CC BY
183
с
и викторияконСтЛнтиноВнЛ пичугинл УДК 257
и д-р пед. н., профессор РАО, ведущий научный сотрудник Центра истории
§ педагогики и образования Института стратегии развития образования РАО
^ (ул. Макаренко, д. 5/16, Москва, Россия, 105062)
К
ч многогранно сть педагогики Аврелия Августина : ^ по строение пайдейи для христианина
Вклад Аврелия Августина в философию, теорию и практику образования традиционно оценивается с точки зрения его ключевых идей, которые некогда были им выдвинуты, а затем пр ошли долгий и сложный путь эволюции, сформировав тем самым его «педагогическое кредо». В данной статье предпринята попытка отойти от данной исследовательской логики и рассмотреть наследие Августина как обширный корпус разножанровых текстов, центрированных в том числе на проблеме формирования христианской пайдейи. Для Августина древнегреческая engkuklios paideia была не столько идеей, сколько образовательной практикой, которая могла стать основой для формирования новой формы взаимодействия между христианским наставником и учеником-взрослым. В статье охарактеризована программа христианского гуманитарного образования Августина, в которую входило семь дисциплин: грамматика, риторика, диалектика, музыка, геометрия, арифметика и философия. Прохождение этой программы, согласно Августину, вело ученика к счастью и мудрости, а также открывало широкие возможности для саморазвития и пожизненного самообразования. Процесс обучения рассматривался им как «путешествие к Богу» под контролем наставника, благодаря которому знание, доступное ученику благодаря созерцанию, переходило в знание, возникающее благодаря откровению.
Ключевые слова: Аврелий Августин, христианская пайдейя, обучение и воспитание христианина
Работа выполнена в рамках государственного задания ФГБНУ «Институт стратегии развития образования Российской академии образования» на 2017-2019 годы (№ 27.8089.2017/БЧ).
Volume VII
Victoria Konstantinovna pichugina
Doctor in Pedagogy, Professor of the Russian Academy of Education, Leading Researcher, Centre of the History of Pedagogy and Education, Institute for Strategy of Education Development of the Russian Academy of Education (ulitsa Makarenko, 5/16, Moskva, Rossiya, 105062)
Multi-specifity of Augustin's pedagogy: Bulding the Christian paideia
Aurelius Augustine's contribution to philosophy, theory and practice of education is traditionally evaluated as his key ideas, which were once put forward and then passed a long and complicated path of evolution, resulting in the «pedagogical credo». This article attempts to deviate from this logic of research and consider the heritage of Augustine as an extensive corpus of the texts of different genres focused on the problem of the formation of Christian paideia. For Augustine, the ancient Greek engkuklios paideia was mainly educational practice that could become the basis for the formation of a new form of interaction between a Christian mentor and an adult student. The article describes the program of Christian liberal education of Augustine, which includes seven disciplines: grammar, rhetoric, dialectics, music, geometry, arithmetic and philosophy. According to Augustine, studying of this program led a student to happiness and wisdom, and also opened up broad opportunities for self-development and self-education throughout his life. The process of learning was considered by Augustine as a «journey to God» under the guidance of a mentor, thanks to whom the knowledge received through contemplation turned into knowledge given through Revelation.
Key words: Augustine of Hippo, Christian paideia, teaching and upbringing a Christian
&
w i
i
o
C a
c v
o
S
0
1 e
H
►c
Наследие Аврелия Августина Иппонийского, пытавшегося осуществить «интеллектуальное объединение» двух очень разных педагогических миров — языческого и христианского, представляет собой обширный корпус разножанровых текстов. Одна из сложностей их изучения связана с тем, что к ним почти невозможно подойти с позиций всеобъемлющих идей или целостных взглядов. Одни идеи, однажды оформившись в его сочинениях, переосмысливались, другие отвергались, а третьи настолько изменялись, что о «ключевых идеях» Августина можно говорить лишь с большой условностью. Его «педагогическое кредо» слишком многогранно: «...мы вряд ли сможем понять подход Августина к светскому обучению, не обращая внимания на его раннюю концепцию auctoritas»1, равно как не сможем понять его подход к начальному обучению, если будем опираться только на его концепцию «от простого к сложному».
Обра зова ние для Августинл:
ЗАГАДКА ЕГКТКЛЮЕ nAIAEiA
Непростой для современного понимания термин éyKÛKÀioç naiSeia2 отчасти позволяет охарактеризовать то, что Августин воспринимал как отправную точку для своих педагогических изысканий. У этого термина есть как минимум два поля значений. Первое связано с концептуальной преемственностью между греческими и римскими образовательными моделями и практиками, а второе — с концептуальными представлениями о процессе и результате образования. Когда Квинтили-ан в Institutio Oratoria говорит, что начинать обучение нужно с греческого, а потом создавать условия для того, чтобы греческая и римская грамматики шли рука об руку (Quint. Inst., I, 4, 1), он говорит о первом круге значений. Закончив рассуждать о грамматике, он пишет следующее: «Теперь скажу нечто о прочих науках, которые знать надобно отрокам,
1 Topping R. N. S. Happiness and Wisdom. Augustine's Early Theology of Education. Washington, D. C., 2012. Р. 14.
2 О множестве значений данного терминосочетания см., напр.: De Rijk L. M. Enkyklios Paideia: A Study of Its Original Meaning // Vivarium. 1965. Vol. 3. P. 79-81.
О m
H
с
H ^
и О
л m О
к
л
н
H «
S
s
H Л
прежде нежели станут обучаться Риторике, дабы составить ^
круг учения, у греков Энциклопедиею называемый» (курсив н
наш. — В. П.) (Quint. Inst., I, 10, 1)3. Здесь речь идет уже о вто- Г
ром круге значений, который сложно угадывается в русском р
переводе: смысловые акценты несколько размыты, поскольку н
Квинтилиан здесь говорит о orbis doctrinae и engkukliospaideia. о
Процесс обучения оценивается Квинтилианом прежде
всего с точки зрения «необходимости и достаточности» дис- ^ циплин, которые должны входить в учебный план ритора. и Помимо полноты и всеобъемлющего характера обучения, г Квинтилиан указывает на цикличность в обращении с текста- г ми: изречения «знаменитых мужей» и фрагменты стихов, равно к как и тексты прописей, «до старости остаются в памяти, запечатлевшись в нежном сердце, даже на нравы действуют» (Quint. В Inst., I, 4, 36)4. По мнению Р. Крибиоре, engkuklios paideia подраз- и умевала, что «образовательный круг начинался и заканчивался, и во многом, на одном и том же месте»5, т. е. одни и те же тексты ^ сопровождали учениках на всех уровнях образования. Одна- г ко прохождение этого круга было очень разным, поскольку с грамматик, в отличие от наставника-ритора, в большей сте- и пени сосредотачивался на упражнениях, чем на детальном а обсуждении ключевых для того или иного текста тем и идей.
Раннехристианские мыслители6 пытались очертить содержание этого круга для наставника-христианина и наметить пути прохождения для ученика-христианина, широко используя «плоды» языческого образования, но не привлекая внимание к этому факту. К периоду, на который пришлось время жизни Августина, языческая мудрость стала обезличиваться и широко использоваться для целей апологетики и формирования новых доктрин. Некоторые Отцы Церкви,
3 Марка Фабия Квинтилиана двенадцать книг Риторических наставлений. СПб., 1834. Ч. I. С. 49.
4 Марка Фабия Квинтилиана двенадцать книг... С. 13.
5 Cribiore R. The Grammarian's Choice: The Popularity ofEuripides' Phoe-nissae in Hellenistic and Roman Education // Education in Greek and Roman Antiquity / Ed. Y. L. Too. Leiden; Boston; Koln, 2001. P. 241.
6 Многие из них (как и сам Августин) в юности желали стать ораторами, а затем стали клеймить риторическое образование «ежедневной практикой в болтовне» (August. Conf. I, 6, 11).
га одним из которых стал Августин, пошли дальше, интегриро-о вав ключевые идеи классического образования в педагогиче-^ скую концепцию — «моральную теологию». Перед Августи-О ном встал закономерный вопрос, что из себя представляет
л engkuklios paideia для христианина, на который он дал несколь-
га
о ко очень разных ответов. к
Рц
^ ТЕОЛОГИЯ ОБРАЗОВА НИЯ АВГУСТИНА:
^ СЧАСТЬЕ И М УДРОСТЬ
^ Название этого параграфа отражает основную идею кни-
^ ги Райана Топпинга7, утверждающего, что счастье для Авгу-^ стина начинается там, где есть стремление к знанию. Августин хотел предложить современникам «образовательную программу», которая вела от знания, доступного благодаря созерцанию, к знанию, возникающему благодаря откровению. Получение любого знания рассматривалось им как некое «путешествие к Богу» (Р. Топпинг), т. е. расширение своих горизонтов во имя укрепления себя в вере. Счастье и мудрость связывались с моральными и интеллектуальными добродетелями, наличие которых позволяло мыслить и чувствовать себя частичкой христианского сообщества учеников и наставников.
Отвергая то образование, которое он прошел сам, Августин предлагает программу христианского гуманитарного образования, которая состоит из семи дисциплин (грамматики, риторики, диалектики, музыки, геометрии, арифметики и философии) и завершается изучением философии, поскольку именно она помогает понять природу добра и зла. Несколько упрощенное теологическое представление об оптимальном содержании этих дисциплин нашло отражение в трактатах Августина о грамматике, диалектике и музыке8. Его учебный
7 Topping R. N. S. Happiness and Wisdom. Augustine's Early Theology of Education...
8 Речь идет о сочинении «О музыке» в шести книгах, утраченном сочинении «О грамматике», незаконченном труде «Диалектика» и предположениях, которые мы можем выстроить относительно того, что Августин мог написать о геометрии, поскольку в «О количестве души» он включает описание урока по геометрии.
план должен был «привлечь учащихся к фундаментальным достижениям древней классической традиции», а затем через изучение предложенных дисциплин повести их «из рационального мира в понимаемый мир»9. В De musica Августин, по сути, показывает, каким должен быть учебник по всем из предложенных им для изучения дисциплин, чтобы он мог вести ученика к счастью и мудрости. Важно то, что Августин существенно расширяет представление о музыке, акцентируя внимание на «возможности получения удовольствия от образования даже в христианских рамках»10. Вероятно, «Августин к 395 г. отбросил большую часть своего плана» по изменению этой программы «в пользу того, что появилось как библейский курс обучения»11 в De doctrina Christiana. В этом сочинении Августин утверждает «апостолически санкционированную»12 задачу христианского обучения — задачу, которая по амбициозности не уступала задачам Платона или Цицерона13, в свое время пытавшимся переосмыслить миссию образования в жизни человека.
В Confessiones Августин пишет: «Первоначальное обучение чтению, письму и счету казалось мне таким же тягостным и мучительным, как весь греческий. <...> Это первоначальное обучение, давшее мне в конце концов возможность и читать написанное и самому писать, что вздумается, было,
9 Cary P. Augustine's Invention of the Inner Self: The Legacy of a Christian Platonist. New York, 2000. P. 91.
10 Burton P. Language in the Confessions of Augustine. New York, 2007. Р. 151.
11 Topping R. N. S. Happiness and Wisdom. Augustine's Early Theology of Education. Р. 3-4.
12 Augustine: De Doctrina Christiana / Ed. and trans. by R. P. H. Green. Oxford, 1995. Р. IX-X.
13 Неслучайно в «Истории воспитания в античности (Греция)» Мар-ру свободно переходит от Платона или Цицерона к Августину. В частности, после характеристики платоновского «учебного плана» Марру делает вывод: «Когда, спустя восемь веков, св. Августин в De Ordine выстраивает аналогичную схему образования философа, у него вновь появляется та же программа (математика и диалектика) и то же требование: "aut ordine illo eruditionis, aut nullo modo", то есть "или этим длинным путем, или никак"» (Марру А.-И. История воспитания в античности (Греция) / Пер. с фр. А. И. Любжина, М. А. Сокольской, А. В. Пахомо-вой. М., 1998. С. 114).
S к о ri О ri ►d A К К О О H №
я
H й A ri О ri
S «
S А
и
H t=i
S »
А
и
ri у
о
H
s
К A
о
га конечно, лучше и надежнее тех уроков, на которых меня о заставляли заучивать блуждания какого-то Энея, забывая tj о своих собственных.» (August. Conf., I, 13, 20)14. Исповеду-О ясь перед читателем, Августин не только сообщает об осо-л бенностях своего образовательного пути, но и обозначает о два способа достижения христианином счастья и мудрости, g т. е. намечает engkuklios paideia. Первый способ был связан ^ с традиционным представлением о необходимости обучения 2 и ответственности родителей за обучение детей. Во време-^ на Августина даже для главы семьи со скромным достатком ^ было само собой разумеющимся научить ребенка читать ^ и писать. «Для элиты греко-римского мира письменная культура была социальной необходимостью, а неграмотный мужчина считался бы странным»15. Необходимостью эта культура была и для христиан, которые уделяли большое внимание приобщению именно к письменному слову. Второй способ, напротив, отрицал значимость образования и позиционировал неграмотность как особую мудрость и особое счастье. Утверждалось, что христианин может достигнуть святости и без обращения к книгам, вопреки им. Промежуточная образовательная стратегия была связана с формулой «Лучше хорошо знать всего несколько книг, чем плохо знать много». Августин намекает на нее в Confessiones, когда неоднократно подчеркивает, как много книг16 он прочитал и как мало они привнесли в его жизнь, поскольку были земными, а не духовными книгами.
14 Августин Аврелий. Исповедь // URL: http://lib.ru/HRISTIAN/ AWRELIj/ispowed.txt (дата обращения: 01.09.2018).
15 Harris W. V. Ancient Literacy. London, 1989. Р. 248.
16 В частности, он иронизирует по поводу работ Цицерона: «Следуя установленному порядку обучения, я дошел до книжки какого-то Цицерона...» (August. Conf. I, 4, 7). Признав стиль Цицерона уступающим стилю Писания, Августин все же не смог полностью отринуть от великого оратора, сознавшись, что, прочитав одну из его книг, «воодушевился мудростью» (August. Conf. I, 7, 17). Это скрытое «признание в любви» обусловлено тем, что философия образования Августина выстроена по образу и подобию философии образования Цицерона, предлагавшего считать счастье мотивом для стремления к мудрости.
В Confessiones Августин дает понять, что он приобщился
Теория и практика образования Августинд: ^
САМОПОЗНАНИЕ и САМООБРА ЗОВАНиЕ н
г
Название этого параграфа отражает основную идею книги о
Джорджа Хауи17, считавшего, что образование для Августина а
было «практическим искусством», актуализирующим много- н
численные ресурсы человека и вскрывающим его не менее мно- о
гочисленные потенции. «Образовательная программа» для ь
христианина, за которую ратовал Августин, была чем-то вроде я
«внутреннего построения себя»18 благодаря образованию. д
г
о
к literary education19, т. е. получил образование, открывающее и
возможность чтения и глубокого обсуждения литературных и
текстов на основе грамотности, которая не сводится к умению >
читать и писать. Очерчивая круг своего юношеского чтения, р
Августин указывает на фрагмент комедии Теренция «Евнух» л
(Ter. Eu. 583-591): «Горе тебе, людской обычай, подхватываю- §
щий нас потоком своим! Кто воспротивится тебе? <...> Разве В
не читал я, увлекаемый этим потоком, о Юпитере, и гремящем у
и прелюбодействующем?» (August. Conf., I, 16, 25)20. Августи- т
ну, вероятно, не нравятся не столько похождения бога, сколь- н ко вывод, который у Теренция был сделан смертным: «Ну, как не совершить того ж мне, человеку малому?»21 (Ter. Eu., 591). Филипп Бартон, анализируя «Исповедь» Августина, так пишет об этом: «Проблема заключается не в словах Теренция — позиция Августина по этому поводу ясна, — а в системе образования, которая стремится учить языку и литературе без отсылки к морали. . Поскольку Августин завоевывает репутацию смышленого школяра, он считает, что мир рукоплещет ему
17 Howie G. Educational Theory and Practice in St. Augustine. New York, 1969.
18 См. одноименную книгу: Cary P. Augustine's Invention of the Inner Self.
19 Т. е. к образованию в древнегреческом понимании его целей и задач. См., напр.: Морган Т. Образование на основе грамотности в Афинах классического периода / Пер. В. К. Пичугиной // Hypothekai. Журнал по истории античной педагогической культуры. 2018. Вып. 2. С. 204-230.
20 Августин Аврелий. Исповедь.
21 Теренций. Евнух / Пер. с лат. А. Артюшкова // Комедии. М., 1985. С. 234.
га с криком euge euge (I, 13, 21). Это греческое восклицание ("bravo!") в о классической латыни наиболее часто встречается в комедии»22. tj Бартон указывает на то, что «Исповедь» представляет собой О уникальный педагогический нарратив, по жанру близкий л к комедиям того же Теренция.
о Во многих сочинениях Августин обращается к учителям,
g чтобы наставить их в правильном понимании своей деятельно-^ сти. В De magistro он утверждает, что высшим учителем явля-2 ется Бог, а все остальные должны у Него учиться. Августин считает, что у учителя есть только два повода для того, чтобы ч говорить и быть услышанным: «.во-первых, чтобы учить, ^ и, во-вторых, чтобы вспоминать или напоминать другим»23. В De catechizandis rudibus Августин предупреждает учителей о том, что к ним могут приходить очень разные ученики: простые, «из обычных грамматических и риторских школ», или «ученые» люди (August. De Catechiz., IX, 13)24. Если первым достаточно лишь пояснить «библейскую историю», то вторые уже «видят события христианской истории такими, какими они их прочитали»25.
Конкретизируя engkuklios paideia для христианина, Августин стремится обозначить то, что мы бы сейчас назвали «педагогическими рисками». Для него важно уточнить, насколько «дисциплинарный подход»26 способствует или препятствует самопознанию и самообразованию того, кто хочет не только учиться, но и укрепляться в вере. Это уточнение в «Исповеди» осуществляется с опорой на большое количество терминов, через которые и определялась сущность древнегреческих пайдейи: «агон», «агональность», «варварство»,
22 Burton P. Language in the Confessions of Augustine. Р. 40.
23 Августин. Об учителе // Творения. Т. 1. Об истинной религии. СПб.; Киев, 2000. С. 264.
24 Августин. Об обучении оглашаемых / Пер. с лат. М. Е. Сергеенко // Богословские труды. 1976. № 15. С. 31.
25 Stock B. Augustine the Reader: Meditation, Self-Knowledge, and the Ethics of Interpretation. Cambridge; London, 1996. P. 188.
26 О дискуссиях вокруг содержания ключевых дисциплин см., напр.: McLynn N. Disciplines of Discipleship in Late Antique Education: Augustine and Gregory Nazianzen // Augustine and the Disciplines: From Cassiciacum to Confessions / Ed. by K. Pollmann and M. Vessey. Oxford; New York, 2005. Р. 25-48.
«гимнасий», «палестра», «школа», учитель риторики и т. д. Контекст, в который Августин помещает эти термины, чаще негативный, чтобы продемонстрировать разницу между настоящим обучением и обучением, вводящим в заблуждение. Рассказывая о своих учебных успехах, Августин скрыто признается, что рисковал стать еще одним Цицероном: «Тянули меня к себе и те занятия, которые считались почтенными: я мечтал о форуме с его тяжбами, где бы я блистал, а меня осыпали бы похвалами тем больше, чем искуснее я лгал. <...> Я был первым в риторской школе: был полон горделивой радости и дут спесью» (August. Conf., III, 3, 6). Талант и образовательные успехи в свое время способствовали тому, чтобы мечтавший о форуме Цицерон «с юношеской запальчивостью обещал постараться, чтобы имя Цицерон звучало громче, чем Скавр или Катул» (Plut. Cic., 1)27. Августин хочет дать читателю понять, что он смог избежать этого пути лишь потому, что смог увидеть несовершенство своей «образовательной программы». Учителя обманывали (Августин использует именно это слово на греческом и на латинском — «обманщики») и чуть было не испортили его — талантливого мальчика, который только благодаря внутренней силе смог после тягостного обязательного образования заняться самообразованием.
МногогРАнность педагогики Аврелия Августинл
Когда А.-И. Марру в труде «Святой Августин и конец античной культуры» пытается охарактеризовать переход античной пайдейи в христианское образование, он обращается к Августину как к автору гуманитарной образовательной программы, которая по своей сути была дополнением к изучению Библии и предопределила средневековую педагогическую культуру. Поспешно отказав Августину в оригинальности, Марру на долгие годы предопределил особенности историко-педа-гогического изучения наследия Августина. Его стремление объединить языческую и христианскую мудрости рассматривалось как что угодно, только не как новаторский педагогический поиск. Ф. Бартон даже называет все проделанное
27 Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М., 1994. Т. 2. С. 338.
S к о
п
о А
К К О О H №
п
H
g А
n
о
n
s «
s
А
и
H
H=(
s »
А
и у
о
H
s
к А
га Августином «неудачной попыткой» переработать enkyklios и paideia — попыткой, за которой вместе с тем стояло много боль-tj шее, чем желание стереть устаревшие институты нехристиан-О ского обучения. В рамках данной статьи я стремилась не столько ко убедить или разубедить читателя в этом, сколько пригласить о его к междисциплинарному диалогу с опорой на современные g исследования педагогического наследия Августина.
^ Источники и ЛИТЕРАТУРА
К
Рч 1. Августин Аврелий. Исповедь // URL: http://lib.ru/
^ HRISTIAN/AWRELIJ/ispowed.txt (дата обращения: 01.09.2018). ^ 2. Августин. Об обучении оглашаемых / Пер. с лат.
М. Е. Сергеенко // Богословские труды. 1976. № 15. С. 25-55.
3. Августин. Об учителе // Творения. Т. 1: Об истинной религии. СПб.: Алетейя; Киев: УЦИММ-Пресс, 2000. С. 264-312.
4. Марка Фабия Квинтилиана двенадцать книг Риторических наставлений. — СПб.: Типография Императорской Российской Академии, 1834. Ч. I. — 520 с.
5. Марру А. И. История воспитания в античности (Греция) / Пер. с фр. П. Любжина, М. А. Сокольской, А. В. Пахомо-вой. — М.: Греко-латинский кабинет, 1998. — 432 с.
6. Морган Т. Образование на основе грамотности в Афинах классического периода / Пер. В. К. Пичугиной // Hypothekai. Журнал по истории античной педагогической культуры. 2018. Вып. 2. С. 204-230.
7. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. — М.: Наука, 1994. Т. 2. — 672 с.
8. Теренций. Евнух / Пер. с лат. А. Артюшкова // Комедии. М.: Худож. лит., 1985. С. 191-278.
9. Augustine: De Doctrina Christiana / Ed. and trans. by R. P. H. Green. — Oxford: Clarendon Press, 1995. — 322 р.
10. Burton P. Language in the Confessions of Augustine. — New York: Oxford University Press, 2007. — 198 р.
11. Cary P. Augustine's Invention of the Inner Self: The Legacy of a Christian Platonist. — New York: Oxford University Press, 2000. — 214 р.
12. Cribiore R. The Grammarian's Choice: The Popularity of Euripides' Phoenissae in Hellenistic and Roman Education // Education in Greek and Roman Antiquity / Ed. Y. L. Too. Leiden; Boston; Koln: Brill, 2001. Р. 241-259.
13. De Rijk L. M. Enkyklios Paideia: A Study of Its Original Meaning // Vivarium. 1965. Vol. 3. P. 79-81.
14. Harris W. V. Ancient Literacy. — London: Harvard University Press, 1989. — 383 p. H
15. Howie G. Educational Theory and Practice o in St. Augustine. — New York: Teachers College Press, 1969. — 338 p. o
16. McLynn N. Disciplines of Discipleship in Late Antique A Education: Augustine and Gregory Nazianzen // Augustine h and the Disciplines: From Cassiciacum to Confessions / Ed. by § K. Pollmann and M. Vessey. Oxford; New York: Oxford University t Press, 2005. P. 25-48. №
17. Stock B. Augustine the Reader: Meditation, Self-Knowledge, p and the Ethics of Interpretation. — Cambridge; London: The Belknap A Press of Harvard University Press, 1996. — 463 p. o
18. Topping R. N. S. Happiness and Wisdom. Augustine's Early o Theology of Education. — Washington, D. C.: The Catholic University K
of America Press, 2012. — 252 p.
References p
h
1. Augustine, Green R. P. H. (1995) De Doctrina Christiana (Ed. s R. P. H. Green), Oxford: Clarendon Press, 322 p. A
2. Avgustin Avreliy. Ispoved' [Augustine of Hippo. Confessions], B URL: http://lib.ru/HRISTIAN/AWRELIJ/ispowed.txt (01.09.2018). y (in Russian) T
3. Avgustin, Sergeenko M. E. (1976) Ob obuchenii oglashaemykh S [On the Catechising of the Uninstructed] (Trans. M. E. Sergeenko), > Bogoslovskie Trudy, n. 15, pp. 25-55. (in Russian)
4. Avgustin (2000) Ob uchitele [On the Teacher], Tvoreniya. T. 1. Ob istinnoy religii, Saint-Petersburg: Aleteyya; Kiev: UTslMM-Press, pp. 264-312. (in Russian)
5. Burton P. (2007) Language in the Confessions of Augustine, New York: Oxford University Press, 198 p.
6. Cary P. (2000) Augustine's Invention of the Inner Self: The Legacy of a Christian Platonist, New York: Oxford University Press, 214 p.
7. Cribiore R. (2001) The Grammarian's Choice: The Popularity of Euripides' Phoenissae in Hellenistic and Roman Education, Education in Greek and Roman Antiquity (Ed. Y. L. Too), Leiden; Boston; Koln: Brill, pp. 241-259.
8. De Rijk L. M. (1965) Enkyklios Paideia: A Study of Its Original Meaning, Vivarium, vol. 3, pp. 79-81.
9. Harris W. V. (1989) Ancient Literacy, London: Harvard University Press, 383 p.
10. Howie G. (1969) Educational Theory and Practice in St. Augustine, New York: Teachers College Press, 338 p.
и 11. Marka Fabiya Kvintiliana dvenadtsat' knig Ritoricheskikh
о nastavleniy (1834) Saint-Petersburg: Tipografiya Imperatorskoy Rossi-& yskoy Akademii, part I, 520 p. (in Russian)
и 12. Marru A.-I., Lyubzhin A. I., Sokol'skaya M. A., Pakho-
mova A. V. (1998) Istoriya vospitaniya v antichnosti (Gretsiya) (Trans. ^ A. I. Lyubzhin, M. A. Sokol'skaya, A. V. Pakhomova), Moscow: «Gre° ko-latinskiy kabinet» Yu. A. Shachalina, 432 p. (in Russian) g 13. McLynn N. (2005) Disciplines of Discipleship in Late Antique
^ Education: Augustine and Gregory Nazianzen, Augustine and theDisci-plines: From Cassiciacum to Confessions (Eds K. Pollmann, M. Vessey), ® Oxford; New York: Oxford University Press, pp. 25-48. S 14. Morgan T., Pichugina V. K. (2018) Obrazovanie na osnove gra-
н motnosti v Afinakh klassicheskogo perioda [Literate Education in Classical Athens] (Trans. V. K. Pichugina), Hypothekai. Zhurnalpo istorii antichnoypedagogicheskoy kul'tury, vol. 2, pp. 204-230. (in Russian)
15. Plutarkh (1994) Sravnitel'nye zhizneopisaniya [Parallel Lives], Moscow: Nauka, col. 2, 672 p. (in Russian)
16. Stock B. (1996) Augustine the Reader: Meditation, Self-Knowledge, and the Ethics of Interpretation, Cambridge; London: The Belknap Press Of Harvard University Press, 463 p.
17. Terentsiy, Artyushkov A. (1985) Evnukh [The Eunuch] (Trans. A. Artyushkov), Komedii, Moscow: Khudozh. lit., pp. 191-278. (in Russian)
18. Topping R. N. S. (2012) Happiness and Wisdom. Augustine's Early Theology of Education, Washington, D. C.: The Catholic University of America Press, 252 р.
