CC BY
315
СЛОВО СОИСКАТЕЛЮ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ
УДК 13
К. В. Чемодуров аспирант,
Курганский государственный университет E-mail: [email protected]
ФИЛОСОФСКАЯ ИСПОВЕДЬ: ОТ АНТИЧНОСТИ ДО ВОЗРОЖДЕНИЯ
Рассматриваются философские исповеди различных исторических эпох (от Античности до Возрождения). Предлагается методология их исследования, дается анализ и сравнение философских исповедей в рамках одной эпохи. Автор считает, что в одних исповедях доминирует самосознание автора, а в других его экзистенциальные переживания, и во всех присутствует дух эпохи. Философские исповеди исследуются в хронологической последовательности, что позволяет их сравнивать не только в рамках одной эпохи, но и на протяжении человеческой истории. Обосновывается актуальность темы, предлагается представление о философской исповеди как специфическом литературном жанре. С нашей точки зрения, к жанру философской исповеди в эпоху Античности относятся «Наедине с собой. Размышления» М. Аврелия и первые две книги «Утешения философией» C. Боэция, в Средневековье «Исповедь» А. Августина и «История моих бедствий» П. Абеляра, а в эпоху Возрождения «Моя тайна, или Книга бесед о презрении к миру» Ф. Петрарки. Автор считает, что все философские исповеди были написаны в «эпохи бездомности», переходные периоды в истории человечества. Философская исповедь Аврелия носит отпечаток рационалистического самосознания автора, а книги Боэция выражают экзистенциальные переживания автором состояний своей души, которые он стремится описать с помощью рациональных рассуждений. «Исповедь» Августина может считаться первым образцом исповеди человека с христианским мировоззрением, а произведение Абеляра представляет собой синтетический жанр, в котором доминирует рационализм. Петрарка в своей исповеди сравнивает два типа мировоззрения: средневековое и светское.
Ключевые слова: философская исповедь, методология исследования исповеди, дух эпохи, самосознание, экзистенциальные переживания
Для цитирования: Чемодуров, К. В. Философская исповедь: от Античности до Возрождения / К. В. Чемодуров // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. - 2015. -№ 1 (41). - С. 89-95.
Актуальность темы статьи обусловлена рядом причин. Несмотря на то что тексты жанра исповеди существуют на протяжении уже почти 2000 лет, их систематического анализа не проводилось ни в литературоведении, ни в философии. Не выяснены жанр философской исповеди и ее специфика, отличие от других философских текстов, генезис, эволюция и будущее. Большинство исследований посвящено немногим наиболее известным философским исповедям (А. Августина, Ж.-Ж. Руссо, Л. Н. Толстого).
Помимо того, что исповедь представляет собой признание (в том числе иногда и публичное)
в своих делах, прегрешениях и открывает «глубину души» автора, ее отличительными признаками являются раскаяние и покаяние. Однако такие исследователи, как Г. Л. Тульчинский и М. С. Уваров, утверждают, что для человека рубежа XX - XXI вв. (а теперь и XXI в.) эти особенности теряют свое значение: «Исповедоваться вдруг начинает каждый второй политик, далекий от раскаяния за прошлые и нынешние грехи, но пекущий свой православный имидж как горячие пирожки... Или появляется некая эстрадная дива, разумеющая под исповедью винегрет из поп-музыки. При этом "классики жанра" не замеча-
89
ют, как сбиваются на пошлость, подменяют интимное слово исповеди многословием публичного срама... Девальвация идей раскаяния, покаяния, исповеди - одна из трагических отметин российского духовного опыта конца XX века» [17].
В научной литературе не сложилось единого представления о жанре исповеди, в том числе философской. Одни исследователи утверждают, что существует исповедальный жанр, к которому помимо исповеди относятся автобиография, дневники, мемуары, частная переписка и т. д., тогда как другие считают, что исповедь - разновидность автобиографии. Наиболее корректным, по нашему мнению, является подход, согласно которому философская исповедь представляет собой гибридный жанр литературы. Такой точки зрения придерживается Н. Казанский: «жанр [исповеди] возникает на пересечении традиций, связанных с повседневной жизнью. Другой. основой жанра остается автобиография...» [11].
При этом критериями исследования философской исповеди служат дух эпохи, самосознание и экзистенциальные переживания автора. «Исповедь, - утверждает Б. В. Марков, - интимный документ эпохи. И не потому, что сообщает о тайных сторонах сексуальной жизни, а потому, что раскрывает сокровенные надежды. Это образец дискурса об интимном, в котором сочетаются молитва и исследование» [14, с. 186]. При анализе данного феномена актуальными являются идеи М. Бубера, который выделял в истории человеческого духа, выражающего культурные архетипы, ценностные абсолюты, идеалы и нормы религии и морали, эпохи обустроенности и бездомности [7, с. 165]. Для характеристики самосознания в исповеди в литературе применяются методологии самоидентификации и самоидентичности я, конструирования я, повседневного мышления, а для экзистенциальных переживаний - методология диалога и концепция жизненного мира Э. Гуссерля [15, с. 105].
К эпохе Античности относятся такие философские исповеди, как «Наедине с собой. Размышления» М. Аврелия и первые две книги «Утешения философией» С. Боэция. Правление императора Аврелия завершает золотой век династии Антонинов. С. Котляревский утверждает,
что в это время господство философии уступает место разнузданному насилию, а империя входит в хозяйственный и культурный кризис [12, с. 6]. Раскол в обществе вызвал и раскол в человеческой душе. Человек начинает осознавать себя как личность, автономную от общества. Поэтому Аврелий сосредоточивает внимание на проблеме спасения, ища новые нравственные основания стратегии жизни человека. Философия рассматривается им как руководитель нравственной жизни человека-индивида. Как и все стоики, философ признавал обращенный к человеку девиз «Будь разумом», поэтому его этика является рационалистической. Например, счастье человека усматривается им в согласии с разумом: «Удовлетворенность твоего духа самим собой, где он может указать тебе путь действия, согласный с правым разумом...» (III 6) [3, с. 70]. Главными принципами этики им признаются подчинение судьбе и жизнь в согласии с законами природы, а его мировоззрение имеет пантеистический характер.
Доминирование методологии самосознания выражается у Аврелия в конструировании им своего я, следствием чего является нарратив, или набор жизненных историй, который и представляет собой первая книга «Размышлений». На протяжении всего произведения одной из главных является проблема самоидентичности, раскрываемая в форме поиска ответа на вопрос, каким должен быть идеальный человек. Философ обращается и к повседневному мышлению, утверждая в качестве его типичных конструктов благожелательность и снисходительность к людям. Несмотря на то что Аврелий использует ряд экзистенциалов (смерть, судьба, душевный покой), он подвергает их логическому анализу. Главное, что создал Аврелий, - новый моральный идеал мудреца-стоика, которому присущи отсутствие страстей (апатия), презрение к чувственным удовольствиям, углубление в свой внутренний духовный мир, одиночество, самодостаточность (автаркия), равнодушие к внешней стороне человеческой жизни, вера в судьбу.
Отнесение Боэция к эпохе Античности не является общепринятым, но наиболее корректным нам представляется утверждение В. И. Уко-ловой, что «фигура Боэция высится на "перекре-
90
стке времен" - античного и средневекового», а сплачивающим идейным началом у Боэция было не только христианство, но и античное наследие [19, с. 4]. Эпоха, в которую жил Боэций, также представляет собой время «бездомности» человека. Рушится Римская империя, проходит ряд Вселенских соборов, на которых принимаются христианские догматы. Если во время Аврелия в центре философского мировоззрения находится личность, я, то теперь ее место занимает Бог, что позволяет говорить о религиозном характере эпохи. Религия пронизывает все сферы жизни общества, оказывая влияние на ценности, нормы, эстетические представления, повседневную жизнь, Бог становится онтологическим и нравственным Абсолютом.
Жанр «Утешения философией» Боэция определяется неоднозначно. Скорее можно считать, что исповедь Боэция встроена в многоаспектную философскую работу, где первые две книги представляют исповедь. В первой книге доминирует выражение самосознания автора, ведущего диалог не с Богом, а с Философией, которая узнает у Боэция, что тревожит его душу. Боэций в диалоге анализирует свой внутренний мир, высказывая ряд идей, родственных стоикам: самоконтроль, свобода духа, поднимающегося над суетой жизни, система логических доказательств. Неслучайно его работы считают основой средневековой схоластики [20, с. 60].
Но вместе с тем он выражает свою философскую позицию и экзистенциально. М. С. Уваров считает, что Боэций был неоднократным участником богословских споров, вследствие чего «философский дискурс предстает у Боэция как некий исход состояния души, как утешение, успокоение, даруемое отрешенностью от богословских споров.» [18, с. 45]. Логические рассуждения у него соседствуют с выражением таких глубоких экзистенциальных переживаний, как гнев, боль, смятение, печаль, скорбь, сокрушение. Поэтому Философия неслучайно ставит диагноз душе Боэция: «Смятение и многие страсти гнетут тебя, и разрывают тебе сердце гнев, скорбь и печаль» [6, с. 201]. Тем самым в исповеди Боэция имеет место синкретизм двух методологий - логического само-
анализа и экзистенциальных переживаний, что связано не только с его приверженностью античной философии (неоплатонизм), но и с христианским мировоззрением мыслителя.
К жанру философской исповеди эпохи Средневековья относятся «Исповедь» А. Августина и «История моих бедствий» П. Абеляра. Средневековое общество уже четко определило дом человека, отведя ему определенное место в земной и небесной иерархии. Но Августин, по свидетельству В. В. Бычкова, «был человеком и мыслителем одного из сложнейших и интереснейших в истории культуры переходных периодов» [8, с. 292]. В это время христианство становится официальной религией Рима, утверждая свой приоритет в борьбе с ересями. Происходят и преобразования в душе верующих: «Всякий отдельный человеческий дух достигает полноты... возвращаясь к Богу и переставая быть отдельным, быть "я"...» [5, с. 12]. В жизни верующих главное место занимают проблемы первородного греха, раскаяния и спасения, а все формы духовной культуры приобретают религиозный характер. Главной методологией исповеди Августина являются экзистенциальные переживания. История жизни Августина, изложенная им в первых девяти книгах, рассказана не с помощью логического дискурса, а, как выражается В. Л. Рабинович, «выплакана». Называя исповедь Августина «текстом-плачем», исследователь пишет: «Эта принципиально новая установка - воспитать-прояснить собственную душу - осуществляется в решительном отталкивании от многовековой традиции риторического научения» [16, с. 300].
Большинство страниц исповеди посвящено экзистенциальным переживаниям автора о своем обращении в христианство, о борьбе со своей душой, «переводе» ее из языческого в просветленное христианское состояние верующего. В отличие от исповеди Аврелия, работа Августина представляет исповедь-покаяние человека, уже ставшего глубоко верующим христианином. Эмпатический диалог, который отсутствует у Аврелия и Боэция, играет важную роль в «Исповеди» и происходит в двух плоскостях: обращение Августина к Богу и к самому себе с позиции человека, ставшего христианином. «Прими, -
91
взывает он, - исповедь мою, приносимую в жертву Тебе языком моим, который ты создал и побудил исповедовать имя Твое; выздоровели кости мои.» (V, 1) [2, с. 90].
Переживания Августина своей интенцио-нальностью избирают Бога. Каждая часть его книг наполнена обращением к нему, откровенным диалогом, благодарностью и благоговением ученика перед учителем. Но вместе с тем на примере своей жизни он учит других христианской вере, «выплакивая душу, "учит"» [16, с. 305]. Одной из особенностей «Исповеди» является использование цитат из Библии, что усиливает религиозный смысл экзистенциальных переживаний автора. Все это позволяет утверждать, что на данное произведение оказал влияние дух эпохи, так как Бог рассматривался как высшая ценность, а жизнь человека считалась подлинной, если он стремился преодолеть свою греховность с помощью божественной благодати. В это время популярной была философия неоплатонизма, и большинство исследователей указывает на влияние этого направления на мировоззрение Августина. Э. Жильсон утверждает, что основой философских идей Гиппонского епископа является неоплатонизм. «Августин, - пишет он, - никогда не будет развивать и углублять его и, старея, станет все меньше и меньше из него черпать; но вся его философская техника - оттуда» [10, с. 96].
Время жизни Абеляра приходится на позднее Средневековье. По-прежнему в центре мировоззрения эпохи находится отношение человека к Богу, но теперь это отношение не только переживается, но и подвергается рефлексии. Как утверждает Ж. Ле Гофф, «в поисках новых доказательств схоласты (по крайне мере некоторые из них) все шире применяли наблюдение и эксперимент... Рождающаяся схоластика попыталась установить связь между свободными искусствами и механикой, между науками и техникой» [13, с. 423]. Религия продолжает влиять на различные сферы жизни общества, но все чаще происходят конфликты между светской властью и представителями церкви. Изменяется и философия этого периода, что связано с возникновением в XII в. схоластики, методология которой вела к росту интеллектуальной активности людей.
Исповедь Абеляра начинается с нарратива, благодаря которому мы узнаем биографические моменты из жизни мыслителя. Конфликт между реальным я и идеальным я выражается через рас-каивание Абеляра в своих поступках, а повседневное мышление - через оценки взаимоотношений с другими людьми. В тексте присутствуют также экзистенциальные переживания, связанные с трагедийностью его жизни, и главным мотивом этих переживаний послужило оскопление Абеляра, о котором он сам говорил, что его больше мучили не физические муки, а душевные, унижение и стыд. Другим происшествием, вызвавшим отчаяние философа, стало сжигание его теологического трактата. Неслучайно Абеляр называет свою исповедь «историей бедствий». Вместе с тем на методологию исповеди Абеляра большое влияние оказало его участие в знаменитом средневековом диспуте об универсалиях, в котором он, по мнению одних, занимал позицию номинализма, а других - концептуализма. В связи с этим Л. М. Баткин считает жанр исповеди Абеляра синтетическим, объединяющим ученый трактат, вероучительную проповедь, инвективу, любовную новеллу, церковную хронику, эпистолу, эк-земплум, исповедь, житие [4, с. 175-176]. Поэтому в философской исповеди Абеляра методологии самосознания и экзистенциальных переживаний взаимодействуют между собой.
В эпоху Возрождения происходит переориентация мировоззрения с религиозного на светское, утверждается рационализм, а Великие географические открытия, развитие торговли и рост городов приводят к расширению культурного кругозора и утверждению городской культуры. В философии начинает господствовать установка на антропоцентризм и гуманизм, но «гуманистические учения представляли собой сложный и причудливый сплав христианства с античной философией» [1, с. 53]. Поэтому тема Бога не исчезает полностью из философии.
Ярким образцом исповеди этой эпохи является «Моя тайна, или Книга бесед о презрении к миру» Ф. Петрарки. Книга представляет собой исповедь, написанную в форме диалога между Августином Блаженным и Франциском, т. е. самим Петраркой. А. Х. Горфункель рассматривает
92
эту диалогическую исповедь как литературную форму самоанализа и самооценки Петраркой противоречий своего духовного мира. «Спор в диалоге, - пишет он, - есть внутренний спор автора с самим собой, происходящий в нем самом спор гуманиста со сторонником христианской традиции» [9, с. 28].
В первой беседе объектом дискуссии является понимание человека. Если Августин считает, что люди оказываются несчастными в силу греховности человеческой природы, то Франциск утверждает, что люди привержены земным страстям, рассматривая последние как «лучшие радости» земной жизни. В этой беседе имеются и экзистенциальные моменты: душу Франциска охватывает смятение, которое является следствием мыслей о том, что человек смертен. Во второй беседе разбираются смертные грехи самого Франциска: отчаяние, корыстолюбие, печаль (ацидея), гордость, зависть и т. д. Августин считает возможным избавление от них только с помощью божественной благодати, тогда как Петрарка предпочитает надеяться на собственные силы. Рассуждая о смерти, Августин и Франциск также находятся на разных позициях: если для первого смерть представляет собой переход к жизни вечной, то для Петрарки смерть - расставание с земными благами. В третьей беседе внимание уделяется личности поэта новой эпохи, и особую роль обретает тема любви. Петрарка полагает, что существует два вида любви: обычная любовь, которая связана с чувственными наслаждениями, и платоническая духовная любовь. При этом для Франциска платоническая любовь
служит не только источником страданий и мук, но и радости, что является непонятным для Августина, так как его представления о любви связаны со средневековой эпохой, религиозным мировоззрением. В конце спора оба остаются на разных мировоззренческих позициях.
Все исповеди написаны в «эпохи бездомности», переходных периодов в истории человечества. Философская исповедь Аврелия носит отпечаток рационалистического самосознания автора, Боэция - выражает экзистенциальные переживания автором состояний своей души, устремленной к Богу, которые тем не менее он стремится описать с помощью рациональных рассуждений, предвосхищая тем самым методологию зрелой схоластики, использующей аристотелизм для апологии христианской догматики. «Исповедь» Августина может считаться первым образцом литературной исповеди религиозного человека с христианским мировоззрением, а философская исповедь Абеляра представляет собой синтетический жанр, в котором доминирует рационализм. Петрарка сравнивает два типа мировоззрения: средневековое, имеющее форму религиозного фатализма, и светский гуманизм эпохи Возрождения, отдавая предпочтение последнему. Исторический дух различных эпох формирует разные формы мировоззрения философов, а оно -использование разных методологий для раскрытия внутреннего мира своей души и оценок прожитой жизни. Жанр философской исповеди получил дальнейшее развитие в XVIII - XX вв. в творчестве Ж.-Ж. Руссо, Ф. Ницше, Л. Н. Толстого и Н. А. Бердяева.
1. Абрамсон, М. Л. От Данте к Альберти / М. Л. Абрамсон. - Москва: Наука, 1979. - 176 с.
2. Августин, А. Исповедь / Аврелий Августин. - Санкт-Петербург: Азбука-классика, 2008. - 400 с.
3. Аврелий, М. Наедине с собой. Размышления / Марк Аврелий. - Санкт-Петербург: Азбука: Азбука-Аттикус, 2012. - 224 с.
4. Баткин, Л. М. Ради чего Абеляр написал автобиографию / Л. М. Баткин // Европейский человек наедине с собой. Очерки о культурно-исторических основаниях и пределах личного самосознания. - Москва: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2000. - 1005 с.
5. Баткин, Л. М. «Не мечтайте о себе». О культурно-историческом смысле «Я» в «Исповеди» бл. Августина / Л. М. Баткин. - Москва: Рос. гос. гуманит. ун-т, 1993. - 80 с.
6. Боэций, С. Утешение философией и другие трактаты / С. Боэций. - Москва: Наука, 1990. - 416 с.
7. Бубер, М. Проблема человека / М. Бубер // Два образа веры. - Москва: Республика, 1995. - 464 с.
8. Бычков, В. В. Aesthetic a patrum. Эстетика Отцов Церкви. I. Апологеты. Блаженный Августин / В. В. Бычков. - Москва: Ладомир, 1995. - 593 с.
93
9. Горфункель, А. Х. Философия эпохи Возрождения / А. Х. Горфункель. - Москва: Высш. шк., 1980. - 368 с.
10. Жильсон, Э. Философия в средние века: От истоков патристики до конца XIV века / Э. Жильсон. - Москва: Культурная революция: Республика, 2010. - 678 с.
11. Казанский, Н. Исповедь как литературный жанр [Электронный ресурс] / Н. Казанский // Вестник истории, литературы, искусства / РАН, Отд-ние ист.-филол. наук; гл. ред. Г. М. Бонгард-Левин. - Москва: Собрание, 2009. -Т. 6. - Режим доступа: http://krotov.info/libr_min/10_y/az/ansky_01.htm (дата обращения 06.10.2014).
12. Котляревский, С. Вступительный очерк / С. Котляревский // Аврелий М. Наедине с собой. Размышления. - Санкт-Петербург: Азбука: Азбука-Аттикус, 2012. - 224 с.
13. Ле Гофф, Ж. Цивилизация средневекового Запада / Ж. Ле Гофф. - Екатеринбург: У-Фактория, 2005. - 560 с.
14. Марков, Б. В. Люди и знаки: антропология межличностной коммуникации / Б. В. Марков.- Санкт-Петербург: Наука, 2011. - 667 с.
15. Мотрошилова, Н. В. Понятие и концепция жизненного мира в поздней философии Эдмунда Гуссерля / Н. В. Мотрошилова // Вопросы философии. - 2007. - № 7. - С. 102-112.
16. Рабинович, В. Л. Человек в исповедальном жанре / В. Л. Рабинович // О человеческом в человеке. - Москва, 1991.
17. Тульчинский, Г. Л. Перспективы метафизики: классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков [Электронный ресурс] / Г. Л. Тульчинский, М. С. Уваров // Исповедальное слово в метафизической перспективе. - Режим доступа: http://polbu.ru/tulchinsky_metaphysics/ch16_i.html (дата обращения 14.01.2015).
18. Уваров, М. С. Архитектоника исповедального слова / М. С. Уваров. - Санкт-Петербург: Алетейя, 1998. - 256 с.
19. Уколова, В. И. «Последний римлянин» Боэций / В. И Уколова. - Москва: Наука, 1987. - 160 с.
20. Философский энциклопедический словарь / гл. ред.: Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалев, В. Г. Панов. - Москва: Совет. энцикл., 1983. - 840 с.
Получено 14.10.2014
K. Chemodurov
graduate student, Kurgan State University E-mail: [email protected] PHILOSOPHICAL CONFESSION: FROM ANTIQUITY TO RENAISSANCE
Abstract. In this article philosophical confessions of different historical epochs (from antiquity to Renaissance) are considered. Their research methodology, analysis and comparison ofphilosophical confession within the scope of one epoch are given. The author assumes that in one confessions self-consciousness of the author is dominate, but in other his existential feelings, and in all confessions the time spirit is presented. In article philosophical confessions are studied in chronological order, which allows to compare them not only within the scope of one epoch, but during the human history. The actuality of the article theme is substantiated and the idea of a philosophical confession as a specific literary genre is presented. With the author's point ofview the genre ofphilosophical confession in Antiquity include « Thoughts addressed to himself. Meditations» of M. Aurelius and the first two books of the «Consolation by philosophy» of C. Boethius, in the middle ages «Confession» by A. Augustine and the «History of my calamities» of P. Abelard, and in the Renaissance «My Secret Book» of F. Petrarch. The author considers that all philosophical confession was written in the «epoch of homelessness», transition periods in the history of mankind. Aurelius's philosophical confession has the imprint of the rational consciousness of the author, and Boethius's philosophical confession expresses existential experiences of the author states of his soul, which he tries to describe with rational meditations. Augustine's «Confessions» can be considered as the first example of the confession of a man with a Christian worldview and philosophical confession of Abelard is a synthetic genre in which rationalism is dominated. Petrarch in his confession compares two types of worldview: the medieval and secular.
Keywords: philosophical confession, research methodology, time spirit, self-consciousness, existential feelings For citing: Chemodurov, K. Philosophical confession: from Antiquity to Renaissance / K. Chemodurov // Vestnik Chelyabinskoy gosudarstvennoy akademii kul'tury i iskusstv [Herald of the Chelyabinsk State Academy of Culture and Arts]. - 2015. - № 1 (41). - P. 89-95.
94
References
1. Abramson, M. L. Ot Dante k Alberti [From Dante to Alberti] / M. L. Abramson. - Moscow: Nauka, 1979. - 176 p.
2. Avgustin, Avrelii. Ispoved [Confession] / Avrelii Avgustin. - Saint-Petersburg: Azbuka-klassika, 2008. - 400 p.
3. Avrelii, M. Naedine s soboi. Razmishleniya [Thoughts addressed to himself. Meditations] / Mark Avrelii. -Saint-Petersburg: Azbuka: Azbuka-Attikus, 2012. - 224 p.
4. Batkin, L. M. For what Abelard wrote autobiography / L. M. Batkin // Evropeiskii chelovek naedine s soboi. Ocherki o kulturno-istoricheskih osnovaniyah i predelah lichnogo samosoznaniya [European human alone with yourself. Essays on cultural-historical foundations and the limits of personal identity]. - Moscow: Rossiskii go-sudarstvenii gumanitarnii universitet, 2000. - 1005 p.
5. Batkin, L. M. «Ne mechtaite o sebe». O kulturno-istoricheskom smisle «Ya» v «Ispovedi» bl. Avgustina [Don't dream about yourself. About culture historical meaning of «I» in the bl. Augustine's «Confession»] / L. M. Batkin. - Moscow: Rossiskii gosudarstvenii gumanitarnii universitet, 1993. - 80 p.
6. Boecii, S. Uteshenie filosofiei I drugie traktati [Consolation by Philosophy and other treatises] / S. Boecii. -Moscow: Nauka, 1990. - 416 p.
7. Buber, M. The problem of human / M. Buber // Dva obraza very [Two images of faith]. - Moscow: Respublika, 1995. - 464 p.
8. Bichkov, V. V. Aesthetic a patrum. Estetika Otcov Cerkvi. I. Apologetika. Blazhennii Avgustin [The aesthetics of the fathers of the Church. I. Apologetics. Blessed Augustine] / V. V. Bichkov. - Moscow: Ladomir, 1995. -593 p.
9. Gorfunkel, A. H. Filosofia epohi Vozrozhdeniya [The Philosophy of Renaissance epoch] / A. H. Gorfunkel. -Moscow: Vissh. Shkola, 1980. - 368 p.
10. Gilson, E. Filosofiya v srednie veka: ot istokov patristiki do konca XIV veka [Philosophy in the medieval ages: From the beginning of Patristics to the end of the XIV century] / E. Gilson. - Moscow: Kulturnaya revoluciya, Respublika, 2010. - 678 p.
11. Kazanskii, N. Confession as the literature genre [Electronic resource] / N. Kazanskii // Vestnik istorii, literaturi, iskusstva [Jourmal of history, literature, art] / RAN, Otd-nie ist.-filol. Nauk; ch. ed. G. M. Bongard-Levin. -Moscow: Sobranie, 2009. - Vol. 6. - URL: http://krotov.info/libr_min/10_y/az/ansky_01.htm.
12. Kotlyarevskii, S. Vstupitelnii ocerk [Introductory essay] / S. Kotlyarevskii // Avrelii M. Naedine s soboi. Raz-mishleniya [Thoughts addressed to himself. Meditations] / Mark Avrelii. - Saint-Petersburg: Azbuka: Azbuka-Attikus, 2012. - 224 p.
13. Le Goff, Zh. Civilizaciya crednevekovogo Zapada [The civilization of the medieval West] / Zh. Le Goff. - Yekaterinburg: U-Faktoriya, 2005. - 560 p.
14. Markov, B. V. Ludi I znaki: antropologiya mezhlichnostnoi kommunikacii [People and signs: antropology of interpersonal communication] / B. V. Markov. - Saint-Petersburg, 2011. - 667 p.
15. Motroshilova, N. V. Ponyatie I koncepciya zhiznennogo mira v pozdnei filosofii Edmunda Gusserlya [Term and concept of life world in late philosophy of Edmund Husserl] / N. V. Motroshilova // Voprosi filosofii [Questions of philosophy]. - 2007. - № 7. - P. 102-112.
16. Rabinovich, V. L. The man in the confessional genre / V. L. Rabinovich // O chelovecheskom v cheloveke [About human in the human]. - Moscow, 1991.
17. Tulchinskii, G. L. Perspectives of metaphysics: classical and non-classical metaphysics at the turn of the century [Electronic resource] / G. L. Tulchinskii, M. S. Uvarov // Ispovedalnoe slovo v metafisicheskoi perspective [Confessional word in the metaphysical perspective]. - URL: http://polbu.ru/tulchinsky_metaphysics/ch16_i.html.
18. Uvarov, M. S. Arhitektonika ispovedalnogo slova [Architectonics of the confessional word] / M. S. Uvarov. -Saint-Petersburg: Aleteiya, 1998. - 256 p.
19. Ukolova, V. I. «Poslednii rimlyanin» Boecii [«The last roman» Boethius] / V. I. Ukolova. - Moscow: Nauka, 1987. - 160 p.
20. Filosofskii enciklopedicheskii slovar [Encyclopedic dictionary of philosophy] / ch. ed.: L. F. Ilichev, P. N. Fedoseev, S. M. Kovalev, V. G. Panov. - Moscow: Sovet. Enciklopediya, 1983. - 840 p. Received 14.10.2014
95
