CC BY
36
3. Сергеева Е.В. «Традиционная» образность как критерий художественности литературного текста (на материале романа Г. Яхиной «Зулейха открывает глаза») // Филология в XXI в. - Пермь, 2019. - № S1. - С. 259-263.
4. Чотчаева М.Ю., Ключникова И.В. Художественные особенности изображения женского национального характера в условиях несвободы (на примере произведения Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза») // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2019. - Т. 12, вып. 5. - C. 3741.
5. Чотчаева М.Ю., Ключникова И.В. Особенности психологизма главной героини романа Г. Яхиной «Зулейха открывает глаза» // Фундаментальные и прикладные науки сегодня: материалы XVIII международной научно-практической конференции. 01-02 апреля 2019 г. / ГБОУ ВО «Ставропольский государственный педагогический институт». - [Б. м.]: Lulu Press, 2019. -С. 98-100.
Русское зарубежье
2020.03.019. ЖУЛЬКОВА К.А. МИФ А.М. РЕМИЗОВА О ГОГОЛЕ. (Обзор).
Ключевые слова: А.М. Ремизов; Н.В. Гоголь; мифопоэтика; реминисценции; Вий; саморефлексия.
«Н.В. Гоголь обладал особым художественно-эстетическим статусом для А.М. Ремизова и провоцировал на авторскую эксклюзивную интерпретацию тайны судьбы и творчества», - отмечает Н.Л. Блищ (Белорусский государственный университет, г. Минск, Беларусь) в статье «Металитературный миф А.М. Ремизова о Гоголе и гоголиана начала ХХ в.» [3, с. 84]. Исследовательница утверждает, что, разыгрывая гоголевские сюжеты в современных декорациях и лицах, Ремизов, вопреки представлению о разработанности в литературоведении гоголевской темы, испытывает постоянный исследовательский интерес. Для Ремизова Гоголь - «гений», «магия», «оркестр»1. Суждения Ремизова о Гоголе - это «конспиративная форма авторефлексии», так как, постигая «тайну Гоголя», он «обнажает альковы собственных мотиваций». Таким образом, его комментарии к Гоголю являются, по сути, «"подпольными" автокомментариями» [3, с. 85]. Гоголевские темы на протяжении
1 Адамович Г. Одиночество и Свобода: Литературно-критические статьи. -СПб.: Logоs, 1993. - С. 101.
всего творчества Ремизова многократно преломляются и видоизменяются.
Акцентируя внимание на том, что ремизовский миф о Гоголе-сновидце, «бесноватом» и «лунном», - один из главных в литературоведческих рассуждениях писателя, Н.Л. Блищ подчеркивает важнейший для Ремизова-символиста смысловой комплекс.
Нарочито открытое биографическое сближение с Гоголем и использование различных форм металитературной мимикрии, по мнению исследовательницы, приводят Ремизова к созданию демонически окрашенного Петербурга. Сборник «Бедовая доля» (1909), повести о бедных чиновниках Стратилатове («Неуемный бубен», 1909), Маракулине («Крестовые сестры», 1911), Боброве («Пятая язва» 1912) полны гоголевских реминисценций.
В металитературном мифе Ремизова Гоголь - мастер перевоплощений: он то «рожоный» (колдун), то «вывороченный черт» (определение, безусловно, воспринятое от Д.С. Мережковского1). Однако свою легенду о Гоголе - «вывороченном черте» Ремизов, в отличие от Мережковского, строит не на антиномии греховности / покаяния, а на психолингвистических особенностях стиля классика. Н.Л. Блищ замечает: «Контекстуальными синонимами, или "шифтерами" слова "черт" у Гоголя являются слова шут, актер, лгун, мошенник, семантически взаимодействующие с мотивами игры» [3, с. 90]. Отталкиваясь от слова «игрец», которое в русских поговорках означает «актер, лицедей, шут, потешник» и одновременно «нечистый или злой дух» или «домовой»2, Ремизов подчеркивает одержимость игрой, нарочитую театральность, страсть к лицедейству и мистификациям как важнейшие демонстративные компоненты биографического текста Гоголя. Однако «в еще большей степени они были присущи самому Ремизову, который оправдывал свои "безобразия" унаследованной от Гоголя "веселостью духа"» [3, с. 90].
Н.С. Белова (Вологодский государственный педагогический университет) [1] также упоминает о том, что не только Ремизов, но и Д.С. Мережковский, В.Я. Брюсов и другие писатели Серебряного
1 Мережковский Д.С. Гоголь и чорт: Исследование. - М., 1906.
2 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. - М., 2003. - Т. 1. - С. 8.
века сопоставляли Гоголя с колдуном, с чертом или с демоном. Однако более важным исследовательнице кажется другое определение - «Кикимора». Н.С. Белова подчеркивает, что тема психологизации Кикиморы в текстах Ремизова развивается синхронно с процессом идентификации Гоголя с этим мифологическим персонажем. «Новая» Кикимора, сохранив прежнюю веселость и озорство («Гоголевская лирика в "Мертвых душах"! - Кикимора -озорная»1), приобретает еще и явно выраженные трагические черты. «Устремления» Кикиморы писатель соотносит с мечтами Гоголя о «живой душе», о «настоящем человеке» с его религиозными исканиями. Для Ремизова тайное имя Гоголя - именно Кикимора: «Кикимора влечется к человеку. И нет никого чудней и смехотворней, и чары ее - смех. Эти чары - Гоголя»2.
Закономерным шагом в усвоении мифологического образа Кикиморы стала ремизовская самоидентификация с ним. По замечанию Ю.В. Розанова (Вологодский государственный педагогический университет) [5], две ремизовские ипостаси (хозяин и регистратор всякой нечисти, «покровитель духов» - с одной стороны, «дух мистификатор», творец всяческих «безобразий» - с другой) найдут для себя удачное соединение в образе «канцеляриста» Обезьяньей Великой и Вольной Палаты, и «Кикимора» уступит «обезьяне», но не исчезнет совсем, а отойдет на второй план «текста жизни» писателя [5, с. 11].
Потребность Ремизова продолжать Гоголя проявлялась неоднократно. Ю.В. Розанов [4] отмечает, что в полной мере соавтором Гоголя и его продолжателем Ремизов ощутил себя в эмиграции, когда начал работать над книгой «Огонь вещей» (1954), в которую вошли и его своеобразные варианты отдельных глав «Мертвых душ». Однако исследователь упоминает и ранний рассказ «Ночь у Вия» (1909). Он появился в апрельской книжке «Русской мысли» за юбилейный, «гоголевский», 1909 г., в которой должен был печататься цикл снов Ремизова «Бедовая доля». По просьбе автора цикл был заменен «Ночью у Вия». Этот рассказ, по
1 Розанов Ю.В. Фольклоризм А.М. Ремизова: Источники, генезис, поэтика: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. - Великий Новгород, 2009. - С. 10.
2 Ремизов А.М. Собр. соч.: в 10 т. - М., 2002. - Т. 7. - С. 242.
мнению Ю.В. Розанова, представляет собой «первую, еще не очень уверенную попытку „продолжить Гоголя"» [4, с. 382].
В.А. Чега (Уральский государственный университет) [6] анализирует мифологический образ Вия в сборнике сказок Ремизова «Посолонь» (1930), где писатель через реплики своих героев подчеркивает характерные для внешнего облика и поведения гоголевского Вия черты, среди которых наличие массивных век и железных частей тела, способность «испепелять взглядом», а также дополняет образ описаниями быта, изобилующими неожиданными подробностями, отсутствующими у Гоголя или отличающимися от гоголевских, но по стилистике напоминающими его произведения.
В статье «Миф А. Ремизова о вийной тайне Н. Гоголя» [2] Н.Л. Блищ рассматривает гоголевский образ в ремизовской интерпретации, согласно которой Вий - это персональный миф Гоголя о самом себе.
Несмотря на то что Ремизов верил в особую силу иррациональных методов познания - интуиции, ассоциативных проекций, предчувствия, - а потому никогда не испытывал иллюзий по поводу полной аутентичности понимания предшественника, он неоднократно предпринимал попытки переложения гоголевской повести «Вий». Об этом свидетельствуют существующие версии: очерк «Без начала»1, опубликованный в газете «Последние новости»; фрагмент «Случай из Вия», включенный в роман «Учитель музыки» (1923-1939); эссе «С пьяных глаз» и «Сверкающая красота» из книги «Огонь вещей» (1954). В них Ремизов вскрывает и эксплицирует психологические и эротические коннотации гоголевского образа, его «дионисийские» атрибуты.
Для Ремизова чрезвычайно важны звукосимволические связи. Подобно тому как в ремизовском мифе о Гоголе-Кикиморе выявляется связь с языческой богиней Морой («Ки-ки-мора: ки-ки-хи-хи - смех, Мора - мор - морана - мара - наваждение - чары»2), в мифологическом образе Вия прослеживаются мотивы метели, взвивов ветра и завихрений, имеющие переносные значения бесноватости и экстатических порывов.
1 Ремизов А.М. Без начала // Последние новости. - Париж, 1935. - 25 декабря, № 5389.
2 Ремизов А.М. Огонь вещей. Сны и предсонье. - СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2005. - С. 195.
Н.Л. Блищ заключает: «Вживаясь в ткань гоголевского текста, Ремизов обнаруживает в нем проявления неосознанной мета-нойи (внутренней исповеди), которые дают интерпретатору ключ к построению собственной версии гоголевского мифотворчества» [2, с. 70].
Список литературы
1. Белова Н.С. Н.В. Гоголь и А.М. Ремизов: Женщины, кикиморы и кошки // Слово и образ в культуре русского Севера: сборник научных статей. - Вологда, 2014. - С. 115-119.
2. Блищ Н.Л. Миф А. Ремизова о вийной тайне Н. Гоголя // Вестник Днепропетровского университета им. Альфреда Нобеля. Серия Филологические науки. -2011. - № 2 (2) - С. 67-71.
3. Блищ Н.Л. Металитературный миф А.М. Ремизова о Гоголе и гоголиана начала ХХ в. // Уральский филологический вестник. Серия Русская литература ХХ-ХХ1 вв.: Направления и течения. - 2012. - № 1. - С. 84-94.
4. Розанов Ю.В. Вий на работе и на покое: Образ «страшного истребителя» у Гоголя и Ремизова // Н.В. Гоголь и народная культура: материалы докладов и сообщений Международной научной конференции. - М., 2008. - С. 382-388.
5. Розанов Ю.В. Фольклоризм А.М. Ремизова: Источники, генезис, поэтика: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. - Великий Новгород, 2009. - 37 с.
6. Чега В.А. Реминисценция образа Вия Н.В. Гоголя в творчестве А.М. Ремизова и О.Э. Мандельштама // Актуальные проблемы филологии. - Екатеринбург, 2019. - № 19. - С. 182-187.
2020.03.020. БЕЗЕЛЯНСКИЙ ЮН. ОГНИ ЭМИГРАЦИИ: РУССКИЕ ПОЭТЫ И ПИСАТЕЛИ ВНЕ РОССИИ. - М.: У Никитских ворот, 2018. - 504 с.
Ключевые слова: русская литература XX в.; русская литературная эмиграция; «третья волна»; поэзия; проза; литература и власть.
Новая книга писателя, культуролога и журналиста Ю.Н. Безелянского «Огни эмиграции» завершает его «триптих» о русских поэтах и прозаиках вне России1. Все три тома представля-
1 Безелянский Ю.Н. Отечество. Дым. Эмиграция. - М.: У Никитских ворот, 2017. - 432 с.; Безелянский Ю.Н. «И плеск чужой воды...»: Уехавшие, оставшиеся и вернувшиеся. - М.: У Никитских ворот, 2017. - 517 с.
