CC BY
161ЛЮДИ
Миграция казахов в западной части российско-казахстанского пограничья *
Елена Ларина, Ольга Наумова
Ключевые слова: адаптация мигрантов, казахи Казахстана, миграция, причины миграций, российские казахи, российско-казахстанское пограни-чье, экономическая ситуация, языковая ситуация.
Общественно-политические и социально-экономические сдвиги начала 1990-х годов побудили множество людей в России и Казахстане в поисках лучшей доли двинуться на новое место жительства. Одни, стремясь уйти от межнациональной напряженности, переселялись на историческую родину; других тяжелое экономическое положение вынуждало искать средства для жизни в чужих краях. В тот период в полосе российско-казахстанского фронтира миграционные потоки казахов пересекали границу в обе стороны и в отдельные годы достигали довольно значительных размеров.
В это же время во вновь образованных суверенных государствах происходит резкая смена идеологий, и миграции оказываются связанными с этим процессом двояким образом. С одной стороны, стихийное, «снизу», образование миграционных потоков получило отражение в попытках идеологической самолегитимации новых государств. С другой стороны, возникновение этих потоков во многом было спровоцировано «наверху» — словами и делами политиков.
К концу 1990-х годов идейный хаос уступает место более или менее оформленным, хотя и внутренне двойственным, не достигшим
Елена Игоревна Ларина, доцент кафедры этнологии исторического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, Москва.
Ольга Борисовна Наумова, старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии Российской академии наук, Москва.
* Статья написана при поддержке Российского государственного научного фонда, грант № 06—01—18026е, и Председателя Казахской региональной национальнокультурной автономии Москвы П. О. Джамалова.
еще цельности, национальным идеям: в РФ — русской/российской, в Казахстане — казахской/казахстанской. В последние пять лет эти идеи обретают очертания стройных концепций. Они сходны между собой в том смысле, что в основе обеих лежат экономический рост и обеспечиваемое этим ростом относительное благополучие жителей России и Казахстана, доступное им независимо от национальности и вероисповедания. Вместе с тем в казахстанской концепции, на наш взгляд, приоритетное значение получает задача увеличения в населении государства абсолютной и относительной численности казахов. Условно ее можно назвать целевой установкой на «корениза-цию» населения страны.
На решение этой задачи направлена политика возвращения казахов из-за рубежа. Законом Республики Казахстан от 13 декабря
1997 года «О миграции населения» вводится понятие оралман. Орал-маны — это «иностранцы или лица без гражданства казахской национальности, постоянно проживавшие на момент приобретения суверенитета Республикой Казахстан за ее пределами и прибывшие в Казахстан с целью постоянного проживания»1. Вслед за законом разрабатывается «Концепция репатриации этнических казахов на историческую родину». В ней «увеличение численности и естественного прироста населения, оздоровление демографической ситуации в стране» напрямую увязываются с возвратом «этнических казахов на историческую родину»2.
Итак, государство — за возвращение казахов, более того, это возвращение инициирует. Обществом реэмиграция казахов тоже в целом оценивается положительно. Другое дело, что из-за отсутствия действенных механизмов осуществления политики реэмиграции переселенцы столкнулись с острыми земельными и жилищными проблемами, и перечень сложностей в адаптации переселенцев с этих проблем только начинается. Такое положение дел дает основание для критических высказываний не только по поводу проведения политики, но и идеи реэмиграции вообще. Впрочем, резко критическое отношение к ней свойственно, пожалуй, только одному, зато очень яркому и популярному журналисту Элему Байдену. Он считает «государственную программу по возвращению этнических казахов... фатальной ошибкой»3 и даже отождествляет программу с «экспортом терроризма», поскольку «в основе всякого экстремизма и терроризма лежит ущемление прав личности и группы людей», а положение оралманов как раз характеризуется таким ущемлением. Приводит он и другие аргументы «против»: слабость экономики
Казахстана, не способной удовлетворить самих казахстанцев; «многими оралманами движет не чувство Родины, а простое стремление к лучшей жизни»; глубокая религиозность значительной части орал-манов может способствовать быстрой исламизации Казахстана; зарождающееся у них чувство превосходства над остальными казахами, основывающееся на лучшем знании языка и традиций, грозит внутриэтническим расколом.
Невзирая на критику, государство с каждым годом увеличивает расходы на реэмиграцию. В 2004 году в Послании народу Казахстана президент Н. А. Назарбаев подчеркнул: «Мы... должны стимулировать дальнейший приток населения в страну, поэтому квоту иммиграции оралманов в 2005 году надо увеличить до 15 тысяч семей. Для их переселения и приобретения жилья следует выделить 9,8 миллиарда тенге» 4. В таком размере квота установлена на каждый год из трехлетия 2005—2007 годов. В Послании 2006 года президент впервые подчеркнул необходимость «создания условий по предварительной подготовке в специальных центрах, адаптации и интеграции оралманов»5.
В 1998 году и в 2005—2006 годах нам во время полевых исследований в Оренбургской, Самарской и Саратовской областях и в Республике Алтай (Кош-Агачский район) довелось общаться со многими казахами — переселенцами из России в Казахстан, откликнувшимися на идею возвращения на «историческую родину», но в конце концов вернувшимися обратно. Настоящая статья посвящена поискам ответа на вопрос о мотивах и причинах многочисленных переселений казахов в течение последнего десятилетия.
Граница России с Казахстаном протянулась на 7,5 тыс. км. Естественно, что на такой обширной территории миграционные процессы не были и не могли быть совершенно схожими. Направление казахских миграций на западных, степных, участках российско-казахстанской границы зачастую было противоположным передвижениям казахов на ее восточных, горных, участках. Авторы сосредоточили свое внимание на миграционной ситуации в степной зоне пограни-чья, алтайский материал привлекался лишь для сравнения6.
Как было: 1990-годы
Российские и казахстанские казахи степных приграничных районов тесно связаны, практически все российские казахи имеют казахов родственников или знакомых в пограничных районах Казах-
стана. Многие еще в советские времена учились в Казахстане, многие женились или вышли замуж за казахстанских или российских казахов. До недавнего времени эти связи поддерживались частыми взаимными гостеваниями. Сейчас поездки в гости не так часты из-за трудностей пересечения границы. Как говорят казахи: «Тогда (в советское время. — Е. Л., О. Н.) вольный ход был», теперь его нет. Но несмотря ни на что, поездки продолжаются. Казахстанские и российские казахи прекрасно осведомлены об экономическом положении, вообще о жизни в приграничных районах — и миграционные потоки чутко и довольно быстро реагируют на изменения экономической ситуации по ту и другую сторону границы.
В России далеко не все понимают, что казахи — коренные жители российско-казахстанского пограничья. Сложность осознания этого факта обусловлена спецификой традиционного жизнеобеспечения казахов. Они появлялись на этих территориях в летнее время — приходили сюда на свои летние стоянки вдоль небольших рек, таких, как, например, Илек, Джарлинка, Кийма в Оренбургской области. Вдоль этих рек находятся древние родовые кладбища казахов. На зиму же казахи уходили на территорию современного Казахстана. А центрами притяжения казахской кочевой округи были города Оренбург, Актюбинск, Уральск.
Такой ритм передвижения был органичным для казахов, пока у них сохранялся кочевой хозяйственный тип жизнедеятельности. С изменением же образа жизни в XX веке — с переходом кочевников на оседлость в результате политики форсированной седентаризации и коллективизации и, как следствие, с распространением оседлого животноводства и зерноводства, а в последующие годы с освоением целины и созданием агропромышленных комплексов — естественным образом ушла в прошлое и перекочевка. Ее наследие — распыленность близких родственников в ареале прежнего кочевья. Установление границы разделило этих людей и на межгосударственном уровне. Однако и сегодня супругов зачастую выбирают, находясь в гостях у родственников в России или Казахстане. Нередко в казахских семьях один из детей заводит семью в Актюбинске, другой — в Оренбурге. Все это также создает почву для частых миграций казахов.
Цифры, взятые из официальных данных о количестве казахов-мигрантов, в 1990-е годы переселившихся из Казахстана в Россию, невелики: в 1997 году — 6432 человека, в 1998 — 4906, в 1999 — 2507, в 2000 — 2136 человек7. В Оренбургской области за весь период 1992—
1998 годов было зарегистрировано около 2 тыс. казахов-мигрантов8.
В действительности их было в несколько раз больше. Подавляющее большинство мигрантов-казахов того времени не учитывалось статистикой. Ведь они не регистрировались в миграционных службах и, приезжая «погостить к родственникам», оставались на несколько лет или навсегда9. В той же Оренбургской области только в Ясненский район с 1991 года мигрировало более 300 семей10, о большом притоке в 1990-е годы казахов из Казахстана нам рассказывали и в Акбулакс-ком районе. В районном центре Домбаровском казахи-переселенцы из вымирающего поселка Кушинсай Актюбинской области заняли почти всю улицу Стахановскую. А на окраине города Соль-Илецка возник поселок переселенцев из Казахстана (главным образом казахи рода табын из Хобдинского района Актюбинской области), названный местными жителями «Назарбаевкой». По мнению одного из соль-илецких местных казахов, «актюбинские» приехали потому, что «там в 90-е годы ни света, ни работы не было. Они демократии не выдержали». А вот слова пожилой казашки из числа перебравшихся в Соль-Илецк: «В 1995 приехали. Тогда все распалось в Казахстане. Первое — света и медицины не стало. Я упала и потеряла сознание — инфаркт был. Надо было сюда переехать, мне так в больнице и сказали».
Похожая миграционная ситуация сложилась в 1990-е годы, по нашим наблюдениям, и в пограничных с Казахстаном областях Поволжья. Там тоже главной причиной миграций казахов было тяжелое положение в Казахстане: колхозы и совхозы распущены, работы нет, в населенные пункты не подаются электричество, газ, вода, закрылись школы и медпункты11. А вот случаи обратной миграции казахов — из приграничных областей России в Казахстан — были в те годы единичными. Уезжали в основном квалифицированные специалисты; направлялись они преимущественно в ближайшие города северного Казахстана, в частности в Уральск, и не столько к родственникам, сколько туда, где им было гарантировано место работы по личной договоренности с директорами действующих предприятий.
Необходимо отметить одну качественную особенность миграции казахов в российско-казахстанском пограничье: они избегали и избегают видов работ, приемлемых для мигрантов из Средней Азии и отчасти с Кавказа. Например, они никогда не участвовали в «армян-строе» — так в Самарской области называют интернациональные строительные бригады, где бригадирами являются чаще всего украинцы, а рабочими — узбеки, таджики или армяне. За исключением чабанов, не было казахов и среди мигрантов, использовавшихся директорами совхозов, в том числе казахами, на сельскохозяйствен-
ных работах. Вероятно, объясняется это тем, что у казахов из пограничных районов примерно тот же уровень образования и культуры, что и у местных русских, а значит и одинаковые с русскими предпочтения в сфере занятости.
Казахстанские казахи перебирались, как правило, туда, где жили их родственники, что обеспечивало переселенцам хотя бы минимальную поддержку. Ведь впереди их ожидали трудности, связанные с получением регистрации и гражданства, следовательно, работы и жилья. Вот, к примеру, история молодых супругов с двумя детьми из г. Соль-Илец-ка Оренбургской области. Они прибыли из Актюбинской области в середине 1990-х годов вместе с родителями мужа и жены. Родители жены были казахами, родившимися в России, поэтому получили регистрацию без проблем, а вот сами информаторы — только в 2006 году, через десять лет после переезда в Россию. Без гражданства их не брали на работу, и им приходилось жить на пенсию родителей. Другой пример — история Сергали Мухамбетова из поселка Прибрежный Домба-ровского района Оренбургской области. С женой и пятью детьми он переехал из Актюбинской области в 2000 году по договоренности с директором Домбаровского совхоза и пять лет проработал чабаном в одном из отделений (тогда все животноводческие совхозы испытывали крайнюю нехватку чабанов). Однако получить российский паспорт ему не удавалось шесть лет. В России детям пришлось пойти в школу в класс на год моложе, так как они плохо знали русский. И в Самарской области при незначительном числе казахов-переселенцев, в основном сравнительно молодых людей, многие из них не могли найти работу в сельской местности даже с потерей статуса. Далеко не у всех сразу решался вопрос с жильем. Кто-то по приезде жил в землянках12, кто-то снимал квартиру. В 1996 году ее аренда обходилась в 60 рублей в месяц: «Тогда не особо драли». Но уж после того, как им удавалось обустроиться, к ним, как правило, переезжали родители.
Лучше устраивались казахи-мигранты в Соль-Илецке. Он притягивал возможностью заработать — не столько на соляном заводе или на железной дороге, сколько в курортном «бизнесе». Дело в том, что этот небольшой город расположен у соленого озера, известного своими целебными свойствами и даже почитающегося святым местом. Лечиться на озеро приезжают люди самых разных национальностей — и русские, и башкиры, и татары, и те же казахи, причем подчас издалека. В результате здесь собирается множество «курортников», сдача жилья которым приносит хороший сезонный доход. Так, в 2006 году одно «койко-место» с подселением и минимальными
удобствами обходилось приезжему в 230 рублей в день. Кроме того, многие переселенцы зарабатывали в этом курортном месте торговлей. Судя по благоустроенным и хорошо обставленным домам в «Назар-баевке», их заработок был очень неплохим. В этой связи произошли даже некоторые изменения в представлениях казахов о мужских и женских занятиях: по свидетельствам наших респондентов, мужчины вставали за прилавок. Состоятельные мигранты, видимо, могли свободно строить себе жилье, так как в Соль-Илецке «никто их не гонял... люди, как муравьи, — сразу дома стали строить». В настоящее время торговые доходы резко сократились из-за конкуренции с оптовиками узбеками и таджиками, которые везут более дешевый товар из Китая, и с торговцами из числа местных жителей, закупающими товар в крупных российских городах, в том числе в Москве.
А вот из Казахстана товар не очень-то завезешь, так как его либо изымают на таможне, либо процедура провоза через таможню делает его слишком дорогим. Да и в очереди на границе приходится стоять минимум четыре часа. Раньше самарские и саратовские казахи, будь то мелкие и средние предприниматели или обычные потребители, у которых есть родственники по ту сторону границы, имели обыкновение покупать свежую рыбу в Уральске, где экологическая ситуация лучше, чем на Волге. Вдобавок Уральск расположен намного ближе к районам с компактным проживанием казахов, чем та же Самара, и именно через Уральск на Самару проходит новое международное шоссе. Там же закупали и мясо. Понятно, что происходит с этими скоропортящимися продуктами после долгого ожидания на границе.
В конечном счете, из-за ужесточения в последние два года таможенного контроля казахи из приграничных районов все реже ездят в Казахстан за мелким оптом. А ведь эти поездки имели для них не только экономическое значение. Практически любая поездка включала визит к родственникам. С рынка Уральска везли также предметы, имеющие отношение к казахской национальной культуре: тюбетейки, женские расшитые безрукавки, реже чапаны (халаты), кукол в национальных костюмах, компакт-диски с записями намаза на арабском и казахском языках.
Помимо трудностей с обустройством, казахи-переселенцы из Казахстана сталкивались и с языковыми проблемами. Они попадали в русскоязычную среду приграничных районов, где независимо от этнического состава населения обучение в школах давно было переведено на русский язык. Сами же эти переселенцы были выходцами в основном из сельской глубинки Актюбинской, Кустанайской,
Западно-Казахстанской областей. В небольших поселках трех сопредельных с Оренбургской областью областей Казахстана, откуда они прибывали, местное население почти не говорило по-русски. Плохое знание русского мешало казахам-мигрантам при устройстве на работу, их дети без предварительной подготовки не могли учиться в школах, почему их и брали в класс годом моложе. Однако некоторые информаторы отмечали, что плохое знание русского языка не было препятствием в общении на бытовом уровне: «Там (в Казахстане. — Е. Л., О. Н.) я закончил десять классов казахской школы. У нас ни одного русского не было. Мне тяжело немножко было. Русский народ не смеется, слушает, сразу понимает. Это казахи немножко смеются».
Как стало: современная ситуация
В настоящее время для степной зоны российско-казахстанского приграничья характерен скорее миграционный отток казахов в Казахстан, чем их приток в Россию. Это подтверждают наши наблюдения и статистика по Оренбургской области. В ежегодном докладе за 2005 год областного Министерства информационной политики, общественных и внешних связей читаем: «В 2005 году продолжала наблюдаться тенденция к снижению потоков миграции в Оренбургскую область». В 1998 году чистый прирост населения области за счет внешней миграции составил 11054 человека, в 1999 — 7590, в 2000 — 8189, в 2001 — 1561, в 2002 — 1122, в 2003 году он был отрицательным (на 195 человек больше убыло из области, чем прибыло), и в 2004 году — с незначительным плюсом в 275 человек13. Таким образом, если с середины 1990-х годов приток в Оренбургскую область казахов-мигрантов был очень ощутимым, то с 2000 года он сильно ослаб и почти прекратился. В последние годы численность казахов, уезжающих из России в Казахстан, практически сравнялась с количеством приезжающих в нее из Казахстана. Правда, председатель комитета по межнациональным отношениям администрации Оренбургской области В. В. Амелин считает, что возвратное — из России в Казахстан — направление миграции пока не представляет собой «даже тенденции». Ибо село в Казахстане по-прежнему «лежит», а российская сельская местность обладает развитой инфраструктурой, следовательно, объективных причин для отъезда казахов нет14. Однако наши беседы с информаторами показывают, что случаи переселений в Казахстан приобретают массовый характер, еще больше казахских семей планируют переезд.
Основным фактором миграций остается экономический. В сегодняшнем Казахстане условия для развития малого и среднего бизнеса лучше, чем в России, и те, кто не смог преодолеть бюрократических препон на пути к созданию своего дела в России, пытаются сделать это в Казахстане. В российских же селах приграничной полосы экономическая ситуация по сравнению с серединой 1990-х годов, по словам наших информаторов, ухудшилась. Казах, переселившийся в Соль-Илецк 15 лет назад, говорил нам: «Сейчас у молодежи работы нет. А вот сейчас как свободно стало! Земля не сеется, растет бурьян. Все съедаем, все режем. Молодежь — кто лом ищет, кто саман делает. Перекупщик саман за 5 рублей продает, а ему (изготовителю самана. — Е. Л., О. Н.) только рубль дает». Поэтому-то казахи и возвращаются из России в Казахстан; но едут они не в сельские районы, еще не оправившиеся от аграрных реформ, а в «нефтяные» города Западного Казахстана. Так, из Оренбургской области они перебираются в Уральск, Аксай15, Актюбинск: «Говорят, в Актюбинске кредит дают, подъемные. Сам не знаю. Сын переехал только что. Говорит, работы много. В Оренбурге есть работа, но с жильем трудно».
Первыми стали уезжать казахи, 10—15 лет назад приехавшие из Казахстана. Вот мнение жителя Акбулака: «В 1990-е годы приезжало много казахов из Актюбинской области. Там были трудности экономические. А сейчас они все практически уехали обратно. Потому что здесь — безработица. Из 1500 домов 600 продается» (конечно, не все 600 семей отправляются в Казахстан, кто-то уезжает в российские города. — Е. Л., О. Н.).
Другая причина возвращения «казахстанских» казахов — трудности с обустройством в России. Раньше люди приезжали в Россию со своим скотом, сравнительно быстро получали земельный участок и, потерпев несколько лет, — гражданство. Сейчас все это стало более сложным, процедуры оформления любых документов ужесточились. Очень непросто построить дом. В Соль-Илецке, некогда притянувшем столько мигрантов, земля теперь продается на аукционе по коммерческой стоимости, это 150—200 тыс. рублей за 6—10 соток. По словам наших собеседников, чтобы провести в дом газ, надо заплатить от 60 тыс. рублей и выше, чтобы провести электричество — 500 тыс. Многие дома, построенные в последние два-три года, стоят без света, из-за чего их почти невозможно продать.
Начинают уезжать и коренные российские казахи: государственная политика Казахстана по возвращению оралманов находит у части из них отклик. Тем более, что политика эта получает далеко не
всегда осознанную и целенаправленную, но все равно ощутимую поддержку со стороны казахов Казахстана, которые искренне считают, что единственно возможным местом проживания всех казахов должен быть их политический «дом» — суверенный Казахстан. Собеседники-казахи рассказывали нам о том, как во время гостевания в Казахстане самые разные люди — не обязательно родственники или друзья — зазывали их вернуться. Например, у тренера акбулакской детской спортивной школы по боксу, этнического казаха, состоялся такой разговор в Кзыл-Орде, куда он привез детей на турнир. Его спросили, какого он рода, и выяснили, что его ру, то есть родовое подразделение, — кете. «Потом вечер был в кафе, я один был из России. Они спрашивали: “Не хочешь ли в Кзыл-Орду переехать? Кете здесь мало”. — “Нет, спасибо, у меня родина Россия; мне не надо”». Казашка из села Жанаталап Беляевского района рассказала такой эпизод. Она приехала в Уральск навестить дочь, попавшую в больницу: «Меня мужики казахстанские спрашивали, не хочу ли я переехать? Я ответила, что моя родина в России. Тогда они назвали меня “кангубжырсын” — вроде как “бродяга”. Вон зятю, может, не нравится (зять из Бутурлинского района Западно-Казахстанской области, присутствовал при интервью. — Е. Л., О. Н.), а мне в России нравится жить». Или вот рассказ председателя национально-культурного общества казахов Адамовского района Б. К. Уразымбетова: «Я возвращался с Курултая (всемирного Курултая казахов в 2001 году в городе Туркестан на юге Казахстана. — Е. Л., О. Н.) в поезде с одним певцом известным, он мне автограф написал: “Агай, возвращайся на родину!”. Амоя родина в Бай-мурате (деревня в Оренбургской области. — Е. Л., О. Н.). “Оралма-ны” — “возвращенцы”. Я не люблю этого слова». Как показывают материалы наших экспедиций, коренные российские казахи называют Россию родиной не задумываясь и лишь потом вспоминают, что у них есть вторая, «историческая», родина — Казахстан. Почему? Да потому что в России они родились, выросли, живут, здесь могилы их родителей. И говорят они чаще по-русски, хотя большинство владеет бытовым казахским языком. Но чувства чувствами, а интерес и выгода могут брать верх, благо в союзниках у них — политика государства. И поэтому все чаще российские по рождению казахи обращают внимание на то, что «Назарбаев открыл границы и многих специалистов с российским образованием ставит на должности».
Казахский этноареал, который в терминах национально озабоченных интеллектуалов и политиков можно было бы, пожалуй, назвать «надполитической» родиной казахов и на окраине которого
выпало родиться и социализироваться российским казахам, шире территории государства Казахстана. Но под влиянием политических и идеологических процессов, разворачивающихся в Казахстане, он словно бы сужается, свертывается по краям. Одновременно Казахстан обретает привлекательность и как место вознаграждающей занятости. Как следствие, перед казахами, родившимися в России, все чаще возникает вопрос о приоритетах идентичности и лояльности. В последние лет пять лидерами казахских национально-культурных обществ (НКО) в России была выработана универсальная позиция в этом вопросе, пропагандируемая ими в среде рядовых казахов. Она была озвучена руководителем национально-культурной автономии казахов Москвы П. О. Джамаловым на торжественном заседании в Доме национальностей в Москве в честь 60-летия победы в Великой Отечественной войне, на объединительном съезде казахских НКО, проходившем 5—8 декабря 2005 года в Самаре. Суть ее заключается в том, что у российских казахов две родины: Россия, как место рождения и проживания, и Казахстан — историческая родина, где находятся их этнические корни. На деле «историческая родина» не столько историческая, сколько политическая; как таковая, она возникла если не помимо воли российских казахов, то уж точно без их участия. Но и Россия не воспринимается и не может восприниматься лишь как некое внешнее пространственное «обрамление» конкретной малой родины казахов Поволжья, Оренбуржья или Алтая. Она тоже «политическое тело», тоже государство, ожидающее лояльности от своих граждан — этнических казахов; и те самим фактом своего рождения, воспитания, обучения и труда в ее границах и оправдывают эти ожидания, и отвечают им. Вопрос о приоритетах остается, таким образом, решенным не до конца...
Отношение казахов Казахстана к своим соотечественникам из России тоже неоднозначное. Можно встретить мнение, что российские казахи предали свою родину в тяжелые дни. Активист национально-культурной автономии Большеглушицкого района Самарской области рассказывал, как он ездил в Уральск переоформлять некоторые документы. Волею судьбы он родился в Уральске, где его мать, жительница Самарской области, гостила у родственников, но всю жизнь прожил в России. Понадобилась справка с места рождения, и сотрудница ЗАГСа в Уральске заклеймила его пословицей: «Человек возвращается на родину, а собака туда, где сытно поела». В целом, однако, отношение к российским казахам нейтральное. На наши расспросы на этот счет мы, как правило, получали от каза-
хов — уроженцев России ответ, что в Казахстан они «едут к родственникам, которые, естественно, относятся хорошо, а на рынке и не разберешь, кто откуда».
Следует иметь в виду: если на переехавших в свое время из Казахстана, а потом вернувшихся не распространяются положенные орал-манам льготы, то российские казахи, решившиеся переселиться в Казахстан, могут ими воспользоваться. Так, молодые супруги из Ак-булака, переехав в Актюбинск, купили на «подъемные» комнату. Муж устроился работать продавцом, жена — в столовую. Муж получает зарплату, эквивалентную 12 тыс. рублей, а это большие деньги для сельской местности России. В Казахстане российские казахи, как и казахстанские в России, «подселяются» к родственникам. Та же пара, о которой шла речь выше, ехала не на пустое место, а к сестрам мужа.
Попутные результаты миграционного обмена
В северных городах Казахстана, куда направляется нынешний отток казахов из приграничных областей России, горожане хорошо говорят по-русски. В то же время многие из этих горожан владеют казахским языком не лучше, чем коренные российские казахи, у большинства из которых знание казахского явно недостаточное. Это обстоятельство благоприятствует возвращению российских казахов на «историческую родину». Как сказала одна из наших собеседниц в Акбулаке, у которой дочь переехала в Актюбинск: «Там начнешь по-казахски, а потом можно на русский переходить». Конечно, в связи с государственной политикой, проводимой казахстанским «правящим классом», казахский язык будет все сильнее укреплять свои позиции, в том числе и в городах. Российские казахи учитывают этот фактор, и нам не раз приходилось слышать, что кто-то послал или собирается послать своих детей в учебные заведения Казахстана, чтобы те выучили казахский. Если эта тенденция укрепится, можно ожидать, что миграционные процессы в российско-казахстанском приграничье в будущем существенно изменят языковую ситуацию и казахский язык зазвучит в этих районах в полную силу.
Миграционные трансграничные обмены дали начало еще одному интереснейшему и новому для российских казахов явлению. Пятнадцать лет назад все они, за исключением, пожалуй, алтайских казахов, плохо ориентировались в казахских родовых делениях16. Как правило, они знали, к какому ру принадлежат, однако не пред-
ставляли себе родоплеменную структуру в целом, равно как и место своего рода в этой структуре. Теперь же поездки в Казахстан, где знание своей родословной, в советские времена, так сказать, не афишировавшееся, стало более открытым, доступным и актуальным, и общение у себя дома со знатоками родословных — казахами-переселенцами из Казахстана стали своего рода катализаторами стремления больше узнать о своем ру, выяснить предков до седьмого колена и т. д. Дополнительную роль играет тут «культуртрегерство» активистов казахских НКО в России: со всемирных казахских курултаев в Казахстане они привозят красочные плакаты с изображением шежере (родословной) казахов. Такие плакаты можно увидеть во многих домах Самарской и Оренбургской областей и даже на Алтае. Некоторые казахи не находят там своего ру, что и побуждает их к целенаправленному поиску «корней».
Когда эту деятельность поддерживают местные бизнесмены-казахи, она перестает быть частным делом, приобретает широкий размах и резонанс. Так, уроженец Адамовского района, крупный по масштабам Оренбургской области предприниматель, специализирующийся на производстве зерновых, К. М. Маканов стал спонсором книги краеведа из Кустанайской области Казахстана М. Н. Жаксы-лыкова «Родословная жагалбайлы» (244 страницы, издана в 2006 году в Оренбурге тиражом в тысячу экземпляров). Книга посвящена одному из племен Младшего жуза, расселенному в восточных районах Оренбургской области, родных местах самого предпринимателя. Характерно, что и русское население теперь знает, что казахи делятся по родам. Как сказал нам один из соль-илецких казахов: «Здесь даже русский ру спрашивает».
Еще один результат миграций через российско-казахстанскую границу — расширение «этнографического кругозора» российских казахов, знакомство их с казахами разных регионов Казахстана и сопредельных стран. Одна из любимых тем разговоров всех российских казахов, посетивших Казахстан на короткое или длительное время, — это сравнительные достоинства/недостатки жизни в обеих странах. Различия видят во всем — в свадьбах, похоронах, чаепитии и пр. Находят их даже в традиционном этикете. Вывод же из этих сравнений, как правило, таков: «здесь» казахи гораздо лучше чтут свои традиции, чем «там». Асия Таурбаевна из уже упоминавшегося села Жанаталап изложила эту точку зрения следующим образом: «Тут больше казахского обычая придерживаются, чем в Казахстане. В Актюбинске у матери брат. Когда мы первое время ездили в Актюбинск, возмущались.
У нас с приезжими внимательно обращаются, разговаривают. А там даже бабка придет, а они сидят, в карты играют. Даже когда в Шалкар (курортный поселок в Западно-Казахстанской области. — Е. Л., О. Н.) ездили, все было на столе, а душевного внимания не было».
Очевидно, что эти слова отражают не просто стремление к сохранению особой субэтнической идентичности российских казахов, их развитое регионально-групповое самосознание. В них оправданно видеть и попытку отстоять те идеалы и практики, которые некогда были распространены в пределах общеказахской надполитической родины, а ныне утрачиваются на родине политической, стремящейся, однако, представить себя в качестве единственной «законной» исторической родины.
Процесс «собирания», концентрации казахов в Казахстане, с одной стороны, искусственно сужает границы их расселения. А с другой, очевидно, что для самих казахов, в первую очередь для казахов «собираемых», понятие «исторической родины» не вписывается в государственные границы Республики Казахстан, и «казахское самосознание» разное у казахов Казахстана, России, Монголии или других регионов. Видимо, вместо заклинаний на тему исторической родины политически более перспективной была бы разработка в Казахстане для казахской диаспоры мифа о нем как о первичной родине.
Однако вместо этого мы видим признаки кампании по расширению «исторической Родины» до размеров «надполитической». Что мы имеем в виду? В Казахстане, а с лета 2006 года и лидерами казахских НКО в России стало активно употребляться понятие «ирридента». Так, оно часто звучало на совещании руководителей казахских организаций в России, состоявшемся в рамках празднования года Абая в декабре 2006 года. В этнополитический лексикон его ввела Г. М. Мен-дикулова, признанный исследователь казахов за рубежами Казахстана. Вот характерный пример употребления ею этого понятия17:
«Казахская ирридента или диаспора являются одними из важнейших компонентов внешней политики нашего государства со странами их проживания, на межгосударственные взаимоотношения с которыми влияет положение казахов как этнического меньшинства в инонациональной среде, имеющих историческую Родину — Казахстан... Казахов, проживающих на сопредельных с Казахстаном территориях России (Астраханская, Оренбургская, Курганская, Омская, Горно-Алтайская автономная области), в Узбекистане (районы Сырдарьи, Чирчика, Кызылкумов, Мырзашола) и Китае (районы Алтая, Тарбагатая, Или, Кульджи, Еренкабырги, Барколь-Кумула в СУАР), ни в коем случае нельзя определять термином “диаспора”, так как
они проживают на своей собственной территории, и данная группа населения определяется термином “ирридента”».
Справедливости ради надо отметить, что лидеры казахских НКО не видят разницы между понятиями «диаспора» и «ирридента» (чего не скажешь о Мендикуловой — вряд ли она не знает о различии между этими словами). Для них это синонимы. Но для человека, более или менее знакомого с историей, второе понятие имеет совсем не тот смысл, что первое. Слово «ирридента» возникло в 1870-е годы в Италии, быть ирредентистом означало требовать присоединение к Италии всех территорий, некогда ей принадлежавших и/или населенных людьми, говорящими по-итальянски18. Настойчивое и в последнее время все более частое использование, когда идет речь о проживающих за пределами Казахстана казахах, термина «ирри-дента» у слушателей создает, независимо от намерений и степени образованности, впечатление, что Казахстан, как минимум, может считать себя вправе претендовать на территории сопредельных государств. При этом совершенно игнорируется тот факт, что периферия казахского этноареала является для проживающих на ней русских, алтайцев, китайцев, уйгуров, узбеков и т. д. такой же «своей», «исконной», «родной», как и для казахов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Закон Республики Казахстан от 13.12.1997 № 204—1 «О миграции населения» (С изменениями, внесенными законами от 01.03.01 № 160-II; от 10.11.01 № 255-II; от 24.12.01 № 276-II; от 27.03.02 № 313-II) // Материк. Информационно-аналитический портал постсоветского пространства. Адрес портала: www.materik.ru. См. также: www.mvd.kz. В более широком смысле под оралманами понимаются «лица коренной национальности, изгнанные за пределы исторической родины и лишенные гражданства в силу актов массовых политических репрессий, незаконной реквизиции, насильственной коллективизации, иных антигуманных действий, добровольно переселяющиеся в Республику Казахстан. Это относится также и к потомкам репатриантов (оралманов). В зависимости от страны исхода этнические казахи имеют статус “репатрианта” “репатрианта-оралмана”, “беженца-репатрианта” и др.» (Садовская Е. Ю. Миграция в Казахстане на рубеже XXI века: основные тенденции и перспективы. Алма-Ата, 2001. С. 116). На русский язык слово «оралман» переводят как «соотечественник», хотя в последнее время оно настолько широко используется в политическом лексиконе, что часто его употребляют и без перевода. Интересно, что у российских казахов мы встречали его толкование как «возвращенец».
2 Постановление Правительства Республики Казахстан от 16 сентября 1998 г. № 900 «О Концепции репатриации этнических казахов на историческую родину» за
подписью премьер-министра Республики Казахстан Н. Балгимбаева // Республиканская Нотариальная Палата. База данных законодательства Республики Казахстан. Постоянный адрес: www.notariat.kz;akimvko.gov.kz.
3 Байден Э. Кто разыгрывает «оралманскую» карту? // Интернет-издание «Диалог», 2005, 11 сентября. Доступно на: www.dialog.kz. Последнее посещение 4 октября 2006 года.
4 Его можно посмотреть на: www.evrazia.org.
5 Назарбаев Н. Казахстан на пороге нового рывка вперед в своем развитии. Послание Президента Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева народу Казахстана. Астана, 2006. С. 29.
6 Подробнее о миграционных процессах у алтайских казахов см.: Ларина Е. И., Наумова О. Б. Атамекен — земля отцов: казахская миграция российско-казахстанского пограничья и формирование национальной идеи Казахстана // www.ia-centr.ru, 2006, 20, 22 сентября.
7 Тарасова Е. В. Миграционный обмен с Россией как фактор формирования этнического состава населения Казахстана (XVIII — начало XXI века). Канд. дис. М., 2004.С. 97.
8 Наумова О. Б. Казахская диаспора в России: этническое самосознание и миграционное поведение // Этнографическое обозрение, 2000. № 3. С. 68.
9 Наумова О. Б. Указ. соч. С. 67—71; Ларина Е. И. «Елимай» — по-казахски значит «Родина» // Социально-политические портреты государств Центральной Азии. Междисциплинарный проект. Материалы к заседанию «круглого стола» 13 марта 2006 года на историческом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 2006. С. 110—129.
10 Баймагамбетов А., Сейтенова А. Судьба казахского народа Восточного Оренбуржья. XX век. Доклад на 7 Всероссийский конкурс исторических исследовательских работ старшеклассников. Ясный, 2005. Рукопись.
11 См. подробнее: Наумова О. Б., Сагнаева С. К. Антропология постсоветских изменений в сельском Казахстане: жизнь в условиях кризиса // Среднеазиатский этнографический сборник. Вып. 5. М., 2006. С. 235—251.
12 Имеются в виду дома из самана — сырцового кирпича из глины с добавлением соломы. Они распространены по всему Поволжью. Но если в Самарской области такие дома уже редкость, то в Оренбургской встречаются повсеместно, там до сих пор строят новые саманные дома. При этом нередко сначала возводят «саманную коробку», которую затем обкладывают кирпичом. Такая конструкция, во-первых, удешевляет жилище, так как меньше расходуется кирпича, а во-вторых, сохраняет экологические свойства дома — зимой в нем тепло, а летом он сохраняет прохладу.
13 См. раздел «Этническая иммиграция» в: Региональная этнокультурная политика, межэтнические и этноконфессиональные отношения в Оренбуржье. Ежегодный доклад, 2005 год. Оренбург, 2006.
14 Это мнение он высказал в личной беседе с авторами в августе 2006 года.
15 Город в Западно-Казахстанской области, где большой спрос на рабочие руки в связи с разработкой нефтегазового месторождения.
16 Там же. С. 62.
17 Мендикулова Г. М. Казахская диаспора и ирридента: история и современность // www.mfa.kz, 2003, 29 августа. Последнее посещение 13 ноября 2006 года.
18 См.: Григорьева И. В. История Италии. М., 2006.
