CC BY
19
Михаил Иванов
«ОТТЕПЕЛЬ» ФЕДОРА ВАСИЛЬЕВА. АРХЕТИПЫ РУССКОЙ ПЕЙЗАЖНОЙ ЛИРИКИ*
Русская пейзажная живопись XIX в. (как и лирическая поэзия) отразила глубину национального характера. Романтизм увидел в природе отражение человеческой души, а в душе человека - сопоставимую с природой стихию. В обращении к природе саморефлексия романтика проявилась с особой полнотой и чуткостью. Аналитическая зоркость и лирическая чуткость романтизма заявляют о себе с первых шагов пейзажной лирики. Показательно внимание пейзажистов XIX в. к «обстоятельствам места и времени». Вместе с живой пленэрной отзывчивостью пейзажная лирика XIX в. воплотила архетипы национального жизнеощущения - тот исторически неизменный строй мировосприятия, который сохраняет национальную целостность души народа.
Здесь естественно обратиться к признанным шедеврам жанра, к творчеству Федора Васильева (1850-1873). Картина «Оттепель» наряду с другими произведениями художника вписана в золотой фонд русской пейзажной лирики, в которой ярко выражены особенности национального восприятия природы и места в ней человека.
Одна из примет васильевской «Оттепели» - безбрежная унылая горизонталь, где встречаются земля и небо. Такое пластическое решение подразумевает бесконечное расширение пространства вширь и за горизонт. Венецианов первым оценил в смиренной и мощной линии горизонта особенность русского пейзажа. Его «На
* Иванов М. «Оттепель» Федора Васильева. Архетипы русской пейзажной лирики. - Режим доступа: http://magazines.russ.rU/zvezda/2014/4/11i.html
Михаил Иванов
пашне», «Спящий пастушок» и конечно же «Жатва», с их вторящими горизонту градациями пространства, оформляют пластический топос национального мироощущения. Продольный формат и доминирующий горизонт «Оттепели» отвечают той же подчеркнутой горизонтали.
В «Оттепели» линия горизонта почти точно делит надвое «небесную» и «земную» зоны картины. В классическом пейзаже пространственное первенство, как правило, уделяется небу. У Васильева пространство «земного» и «небесного» передает календарную границу зимы и весны.
Земля лишь пробуждается от зимнего сна. К долгой зимней дреме относится и хмурое небо, и сдержанное колористическое решение, и виднеющаяся на заднем плане изба под заснеженной крышей. Горизонт незаметно снижается слева направо (как бы проседая вместе с тающим снегом), а сумрачное небо, угрожая бурей, клубясь и густея в высоте, смутно проясняется в отдалении, а солнечный луч проглядывает сквозь тучи, освещая мизансцену переднего плана. Предчувствие, начало, неизбежность перемен -главное содержание образа.
Наезженная по льду дорога, круто сворачивая и виясь, уходит к горизонту. Санный след пересекает проталину посреди замерзшей реки. Эта коричневатая проталина вместе с речным заснеженным бережком диагональю проходит через центр пейзажа, «отменяя» зимний путь. Косой крест их пересечения в центре картины -смысловой и пластический акцент образа. Перед нами описанный В.Я. Проппом древний символ рубежа жизни на пути «странствия души». Лирический образ «Оттепели» восходит к древней знаковой формуле: косое перекрестие - знак запрета и преграды, символ священного рубежа.
Мифологическая перспектива образа задает смысловой масштаб введенной в пейзаж жанровой сценке. Перед проталиной на льду виднеются две фигурки: крестьянин и девочка, остановившиеся перед манящей и пугающей переправой.
Для классического или барочного пейзажа роль человеческих фигур в пейзаже часто сводится к «стаффажу» - дополнению са-мобытийствующей природной стихии. Человеческое присутствие заявлено, как правило, значительным масштабом фигур (с тенденцией превратить природу в кулисы человеческого действия; в этом случае пейзаж перерастает в жанровую сцену). В пейзаже Василь-94
« Оттепель» Федора Васильева
ева масштабно малые человеческие фигурки наделяются особым статусом. Вынесенные к центру, намеренно акцентированные, они становятся ядром пластической и психологической драматургии образа. Сценка у протаявшей переправы перерастает в символ жизненного рубежа. Для девочки, протянувшей ручку к птицам на другом берегу, - это рубеж манящего будущего; для старика с котомкой за спиной - пожалуй, рубеж жизни и смерти.
Смысловая перспектива васильевской «Оттепели» прочитывается как смертный сон и обновление природы, в которую смиренно вписаны человеческие судьбы. Жизнь лицом к лицу с суровой природой, согретая человеческим единением, - так можно сформулировать запечатленный Васильевым устойчивый модус национального мироощущения.
С.Г.
