CC BY
51
УДК 327.8 А. А. Бартош
член-корреспондент Академии военных наук, директор Информационного Центра по вопросам международной безопасности при МГЛУ e-mail: isc-mslu@mail.ru
МОДЕЛЬ «УПРАВЛЯЕМОГО ХАОСА» В КУЛЬТУРНО-МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЙ СФЕРЕ
Автор дает определение модели «управляемого хаоса» и рассматривает возможности ее применения для подрыва лингвистической безопасности России и стран СНГ, выделяет основные объекты обеспечения безопасности России и стран СНГ в культурно-мировоззренческой сфере, анализирует факторы, оказывающие позитивное и негативное влияние на решение задач обеспечения лингвистической безопасности России и стран СНГ.
Ключевые слова: модель «управляемого хаоса»; геополитический код; культурно-мировоззренческая сфера; угрозы; геополитические факторы; обеспечение безопасности; лингвистическая безопасность; русский язык; моральные ценности и культурное наследие народов России и стран СНГ.
Bartosh А. А.
Corresponding member of the Academy of military Sciences of the Russian Federation Director of Information Centre for International Security MSLU
MODEL OF CONTROLLED CHAOS IN CULTURAL AND WORLD PERCEPTION SPHERES
In the article the author gives the definition of a "Model of Controlled Chaos" and considers the ways of it application to undermine the linguistic security of Russia and the CIS states, studies main objects of security assurance in Cultural and World Perception Spheres and analyzes the main constructive and destructive factors in the framework of linguistic se-curity assurance in Russia and the CIS states.
Key words: Model of Controlled Chaos; geopolitical code; Cultural and World Percep-tion Spheres; threats; geopolitical factors; assurance security; linguistic security; Russian language; moral values and cultural heritage of Russia nations and the CIS states.
В условиях глобализации и меняющегося глобального баланса сил в мире появляются новые центры влияния, создается полицентрическая система международных отношений. Динамику и направленность формирования нового миропорядка обусловливает комплекс
противоречий между участниками мирового политического процесса. Главное из противоречий состоит в острой конкуренции между стремящимся к глобальному доминированию Западом, прежде всего США, и странами НАТО и набирающими экономический и политический вес растущими новыми центрами - Китаем, Россией, Индией и некоторыми другими государствами. Географическая площадка такой конкуренции - весь мир.
Одним из результатов противостояния является военно-политическая, социальная, экономическая нестабильность и турбулентность, в основе которой лежат прежде всего внутренние факторы (коррупция, высокий разрыв в доходах различных слоев населения, несостоятельность национальных элит, отсутствие социальных лифтов, нерешенные межнациональные, межрелигиозные проблемы и ряд других). Наряду с действием этих факторов нестабильность и турбулентность могут развиваться как следствие искусственно создаваемой хаотизации обстановки в отдельных странах и регионах. В применяемых стратегиях, при всем разнообразии используемых форм и направлений хаотизации, геополитических особенностей объектов ее приложения, просматривается объединяющий системный подход, некоторые общие закономерности, наличие определенных управляющих воздействий и механизмов их реализации.
Системное логико-лингвистическое описание используемых технологий хаотизации может быть представлено в виде «модели управляемого хаоса» как одного из современных инструментов, применяемых Западом в борьбе за глобальное доминирование. Модель - это «1) мысленный или условный образ, аналог какого-либо объекта, процесса или явления, воспроизводящий в символической форме их типические черты; 2) формализованная теория, на основе которой может быть сделан ряд предположений; 3) символическое изображение структуры, типа поведения и образцов взаимодействия в социальных процессах; 4) стандарт для измерения отклонений в реальных процессах от предполагаемых; 5) в психологии - образец для подражания» [14, с. 670].
Применительно к данной статье модель «управляемого хаоса» представляет собой логико-лингвистическое описание процесса по развитию конфронтационной спирали в социальных процессах в выбранной стране или группе стран в интересах достижения заданных социально-политических, военных, экономических, простран-
ственно-географических характеристик государства-мишени (или региона). Содержание процесса определяет цели и задачи модели, этапы конфронтации, индикаторы достижения поставленных задач по каждому из этапов, а также позволяет выработать прогноз возможного внутреннего и международного противодействия.
Предназначение модели заключается в реализации нескольких взаимосвязанных функций:
1) создание структурной оболочки для формирования концептуального инструмента, способного служить основой для разработки вариативных планов развития процесса управляемого хаоса в определенной геополитической зоне (регионе или отдельной стране). Функция прогнозирования служит целям планирования и стратегического управления процессом и является неотъемлемой частью модели. Структурная оболочка представляет собой оптимизированный по составу и набору функций комплекс органов контроля и управления процессами хаотизации ключевых сфер управления коллективной деятельностью людей, включая все три вида управления:
- административно-государственное (политическое) управление;
- управление культурно-мировоззренческой сферой;
- управление социально-экономической сферой;
2) поддержка выбора решения, наиболее полно соответствующего оптимальному варианту развития моделируемого процесса в каждой из сфер управления;
3) обеспечение непрерывного управления моделируемым процессом, включая переход от этапа применения невоенных средств и способов борьбы к этапу жесткой вооруженной конфронтации;
4) обеспечение непрерывного мониторинга деятельности модели и полученных результатов.
Воздействие на ключевые сферы управления коллективной деятельностью людей осуществляется с учетом характера социальных отношений внутри государства-мишени, а также отношений с другими государствами, прежде всего в границах региона, расстановки военно-политических сил и динамики их развития, вероятной реакции институтов обеспечения глобальной и региональной безопасности. Проводимое в этой сфере прогнозирование и стратегическое планирование, как правило, основывается на анализе и оценке вызовов, рисков, опасностей и угроз (ВРОУ), которые могут иметь глобальный, региональный или локальный характер. Анализируются
также комплексы факторов, оказывающих стабилизирующее или дестабилизирующее влияние на обстановку.
В основе модели «управляемого хаоса» как концептуального инструмента, предназначенного для решения задач по направленной координации и организации развития конфронтационной спирали в выбранной стране или группе стран в интересах достижения заданных социально-политических, военных, экономических, пространственно-географических характеристик государства-мишени (или региона), лежат положения теории «управляемого хаоса», или «контролируемой нестабильности». В своей первоначальной версии теория хаоса разрабатывалась главным образом применительно к физическим или химическим процессам. Однако сегодня наблюдается смыкание проблем, касающихся неживой природы, с вопросами, поднимаемыми в области социологии, психологии, этики, гражданского общества в целом, где сознательный выбор, определение верной установки к действию являются предметами специального исследования [11].
Развивая идеи «управляемого хаоса» применительно к человеческому обществу, И. Р. Пригожин утверждает, что на человека налагается ответственность за выбор того или иного пути развития. Человек, зная механизмы самоорганизации, может сознательно ввести в среду соответствующую флюктуацию, - если можно так выразиться, уколоть среду в нужных местах и тем самым направить ее движение. Но направить не куда угодно, а в соответствии с потенциальными возможностями самой среды. Действительно, согласно нашим представлениям, все сложные структуры в мире должны быть нестабильными, носить, например, колебательный характер. В одном режиме они локализуют и удерживают хаос в определенной форме, а в другом - вблизи момента обострения - само это удержание посредством положительной обратной связи способствует действию хаоса, что влечет за собой статистическое поведение системы и ее «радиоактивный» распад [10].
Подтверждением этого вывода являются участившиеся попытки научного осмысливания проблем контролируемой нестабильности и практического применения технологий управляемого хаоса для придания нужного направления динамике социально-политических систем и организации «цветных революций». Своеобразным катализатором такой деятельности выступают действия США и Запада,
направленные на радикальное переустройство мира под стандарты единственной сверхдержавы [5; 6].
В основу алгоритма модели управляемого хаоса помещается известное свойство нестабильности сферы управления коллективной деятельностью людей, которое изначально присуще всем сложным структурам. В теории управляемого хаоса особую значимость имеет способность любой сложной структуры (в том числе и современного государства) в режиме повседневного функционирования контролировать и удерживать хаос в определенных рамках. Вместе с тем в другом режиме, например в период искусственно созданного обострения, само это удержание посредством положительной обратной связи способствует лавинообразному нарастанию действия хаоса, что в конечном итоге может привести к распаду системы.
По замыслу идеологов управляемый хаос по его эффективности и последствиям способен сравниться с оружием массового поражения. При этом используются нетрадиционные, физически не разрушающие средства поражения, для которых не существует национальных границ. Нет и международно-признанной нормативно-правовой базы для противодействия, технологии управляемого хаоса пока остаются вне сферы контроля со стороны международных организаций. Отсутствуют научно обоснованные критерии для контроля, соответствующие индикаторы, фиксирующие состояние ситуации на различных этапах действия модели.
По мнению автора, первоначальный импульс развитию теории и практики «управляемого хаоса» был придан в 1945 г. руководителем политической разведки США в Европе Алленом Даллесом. В своем обращении к Конгрессу будущий директор ЦРУ акцентировал внимание на подрывной деятельности против СССР, прежде всего в культурно-мировоззренческой сфере. Он заявил: «Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников-союзников в самой России. <.. .> Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театр, кино - все будет изображать, и прославлять самые низменные человеческие чувства. <...> Честность и порядочность будут
осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, - все это мы будем ловко и незаметно культивировать. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратив в посмешище. Найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества» [3, с. 12].
В дальнейшем, главным образом применительно к административно-государственной (политической) сфере управления, положения «управляемого хаоса» получили развитие в работах западных исследователей, например Джина Шарпа [17]. Вскоре теоретические разработки Д. Шарпа стали подлинным наставлением по подрывной деятельности и прошли испытание практикой в ходе дестабилизации стран Варшавского договора, развала СССР и при проведении ряда цветных революций в начале нового тысячелетия.
В последние годы технологии управляемой нестабильности привлекают все большее внимание ряда влиятельных политологических центров Запада: Римского и Бильдербергского клубов, Трехсторонней комиссии, фабрик мысли, типа «Рэнд корпорейшн» и «Института Санта Фе». Разработанные общие принципы в дальнейшем были конкретизированы и получили практическое развитие в деятельности спецслужб, МВФ, Всемирного банка, ВТО [1].
В историческом контексте можно утверждать, что элементы технологии «управляемого хаоса» были применены внутренними и внешними политическими игроками для развала Российской империи еще в 1917 г. Первое успешное применение полномасштабного варианта модели «управляемого хаоса» относится к временам развала СССР и Организации Варшавского договора, когда был положен конец эпохе биполярного противостояния. Затем последовали и продолжаются до сих пор разнообразные «оранжевые революции» и другие события, связанные с дестабилизацией и развалом суверенных государств, нарушением субъектности их развития с целью перевода под внешнее управление. Комплекс проводимых при этом мероприятий ориентирован на массовое сознание населения, на управляющие центры противника с целью глубокой трансформации политической, экономической, социальной и духовной
жизни страны и последующего втягивания переформатированного государства-мишени в орбиту управляемых извне сателлитов.
Эффективность и прогнозируемая вероятность применения в будущем моделей «управляемого хаоса» обусловливает необходимость внимательного изучения этого феномена как одной из угроз национальной безопасности Российской Федерации. Наша страна по-прежнему остается одной из главных целей в коллиматоре прицела модели.
При всем различии особенностей внутренней и международной обстановки, политических сил и самих сценариев, по которым развивались события в 1917 г., приведшие к крушению Российской империи, а в начале 1990-х гг. к распаду СССР, существует нечто объединяющее эти масштабные геополитические катастрофы. Как представляется, в обоих случаях одной из важных целей, которые ставили перед собой внутренние и внешние инициаторы разрушительных процессов, являлся слом геополитического кода государства как исторически сложившейся системы политических отношений с внешним миром, обеспечивающей определенный государственный статус на мировом, региональном и локальном уровнях. Геополитический код государства в общем виде включает национальные интересы и ценности, принятую шкалу идентификации вызовов, рисков, опасностей и угроз (назовем их ВРОУ) и возможные способы их нейтрализации. Геополитический код содержит ответы на ключевые вопросы: кто является союзниками и противниками государства; как сохранить нынешних союзников и привлечь потенциальных; как противостоять нынешним противникам и предотвратить появление потенциальных; как объяснить сделанный выбор гражданам страны и международному сообществу [8].
Устойчивость геополитического кода достигается обеспечением всех видов безопасности: международной, национальной, государственной, политической, военной, экономической, духовной, лингвистической, информационной.
В упомянутых исторических событиях силы, заинтересованные в решительном сломе сложившегося порядка вещей, в качестве инструментов достижения своих целей делали ставку на усиление эксплуатации критичности и создания в Российской империи и СССР обстановки «управляемого хаоса» в административно-государственной, социально-экономической и культурно-мировоззренческой
сферах управления коллективной деятельностью людей. Каждая из этих сфер обладает собственной и достаточно разветвленной спецификой, поэтому в рамках настоящей статьи предполагается рассмотреть лишь часть вопросов, связанных с проблемами хаотизации культурно-мировоззренческой сферы за счет использования лингво-психологических методов целенаправленного информационного воздействия на индивидуальное и массовое сознание.
Если в применяемых ранее стратегиях воздействия на геополитический код факторы несиловых форм борьбы играли подчиненную роль, то теперь на первый план выдвинулись стратегии действий в глобальном информационном пространстве, насыщенном социальными сетями, неконтролируемыми властями, с целью прямого воздействия на культурно-мировоззренческую сферу. Применительно к России важное место в реализации таких стратегий отводится модели «управляемого хаоса», одной из важных целей которой является подрыв лингвистической безопасности страны.
В рамках культурно-мировоззренческой сферы алгоритмы модели «управляемого хаоса» нацелены в первую очередь на обеспечение контроля над разновекторными и не всегда осознанными мотивациями и в целом над поведением широкого спектра участников общественных процессов. Использование технологий информационно-сетевого воздействия обеспечивает необходимый охват от локального до глобального масштаба. Суть проводимых мероприятий заключается в создании условий для скрытого управления культурно-мировоззренческой сферой с целью преобразования ментального поля населения страны-мишени путем переориентации, ослабления, а затем уничтожения традиционных духовных и культурных ценностей народа.
Таким образом, формируются механизмы управления поведением больших масс людей, сознание которых за счет целенаправленного использования существующих сетевых ресурсов (Интернета, телевидения, кино, литературы, потенциала некоторых образовательных программ, неформальных организаций и религиозных сект) постепенно теряет чувствительность к оказываемому воздействию и одновременно насыщается нужными представлениями и ценностями. Анестезия сознания в сочетании с информационным вторжением осуществляется под аккомпанемент утверждений о якобы сугубо добровольном принятии населением новой когнитивной
модели - образа нужной «картины мира», сформированной населением государства-мишени на базе продиктованных и внушенных ему представлений. Сами эти представления призваны продемонстрировать человеку преимущества якобы более цивилизованного и высокоразвитого Запада по сравнению с отсталыми и давно утерявшими значимость ценностями и интересами, положенными в основу мировоззренческой сферы общества в его собственной стране. Массированное применение подобных технологий привело к нынешним трагическим событиям на Украине.
В рамках такой стратегии модель «управляемого хаоса» осуществляет целенаправленное воздействие системы согласованных по целям, месту и времени пропагандистских, психологических, информационных и других мероприятий как на сознание отдельного человека, так и на «чувствительные точки» (центры принятия решений) административно-государственного (политического) управления, включая сферу обеспечения всех видов безопасности, социально-экономическую и культурно-мировоззренческую сферы.
Применительно к России и странам СНГ в течение многих лет одной из приоритетных целей модели «управляемого хаоса» в культурно-мировоззренческой сфере является русский язык. Госсекретарь США А. Даллес еще в 1948 г. говорил: «.чтобы развалить СССР, не надо атомной бомбы, нужно только внушить его народам, что они могут обойтись без знания русского языка. Нарушатся экономические, культурные, другие связи. Государство перестанет существовать» [16, с. 110]. СССР уже нет, но осталась многонациональная Россия, остался СНГ, и им грозит та же участь, если не принять срочных мер по обеспечению лингвистической безопасности русского языка как национального, межнационального и мирового языка.
По мнению академика РАО И. И. Халеевой, в основе проблемы обеспечения лингвистической (или языковой) безопасности «.лежит изучение аспектов "коллективного бессознательного", формирующего ментальность индивида, а также некоторой общности - культурно-исторической, социальной, этнической. "Коллективное бессознательное" не поддается прямому наблюдению, его можно исследовать косвенными методами и прежде всего через язык. Изучение менталь-ности как базовой категории лингвистической безопасности означает изучение индивидуального или массового сознания, выраженного
лингвокультурно окрашенными единицами знания (Ю. Н. Караулов), которые являются своеобразной программой следования опыту всей деятельности человека» [16, с. 104].
Российская ментальность, в максимальной степени лишенная этнической окраски, формировавшаяся веками в результате взаимодействия множества этнических ментальностей, включает в себя весь положительный опыт такого взаимодействия. Таким образом, «в многомерной структуре национальной безопасности лингвистическую безопасность следует рассмотреть в трех основных аспектах: политическом, социальном и личностном (индивидуально-психологическом)» [16, с. 111].
В этом контексте обеспечение лингвистической безопасности русского языка как языка межнационального общения во многом обусловлено тем, что в геополитическом плане Россия как великая евразийская держава призвана, наряду с другими функциями, решать задачу поддержания диалога цивилизаций Запада и Востока. Такой межкультурный диалог в течение многих веков практически воплощается и в культурно-языковом взаимодействии народов России, что в конечном итоге позволяет сегодня говорить о формировании фундамента общероссийской культуры, цементирует которую общегосударственный русский язык. Связующая роль русского языка обусловливала логику процессов, всякий раз приводивших к восстановлению Российского государства в условиях новой политической реальности на основе известных экономических, политических и социокультурных факторов. Именно поэтому русский язык в его взаимодействии с языками других народов страны, многонациональная литература, отечественная история были и остаются приоритетными объектами воздействия со стороны сил, стремящихся расколоть Россию и СНГ [2].
Применительно к нашим партнерам и союзникам в комплексе социальных аспектов деятельности модели «управляемого хаоса» в культурно-мировоззренческой сфере и особенно в деле обеспечения лингвистической безопасности, серьезную угрозу несет наличие в некоторых странах СНГ тенденции к вытеснению русского языка из сфер общения, из образования. Связано это с тем, что придание русскому языку статуса государственного разрушает планы авторов «оранжевых технологий» и национальных властных элит по строительству государства с существенной, а нередко и преобладающей антироссийской составляющей в политике.
Поэтому складывается парадоксальная картина, когда сегодня в большинстве государств СНГ русский язык является распространенным, но при этом нередко целенаправленно вытесняемым в ходе государственной политики, прежде всего политики в области образования. Именно в этой бюджетной сфере проявляется реальный курс государства. Например, тот факт, что на Украине вступительные экзамены в вузы принимаются только на украинском языке, что количество русских школ сокращается, есть следствие государственной политики. И похожая ситуация или даже худшая - в некоторых других государствах СНГ.
Вот как выглядит статус русского языка в странах СНГ. Белоруссия - статус государственного, Киргизия - статус официального. Это прочная нормативно-правовая основа для использования и защиты русского языка в этих республиках.
Во всех остальных республиках СНГ статус русского языка довольно шаткий. На Украине - государственный язык - украинский. Казахстан - государственный язык - казахский. Законодательно русский язык может официально употребляться наравне с казахским в государственных организациях и органах самоуправления. Молдавия - после принятия закона о языке и «румынизации» молдавского языка русский язык утратил государственный статус, но сохранил статус языка межнационального общения. Таджикистан - государственный язык - таджикский, русский - язык межнационального общения. Армения и Узбекистан - язык национального меньшинства. Азербайджан - статус законодательно не регулируется.
Таким образом, только в Белоруссии русский язык является государственным наряду с белорусским, а в Киргизии официальным наряду с киргизским. В отношении других республик речь идет о тенденции вытеснения русского языка, которая воздействует самым деструктивным образом на социально-коммуникативные стороны жизни граждан России и СНГ.
В Грузии, где русский язык в настоящее время стоит на втором месте по употреблению после грузинского, с сентября 2010 г. развертывается масштабная программа по привлечению англоязычных добровольцев - преподавателей языка. К 2014 г. планировалось довести общую численность таких энтузиастов до 10 тыс. и с их помощью найти достойную альтернативу русскому языку.
Силы, делающие ставку на ослабление связей между национальными субъектами Российской Федерации, не ослабляют попыток вытеснить русский язык из внутренней политической, экономической и культурной жизни и перейти в основном на язык титульной нации. Такие действия несут за собой опасность изоляционизма и ослабляют суверенную роль федеральной власти.
В. В. Путин в статье, опубликованной в январе 2012 г. в «Независимой газете», поднимает вопрос сохранения русской культурной доминанты, отмечая, что ее носителем являются не только этнические русские. Президент пишет, что этот культурный код пытались и пытаются взломать и его надо укреплять и беречь и огромная роль здесь принадлежит образованию. И в первую очередь речь должна идти о повышении в образовательном процессе роли таких предметов, как русский язык, русская литература, отечественная история -естественно в контексте всего богатства национальных традиций и культур [12].
Каково влияние компонентов геополитического кода на решение задач, которые обеспечивают лингвистическую безопасность русского языка на современном этапе?
Как представляется, на безопасность России, включая лингвистическую безопасность, влияют группы конструктивных и деструктивных геополитических факторов [4]. Способствуют укреплению лингвистической безопасности большая численность населения, все еще сохраняющийся высокий образовательный и культурный уровень народов Российской Федерации, вековые традиции их совместного проживания, наличие единого языкового и культурного пространства.
К числу факторов, имеющих деструктивную направленность, можно отнести сокращение численности населения, серьезные диспропорции в его распределении по территории страны, проживание значительного количества русского населения за пределами России, наличие тенденций к снижению образовательного уровня населения, усиливающееся негативное воздействие на культуру как со стороны внешних, так и внутренних сил, незаконная миграция, сохранение очагов межнациональных конфликтов, появление большого количества псевдорелигиозных сект, рост религиозного экстремизма и ксенофобии. В рамках модели «управляемого хаоса» на усиление разрушительного потенциала многих из этих факторов действуют
как внешние, так и внутренние силы, государства и организации, отдельные влиятельные лица, ведется необъявленная тайная война.
В течение сотен лет сохранение в России культурно-циви-лизационного кода на основе русского языка в годы величайших испытаний позволило обеспечить единство страны. В этом контексте сегодня очевидной является вполне реальная угроза целостности России и СНГ, исходящая от политтехнологий «управляемого хаоса», в результате воздействия которых размываются ценности, в том числе и культурные, языковые, объявляется неэффективным государство, провоцируются внутренние конфликты, целенаправленно трансформируются элиты.
Эффективный способ противодействовать подобным попыткам - формирование в каждой из стран СНГ национально ориентированного ведущего слоя общества, национальной элиты, считающей приоритетом развитие сотрудничества с Россией. Крайне важно наличие в составе национальных элит стран СНГ значительных групп лиц, владеющих русским языком. С этой точки зрения важно донести до каждого представителя национальной элиты, что русский язык, безусловно, необходим для реализации индивида как личности в своей стране и за ее пределами. Немаловажно понимание того, что ведение бизнеса с соседями по СНГ невозможно без знания русского языка. Необходим русский язык и многочисленным трудовым мигрантам. Одновременно должно поощряться изучение языков своих соседей российской национальной элитой. Необходимы целенаправленные усилия по возрождению интереса к изучению русского языка за рубежом.
Сегодня очевидной является необходимость широкой поддержки в государствах СНГ стратегии билингвального образования, т. е. обучения людей умению говорить как минимум на двух языках, включая русский. Стратегии билингвального образования давно успешно реализуются во многих странах Европы [9].
Утверждается такой подход и в нашей стране, где в связи с принятием в национальных республиках - субъектах РФ - законов о языке сформирован государственный билингвизм, который характеризуется сосуществованием русского языка как государственного на всей территории России и языков титульных народов - субъектов РФ. Именно такое, базирующееся на прочной правовой основе
государственное двуязычие является важной гарантией как лингвистической, так и, в более широком смысле, национальной безопасности России.
Предметом отдельного рассмотрения является негативное влияние на лингвистическую безопасность мировых глобализаци-онных процессов с характерной для них тенденцией к установлению единых стандартов поведения в экономической, политической, информационной и культурной сфере, ослаблением государственного суверенитета, размыванием национальной самобытности, наметившейся тенденцией трансформации военных конфликтов из межгосударственных во внутригосударственные. С точки зрения социальных аспектов лингвистической безопасности особенно опасна чужеземная лингвистическая экспансия, которая воздействует самым деструктивным образом на социально-коммуникативные стороны жизни граждан России. Тесно связана с этой проблемой намечающаяся однополярная ориентация общества на один из мировых языков, который позиционируется Западом как единственное и незаменимое средство глобальной коммуникации. Противостоять такой негативной тенденции можно, в том числе и за счет укрепления статуса русского языка как официального языка СНГ. В этом контексте важная роль принадлежит модельному закону о языках, где русский язык закрепляется как основной рабочий в рамках коммуникационных обменов в Таможенном союзе, Едином экономическом пространстве, Евразийском союзе [7].
Внешние деформации русского языка сегодня особенно ощутимы в сфере информационных технологий. Русский язык, применяемый в средствах массовой коммуникации (Интернет и сопутствующая компьютерная литература, техника и инструкции по использованию мобильной связи, рынок видеопродукции), чрезвычайно засорен англоязычными словами. Во многих случаях эти слова несут более высокую смысловую нагрузку, чем слова русского языка, т. е. русскому языку в таких текстах отводится явно вспомогательная роль. Несмотря на принимаемые у нас законодательные акты, призванные ограничить подобную экспансию, практические результаты по их внедрению остаются все еще незначительными.
Надо признать, что упомянутый процесс засорения русского языка англоязычными словами носит во многом объективный характер.
Около 70 % всех сайтов Всемирной паутины находятся в США, при этом 96 % всех коммерческих сайтов исполнены на английском языке. Не у нас появились первые персональные компьютеры, Интернет и мобильные телефоны. Отсюда и засилье иностранных слов в связанных с этими и многими другими новшествами сферах, определяющих сегодня технический прогресс. Выход очевиден: развивать отечественную культуру, образование и науку, высокотехнологичные отрасли промышленности и предлагать свой понятийный аппарат (вспомним, как естественно в свое время вошло в международный лексикон русское слово «спутник»).
Еще одной опасностью является засорение русского языка ненормативной лексикой, понятиями, заимствованными из уголовного жаргона. Процесс этот идет и при участии некоторых отечественных чиновников, деловых людей, которые, не смущаясь (а иногда и не отдавая себе отчета в силу частого употребления таких словечек в повседневном общении), используют жаргонные выражения в выступлениях перед телекамерами. Все эти факторы негативно сказываются на обеспечении лингвистической безопасности русского языка, работают на ослабление позиций России в противостоянии негативным тенденциям в культурно-мировоззренческой сфере.
Здесь уместно привести мысль, высказанную А. И. Солженицыным в интервью газете «Московские новости».
МН. - Умирают ли русский язык и русская литература - в том смысле, что никогда уже им не достичь, а тем более не превзойти образцов (даже не вершин) XIX и XX вв.?
Солженицын. - Несмотря на нынешнее безоглядное засорение русского языка легкомысленным жаргоном и наплыв англо-американской лексики (имею в виду не естественное использование технической терминологии, а модные, комически важные перехваты), я твердо верю, что русский язык не пошатнется и не даст себя безвозвратно засорить - пока будет существовать на Земле хоть остаток русского народа. То же отношу и к русской литературе. Несмотря на обильное замусоривание, она сохраняет ясную и совестливую основу и еще подарит нам образцы, поддерживающие наш дух и сознание [13].
Каковы могут быть меры противодействия угрозам и вызовам в сфере лингвистической безопасности?
1. В рамках развития государственно-политической основы обеспечения лингвистической безопасности, по-видимому, начинать
нужно с совершенствования нормативно-правовой базы с целью создания условий для устойчивого развития общегосударственного языка во взаимодействии с другими языками. Статус русского языка как государственного окончательно закреплен Основным законом страны - Конституцией РФ 1993 г. (ст. 68). Важным политико-правовым фактором обеспечения лингвистической безопасности является Закон о государственном языке РФ, определяющий социальный и правовой статус государственного языка РФ как системообразующий фактор сохранения целостности России. Очередным шагом, как представляется, могла бы стать разработка концепции лингвистической безопасности Российской Федерации, которая должна представить собой эффективный инструмент защиты общегосударственного и живых национальных (региональных) языков народов нашей страны, защиты в языковой сфере прав русскоязычного населения в зарубежье, укрепления СНГ.
2. Необходимо наметить пути к осуществлению взвешенной национально-языковой политики России в межгосударственных отношениях со странами СНГ, в частности, в направлении поиска оптимальных решений в сфере защиты языковых и культурных прав соотечественников - русскоязычной диаспоры, нередко составляющей значительную часть населения этих государств. Это особенно актуально для Украины, а вне СНГ - для стран Балтии.
В культурно-мировоззренческой сфере активно противодействовать влиянию определенных международных сил на молодежь, на политическую и творческую элиту, бизнес-сообщество государств-членов СНГ и попыткам организации там «оранжевых» революций.
3. Важной является задача распространения русского языка как средства международного общения.
Этого можно достичь, в частности, за счет наращивания количества иностранных студентов в российских вузах с целью повышения удельного веса нашей страны в подготовке будущих лидеров и специалистов для стран Азии, Африки, Ближнего Востока и Латинской Америки. Наряду с решением комплекса важнейших для России политических и экономических задач, такой подход будет объективно способствовать упрочению позиций русского языка в мире. Назрела необходимость разработки единого стандарта для изучения русского языка как иностранного. Следует активно продолжать и расширять на другие страны проект, связанный с подготовкой молодых
переводчиков художественной литературы государств СНГ и Балтии, реализуемый под эгидой МГЛУ
Перечисленный далеко не полный перечень мер требует серьезной работы - начиная от обеспечения безопасности иностранных студентов и до разработки программ, совершенствования квалификации преподавателей, создания филиалов по различным направлениям, решения многих других вопросов по формированию притягательного имиджа российских вузов, повышению престижности и статуса российского образования, включая военное образование.
Целенаправленная деятельность в этой сфере в сочетании с дальнейшими шагами по укреплению суверенитета Российской Федерации будет способствовать недопущению ее изоляции, обеспечению интеграции в мировое сообщество, обеспечению национальной безопасности России в условиях глобализации.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Винокуров В. В. Дипломатия и разведка как средство осуществления внешней политики государства: общее и особенное : монография. - М. : Панорама, 2013. - 300 с.
2. Гронская Н. Э. Нестабильность языковой ситуации как угроза государственной безопасности // Вестник Академии военных наук. - 2005. -№ 1 (10). - С. 81-86.
3. Дроздов Ю. И. Записки начальника нелегальной разведки. - М. : ОЛМА-Пресс, 2000. - 416 с.
4. Ивашов Л. Г. Россия или Московия. - М. : ЭКСМО, 2002 - 416 с.
5. Карякин В. В. Геополитика третьей волны: трансформация мира в эпоху постмодерна. - М. : Граница, 2013. - 432 с.
6. Лепский В. Е. Рефлексивный анализ технологий «управляемого хаоса» как оружия разрушения субъектности развития // Журнальный клуб Интелрос «Рефлексивные процессы и управление». - 2010. - № 1-2. -С. 23-34.
7. Модельный закон «О языках». Принят на XXIV пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ / Постановление № 24-6 от 4 дек. 2004 г. - URL : http://www.cis.minsk.by/page. php?id=7850
8. Окунев И. Ю. Внешняя политика для большинства? Новое измерение геополитического кода России // Россия в глобальной политике. -2013. - Т. 11 - № 2. - С. 40-48.
9. Падрайг О. Р., Джордж Л. Билингвальное образование: основные стратегические задачи. - Страсбург : Совет Европы, 2001. - 46 с.
10. Пригожин И. Р. Философия нестабильности // Вопросы философии. -1991. - № 6. - С. 46-57.
11. Пригожин И. Р., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. - М. : МГУУ, 2001. - 276 с.
12. Путин В. В. Россия: национальный вопрос // Независимая газета, 24.01.2012. - URL: http://www.ng.ru/politics/2012-01-23/1_national.html
13. Солженицын А. И. Интервью // Московские новости. - 2006. - № 15.
14. Социологическая энциклопедия: в 2 т. - Т. 1. Национальный общественно-научный фонд / гл. ред. В. Н. Иванов. - М. : Мысль, 2003. -694 с.
15. Федеральный Закон РФ «О безопасности», от 28.12.2010 № 390-Ф3. -URL:http://base.garant.ru/12181538/
16. Халеева И. И. Лингвистическая безопасность России // Вестник РАН. -2006. - Т. 76. - № 2. - С. 104-111.
17. Шарп Д. От диктатуры к демократии / Центр гуманитарных технологий, The Albert Einstein Institution, 1993. - URL: http://gtmarket.ru/laboratory/ expertize/3200
