CC BY
125
УДК 930.1
А. Б. ПЕТРИНА щ
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
МОДЕЛЬ НАУЧНОЙ БИОГРАФИИ В «НОВОЙ КУЛЬТУРНОЙ ИСТОРИИ»
Данная статья является одним из доказательств существования гипотезы о новой модели научно-биографического текста. Сущность модели заключена в объединении методов нескольких гуманитарных дисциплин с целью расширения возможностей научной биографии, т.е. появление в тексте элементов психологического портрета ученого. Подтверждением верности гипотезы служит анализ современных научно-биографических текстов в виде монографии и в виде статьи.
Ключевые слова: жанр научной биографии, гуманитарные дисциплины, гипотеза, анализ текстов научных биографий, психологический портрет ученого, новая модель научнобиографического текста.
Внимание исследователей всегда привлекала биографическая линия — как жанр сложной структуры, она проявляет себя во многих областях науки и культуры. Однако прежде всего биографическое повествование обнаруживает себя в истории, персонифицируя ее, делая более событийной в личностном направлении. Биографический и научно-биографический жанр, несомненно, не остановился в своем развитии. Поэтому целью статьи будет обоснование гипотезы о появлении новой модели создания научной биографии, или биографии известного ученого-иссле-дователя и выяснения возможности для ее проверки. Гипотеза возникла из анализа разных типов специальной литературы: теоретических монографий, современных биографий, биографических эссе, различных методологических исследований в области данного жанра. Длительный период развития и совершенствования явления научного биографирования дал возможность восприятия и применения новых его свойств, обращения к другой модели научной биографии.
Несомненным является тот факт, что понятие «личность» — ключевое для исторической культуры — стало основным и в биографии, и в психологии, и в истории, и в философии. В связи с этим появляется мысль, что писать научную биографию отдельного исследователя, делая акцент только на периодах его творческой деятельности, — занятие, безусловно, интересное, но все-таки не раскрывающее полностью иных субъективных сторон и особенностей персонажа. Духовные метания, творческие изыски, эмоциональная сфера — все это воплощает в себе именно личность ученого, сложное и многоплановое образование.
В этом отношении доказательным может стать мнение Р.-Дж. Коллингвуда, известного английского историка, об индивидуальности, таинственности и загадочности любого биографического персонажа; современный историк Е. Г. Чиглинцев, профессор Казанского университета, подчеркивает необходимость событийности, драматургический заостренности в биографии. Таким образом, имеет смысл попытаться создать несколько иной вариант научной биографии — с характеристикой не только деятельности отдельного ученого, но и его личностных особенностей, используя при этом литературный стиль в повествовании. Иными словами, сущность модели кроется в
междисциплинарном подходе, в методологическом соединении подходов нескольких гуманитарных дисциплин. Опыт психологии для научной биографии будет необходим в том, что он позволит четче и полнее описать личность и духовные особенности персонажа. Литературность же даст возможность написать биографию какого-либо ученого в более легком, более художественном стиле.
Исходя из сказанного, основной задачей для нас является анализ текстов современных биографий монографического и статейного типа, который позволит пронаблюдать процесс становления новой модели. При анализе мы будем обращать внимание на следующие аспекты: структуру биографии, авторскую рефлексию, легкость стиля повествования и процесс создания автором психологического портрета ученого.
Перейдем к анализу биографических текстов в виде монографий. Ниже предлагаются три монографии, каждая из которых повествует о жизни, исследовательской и творческой деятельности ученых, чей путь был связан с историей, политикой и этнографией.
Первая из выбранных книг — биография Н. М. Карамзина, изданная в 2006 г. Автор книги — А. Ф. Смирнов, профессор, доктор философских наук.
Обратимся к анализу текста. Первая часть книги наиболее необычна, особенно относительно жанра научной биографии. У автора не возникает вопроса: «Возможно ли характеризовать личность ученого в научной его биографии?». С самого начала понятен тот факт, что А. Смирнов считает этот аспект в биогра-фировании обязательным, безусловным элементом.
Для описания периода детства Карамзина А. Смирнов обращается к архивам ученого, собирает воспоминания его друзей и знакомых. Уже в первой части книги говорится и о начале личностного развития, и о формировании интеллекта Карамзина: во время учебы наставник замечает склонность будущего историка и писателя к литературе и словесности. Постепенно А. Смирнов вводит в повествование новые лица — не только друзей Карамзина, но и других людей, оказавших влияние на его развитие в том или ином направлении или области. Лейтмотивом этой части является желание автора нарисовать эмоциональность, чувствительность души и духа Карамзина.
Говоря о круге занятий Карамзина, А. Смирнов детализирует описание, однако, как часто это бывает,
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (81) 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (81) 2009
деталь оказывается очень существенной составляющей картины. Приведем вновь пример-цитату: «Карамзин любил переводить писателей, которые ему особенно нравились. Он припоминает, что иногда просиживал долгие зимние ночи за переводом любимых авторов. Ему приходилось встречать восход солнца, сидя за письменным столом, и эти минуты он относил к числу лучших в своей жизни» [1].
Автор биографии уделяет внимание и мировоззрению Карамзина, что, на наш взгляд, также необходимо для более полного рассмотрения особенностей характера и эмоциональной сферы персонажа. Свобода, счастье, вера, разум, государство — все эти жизненные ценности любого человека автор данной книги осветил в понимании ее героя.
Вторая часть книги посвящена уже непосредственно созданию научной биографии историка, т.к. здесь автор говорит о написании Карамзиным «Истории государства Российского», о формировании когнитивных интересов ученого. Кроме того, Смирнов характеризует и отношения Карамзина с Александром I, а значит, и его политические взгляды, отношение к декабристам, к польскому вопросу, к христианству, к самодержавию. Что ценно, при описании научно-общественной деятельности Карамзина,
A. Смирнов не отказывается от художественности в повествовании. К примеру, приведенные записки Погодина носят характер рассказа, а письма Карамзина и его размышления усиливают эту особенность книги.
И третья, заключительная, часть биографии носит характер некоего сборника «писем и воспоминаний друзей» Карамзина. Разные виды документов являются иллюстрацией существующего исторического периода с его реформами, общей жизнью, культурой. Поэтому включение в научную биографию писем, воспоминаний, других документов, связанных так или иначе с личностью и общественной деятельностью ученого, является безусловным достижением работы.
Добавим, что автор биографии ставил четко определяемую цель, очевидную с самого начала книги: описание научно-общественной деятельности Н. М. Карамзина и его личностных особенностей. Что касается стиля повествования, то это произведение почти художественного характера — благодаря ему и формируется интерес у широкой читательской аудитории.
Теперь обратимся к двум биографиям, изданным, так же как и предыдущая, в 2006 г., но посвященным жизни и деятельности революционера М. А. Бакунина и этнографа Г. Н. Потанина. Обращение к биографиям известных личностей не противоречит нашей цели — доказать наличие в современных произведениях научно-биографического жанра тенденции к его трансформации.
Рассмотрим биографию М. Бакунина. Ее автор —
B. Н. Демин, ученый и писатель, доктор философских наук.
Начало, точнее, предисловие книги — поистине отрывок драматического исторического романа. Стилевая образность, колоритность биографии — необходимость, благодаря которой, как мы уже отмечали, возрастает интерес у совершенно разных по своему уровню образования, социальному положению, возрасту читателей.
В первых двух главах В. Демин обращается к детству, затем к личностному созреванию Бакунина, ищет определенную склонность к революционности и свободолюбию даже в детстве. «Право на свободу» было для Бакунина сакральным еще во времена юности.
Кроме духовного роста будущего революционера, В. Демин сообщает и о некоторых бытовых деталях его жизни: чем он зарабатывал, как одевался. «Утонченный щеголь и франт, Чаадаев даже в пору абсолютного безденежья продолжал пачками заказывать в модных магазинах лайковые перчатки. Бакунин же, тоже страдавший от безденежья, напротив, никогда не придавал особого значения своему внешнему виду и одежде» [2].
Много цитат из писем, собственных мемуаров и дневников Бакунина, приводимых автором, четче и полнее показывают необычность жизни революционера и восприятие им самим разных событий.
Новым в анализируемом тексте является цитирование автором биографии высказываний о Бакунине не только его друзей, но и врагов, оппонентов. Таковыми явились для революционера К. Маркс и Ф. Энгельс, увидевшие в его «Воззвании к славянам» «ксенофобию к неславянским нациям и надежды на свертывание европейской революции» [3].
Большая часть текста биографии — вновь письма и выдержки из дневников, однако, В. Демин не только приводит их в соответствии с выбранным направлением рассказа, а комментирует, обобщает, иногда поясняет чувства, возможно, страдания Бакунина.
С четвертой главы и почти до конца книги В. Демин уже характеризует исторические, политические и философские взгляды Бакунина, одновременно обращаясь и к событиям государственного масштаба.
Именно такой литературно-биографический прием и дает возможность понимать, насколько взаимопроникающими являются личность ученого, революционера, реформатора и государство, общество. Данная книга относится к тем биографиям, которые на примере одной, отдельной жизни могут экранизировать и конкретно-исторический период, и менталитет нации и государства, в котором жил главный персонаж книги. Кроме того, само русское государство второй половины XIX века не могло не влиять на развитие Бакунина, его выбор как таковой, что и состоялось в его истории революционера и искателя свободы.
Текст второй книги, выбранной нами, посвящен Г. Н. Потанину. Ее авторы: А. М. Сагалаев, известный российский ученый-обществовед, философ, этнограф, общественный деятель, доктор исторических наук, профессор Томского педагогического университета, заведующий кафедрой Всеобщей истории, и
В. М. Крюков, автор многочисленных книг и статей, активный участник научно-практических конференций, поэт, правозащитник.
В самом начале книги проводится идея о том, что «Потанин был расщеплен — путешественник, публицист, областник», поэтому «исчезли очертания личности, цельной и незаурядной» [4]. Цель своего исследования они определяют четко: опыт осмысления личности Потанина. Несомненно, грани научности в био-графировании при этом не стираются — наоборот, на фоне судьбы персонажа рассказ о его вкладе в развитие науки выглядит еще более значимым. Замечание Л. П. Репиной приходится как нельзя кстати по отношению к цели анализируемой монографии: «Персональный, или биографический, подход является традиционно приоритетным в истории мысли и науки» [5]. Данный подход отражает именно те аспекты, которые заявили как главенствующие авторы книги о Потанине: необходимость анализа личности ученого, обращения в биографии к вопросам этого толка. «История мысли и науки» созидается исключительно благодаря индивидуальностям, отдельным уче-
ным, поэтому постановка вопроса о свойствах личности исследователя сегодня обязательна.
Первая глава книги — «Становление» — сообщает о формировании Потанина как путешественника, наблюдающего очень внимательно за разными явлениями природы и социальной жизни. Личность Потанина охарактеризована, без сомнения, полно и многосторонне; одновременно с этим авторами не менее подробно представлена научная сторона биографии. «Потанин с друзьями рассуждают, что же такое Сибирь: то ли это провинция государства российского, то ли его колония?» [6]. От размышлений о Сибири студенты перешли незаметно для себя к идее, которая впоследствии будет основой формирования научного мировоззрения Потанина — областничество. Данной теме авторы уделяют немало внимания, сохраняя при этом стиль — полухудожественный, легкий для восприятия.
Выдержки из газет, где печатались иногда статьи и заметки Потанина, также вносят любопытные детали в биографию. Диалогизм, используемый автором как обычный литературный прием в рассказе или повести, здесь выглядит действительно необычно и интересно. По крайней мере, это дает читателю возможность воспринимать главного героя прежде всего в отношении его эмоций и чувств.
Рассмотрение крупных работ Потанина — в основном этнографического характера — дает возможность видения масштаба его личности исследователя. Сообщается и другое направление его возможной деятельности: написание учебников для школы по географии, природоведению. Авторы отмечают, что сегодня это был бы учебник по экологии, однако это не могло быть осуществимо в тех рамках «централизма и единообразия, господствовавших в народном просвещении» [7].
Жизнь Потанина разделена в его биографии на несколько периодов: становление, странствия, гражданин Сибири. Наиболее насыщенным в деловом отношении был, конечно, период странствий. Потанин побывал в Монголии, Тибете, пустыне Гоби, на севере Сибири, на Алтае и Тянь-Шане. Везде он заходил в разные храмы: буддийские, православные, мусульманские; описывал быт и особенности культуры населения. «Читая полевые дневники, убеждаешься, что Потанин брал на себя выполнение почти непосильной задачи: узнать все о новой для себя стране, от ее географического строения до мифологии аборигенов» [8]. Потанин собирает коллекции: растений, птиц, зверей, пресмыкающихся, образцы горных пород.
Уже в последней главе авторы биографии обращают внимание на еще один важный факт из исследовательской жизни Потанина: «Как писал академик
С. Ф. Ольденбург, Потанин, сам вечный странник, увлекся странствующими сказками и преданиями и принялся за отыскивание родины этих "кочевников слова"» [9].
Вероятно, живя даже относительно спокойной жизнью, Потанин оставался кочевником и исследователем. Причем его интересовали необычные местности — в природном, географическом и культурном смысле. Такие особенности научной деятельности, несомненно, отражают и личностную глубинность — что и удалось показать авторам данной книги.
Таким образом, высказанная в начале статьи гипотеза находит подтверждение в монографических текстах современных научных биографий, посвященных ученым-историкам и историческим личнос-
тям. Повторим, что гипотеза заключается в авторском желании обратить внимание на свойства личности протагониста, а не сосредоточиваться абсолютно на его трудах и общественной деятельности.
Мы рассмотрели несколько современных биографий монографического типа, теперь обратимся к биографиям историков, изданным также в начале XXI в., однако представленным в виде статьи. Будет интересно обратить внимание на момент, связанный с менее обширным полем деятельности биографа: возможно ли и насколько включение в статью сведений о личностных особенностях ученого?
Необходимо также сказать о некоторой внешней, текстуальной инаковости анализа статей. Привлекая какой-либо сборник или журнал, мы рассматривали несколько статей, включенных в него. Соответственно, выбранные статьи анализировались в совокупности — для более обобщенного представления и четкого видения особенностей стиля, подачи фактов в биографиях, помещенных в конкретном журнале.
Обратимся к статьям, помещенным в сборнике «Портреты историков. Время и судьбы».
Самой интересной в отношении научного биогра-фирования является статья о С. В. Бахрушине, которая носит практически литературный характер. Можно сказать, что это своего рода биографическое эссе. Начало статьи стилистически очень необычно в общем контексте жанра научной биографии: «Передо мной лежит старая фотография. На ней — крупный седовласый человек склонился над столом и что-то пишет ... Смотришь на снимок, вглядываешься в детали...» [10]. Уже сами слова автора о «вглядывании в детали» говорят о желании создать биографическую статью психологического толка, не уходя при этом от разговора о трудах и научном пути Бахрушина.
Отметим, что автор статьи обращает внимание и на другие лица, связанные либо с деятельностью, либо с личностью самого Бахрушина, и рассказывает об этих людях в том же стиле эссе. «Он <Ключевский> напоминал не то древнего летописца, не то дьяка из системы приказов допетровской России. Лекции он читал слабым и запинающимся голосом. Но вместе с тем студенты слушали Ключевского, замирая от восторга. Ему были известны все закоулки древнерусской жизни» [11].
Статья приобретает характер научной биографии только в тот момент, когда автор обращается к эпизоду о выборе Бахрушиным тематики диплома и будущей диссертации — история Сибири в XVI — XVII вв. Однако и сюда включен необходимый элемент, пробуждающий интерес — случайность выбора темы. Бахрушину попадает в руки яркое, необычное в юридическом смысле дело, которое сущностно обращено к сибирскому региону и его истории. После того, как дело было раскрыто и сдано в архив, будущий историк понимает, насколько его привлекают вещи подобного толка, а конкретнее — средневековая Сибирь.
Любопытно, что автор приводит в статье стихи Бахрушина и комментирует их как отражение настроений, эмоциональных состояний ученого.
Статья об А. В. Арциховском [12] имеет целью дать серьезное представление о трудах этого ученого — именно такой поворот и позволяет считать ее научной биографией, хотя, как мы это встречали уже неоднократно, публицистический стиль не утрачивается. В начале статьи автор говорит об археологии, археологических находках и ценных артефактах — ценных в восприятии самих археологов. Это вступление к основной части биографии ученого; действительно, в большей мере археолога, чем историка.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (81) 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №5 (81) 2009
Вероятно, поэтому автор статьи рассматривает археологию с таким вниманием — и не только в сциентистском ее статусе, но и в направлении возможности получения иных знаний. Одновременно с рассказом о разных сторонах археологического знания создается и столь интересующая нас биография Арциховского. К примеру, автор сообщает о методах археологических исследований и переходит к имени Арциховского, связывая его с пропагандой одного из этих методов. Интересно читать о вещеведческом анализе, которому Арциховский уделял больше внимания, чем значению самих предметов. Интерес возникает прежде всего потому, что такое восприятие научного исследования встречается довольно редко, и ценно обращение к нему автора статьи. Что касается научной стороны деятельности Арциховского, здесь автор абсолютно логичен, поскольку через вещеведческий анализ, проводимый Арцихов-ским, подводит читателей к главному: открытиям в области берестяных грамот. Такой логизм в повествовании действительно важен, особенно, когда связь между познавательными интересами разного уровня увидеть нелегко, как это и было в данном случае.
Повествование о личности ученого автор статьи построил очень необычно: сравнил Арциховского с профессором Челленджером из романа Артура Ко-нан-Дойля — и по внешности, и по качествам характера. Такое развернутое сравнение очень оживило повествование, сообщив ему дополнительную образность.
Данная статья доказывает, что при написании научной биографии не обойден аспект, связанный с трудами ученого и его научными исследованиями, а также достаточное место и внимание со стороны биографа отводится личности персонажа, ее достоверности с эмоционально-психологической стороны.
Мы рассмотрели две статьи из сборника «Портреты историков» — самых ярких стилистически, биографически, — и можем заметить, что жанр исторического портрета (как вид биографии статейного типа) является одним из наиболее содержательных и необычных в направлении ее создания.
Перейдем к анализу текста статьи из журнала «Вопросы истории». Автор — С. В. Рыбаков, статья посвящена историку В. Н. Татищеву [13]. Отметим сразу, что автору удалось создать одновременно историографический портрет Татищева, т.е., биографию его биографии, и описать основные вехи его исследовательской деятельности. Данная статья представляет интерес в основном потому, что биография оказывается вплетенной в исторический контекст, т.е. автор, сообщая какой-либо факт, приводит разнообразные точки зрения других историков по поводу, например, написанной Татищевым «Истории Российской». В сущности, статья является неким полем для научной полемики в отношении этого главного труда Татищева — на фоне мнений, критики и складывается общая картина творческой жизни ученого. Обращая внимание на личность историка, автор также стремится осуществить это с опорой на восприятие Татищева историографическими школами, советской историографией, школой М. Н. Покровского, другими историками.
Помимо этого автор биографии иногда предлагает и свое видение сути исследований Татищева и его мировоззренческих черт: «История, по Татищеву, хранительница правильных уроков ... исторические знания учат правильному пониманию жизни.» [14].
Добавим, что подобная статья остается в большей степени научной биографией, чем научно-литератур-
ной или историческим портретом, однако желание автора показать не только исследовательскую сторону жизни историка, а и восприятие им науки, характерное только для него, безусловно, очевидно.
Следующее издание, из которого мы взяли две статьи — ежегодник «История и историки».
Первая статья — о Николае Ивановиче Ульянове [15], политическом историке советского времени. Автор начинает биографию с рассказа о духовной жизни Ульянова: «Он слушал А. Блока, В. Ходасевича, М. Кузьмина . Безусловно, эта атмосфера оказала на него громадное воздействие» [16]. Страницы в биографии, рассказывающие об увлечении театром, поэзией, наукой, существенно оживляют ее стилистически, делая гораздо более яркой и понятной для общества. Биография раскрывает личность Ульянова как очень тонко чувствующую искусство, расположенную к деятельности в разных направлениях: и краеведение, и литература, и политика, и история. Автору удается создать даже эффект драматизма: статья Ульянова, представляющая собой критику «тезиса об усилении классовой борьбы по мере строительства социализма» [17] оказалась «роковой» — публиковать его перестали. Тем не менее ученый не оставляет свою деятельность, путешествует, часто меняет места жительства. У Ульянова, по рассказу автора статьи, появляется возможность издавать исторические романы, что он и начинает делать. Автор биографии предлагает свое восприятие этих романов — нерезкий, вкрадчивый комментарий, с попыткой найти в произведениях отражение чувств самого Ульянова. Статья заканчивается с ощущением уюта, спокойствия — ученый уезжает в Нью-Хейвен, чтобы читать лекции в университете и остается жить там навсегда.
Текст второй статьи из указанного сборника посвящен Александру Давидовичу Малявскому, доктору исторических наук, ветерану труда. По объему статья небольшая, похоже, автор не ставил целью охватить все русла жизни и деятельности ученого. Тем не менее от внимания автора не ушли главные факты жизни историка. После аспирантуры Маляв-ский серьезно заболевает и вследствие этого почти полностью теряет зрение. Автор, представляя в начале своей статьи главного ее героя, говорит об этом так: «Почти полностью лишенный зрения, он приходил на работу всегда в сопровождении жены — маленькой худенькой женщины. Она вела его под руку и при встрече знакомых говорила: «Саша! С тобой здороваются!» [18]. Помещенные в самое начало статьи, эти фразы выглядят как завязка художественного произведения.
Обращаясь к научной стороне жизни Малявского, автор в основном занимается рассмотрением основы его докторской диссертации — монографии «Крестьянское движение в России в 1917 г. Март-октябрь». Можно сказать, автор дает своеобразную развернутую рецензию книги Малявского, характеризуя его работу в историческом и политическом ключе.
Таким образом, мы можем констатировать факт наличия в современных биографиях сведений о персоне ученого, его эмоциональной сфере, сфере чувств и мыслей. На фоне биографий, изданных ранее, например, в 70-х годах, проанализированные нами книги и статьи являются действительно новшеством в произведениях этого жанра. Так или иначе, «биографический анализ всегда занимал достойное место в интеллектуальной истории» [19].
Делая заключение по предложенной статье, добавим, что жанр научной биографии, являясь познава-
тельно очень многослойным, остается подверженным разнообразным изменениям — видимо, в силу общего развития гуманитаристики, — и поэтому принятие таких перемен, попытки авторов создавать произведения, отвечающие уже другим требованиям, оказывается исторически обусловленным фактом.
Библиографический список
1. Смирнов А.Ф. Н.М. Карамзин. — М., 2006.— С. 56.
2. Демин В.Н. Бакунин. — М., 2006. — С. 33.
3. Там же. — С. 131.
4. Сагалаев А.М., Крюков В.М. Потанин — последний энциклопедист Сибири. — М., 2006. — С. 5.
5. Репина Л.П. Что такое интеллектуальная история? // Диалог со временем. — Вып. 1. — М., 1999. — С. 11.
6. Сагалаев А.М., Крюков В.М. Потанин — последний энциклопедист Сибири. — М., 2006. — С. 21.
7. Там же. — С. 49.
8. Там же. — С. 59.
9. Там же. — С. 114.
10. Дубровский А.Н. С.В. Бахрушин // Портреты историков. Время и судьбы». Т. 2. — М., 2000. — С. 193.
11. Там же. - С. 192.
12. Авдусин Д.А. А.В. Арциховский // Портреты историков. Время и судьбы». Т. 2. — М., 2000. — С. 78 — 85.
13. Рыбаков С.В. В.Н. Татищев в зеркале русской историографии // Вопросы истории. — 2007. — № 4. — С. 161 — 168.
14. Там же. — С. 164.
15. Багдасарян В.Э. Николай Иванович Ульянов // История и историки. — М., 2001. — С. 211 — 228.
16. Там же. — С. 212.
17. Там же. - С. 217.
18. Игнатьев А.В. Александр Давидович Малявский // История и историки. — М., 2001. — С. 290.
19. Репина Л.П. Интеллектуальная история на рубеже XX — XXI веков // Новая и новейшая история. — М., 2006. — №1. — С. 18.
ПЕТРИНА Анастасия Борисовна, соискатель по кафедре современной отечественной истории, историографии и источниковедения Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского, старший инспектор отдела воспитательной работы Омской академии МВД России.
644092, г. Омск, просп. Комарова,7
Статья поступила в редакцию 03.02.2009 г.
© А. Б. Петрина
УДК 930.1 : 9И.2 и. е. ПЕСТРИКОВА
Омский государственный технический университет
К ВОПРОСУ о влиянии
ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА ФОРМИРОВАНИЕ МЕНТАЛИТЕТА РУССКОГО НАРОДА
В статье предлагается анализ подходов отечественных ученых к изучению вопроса влияния географических факторов на формирование особенностей национального менталитета русских.
Ключевые слова: менталитет русских, национальная идея, национальный характер, географические факторы.
Перечитывая строки книги Н. А. Бердяева «Судьба России», написанные еще в 1918 году, понимаешь, что за 90 прошедших лет русская душа была и остается загадкой и не поддается понимаю историков, философов, психологов, политологов, которые пытаются объяснить ход истории и спрогнозировать будущее нашего государства. «Русская национальная мысль чувствует потребность и долг разгадать загадку России, понять идею России, определить ее задачу и место в мире. Все чувствуют в нынешний мировой день, что Россия стоит перед великими мировыми задачами. Но это глубокое чувство сопровождается сознанием неопределенности этих задач. С давних времен было предчувствие, что Россия предназначена к чему-то великому, что Россия — особенная страна, не похожая ни на какую страну мира.» [1]. Разве не актуальны эти слова и сейчас? И как же обидно и горько сегодня, в новом тысячелетии, перечитывать призыв Н. А. Бердяева — «Исторический период власти пространств над душой русского народа кончается. Рус-
ский народ вступает в новый исторический период, когда он должен стать господином своих земель и творцом своей судьбы» [2].
Особенно обострились поиски национальной идеи в настоящее время. Сегодня они во многом сопрягаются с необходимостью изучения национального менталитета русских, составляющих большинство жителей Российской Федерации. Изучение исторического опыта зарождения и становления русского этноса, его национальных психологических особенностей поможет, по нашему мнению, сформулировать национальную идею и определить стратегию развития Российского государства.
В отечественной науке на ранней стадии изучения феномена «менталитет» в научных трудах этот термин заменялся такими синонимами, как «национальный характер», «национальная душа», «национальное сознание». Традиции изучения русского национального характера были заложены еще историками России XIX в. Н. М. Карамзиным, С. М. Соловьевым,
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 5 (81) 2009 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
