»1.
Рассмотрим далее, как логические процедуры «анализа / синтеза» и «дедукции / индукции» в литературоведении (= искусствоведении) дополняются «интерпретацией» и «символизацией».
Как известно, анализ дифференцирует, разделяет, со- и противопоставляет семантические компоненты словесных образов. Синтез — осуществляет «сборку» определенных частей (компонентов, звеньев и цепей), конструирует теоретическую модель образа. Операции «анализа / синтеза» производят структурирование (разделение / соединение) компонентов и уровней содержания и формы на основе логики «тождества / различия»2.
1 В ХХ-ХХ1 веках в качестве значимых методологических перспектив выдвинулись подтверждае-мость (верификация, проверяемость), опровергае-мость (фальсифицируемость), наблюдаемость, а также простота, соответствие, инвариантность (симметрия), системность (согласованность); кроме того -дополнительность, экстремальность, красота др. [Новая философская энциклопедия: в 4 т. - М., 2010. - Т. 3. - С. 555-560.
2 В семиотике предел системно-аналитического членения - бинарные пары («пучки смыслоразличительных признаков») и серии оппозиций. Художественный образ как «множество моделируется в статике (парадигматически), и в динамике (синтагматически), как схема функционирования элементов в общем процессе, например, в лирическом сюжете. Ю. М. Лотман писал о различии рационального и герменевтически-интерпретационного рассмотрения художественного произведения, отмечая принципиальное различие «языков» «левополушарного»
Анализ и синтез создают теоретический конструкт реалии, но не дают понимания этой реалии как холистически целостного «гештальта». Отсюда вывод: в гума-нитаристике «анализ / синтез» должен дополняться характеристикой реалии как «целого» и «единства», обладающего не только общей суммой значений, но и «индивидуа-цией» (от лат. individuitatis — нераздельность, неделимость) образа. Это доступно лишь особой познавательной способности — интерпретационно-
символизирующей.
Конечно, интерпретация не может быть совершенно оторвана от анализа, но интерпретация не может быть логизированным синтезом, не может быть сведена к алгоритмам выводного знания, к «склеиванию» фактов и комментариев.
Интерпретация не есть итоговый формульный «интеграл» семантических компонентов текста, но интуитивное3 смысло-полагание образа. Интерпретация всегда отвечает на вопрос «зачем?», является смыслооткрывающим отношением к «иному», диалогом сознаний .
Литературное произведение — это «постоянно становящееся» (А.Н. Потебня). Интерпретация «основана на принципиаль-
и «правоплушарного» полей сознания. «Наблюдая биполярную организацию на самых различных уровнях человеческой интеллектуальной деятельности, можно было бы выделить оппозиционные пары, в которых на одном полюсе будет преобладать дискретно-линейное, а на другом - гомеоморфно-континуальное начало организации, и установить определенную параллель с левополушарным и правополушарным принципами индивидуального мышления человека. «Так, например, если нам следует опознать некоторое незнакомое нам лицо (например, идентифицировать две фотографии лично не знакомого нам человека), мы будем выделять сопостав-ляемость отдельных черт. Однако недискретные тексты (например, знакомое лицо) опознаются целостным недифференцированным знанием» [Лотман, Ю.М. Феномен культуры // Лотман, Ю.М. Избранные статьи в трех томах. - Таллин, 1992. - Т. 1. -С. 38].
3 К. Г. Юнг к основным психическим функциям относил ощущения, мышление, чувства и интуицию. Интуиция соединяет пространство архетипов с ин-терпретационно-символизирующим «временем картины мира».
4 Бахтин, М.М. Проблема текста // М.М. Бахтин. Собрание сочинений: в 7 т. - М., 1996. - Т. 5. - С. 306-326.
ной “открытости”, многозначности художественного образа, который требует неограниченного множества толкований для полного выявления своей сути и способен к долгой исторической жизни, обогащающей его новыми значениями. <...> Каждая интерпретация представляет собой момент духовного общения критика с автором, диалог их миропониманий, поэтому интерпретации доступна только личностная истина, укорененная во времени»1.
Категоризация (классификация, систематизация, типологизация) и концептуализация невозможны вне «индукции / дедукции»2. Индукция — движение мысли от единичного к общему, от конкретного к абстрактно-теоретическому. Это обобщение наблюдений, получение общих «терминов» для классов «фактов». Индукция предполагает определение инвариантов (типов, классов, разрядов) познаваемых явлений при теоретическом конструировании мира.
Если индукция — подведение «различных элементов под смысловой знаменатель (единство без многообразия)», то дедукция — «обособленное рассмотрение различных элементов целого (многообразие без единства)»3.
Дедукция — переход от общего к частному, от абстрактного к конкретному: (1) изучение воплощения «идеи», реализации авторского «замысла» в тексте произведения, (2) экспериментальная проверка исследовательской гипотезы и методологии анализа.
Индукция и дедукция дают «энциклопедический» свод знаний о литературном образе (произведении), но не могут дать понимания-переживания его «целокупности»
1 Эпштейн, М.Н. Интерпретация // Краткая литературная энциклопедия. - М., 1978. - Т. 9. - Стлб. 330331.
2 Ключевые понятия когнитивной лингвистики, соответствующие дедукции и индукции, - концептуализация и категоризация. Концептцализация направлена «на выделение неких минимальных единиц человеческого опыта в их идеальном содержательном представлении». Категоризация - на «объединение единиц, проявляющих в том или ином отношении сходство или характеризуемых как тождественные, в более крупные разряды» [Краткий словарь когнитивных терминов. - М., 1996. — С. 93-94].
3 Гиршман, М.М. Литературное произведение: тео-
рия и практика анализа. - М., 1991. - С. 70.
и его метафизических истоков, его слитность с мировым всеединством.
Поэтому и индуктивная генерализация (абстрагирование), и дедуктивная конкретизация (детализация) должны быть дополнены и завершены символизацией, дающей не только «сумматив» имманентных значений «литературных фактов», но наполняющую образ трансцендентными и трансценден-тальнымм смыслами, превращающую синекдоху и метафору в символ.
В. Дильтей разделил способы познания для «наук о природе» и для «наук о духе» (истории, социуме, культуре, искусстве), полагая в качестве основного метода, используемого в социально-гуманитарных науках, — понимание, которое содержит в себе «все истины наук о духе»4. Данное положение получило многостороннюю разработку в философской герменевтике, рецептивной эстетике и литературоведении.
Разрабатывая проблематику методологии наук, В. Виндельбанд расчленил науки на «номотетические» — имеющие дело с законами, и «идиографические» — изучаю-
4 Дильтей, В. Введение науки о духе (1880) // Зарубежная эстетика и теория литературы Х1Х-ХХ вв. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. - С. 128. У Вильгельма Дильтея («Введение в науки о духе», 1880 и «Построение исторического метода в науках о духе», 1910) «герменевтика» трансформировалась из филологического комментирования в методологию «наук
о духе», призванную обеспечить адекватное понимание культур и субъективно-авторских намерений (см.: «Введение в науки о духе», 1880; «Воображение поэта», 1877; «Материал для построения поэтики», 1887; «Три эпохи в развитии современной эстетики и ее современные задачи», 1892; «Переживание и творчество», 1905; «Построение исторического метода в науках о духе», 1910). «Объяснению», которым располагают «науки о природе», основанные на абстрактно-логическом мышлении, Дильтей противопоставил метод «понимания» в «науках о духе» (исторических, филологических, философских, этических, эстетических и пр.) Дильтей, много писавший на литературоведческие темы, стремился найти способ «высвечивания» смысла, значимого для непосредственного, всегда уникадьного, опыта индивида. Дильтеевские идеи нашли отражение в герменевтических трудах М. Хайдеггера, А. Гадамера, П. Рикера, они являются актуальными для представителей «рецептивной эстетики», постструктурали-стско-постмодернистского направления в гуманита-ристике (см. подр.: Кузнецов, В. Г. «Герменевтика и гуманитарное познание»,1991; «Герменевтика и ее путь от конкретной методики до философского направления», 2002).
щие единичные явления в их неповторимости. Г. Риккерт сформулировал идею о двух методах образования понятий: «генерализирующем» и «индивидуализирующем». Естествознание, пользуясь генерализирующим методом, ищет общие законы, руководствуясь линейным мышлением, в то время как познание культуры занято поиском «нелинейного» — спонтанного, особого, индиви-дуального1.
Дилемму «части» в «целого», «различного» и «единого», «конкретного» и «абстрактного» блистательно решил Э. Кассирер, творец современной научнофилософской символологии. В «Философии символических форм» (1923-1929) и «Опыте о человеке. Введение в философию человеческой культуры» (1944) он поставил вопрос: «какому правилу подчиняется конкретное многообразие и разнообразие познавательных функций и каким образом оно, не упраздняя и не разрушая этого многообразия, сводит их в одно единое деяние, концентрирует в одном замкнутом в себе духовном акте?»2 И ответил: ключ к природе человека — символ3.
Развивая идеи И. Канта о «синтетическом трансцендентальном единстве аппер-
4
цепции» , а также теорию языка как деятельности В. фон Гумбольдта, Эрнст Кассирер определил в качестве доминанты культурного сознания «символическую функцию», призванную объединять разнородное и противоположное. Символизация организует восприятие времени («сейчас / не сейчас»), пространства (позиционирование предметов относительно друг друга в системе отношений «центр / вокруг», «внутреннее / внешнее», «верх / низ» и пр.), формируя хронотопные единства. Она «собира-
1 Методологии гуманитарного знания посвящены работы В. Виндельбанда «Прелюдии: Философские статьи и речи» (1904), «Философия культуры и трансцендентальный идеализм» (1910); Г. Риккерта «Философия истории» (1908), «Науки о природе и науки о культуре» (1911); Г. Гадамера «Актуальность прекрасного» (1991); П. Рикёра «Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике» (2002).
2 Кассирер, Э. Философия символических форм. -М. ; СПб., 2002. - Т. 1. -С. 14-15.
3 Кассирер, Э. Избранное. Опыт о человеке. - М., 1998. - С. 26.
4 Кассирер, Э. Философия символических форм. -
М. ; СПб., 2002. - Т. 3. - С. 15.
ет» субъективное и объективное («я» и «не-я»), духовное и телесное, динамику и статику, причины и следствия, движение и результаты, свойства и вещи и т. д.
Сходно ставился вопрос о символе в философии «имяславия», разрабатывавшей антиномию «позитивистского» понятия-термина и «имени», ономатодоксии, имеющей трансцендентное «причинение»5.
Осмысление и понимание художественного произведения — это не только ана-лизирующе-синтезирующая и дедуктивноиндуктивная работа мысли, но и интерпретирующий процесс, неизбежно связанный с
проблематикой так называемого «герменев-
6
тического круга» .
Литературовед, как бы он ни был устремлён к «отрешенной» от субъективизма научной истине7, обречен на то, что художественное произведение будет дано ему «только в его личном эстетическом опыте».
5 Не случайно в 1926 году А.Ф. Лосевым был составлен доклад «Философия символических форм у Кассирера». Так в диалог с автором «Философии символических форм» вступил автор «Философии имени» и «Диалектики художественной формы», переросших в «Диалектику мифа» - «встретились как раз те двое, которые едва ли не больше всех прочих в XX в. сделали для понимания проблем знака, символа, мифа и, значит, культуры», - писал В.П. Троицкий [Кассирер, Э. Избранное. Опыт о человеке. - М., 1998. - С. 758].
6 «Герменевтический круг» - принцип понимания текста, основанный на диалектике части и целого. Процесс понимания принципиально не может быть завершён, бесконечно движется по расширяющемуся кругу: повторное возвращение от целого к части и от частей к целому меняет понимание смысла и того, и другого (Шлейермахер, Ф. «Академические речи 1829 года»). Помимо того, познающий субъект познает себя через других, но других он понимает через себя (В. Дильтей). И ещё: «неизбежное движение по кругу именно в том и состоит, что за попыткой прочесть и намерением понять нечто “вот тут напи-санное“ “стоят” собственные наши глаза (и собственные наши мысли), коими мы это “вот” видим» [Гадамер, Г.-Г. Актуальность прекрасного. - М., 1991. - С. 18].
7 Дисциплины естественно-математического цикла устремлены к идеалу предельно объективного, «сверхличного» описания мира. Вместе с тем следует помнить тезис В. Гейзенберга: «то, что мы наблюдаем, - это не сама природа, а природа, которая выступает в том виде, в каком она выявляется благодаря нашему способу постановки вопросов» [Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. - М., 1989. - С. 26-27].
Отсюда читатель-критик аналитически и интерпретационно «опознает те факты духовно-эстетического опыта, которые развертывает в нем автор»1.
Вслед за С. С. Аверинцевым, мы считаем, что «всякий образ есть, хотя бы в некоторой мере, символ»2. Ученый сформулировал ряд принципиально важных положений относительно и символических смыслов образа: при его рассмотрении «отчетливо выделяются два уровня: описание текста и истолкование различных слоев его символики. Описание в принципе может (и должно!) стремиться к последовательной «формализации» по образцу точных наук. Напротив, истолкование символа, или сим-волология, как раз и составляет внутри гуманитарных наук элемент гуманитарного в собств. смысле слова, т. е. вопрошание о humanum, о человеческой сущности, не овеществляемой, но символически реализуемой в вещном; поэтому отличие симво-лологии от точных наук носит принципиальный и содержательный характер — ей не просто недостает «точности», но она ставит себе иные задачи. Можно при помощи точных методов описывать метрикоритмическую реальность стиха, но простой вопрос о смысле того или иного ритмического хода внутри символической структуры произведения немедленно нарушает границы такого описания и точных наук вообще. Однако даже если принять точность математических наук за образец научной точности, то надо будет признать символоло-гию не «ненаучной», но инонаучной формой знания, имеющей свои внутренние законы и критерии точности. Если точные науки можно обозначить как монологическую форму знания (интеллект созерцает вещь и высказывается о ней), то истолкование символа есть существенным образом диалогическая форма знания: смысл символа реально существует только внутри человеческого общения, внутри ситуации диалога, вне которой можно наблюдать
1 Скафтымов, А. П. Поэтика художественного произведения. - М., 2007. - С. 29.
2Аверинцев, С.С. Символ художественный // Краткая литературная энциклопедия. - М.: Сов. энцикл., 1971. - Т. 6. - Стлб. 826.
только пустую форму символа» 3.
В ХХ веке принадлежность литературной критики к литературоведению представлялась дискуссионной. В XXI веке произошла инверсия — критика с периферии литературоведения переместилась в его ядро, а традиционная теоретическая, историческая и описательная поэтика — на периферию, как сопутствующая технология, располагающая необходимым инструментарием корректного рассмотрения художественного текста.
2. Методы исследования и истолкования поэтического произведения
«Экспертное» прочтение текстов, — специфическое наблюдение и описание. Наблюдение требует корректного определения метода (подхода или модели постановки проблемы и её решения), объекта и предмета, границ текстового материала, постановки конкретной цели, перечня сопутствующих ей задач, отбора технических приёмов и методов работы, исследовательского плана и параметров «измерения». В ходе работы происходит накопление наблюдений, их непрерывная систематизация, постоянная коррекция и смена познавательных гипотез, контроль результативности — определение ошибочных предположений, допущений и суждений (верификация, анализ «проб и ошибок»). Наблюдение неотрывно от аналитического описания — текущей фиксации «данных» и отчётного оформления полученных («наблюдённых») результатов.
При этом любой «профессиональный читатель» не только ориентируется на «научные парадигмы», «дисциплинарные матрицы» (Т. Кун), общие «научноисследовательские программы» (И. Лакатос), но и обладает собственной «эписте-мой», «призмой видения» мира и текста (М. Фуко), где значимы его исследовательские интенции оценочно-герменевтические пропозиции, установки.
Литературоведение — область гуманитарного знания, взаимодействующая с методологией и аналитическими методика-
3 Аверинцев, С. С. Символ художественный // Краткая литературная энциклопедия. - М.: Сов. энцикл., 1971. - Т. 6. - Стлб. 828.
ми таких дисциплинарных областей, как философия (эстетика, аксиология, этика, герменевтика, феноменология и др.), культурология, искусствоведение, история, психология, семиотика, риторика, языкознание (историческое, когнитивное, стилистика, психолингвистика, социолингвистика, лингвистическая семантика, лингвистика текста, лингвистический анализ текста, прагма- и паралингвистика и пр.), теория коммуникации и мн. др.
Методику как комплекс приёмов рассмотрения поэтического произведения следует понимать как обширный ряд принятых в литературоведении методик анализа и интерпретации. Речь идёт о метаязыке описания наблюдаемого — о разнообразных частнонаучных методах (сравнительноисторического, системно-структурного и функционального типа), зависящих от понятийно-терминологических перспектив, принятых в научной дисциплине, исследовательском сообществе (школе, группе, ассоциации), открытых и разработанных отдельным учёным1.
Рассмотрим те, которые нам представляются наиболее эффективными для литературоведческого рассмотрения лирики:
1. Основной метод литературоведческого постижения художественнопоэтического образа — «медленное чтение», филологическое «в-читывание», «погружение» в текст на всех уровнях его лин-
1 Так, в лингвистике существует немало концепций художественного текста, представленных в работах: Григорьев, В.П. Поэтика слова. - М., 1979; Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 1981, 2004; Долинин, К.А. Интерпретация текста. - М., 1985; Тураева, З.Я. Лингвистика текста. - М., 1986; Кухаренко, В.А. Интерпретация текста. - М., 1988; Интерпретация художественного текста / А.И. Домашнев, И.П. Шишкина, Е.А. Гончарова. - М., 1989; Солганик, Г.Я. Лингвистика текста. - М., 1997; Филологический анализ текста: практикум / Л.Г. Бабенко, Ю.В. Казарин. - М., 2003; Бо-лотнова, Н.С. Филологический анализ текста: учеб. пособие. - Томск, 2006; Валгина, Н.С. Теория текста. - М., 2003; Филологический анализ художественного текста: практикум / Н.А. Купина, Н.А., Ни-колина. - М., 2003; Левицкий, Ю.А. Лингвистика текста : учеб. пособие. - М., 2006; Филиппов, К.А. Теория текста. - СПб., 2007; Чернявская, В.Е. Лингвистика текста. Поликодовость. Интертекстуальность. Интердискурсивность: учебник. - М., 2009 и
др.
гво-стилистического, поэтического и духовно-философского пространства.
Это последовательное и разноуровневое комментирование художественного материала: относительно законченных в содержательном и художественном отношении фрагментов текста — предложений, синтагм и их слово-образного состава (определение семантики, поэтики и стилистики фраз и их составляющих).
2. Метод сплошной выборки. Необходим при селекции, отборе текстового материала для мотивно-тематического анализа, например, лирического пейзажа, образов искусства и т.д. в творчестве поэта). Из всего или части корпуса поэтических текстов автора (нескольких авторов) извлекаются необходимые контексты (фрагменты произведений), которые затем аналитически-интерпретационно осмысливаются, истолковываются.
3. Перевод-перекодировка лирикопоэтического текста в его «произаизирован-ную» версию. Это представление поэтических смыслов произведения (либо его фрагмента) так, «как бы это было в прозе». Стихотворная речь переводится в прозаическую форму, в нейтрально-деловую стилистику. Осуществляется подробный комментирующий пересказ (описание, объяснение, ассоциация-допущение и пр.), текст которого стремится максимально полно развернуть, раскрыть, объяснить содержание избранного произведения или его отрывка. В предпринимаемом парафразисе требуются многочисленные «ссылки» и «маргиналии», разъясняющие, уточняющие и дополняющие существо и свойства лирического события.
Этот приём помогает формульнопонятийно определить основные семантические значения обсуждаемого текста, охарактеризовать его системно-образный состав и генерализировать его проблемнотематические, эмоционально-психологические и духовно-аксиологические смыслы.
4. Лексикографические дескрипции, характеристики лексем необходимы для определения их семантики текста через лингвистические словари разного типа. Филологу, работающему с лирикой ХХ века, приходится обращаться к толковым слова-
рям русского1 и иностранных языков (в том числе древних), к семантическим и ассоциативным словарям2, словарям иностранных слов3, фразеологизмов4, синонимов, антонимов, паронимов, омонимов5, сочетаемо-
^Толковый словарь русского языка: в 4-х т. / под ред. Д.Н. Ушакова» (1935-1940), «Словарь русского языка» : в 4-х т.» (МАС, «Малый академический словарь», 1957-1961), «Словарь современного русского литературного языка : в 17 т.» (БАС, «Большой академический словарь», 1950-1965), «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (1949; 1992), «Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С.А. Кузнецов» (1998; 2009).
2 Например, «Русский ассоциативный словарь» (1994-1998), «Словарь ассоциативных норм русского языка» (1977), «Русский семантический словарь» (1982), «Русский семантический словарь: в 6 т.» (1998-2000), «Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений» (М., 2008), «Тематический словарь русского языка» (2000) и др.
3«Словарь иностранных слов» под ред. И.В. Лехи-на, Ф.Н. Петрова и др., «Словарь иностранных слов и выражений» Е.С. Зеновича (1998), «Толковый словарь иностранных слов» Л.П. Крысина (1998) и др.
4 «Фразеологический словарь русского языка» (под ред. А.И. Молоткова, 1987), «Словарь фразеологических синонимов русского языка» (В.П. Жуков и др.,
1987), «Словарь русской фразеологии, под ред.
A.К. Бирих» (1999), «Словарь фразеологических синонимов русского языка» (А.К. Бирих, В.М. Моки-енко, Л.И. Степанов, 2001), «Русская фразеология: историко-этимологический словарь» (А.К. Бирих,
B.М. Мокиенко, Л.И. Степанова, 2007), «Русский фразеологический словарь» (В.П. Фелицына, В.М. Мокиенко, 1999), «Фразеологизмы в русской речи» (А.М. Мелерович, В.М. Мокиенко, 2005) и др.
5 «Словарь синонимов русского языка» З.Е. Алек-
сандровой (1968, 1993), «Словарь синонимов русского языка», под ред. А.П. Евгеньевой (1970-1971), «Словарь синонимов : справочное пособие», под ред.
А.П. Евгеньевой (1975), «Учебный словарь синонимов русского языка» В.Н. Шанского и др. (1994), «Русский синонимический словарь» К.С. Горбачеви-ча (1996), «Новый объяснительный словарь синонимов русского языка», под общ. рук. Ю.Д. Апресяна (1997-2000); «Словарь антонимов русского языка» Л.А. Введенской (1971, 1982), «Словарь антонимов русского языка» Н.П. Колесникова, под ред. Н.М. Шанского (1972), «Словарь антонимов русского языка» М.Р. Львова, под ред. Л.А. Новикова (1978, 1985), «Школьный словарь антонимов русского языка» М.Р. Львова (1981); «Словарь омонимов русского языка» О.С. Ахмановой (1974, 1986), «Словарь омонимов русского языка» Н.П. Колесникова, под ред. Н.М. Шанского (1976, 1978); Словарь-
справочник «Трудные случаи употребления однокоренных слов русского языка» Ю.А. Бельчикова и М.С. Панюшевой (1968), «Словарь паронимов русского языка» и «Словарь паронимов и антонимов»
сти слов, словарям пословиц и поговорок, крылатых слов и т. д. В некоторых случаях полезно использовать этимологические словари, которые окажут помощь в историкоязыковом комментарии образности.
Если мы обращаемся к поэзии XIX века, то следует держать в поле зрения словари русского языка того времени, например: «Словарь Академии Российской» (17891794), «Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный: Ч. 1-6» (1806-1822), «Словарь церковнославянского и русского языка» (1867), «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (1863-1866; 1880-1882; 1895; 19031909). При анализе поэзии XVIII века не обойтись без «Словаря русского языка XVIII века» (1984-.).
Для успешной работы с архаической лексикой необходимо прибегать к помощи словарей старославянского и древнерусско-
7
го языков .
Н.П. Колесникова (1971, 1995); «Паронимы в рус-
ском языке» и «Словарь паронимов русского языка»
О.В. Вишняковой (1974, 1984), «Словарь паронимов
современного русского языка» Ю.А. Бельчикова и М.С. Панюшевой (1994); «Стилистический энциклопедический словарь русского языка», под ред. М.Н. Кожиной (2003) и др.
6«Пословицы русского народа: сб. пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий» В.И. Даля (1862), «Крылатые слова» С.М. Максимова (1890, 1955 и др.), «Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний» М.И. Михельсона (1902-1903), «Крылатые слова» Н.С. Ашукина и М.Г. Ашукина (1987), «Крылатые слова» М.А. Булатова (1958), «Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: лингвострановедческий словарь» Ю.Е. Прохорова и В.П. Фелицыной (1979,
1988), «Крылатые латинские изречения в литературе» Н.О. Овруцкого (1969), «Словарь иноязычных выражений и слов, употребляющихся в русском языке без перевода» А.М. Бабкина и
В.В. Шендецова (1981-1987), «Словарь латинский крылатых слов» Н.Т. Батчева и Я.М. Боровского (1986) и др.
7 «Словарь церковно-славянскаго и русскаго языка, составленный Вторым Отделением Императорской академии наук» (1847-1868), «Словарь древнерусского языка» И. И. Срезневского (1893-1903), «Старославянский словарь (по рукописям X-XI вв.)» (1994), «Словарь русского языка XI-XVII вв.: вып. 128» (1975-2008), «Словарь старославянского языка : в 4 т.» (2006), «Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.) : в 10 т.» (1988-.), «Фразеологический словарь старославянского языка» (ред. С. Шулежко-
Для литературоведа весьма полезны имеющиеся лингво-литературные справочные пособия: «Словарь языка Пушкина: в 4 т.» (1956-1961), «Конкорданс к лирике А.С. Пушкина / Шоу Дж.: в 2 т.» (2000), «Словарь языка А.С. Грибоедова» А.Е. Полякова (2008-), «Словарь эпитетов русского литературного языка» (1979; 2001), «Поэт и слово» (1973), «Словарь поэтического языка Марины Цветаевой» (1996-2001), «Самови-тое слово: Словарь русской поэзии XX века» (1998), «Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX-XX вв.» (2000), «Словарь языка русской поэзии ХХ в.» (2001-2003) и др.
5. Дефиниционно-энциклопедический комментарий требуется для определения семантики словообраза с помощью справочно-энциклопедических источников нелингвистического типа (например, «Лермонтовской энциклопедии (1981)», «Словаря поэтических образов» Н.В. Павлович, различных энциклопедий символов1 и ми-
ва, 2010), «Толковый словарь библейских выражений и слов» (В.М. Мокиенко, Г.А. Лилич, О.И. Трофим-кина, 2010), «Словарь-справочник Слова о полку Игореве» (1965-1984), «Энциклопедия Слова о полку Игореве: в 5 т.» (1995) и др.
1 При исследовании символических смыслов лирической образности можно использовать следующие справочники: «Символы знаки, эмблемы : энциклопедия», под общ. ред. В.Л. Телицына (2005); «Иллюстрированная энциклопедия символов», под ред.
A. Егазарова (2003); «Геральдика мира. Подробное описание более 10000 гербов, символов, знаков» / О.И. Бортник, И.В. Резько (2007); Гура, А.В. «Символика животных в славянской народной традиции»
(1997); Андреева, В. «Символы, знаки, эмблемы: энциклопедия» (2004); Бидерманн, Г. «Энциклопедия символов» (1996); Вовк, О.В. Энциклопедия знаков и символов» (2006); Гордиенко, А.Н. «Энциклопедия символов» (2007); Керлот, Х.Э. «Словарь символов» (1994); Климович, К.К. «Во власти символов» (2006); Кох, Рудольф «Книга символов. Эмблемата» (1995); Купер, Дж. «Энциклопедия символов» (1995); Мэнли П. Холл «Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеров-ской символической философии» (2007); Похлебкин,
B.В. «Словарь международной символики и эмблематики» (2001); Рогалевич, Н.Н. «Словарь символов и знаков. Сюжеты и явления в символах» (2004); Рошаль, В.М. «Символы. Знаки. Эмблемы» (2005); Тресиддер, Джек. «Словарь символов» (1999); Холл, Дж. «Словарь сюжетов и символов в искусстве» (1996) и др. Следует отметить, что общепризнанных академических справочников по образному символизму к настоящему времени не создано.
2 3
фов , идеографических словарей ).
6. Анализ и интерпретация подтекста (уточнение значений определенного словообраза в текстово-смысловом контексте стихотворения, в творчестве поэта в целом). Выявление соотношения «текст / подтекст» предполагает реконструкцию ближайшего и удаленных подтекстов (в пределах фразы, произведения, цикла и т.д.) Например, если в тексте А. Фета читаем «серебро и колыханье сонного ручья», мы достраиваем эти пейзажные детали до картины летней ночи, развёртываем пространство по вертикали до «луны», свет которой отражается в воде. Или: если в тексте помещена лексема «справа», то подразумевается, что есть и нечто «слева», хотя лексически оно может быть никак не выражено.
При анализе подтекста важно видеть работу «расширяющей синекдохи»: «от детали — к образу «вещи» — к совокупности реалий (образу мира)», а также других тропов (формирующих иносказательно-подтекстовые смыслы образов). Лирический образ чаще всего оформляется посредством нескольких тропеических механизмов (например, метафора + синекдоха).
7. При разборе лирики, особенно в поэтических текстах минувших эпох, эффективным представляется приём варьирования
2Для установления возможных мифоисточников поэтического образа целесообразно использовать такие справочные пособия, как «Мифы народов мира» (1980-1982), «Мифологический словарь» (1991), «Мифология. Большой энциклопедический словарь»
(1998), «Славянские древности: этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общ. ред. Н.И. Толстого» (1995-1999), «Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов» М.М. Маковского (1996), «Константы. Словарь русской культуры» Ю.С. Степанова (1997), «Словарь религий, обрядов и верований» М. Элиаде и И. Кулиано (1997), а также: «Славянская мифология: энциклопедический словарь / науч. ред. В.Я. Петрухин и др.» (1995), «Новая АБЕ-ВЕГА русских суеверий» М.Н. Власовой (1995), Словарь всемирной мифологии / сост. Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев» (1997), «Славянская мифология: А-Я: энциклопедический словарь / отв. ред. С.М. Толстая» (2002), «Русская мифология: энциклопедия / ред.-сост. и предисл. Е.Л. Мадлевская» (2005) и др.
3См.: «Минимальный идеографический словарь» Ю.Н. Караулова (1976), «Идеографический словарь русского языка» О.С. Баранова (1990-2007).
формы слова. Данный «словообразовательный» метод предполагает некоторую «языковую игру», при которой сопоставление дериватов от однокорневых слов (от единой морфемной основы) приводит к прояснению семантики, «внутренней формы» образа. Прежде всего используем аффиксальную (префиксальную, суффиксальную или префиксально-суффиксальную) замену, сокращение (усечение конца, «нулевая флексия»), конверсию, изменение грамматической формы лексемы. Рекомендуем попробовать эту методику при анализе лирической лексики (особенно архаизированной, окказионально-авторской, анаграммной, каламбурной).
Так, поэзия М. Цветаевой перенасыщена окказионализмами и архаизмами, паронимами («паронимической аттракцией») и омонимами, этимологизацией и деэтимологизацией корневой основы лексем (выявляющей связь с исторически однокоренными словами). Пример этимологического повтора, характерного для цветаевского идио-стиля: «дух — душа — дышать — вдохновение»1.
8. Моделирование содержания конкретного образа, системы образов в виде полевых структур на основе выявленной в них концептуально-значимой и периферийной семантики. Определение смыслового ядра и периферии словообраза, его доминирующих и факультативных свойств, актуализирующихся в рассматриваемом нами тексте.
Эта методика получила широкое распространение в недавно возникшей и бурно развивающейся лингвокогнитивистике, где в качестве базового понятия позиционируется «концепт» («лингвокультурема») и его составляющие.
:В поэзии Цветаевой регенерация этимологических связей логической мотивировкой внутренней формы слова («Улавливать сквозь всю людскую гущу / Твой вздох животворящ - / Душой, дыханием твоим живущей, / Как дуновеньем - плащ»), показом семантической связи слов, восходящей к тождеству корней («Начинать наугад с конца / И кончать еще до начала»), помещением слов в словообразовательноэтимологическое гнездо («Древа вещая весть! / Лес, вещающий.») и т. д. См. подр.: Зубова Л.В. Поэзия Марины Цветаевой: Лингвистический аспект. - Л.: ЛГУ, 1989.
9. Метод компонентного анализа при-
меняется для семантического структурирования состава контекстов, для дифференциации минимальных образно-
семантических составляющих словообразов. Работа по определению основных и второстепенных семантических признаков, смысловых «атомов» и «обертонов» (Ю. Н. Тынянов) в семантической структуре слова и фразы проходит в пределах полевого, структурно-семиотического и других типов анализа.
10. Метод «тезаурусного» конструи-
рования используется для выявления и описания структуры семантических (синонимических и антонимических, гипонимо-гиперонимических, автологически-
металогических и др.) отношений между словообразами в лирике.
Постижение особенностей лирического текста — это всегда постоянный и напряжённый поиск синонимов и антонимов, гипонимов и гиперонимов в тексте, определение способа их коррелятивного и ассоциативного взаимодействия.
11. Анализ интертекстуальных связей избранного текста с другими. Имеется ввиду типологическая, сравнительноисторическая и контрастивно-лакунарная характеристика однородных в образнотематическом отношении словообразов, смысловых и художественно-поэтических параллелей, имеющихся в литературном наследии разных авторов. Здесь анализ обращён к «чужому тексту», с которым контактирует исследуемое нами произведение или какая-либо его часть.
Эта успешно применяемая в филологии методика исследования выявляет так называемый «вертикальный» контекст (уб. обычному, «горизонтальному») образа, мотива, произведения, жанра и пр.
Соотнесение произведения с поэтическими текстами других авторов, выявление взаимосвязей между ними (цитаты, реминисценции, пародии и пр.) ставит целью охарактеризовать расширение семантики авторского текста через «чужой текст». Например, библеизмы выводят произведение в пространство всемирной истории и в сакрально-духовные «миры иные». Мифоло-гизмы раскрывают содержание стихотворе-
ния в мир языческих культур.
«Вертикальный контекст» требует определения и литературных, и внелитератур-ных традиций (например, мифологических, различных культурно-эстетических), а также способа их экспликации в интересующем нас произведении или образе.
Выявленные литературно-культурные ассоциации следует дифференцировать на явные, безусловные и на возможные, вариантно-гипотетические. Гипотетическое предположение может быть ошибочным, однако без этого «может быть?» литературоведение как научное творчество невозможно.
12. Апробированный в структурно-
семиотической школе метод выявления в избранных контекстах семантических оппозиций разного уровня (предметноизобразительных, абстрактно-понятийных, эмоционально-оценочных, духовно-
аксиологических).
При комментировании лирических образов требуется обнаружить и эксплицировать систему семантических оппозиций, охватывающих пространственно-времен-ные, событийные, объектные, перцептивные и пр. свойства образов избранного для анализа текста. Параллельно с выявлением «предметно-вещественных» оппозиций проводится определение оппозиций, формирующих проблематику поэтического произведения.
13. «Декодирование»1. Методика «стилистического декодирования» организует изучение текста прежде всего через понятие «выдвижения». Выдвижение — управляемая автором акцентировка читательского внимания на значимых элементах художественно текста. Оно призвано организовать адекватное понимание литературного текста читателями, каждый из которых располагает собственным «тезаурусом», специфическим духовно-жизненным и словесноэстетическим опытом2.
1 Основатель школы русской стилистики декодирования - И.В. Арнольд (термин был предложен М. Риффатером). Стилистика декодирования ориентирована на получателя информации, на декодирование текста читателем.
2 Иначе говоря, выдвижение - экспрессивная актуализация элементов формы, указывающая на наиболее важные элементы содержания, устанавливаю-
«Выдвижение» направлено на достижение смыслового эффекта путем нарушения автоматизма восприятия текста. Это явление было ранее семиотически исследовано Я. Мукаржовским и названо деавтоматизацией-актуализацией в связи с проблемой нормы (инерции, «привычного») и отклонения (нарушения, неожиданного) 3.
14. Герменевтически-интерпрета-ционный способ рассмотрения художественного произведения.
Для литературоведа, по М.М. Бахтину, доминирующим является диалогическое взаимодействие с исследуемым произведением посредством индивидуализирующего описания, субъективного понимания, истолкования, интерпретации. Здесь важно субъективно-ценностное отношение, пристрастность, соучастие, сочувствие, сопереживание, вживание в изучаемую реальность (при напряженной вненаходимости по отношению к ней), экзистенциально-
4
личностное «поступление» .
щая иерархию значений и элементов внутри текста, выдвигающая на передний план существенные части сообщения и «затушевывающая» другие. Выдвижение объединяет такие явления, как сцепление, конвергенция, сильная позиция, контраст, ирония, эффект обманутого ожидания и др.
Ученые данной школы используют в качестве инструментов анализа такие понятия, как лексикотематической сетки, текстовой импликации, сюжетной метафоры и др. Термин «выдвижение» актуален и для когнитивных исследований.
3См.: Мукаржовский, Я. Исследования по эстетике и теории искусства (М., 1994).
4 В статье «К методологии гуманитарных наук» М. М. Бахтин читаем: «Момент противопоставления своего чужому. Теплота любви и холод отчуждения. Противопоставление и сопоставление. <...> Осмысление как открытие наличного путем узрения (созерцания) и прибавления путем творческого созидания Предвосхищение дальнейшего растущего контекста, отнесение к завершенному целому и отнесение к незавершенному контексту. <...> В какой мере можно раскрыть и прокомментировать смысл (образа или символа)? Только с помощью другого (изоморфного) смысла (символа или образа). Растворить его в понятиях невозможно. Роль комментирования. Может быть либо относительная рационализация смысла (обычный научный анализ), либо углубление его с помощью других смыслов (философско-художественная интерпретация). Углубление путем расширения далекого контекста. Истолкование символических структур принуждено уходить в бесконечность символических смыслов, поэтому оно и не может стать научным в смысле научности точных
Михаил Бахтин писал о принципиальных различиях «монологического» и «диалогического» способов познания. Точные науки — «это монологическая форма знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней; направленная на безгласную вещь, научно-монологическая речь предстает как последнее слово». Гуманитарное познание — диалогическая форма знания (оно «может быть только диалогическим»)1.
«Предмет гуманитарных наук — выразительное и говорящее бытие. Это бытие никогда не совпадает с самим собой и потому неисчерпаемо в своем смысле и значе-нии»2. Поэтому, в отличие от «точных» наук, претендующих на единственность истины, гуманитарные науки направлены на раскрытие разнообразных взглядов и точек зрения по поводу какой-либо проблемы, произведения, образа литературного героя. В гуманитарном познании критерий истины — «не точность познания, а глубина проникновения»3 в глубины духовноэстетической реальности.
Согласно М.М. Бахтину, диалог — универсальная форма познания и существования, как событие (со-бытие), в котором постигается человек и его бытие: «Быть — значит общаться диалогически. Когда диалог кончается, все кончается. <...> Два голоса — минимум жизни, минимум бытия»4. В художественно-историческом, литературно-эстетическом познании и творчестве «предел здесь не я, а я во взаимоотношении с другими личностями, то есть я и другой, я и ты»5.
Поскольку основной категорией эстетики и литературоведения является «образ», характеристика этого сверхсложного объекта не может быть сведена к какой-то одной,
наук. Интерпретация смыслов не может быть научной, но она глубоко познавательна. Она может непосредственно послужить практике, имеющей дело с вещами» [Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи. — М. : Худ. лит., 1986. — С. 381-382].
1 Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи. — М.: Худ. лит. - 1986. — С. 383.
2 Там же. — С. 410.
3 Там же. — С. 383.
4 Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Худ. лит. - 1972. — С. 434.
5 Бахтин, М.М. Литературно-критические ста-
тьи. — М.: Худ. лит. - 1986. — С. 391.
пусть и вполне эффективной, исследовательской методике, но требует многих ракурсов наблюдения, анализа и, что важно, «над-аналитической» интерпретации.
Осмысление и понимание художественного произведения — это не только ана-лизирующе-синтезирующая, дедуктивноиндуктивная работа мысли (о чём сказано выше), но анализирующе-
интерпретирующий диалогический процесс.
Часто интерпретация понимается как принцип расшифровки и перевода образносимволических смыслов художественного произведения на язык «объективного» знания. Мы не разделяем эту точку зрения, полагая, как это принято в философской герменевтике XX-XXI вв., что анализ и интерпретация — разные, хотя и диалектически связанные, качества постижения мира и искусства.
М.Н. Эпштейн отмечает, что интерпретация «основана на принципиальной “открытости”, многозначности художественного образа, который требует неограниченного множества толкований для полного выявления своей сути и способен к долгой исторической жизни, обогащающей его новыми значениями. <...> Каждая интерпретация представляет собой момент духовного общения критика с автором, диалог их ми-ропониманий, поэтому интерпретации доступна только личностная истина, укорененная во времени»6. Литературное произведение — это «постоянно становящееся» (А. Потебня).
Таким образом, литературоведение, с одной стороны, — филологическая дисциплина с определенным терминологическим аппаратом, с принятым в этой науке набором правил анализа материала, алгоритмов логико-выводных суждений. С другой стороны, литературоведение (как и философия, искусствоведение и культурология) — гер-меневтично, требует сочетания анализа и интерпретации как качественно разных способов постижения художественной реальности. При рассмотрении литературоведом («критиком») не только «текста», и «произведения» становятся необходимыми
6Эпштейн, М.Н. Интерпретация // Краткая литературная энциклопедия. - М.: Сов. энцикл., 1978. - Т. 9. - Стб. 330-331.
такие неуловимые для «строгой науки» ка- зумеваемое», субъективно-психологическая и
тегории, как «вкус», «гармония», «произве- духовно-аксиологическая оценка, «смысл» (в
дение» (как выражение авторской интенции противоположность «значению») и пр.
и фантазии в образных ассоциациях), «подра-
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Аверинцев, С.С. Символ художественный // Краткая литературная энциклопедия. — М., 1971. — Т. 6. — Стлб. 826-831.
2. Бахтин, М.М. Литературно-критические статьи. — М.: Худ. лит., 1986. — 543 с.
3. Бахтин, М.М. Проблема текста // М.М. Бахтин Собрание сочинений: в 7 т. — М.: Русские словари; Языки славянских культур, 1996. — Т. 5. — С. 306-326.
4. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Худ. лит., 1972. — 470 с.
5. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. — 1-е изд. / сост. С.Г. Бочаров; примеч. С.С. Аверинцева и С.Г. Бочарова. — М.: Искусство, 1979. — 424 с.
6. Гадамер, Г.-Г. Актуальность прекрасного. — М.: Искусство, 1991. — 368 с.
7. Гиршман, М.М. Литературное произведение: теория и практика анализа. — М.: Высш. шк., 1991. — 160 с.
8. Дильтей, В. Введение науки о духе (1880) // Зарубежная эстетика и теория литературы Х1Х-ХХ вв.: Трактаты, статьи, эссе / под ред. Г.К. Косикова. — М.: Изд-во Моск. гос. унта, 1987. — [512 с.] — С. 108-135.
9. Кассирер, Э. Избранное. Опыт о человеке. — М.: Гардарика, 1998. — 784 с.
10. Кассирер, Э. Философия символических форм. — М.; СПб., 2002. — Т. 1-3.
11. Краткий словарь когнитивных терминов / под общ. ред. Е.С. Кубряковой. — М.: Филол. ф-т МГУ им. М.В. Ломоносова, 1997. — 245 с.
12. Лотман, Ю.М. Феномен культуры // Ю.М. Лотман Избранные статьи в трех томах. — Таллин, 1992. — Т. 1. — С. 34-45.
13. Новая философская энциклопедия: в 4 т. / предс. науч.-ред. совета В.С. Степин. — 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — Т. 1. — 744 с., Т. 2. — 634 с., Т. 3. — 692 с., Т. 4. — 736 с.
14. Скафтымов, А.П. Поэтика художественного произведения. — М.: Высш. шк., 2007. — 536 с.
15. Эпштейн, М.Н. Интерпретация // Краткая литературная энциклопедия. — М., 1978. — Т. 9. — Стлб. 330-331.
16. Яусс, Х.Р. К проблеме диалогического понимания // Вопросы философии. — 1994. — № 12. — С. 97-106.
