CC BY
134
DOI: 10.15593/2224-9354/2018.4.11 УДК 316.334.56-054.7
М.С. Каменских
МИГРАНТЫ И СТЕРЕОТИПЫ О МИГРАНТАХ В ОБЩЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКОГО МЕГАПОЛИСА
На основании данных опросов, полевых материалов и статистических данных рассмотрены два основных стереотипа, связанных с мигрантами в российских городах: о численности мигрантов и о роли мигрантов в экономике.
Автор отмечает, что эксперты и руководители этнических сообществ склонны завышать реальную численность мигрантов, а восприятие численности мигрантов влияет на оценку их роли в экономической среде. Местное население не ощущает проблем с мигрантами в повседневной жизни, часто просто не сталкиваясь с ними. Однако при этом существует уверенность в их многочисленности в целом. Оценивая роль мигрантов в экономике, эксперты часто принимают количество иностранцев, вставших на миграционный учет за год, за реальную численность. При этом следует отметить, что реального учета иностранцев, прибывающих в регион, не ведется ни одним уполномоченным органом, поскольку по факту это невозможно сделать в существующих условиях учета иностранцев. Так, территориальные органы Федеральной службы государственной статистики нельзя считать объективным источником, поскольку она учитывает иностранцев, прибывавших на территории Пермского края на срок 9 месяцев и более, т.е. человек может проработать в регионе с мая по октябрь, а Пермьстат его не учтет как трудового мигранта. Реально мигранты составляют не более 2,5-3 % экономически активного населения Пермского края и не более 30 % по сфере экономики «Строительство», при этом численность безработных граждан России в регионе в три раза превышает оценочную численность мигрантов.
Таким образом, опираясь на источники, автор приходит к выводу, что численность мигрантов и их роль в экономике могут быть завышены, а для развенчания этого стереотипа нужно провести тщательный анализ данных занятости в экономике экономически активного населения, данных переписей населения и миграционного учета иностранных граждан.
Ключевые слова: общественные стереотипы, миграция, диаспоры, миграционный учет, общественное мнение, экономическая зависимость.
Миграция и мигранты как общественное явление с 2000-х годов являются неотъемлемой частью социальной реальности в современной России [1, с. 3-4]. В каждом крупном городе страны они являются частью повседневного городского дискурса [2, а 38], часто уже не просто являясь одноликой массой, а представляя собой сегментированный конструкт в сознании горожан (современные граждане уже могут, например, отличить азиата от кавказца, чего не было еще 10-15 лет назад) [3, а 14].
Кроме постоянного населения, отмеченного в материалах переписи, ежегодно в Пермском крае фиксируется значительное количество временных мигрантов, численность которого в разные годы составляла: в 2008 году -103,0 тыс., в 2009 - 77,6 тыс., в 2010 - 80, 2 тыс., в 2011 - 91,4 тыс., в 2012 -
© Каменских М.С., 2018
Каменских Михаил Сергеевич - канд. ист. наук, старший научный сотрудник отдела истории, археологии и этнографии ФГБУН «Пермский федеральный исследовательский центр УрО РАН», е-таУ: mailto:[email protected].
131
92,8 тыс., в 2013 - 83,6 тыс., в 2014 - 107,0, в 2015 - 89,3, в 2016 - 92,3 тыс., в 2017 году - 106,8 тыс. [4, с. 13-15]. Можно смело утверждать, что на уровне каждого региона с населением более 2 млн чел. сложились и институционально оформились этнические сообщества азербайджанцев [5, с. 50], армян [6, с. 44], грузин [7, с. 54], кыргызов [8, с. 54], таджиков [9, с. 54], узбеков [10, с. 54], российских кавказцев (последние могут выступать в качестве отдельных сообществ осетин, чеченцев, ингушей и национальностей Дагестана) [11, с. 32], в отдельных случаях - китайцев и корейцев [12, с. 51-551; 13]. Экспертами отмечено, что проблема миграции обостряется как завышенными ожиданиями мигрантов, так и неготовностью принимающего населения. В результате этих процессов у жителей регионов, особенно в мегаполисах, в отношении представителей этнических диаспор формируется «образ врага» [14, с. 271-272]. Восприятие миграции, отношение к мигрантам уже стали отдельным феноменом, достойным научного анализа. Перспективными представляются такие направления, как процессы институциализации этнических сообществ, этнически мотивированная социальная мобильность, восприятие мигрантов местным населением, оценка роли миграции в общественной и экономической жизни региона. Как и любое новое и малоизученное общественное явление, миграция обрастает рядом социальных стереотипов, т.е. эмоционально окрашенных устойчивых представлений о каких-либо социальных явлениях [15]. В рамках данной статьи на основании итогов полевых исследований и наблюдений ми-грантской среды Пермского края с точки зрения восприятия местного населения будут рассмотрены два ключевых стереотипа - о численности мигрантов и о роли мигрантов в экономике [16, с. 318]. Пермский край сегодня является одним из развитых и экономически привлекательных для мигрантов регионов, в связи с чем миграция в Прикамье является обсуждаемой проблемой. В качестве эмпирической базы использованы данные опроса по изучению общественного восприятия миграции и мигрантов с целью оценки конфликтного и интеграционного потенциала местного населения в сфере миграционных отношений проходил в г. Перми и Пермском районе в апреле - июне 2017 года [17, с. 61-68], полевые материалы автора, а также данные по миграционному учету иностранных граждан и статистические данные по основным показателям социально-экономического развития региона.
Опрос местного населения проводился в рамках масштабного всероссийского опроса, проводимого Сетью этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов, куда входит и Пермский край. В опросе приняли 300 респондентов разных возрастных категорий, из них 130 - мужчины, 170 - женщины. Маршруты опроса были построены таким образом, чтоб обеспечить проведение опроса в разных районах города Перми. Всего было выделено 12 участков (маршрутных точек) в разных районах города Перми. В Перми массовый опрос проводился среди родителей и сотрудников
132
МАОУ «Гимназия № 2» (Мотовилихинский район, участок 2, 10, 11), МАОУ «Лицей № 4» (Индустриальный район, участки 1,3), МАОУ «СОШ № 25» (Дзержинский район, участок 12), Совета территориального общественного самоуправления «Сибирский» (Свердловский район, участок 7), сотрудников администрации города Перми, общественных национально-культурных центров и Пермского федерального исследовательского центра УрО РАН (Ленинский район, участки 4, 5, 9). Среди молодежи были опрошены студенты культурологи Пермского государственного института культуры (участок 6) и Пермского государственного национального исследовательского университета (географы, участок 8). Требования квоты были соблюдены, данные по итогам опроса были сформированы в электронную базу [17, с. 62].
Респонденты позитивно отнеслись к идеям адаптации мигрантов: обучению русскому языку силами принимающего сообщества, информирования их о местных традициях, вовлечению в общественную жизнь. Себя респонденты, в первую очередь, воспринимают как граждан страны, потом жителей регионов и только после этого как представителей определенных национальностей. Проблема владения русским языком мигрантами ощущается респондентами. За идею обучения мигрантов русскому языку высказались 46 %, что косвенно свидетельствует как о существующей проблеме и восприятии ее местным сообществом. Чуть меньше (35 %) также согласны с этим, но указали, что за обучение должны платить сами мигранты, еще 14 % отметили, что обучать нужно только тех, кто намерен жить в России. Таким образом, в той или иной форме 95 % высказались за обучение мигрантов русскому языку, даже за счет принимающего сообщества и даже тех, кто не планирует жить в России. Большой интерес и отчасти полярность мнений вызвал вопрос о механизмах обеспечения соблюдения мигрантами местных традиций и культуры. Затруднились с ответом на этот вопрос 10 %. Из ответивших 11 % указали вариант «Раздать мигрантам информационные листки», 25 % - «Привлекать мигрантов к участию в общественной жизни», а 40 % (больше всех) указали на оба варианта. Только 8 % отметили, что ничего делать не нужно. Таким образом, респонденты готовы использовать все имеющиеся средства для того, чтобы обучить мигрантов местным традициям и культуре, т.е. позитивно воспринимают возможность адаптации мигрантов к местной среде.
Интересно проследить и численность мигрантов в их собственном восприятии. По нашим оценкам, мигрантам свойственно завышать свою численность. По итогам последней переписи населения 2010 года, в Пермском крае проживает 21 265 армян, азербайджанцев, грузин, таджиков, китайцев, кыр-гызов и узбеков. Но, например, в рамках интервью армяне и азербайджанцы Пермского края завышали свою численность примерно в 10 раз в сравнении с официальными данными [19]. Численность армян в Пермском крае в 2010 году составляла 5464, азербайджанцев - 5626 [19]. При этом сами представители
133
диаспор оценивают свою численность в 40-50 тыс. чел., что в 2 раза превышает совокупную численность всех перечисленных выше диаспор. В последние годы миграционный приток из Азербайджана и Армении существенно ниже, чем из стран Средней Азии. Вряд ли в последние 7 лет с момента переписи она могла вырасти в 10 раз. Для оценки данного стереотипа в рамках интервью нами был поставлен следующий эксперимент. В интервью с азербайджанцами мы предлагали посчитать представителям диаспор их численность в соотношении с общим количеством населения Пермского края. Так, при населении края в 2,65 млн чел. и при 50 тыс. азербайджанцев получится, что в среднем каждый 50-й житель Пермского края является представителем данной национальности. Респонденты, как правило, соглашались с этим утверждением. Продолжая рассуждать, мы приводили такие примеры, что в этом случае азербайджанцев в Перми будет больше, чем традиционно проживающих здесь башкир (33 тыс. чел.), в каждом заполненном автобусе города всегда едет один азербайджанец. В каждой параллели каждой школы Пермского края есть минимум 2 азербайджанца. В каждом подъезде каждого дома всех городов Пермского края живет минимум одна азербайджанская семья. Если вы идете по улице и, предположим, на каждом пройденном метре встречаете одного человека, то при скорости 5 секунд на метр вы каждые 4 минуты должна встречать азербайджанца и т.д. Эти примеры были восприняты респондентами негативно и не принимались как аргументы, но при этом контраргументов не было [20]. Этот и многие другие примеры доказывают, что мигрантам свойственно завышать свою численность до круглой цифры, измеряемой в десятках тысяч. Эту же цифру они транслируют в СМИ, на встречах с экспертным сообществам, что в свою очередь влияет на восприятие миграции и ее масштабов.
Необходимо отметить, что СМИ и эксперты также могут прибегать к завышению численности. Используя в оценках не данные переписи, а данные миграционного учета, которые не отражают реальной численности, эксперты сами часто называют завышенные цифры, чтобы придать значимость изучаемой проблеме. На прошедшем в г. Ижевске Конгрессе антропологов и этнологов России, одна из участниц дискуссии о миграции сообщила, что в Самарскую область ежегодно заезжает по 300 тыс. мигрантов. В этом случае в течение 10 лет население области, составляющее около 3,2 млн чел., должно было бы увеличиться вдвое.
Стоит отметить, что по итогам опроса выяснилось, что зная и размышляя о миграции и связанных с ней проблемах, респонденты, между тем, мало сталкиваются непосредственно с мигрантами. Как показали ответы на следующий вопрос, 27 % никогда не общались с мигрантами, 41 % видят их очень редко, по 9 % - каждый месяц, еженедельно или ежедневно, 3 % затруднились с ответом, еще столько же выбрали свой вариант («редко», «ле-
134
том», «периодически»). Практически не было респондентов, которые бы тесно взаимодействовали с мигрантами, даже имеющееся общение ограничивается разовыми контактами на работе, у некоторых респондентов мигранты работают дворниками в домах. Таким образом, миграция существует в сознании респондентов как некий абстракт, оторванный от их реальной жизни. Но категории общения и глубина ответов на вопросы позволяют заключить, что для большинства респондентов «миграционный» дискурс существует, и они готовы его обсуждать и высказывать свое мнение.
Восприятие численности мигрантов влияет и на оценку их роли в экономической среде. Оценивая роль мигрантов в экономике, эксперты, как правило используют данные по миграционному учету иностранных граждан. Количество иностранцев, вставших на миграционный учет за год, часто ошибочно ассоциируется с количеством мигрантов, ежегодно въезжающих на территорию субъекта. При этом следует отметить, что реального учета иностранцев, прибывающих в регион, не ведется ни одним уполномоченным органом, поскольку по факту это невозможно сделать в существующих условиях учета иностранцев. Сразу встает вопрос, кого нужно учитывать, а кого нет [16, с. 318].
Территориальные органы Федеральной службы государственной статистики нельзя считать объективным источником, поскольку она учитывает иностранцев, прибывавших на территории Пермского края на срок 9 месяцев и выше, т.е. человек может проработать в регионе с мая по октябрь, а Пермь-стат его не учтет как трудового мигранта. Наиболее близкими к реальности данными обладают уполномоченные структуры территориальных управлений министерства внутренних дел (бывшие УФМС). Согласно российскому законодательству, на миграционный учет должны вставать все иностранные граждане, прибывающие в Россию. Так, в 2017 году на миграционный учет в Пермском крае встало 92,3 тыс. чел. Но в эту статистику включены все страны. Если взять только страны, из которых, как правило, приезжают мигранты (Армения, Азербайджан, Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Украина), то цифра сократится до 76,5 тыс. чел. При этом любой иностранец должен отмечаться в уполномоченных органах каждые 3 месяца. Следовательно, если человек прожил 9 месяцев, он трижды отметится и ГУ МВД трижды учтет его в статистике. По нашим оценкам, трудовые мигранты приезжают работать на срок от 6 до 9 месяцев, следовательно, в среднем один мигрант встает на учет 2,5 раза. И общее количество граждан, вставших на миграционный учет, надо делить на 2-2,5, чтоб иметь примерное представление о реальной численности. В Пермском крае эта цифра может быть оценена примерно в 30-40 тыс. чел. в год. Сюда входят и студенты-иностранцы, и люди, указавшие «деловую» цель приезда в Пермский край. Но на наш взгляд, это наиболее близкая к реальности цифра, и она характерна для Пермского края в последние 7-10 лет [20, с. 81-82].
135
Если взглянуть на эту цифру в масштабе экономики региона, то роль мигрантов в ней также нуждается в переоценке. По данным Пермьстата, численность занятых в экономике региона составляет примерно 1,25 млн чел. (таблица), из них в сфере «Строительство» учитывается 95-100 тыс. чел., что в среднем в 3 раза превышает оценочную численность мигрантов. Безусловно, роль иностранных граждан высока, но не может быть охарактеризована как определяющая, тем более, что в случае сокращения численности мигрантов освободившиеся рабочие места могут быть заняты местными безработными, численность которых более чем в 2 раза выше, чем количество иностранных граждан. Восприятие местным населением мигрантов как основной массы строителей и работников ЖКХ может быть связано как с внешней «заметностью» мигрантов, отличающихся по физическим признакам от местного населения, так и тем фактом, что они работают на внешне наблюдаемых объектах: таксист, дворник в доме, рабочий на дорожном строительстве и т.д.
Данные о структуре экономики и миграционном учете иностранных граждан в Пермском крае в 2013-2016 годах*
Показатель 2013 2014 2015 2016
Поставлено на миграционный учет (тыс. чел.) 83,5 107,0 89,3 92,3
Из них из СНГ (тыс. чел.) 72,3 89,8 74,4 76,5
Фактически (: 2,5) 28,9 35,6 29,6 30,6
Занятых в экономике (тыс. чел.) 1280,1 1262,0 1246,0 1243,0
Из них в сфере «Строительство» (тыс. чел.) 93,6 101,7 96,4 96,7
Безработных (тыс. чел.) 86,6 74,8 81,7 92,0
Составлено и подсчитано по: Данные управления по вопросам миграции ГУ МВД по Пермскому краю / Пермьстат: офиц. сайт. URL: http://permstat.gks.ru/wps/wcm/connect/ rosstat_ts/permstat/ru/statistics/ (дата обращения: 02.07.2017).
Данные статистики подтверждаются и данными опроса. Респонденты нормально отнеслись к привлечению мигрантов. По мнению респондентов, мигрантов можно использовать в сферах занятости с физическим трудом, самый популярный и единственный свыше 50 % вариант - «Уборка и другие жилищно-коммунальные услуги» (58 %), свыше 4 % респондентов отметили варианты «Использование в строительстве, дорожных работах» и «Сельское хозяйство». Остальные предложенные варианты выбирали уже менее 20 % респондентов. Так, от 10 до 20 % отметили варианты «Работа по найму у граждан (на приусадебных участках, няни в семьях и др.)», «Охрана парковок, магазинов», «Торговля», «Кафе, рестораны, гостиницы». Менее всего респонденты указывали вариант «Медицина, социальные услуги» (3 %). При этом относительно мало (менее 10 %) указали на варианты «Ни в каких профессиях мигранты не нужны» и «Затрудняюсь ответить». Среди собственных вариантов респонденты писали «Главное, чтобы была польза», «Зависит от
136
профессии», «Любые профессии», «Там, где не работают местные», «По своим специальностям», «Любые профессии», «Дворники» и др. В основном преобладали два «собственных варианта»: «занятость возможна в любой сфере» и «в зависимости от образования». Ответы на данный вопрос позволяют сделать ряд выводов. Низкий процент затруднившихся с ответом и относительно большое количество собственных вариантов показывают, что респонденты сталкиваются с миграцией в повседневной жизни и уже задавали себе вопрос о том, в каких сферах может быть полезна миграция. Респонденты не возражают против миграции в принципе, о чем свидетельствует низкий процент у варианта «Ни в каких профессиях мигранты не нужны». Однако, по их мнению, мигранты нужны только в наименее квалифицированных и физически тяжелых для работника сферах, в то время как сферы интеллектуального труда респонденты мигрантам доверить не готовы. Однако они признают, что в случае наличия у мигранта образования в любой сфере, его занятость по профессии будет воспринята нормально.
У респондентов нет страха относительно угроз потери работы местными жителями из-за мигрантов, несмотря на существующий по этому поводу дискурс. Почти 60 % опрошенных уверены, что местные жители сами не хотят занимать некоторые рабочие места, и только 7 % полагают, что приезжие отнимают работу у местных жителей. При этом 30 % респондентов согласились с обоими вариантами. Один из респондентов написал: «Нужно платить больше зарплаты своим, и они будут работать», устно многие респонденты при ответах на вопросы также склонялись к этой позиции. Следует добавить, что в одном из вопросов респондентам также было предложено высказаться по поводу опасений о потере собственной работы. Здесь ответы разделились между тремя вариантами: «Не работаю» (29 %); «Редко, иногда возникают опасения потерять работу» (26 %) и «Никогда не возникают опасения потерять работу» (29 %). Постоянно боялись потерять работу только 4 %, что меньше в 2 раза количества тех, кто считает, что работу отнимают мигранты. Если же не учитывать ответы не работающих, то получится, что не боятся потерять работу 36 %, а редко или иногда опасаются 42 %. Таким образом, при нейтральной в целом позиции респондентов относительно занятости мигрантов в России следует отметить, что недовольство их занятостью испытывают не только те, кто боится потерять работу, но и те, кто работает. Нейтральное в целом отношение к миграции отразилось и на общественной позиции. 70 % респондентов никогда не выйдут и не поддержат пикеты или митинги против мигрантов, поддержать такие мероприятия согласны только 10 %, почти 20 % (выше, чем в других вопросах) затруднились с ответом. Между тем в собственных вариантах и устных комментариях респонденты не исключили такую возможность в крайнем случае, если этого потребует ситуация (например, резкое увеличение мигрантов или их асоциальное поведение).
137
На наш взгляд, если бы экономика региона действительно существенно зависела от мигрантов, позиция местного населения могла бы быть более негативной. В анкете респондентам, например, требовалось указать, приходилось ли им в последний год испытывать к себе негативное отношение из-за языка, национальности или религии. Данный вопрос задавался и ранее в рамках этносоциологических исследований другим категориям граждан. Ответы данных респондентов коррелировали с предыдущими, что свидетельствует о ситуации в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений в Пермском крае. На данный вопрос 80 % респондентов ответили, что не испытывали ничего подобного, 10 % затруднились с ответом, по 3 % испытывали негативное отношение из-за языка и национальности и 1 % из-за религии. Как правило, речь шла о бытовых инцидентах, не получивших продолжения. В целом у местного населения нет каких-то серьезных фобий относительно мигрантов, если касаться их личной жизни. Но восприятие мигрантов в масштабах страны и Пермского края воспринимается ими неоднозначно.
Таким образом, анализ статистических данных и полевых материалов на примере Пермского края показывает, что численность мигрантов и их роль в экономике могут быть существенно завышены. Миграция и мигранты - явление современной жизни, знакомое и понятное каждому. Местные жители имеют свою осмысленную позицию относительно миграции, о чем свидетельствовало активное желание пообсуждать темы миграции вне рамок анкеты, а также низкий процент затруднившихся с ответом практически во всех вопросах. При этом респонденты мало контактируют непосредственно с мигрантами в повседневной жизни и их представления базируются на стереотипах, а не на собственном жизненном опыте. В целом от 5 до 10 % респондентов негативно отнеслись к миграции и сопутствующим ей процессам, т.е. выбрали вариант «отрицательно» во многих вопросах, большинство же респондентов в вопросах заняло нейтральную, но осторожную позицию. Для подавляющего большинства мигранты не представляют угрозы их повседневной жизни и работе. По итогам опроса отмечено, что мигранты чаще беспокоят респондентов как потенциальные преступники, нежели как те, кто отнимает рабочие места у местных. Большая часть респондентов позитивно воспринимают миграцию и связанные с ней процессы (появление других культур и языков в повседневной среде). Так, количество положительно воспринявших возможность обучения их детей или внуков с мигрантами превысило количество тех, кто отнесся бы к этому отрицательно. Для респондентов рост и развитие ребенка в поликультурной среде является конкурентным преимуществом и несет важную воспитательную роль. Однако комментарии и устные пояснения показали, что в целом позитивное восприятие мигрантов в коллективе своих детей и внуков возможно только при условии, что мигрантов будет немного. Даже если только половина детей в коллективе будут
138
представителями мигрантов, респонденты отнесутся к перспективе обучения в таком коллективе скорее негативно.
Местные жители склонны завышать масштабы миграции. На этот факт влияют склонность к завышению численности мигрантов, как самими активистами и руководителями этнических сообществ, так и экспертами, изучающими вопросы миграции. Роль мигрантов в экономике региона также должна быть детально проанализирована, поскольку мигранты составляют не более 2,5-3 % экономически активного населения Пермского края и не более 30 % по сфере экономики «Строительство», при этом численность безработных граждан России в регионе в 3 раза превышает оценочную численность мигрантов. В этой связи суждения об определяющей роли мигрантов для отдельных отраслей экономики нельзя считать полностью соответствующими действительности.
Таким образом, роль мигрантов в экономике, а также их реальная численность на сегодняшний день могут быть завышены, а утверждение о зависимости отраслей экономики от мигрантов может быть общественным стереотипом. На наш взгляд, это необходимо еще раз тщательно проанализировать коллективами экономистов и этнологов с привлечением экспертов территориальных управлений федеральной службы статистики и управлений министерства внутренних дел.
Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ 17-31-00008 «Этнокультурное пространство Урала: идентичность, культура взаимодействие».
Список литературы
1. Тишков В.А. От общественного восприятия - к общественному сознанию // Новые этнические группы в России. Пути гражданской интеграции. -М.: Росинформагротех, 2009. - 432 с.
2. Каменских М.С. Центр гражданского единения в мегаполисе // Вопросы культурологии. - 2016. - № 7. - С. 37-39.
3. Зорин В.Ю. Современные проблемы и перспективные векторы реализации «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года» // Вопросы культурологии. - 2016. - № 7. - С. 10-18.
4. Шеин С.А. Характер миграционной ситуации в городе Перми // Пермь многонациональная. Социологический дайджест. - Пермь: «А принт», 2018. -С. 9-16.
5. Каменских М.С. Азербайджанцы Перми: история и культура. - СПб.: Маматов, 2016. - 64 с.
6. Каменских М.С. Армяне Перми: история и культура. - СПб.: Мама-тов, 2015. - 64 с.
7. Каменских М.С. Грузины Перми: история и культура. - СПб.: Мама-тов, 2015. - 64 с.
139
8. Каменских М.С. Кыргызы Перми: история и культура. - СПб.: Мама-тов, 2017. - 64 с.
9. Хайдаров Ш., Черных А.В. Таджики Перми: история и культура. -СПб.: Маматов, 2017. - 64 с.
10. Вайман Д.И., Каменских М.С. Узбеки Перми: история и культура. -СПб.: Маматов, 2016. - 64 с.
11. Каменских М.С., Кириллов Д.А. Региональные северокавказские общины в культурном пространстве российского мегаполиса (на опыте г. Перми) // Пространство этноса в современном мире: материалы I между-нар. конгр. - Грозный: Изд-во ЧГУ, 2014. - С. 372-376.
12. Каменских М.С. Корейцы Перми: история и культура. - СПб.: Ма-матов, 2016. - 64 с.
13. Каменских М.С. Корейцы в Пермском крае: очерки истории и этнографии. - СПб.: Маматов, 2014. - 192 с.
14. Мастюгина Т.М., Перепелкин Л.С., Стельмах В.Г. Национальная политика в России: XVI - начало XXI века: учеб. пособие. - М.: Форум, 2013. - 304 с.
15. Стереотип социальный [Электронный ресурс] // Большой российский энциклопедический словарь. - URL: https://slovar.cc/enc (дата обращения: 30.09.2017).
16. Каменских М.С. Мигранты и экономика региона: вопросы зависимости (на примере Пермского края) // XII Конгресс антропологов и этнологов России: сб. материалов / под ред. А.Е. Загребина, М.Ю. Мартыновой; ИЭА РАН, УИИЯЛ УрО РАН. - М.; Ижевск, 2017. - С. 318.
17. Черных А.В., Каменских М.С. Пермский край. Опыт регионального мониторинга межэтнических и конфессиональных отношений // Мониторинг реализации государственной национальной политики в Приволжском федеральном округе. Экспертный доклад / под ред. В.А. Тишкова, В.В. Степановой. - М.; Оренбург; Ижевск, 2017. - С. 61-68.
18. Каменских М.С. Мигранты и экономика региона: вопросы зависимости (на примере Пермского края) // XII Конгресс антропологов и этнологов России: сб. материалов / отв. ред. А.Е. Загребин, М.Ю. Мартынова. - М.; Ижевск: ИЭА РАН, УИИЯЛ УрО РАН, 2017. - С. 318.
19. Итоги ВПН - 2010 [Электронный ресурс]. - URL: http://perm-stat.gks.ru/ (дата обращения: 30.09.2017).
20. Черных А.В., Каменских М.С., Белавин А.М. Этническая история Пермского края // Народы Пермского края: этническая история и современное этнокультурное развитие: словарь-справочник. - СПб.: Маматов, 2014. -С.39-82.
140
References
1. Tishkov V.A. Ot obshchestvennogo vospriiatiia - k obshchestvennomu soznaniiu [From public perception to public consciousness]. Novye etnicheskie gruppy v Rossii. Puti grazhdanskoi integratsii. Moscow, Rosinformagrotekh, 2009, 432 p.
2. Kamenskikh M.S. Tsentr grazhdanskogo edineniia v megapolise [Center for civil unity in the city]. Voprosy kul'turologii, 2016, no. 7, pp. 37-39.
3. Zorin V.Iu. Sovremennye problemy i perspektivnye vektory realizatsii "Strategii gosudarstvennoi natsional'noi politiki Rossiiskoi Federatsii na period do 2025 goda" [Modern problems and prospective vectors of the implementation of the "Strategy of the State National Policy of the Russian Federation for the period until 2025"]. Voprosy kul'turologii, 2016, no. 7, pp. 10-18.
4. Shein S.A. Kharakter migratsionnoi situatsii v gorode Permi [The migration situation in the city of Perm]. Perm' mnogonatsional'naia. Sotsiologicheskii daidzhest. Perm, A print, 2018, pp. 9-16.
5. Kamenskikh M.S. Azerbaidzhantsy Permi: istoriia i kul'tura [Azerbaijanis of Perm: History and culture], St. Petersburg, Mamatov, 2016, 64 p.
6. Kamenskikh M.S. Armiane Permi: istoriia i kul'tura [Armenians of Perm: History and culture]. St. Petersburg, Mamatov, 2015, 64 p.
7. Kamenskikh M.S. Gruziny Permi: istoriia i kul'tura [Georgians of Perm: History and culture]. St. Petersburg, Mamatov, 2015, 64 p.
8. Kamenskikh M.S. Kyrgyzy Permi: istoriia i kul'tura [Kyrgyz of Perm: History and culture]. St. Petersburg, Mamatov, 2017, 64 p.
9. Khaidarov Sh., Chernykh A.V. Tadzhiki Permi: istoriia i kul'tura [Tajiks of Perm: History and culture]. St. Petersburg, Mamatov, 2017, 64 p.
10. Vaiman D.I., Kamenskikh M.S. Uzbeki Permi: istoriia i kul'tura [Uzbeks of Perm: History and culture]. St. Petersburg, Mamatov, 2016, 64 p.
11. Kamenskikh M.S., Kirillov D.A. Regional'nye severokavkazskie obshchiny v kul'turnom prostranstve rossiiskogo megapolisa (na opyte g. Permi) [Regional North Caucasian communities in the cultural space of the Russian metropolis (the case of Perm)]. Prostranstvo etnosa v sovremennom mire. Congress proceedings. Grozny, Chechen State University, 2014, pp. 372-376.
12. Kamenskikh M.S. Koreitsy Permi: istoriia i kul'tura [Koreans of Perm: History and culture]. St. Petersburg, Mamatov, 2016, 64 p.
13. Kamenskikh M.S. Koreitsy v Permskom krae: ocherki istorii i etnografii [Koreans of Perm region: Essays of history and ethnography]. St. Petersburg, Mamatov, 2014, 192 p.
14. Mastiugina T.M., Perepelkin L.S., Stel'makh V.G. Natsional'naia politika v Rossii: XVI - nachalo XXI veka [National state policy in Russia: XVI - the beginning of the XXI century]. Moscow, Forum, 2013, 304 p.
141
15. Stereotip sotsial'nyi [The social stereotype]. Bol'shoi rossiiskii entsiklopedi-cheskii slovar', available at: https://slovar.cc/enc (accessed 30 September 2017).
16. Kamenskikh M.S. Migranty i ekonomika regiona: voprosy zavisimosti (na primere Permskogo kraia) [Migrants and the economy of the region: issues of dependence (on the example of the Perm region)]. Cogress proceedings. Ed. A.E. Zagrebin, M.Iu. Martynova. Moscow, Izhevsk, 2017, 318 p.
17. Chernykh A.V., Kamenskikh M.S. Permskii krai. Opyt regional'nogo monitoringa mezhetnicheskikh i konfessional'nykh otnoshenii [Perm region. Experience of regional monitoring of interethnic and confessional relations]. Monitoring realizatsii gosudarstvennoi natsional'noi politiki v Privolzhskom federal'nom okruge. Ekspertnyi doklad. Ed. V.A. Tishkov, V.V. Stepanova. Moscow, Orenburg, Izhevsk, 2017, pp. 61-68.
18. Kamenskikh M.S. Migranty i ekonomika regiona: voprosy zavisimosti (na primere Permskogo kraia) [Migrants and the region's economy: Issues of dependence (the case of the Perm region)]. Cogress proceedings. Ed. A.E. Zagrebin, M.Iu. Martynova. Moscow, Izhevsk, 2017, 318 p.
19. Itogi VPN-2010 [Data of the All-Russian Population Census 2010], available at: http://perm-stat.gks.ru/ (accessed 30 September 2017).
20. Chernykh A.V., Kamenskikh M.S., Belavin A.M. Etnicheskaia istoriia Permskogo kraia [Ethnic history of Perm region]. Narody Permskogo kraia: etnicheskaia istoriia i sovremennoe etnokul'turnoe razvitie. St. Petersburg, Mamatov, 2014, pp. 39-82.
Оригинальность 98 %
Получено 13.09.2018 Принято 8.10.2018 Опубликовано 28.12.2018
M.S. Kamenskikh
MIGRANTS AND THE STEREOTYPES ABOUT MIGRANTS IN THE PUBLIC SPACE OF RUSSIAN MEGAPOLIS
Based on the data of surveys, field materials and statistical data, the paper considers two main stereotypes related to migrants in Russian cities: the number of migrants and the role of migrants in the economy.
The author notes that experts and leaders of ethnic diasporas tend to overstate the real number of migrants, but the perception of the number of migrants influences the assessment of their role in the economic environment. The local population does not experience problems with migrants in everyday life, often simply not facing them. However, there is confidence in their multiplicity in general.
Assessing the role of migrants in the economy, experts often take the number of foreigners who have registered for migration services over the year for the actual number. At the same time, it should be noted that there is no real registration of foreigners arriving in the region by any state services, since in fact this cannot be done under the existing conditions for the registration of foreigners.
142
That said, the territorial bodies of the Federal State Statistics Service (Permstat) cannot be considered an objective source, since it takes account of foreigners who arrived to the territory of the Perm Krai for a period of nine months and more. That is, a person who has worked in the region from May to October, will not be qualified as a migrant by Permstat. In reality, migrants make up not more than 2.5-3% of the economically active population of the Perm Krai and not more than 30% in the building sector, the number of unemployed residents of Russia in the region being three times the estimated number of migrants.
Thus, based on the sources available, the author comes to the conclusion that the number of migrants and their role in the economy may be overstated, and in order to debunk this stereotype, a thorough analysis of employment data in economically active population, census data and migratory registration of foreign citizens should be carried out.
Keywords: public stereotypes, migration, diasporas, state migration control, public opinion, economic dependence.
Mikhail S. Kamenskikh - Senior Researcher, Department of History, Archaeology and Ethnography, Perm Federal Research Center of the Ural Branch of Russian Academy of Science, e-mail: [email protected].
Received 27.11.2017 Accepted 22.12.2017 Published 28.12.2018
143
