Международный опыт закрепления запрета пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду Текст научной статьи по специальности «Право»

Тогузаева Екатерина Николаевна,

заведующая кафедрой гражданского права и процесса Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского», кандидат юридических наук, доцент (г. Саратов)

международный Опыт закрепления запрета пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду

Любое правовое ограничение - есть вынужденная мера, гарантирующая защиту прав и интересов личности, являющаяся исключением из общего правила дозволения. В теории права вопрос о правовых ограничениях нельзя назвать неразработанным, однако, несмотря на многообразие работ, единства в определении правового ограничения и его природы нет.

Профессор Малько А.В. считает, что правовое ограничение есть «правовое сдерживание противозаконного деяния, создающее условия для удовлетворения интересов контрсубъекта и общественных интересов в охране и защите; это установленные в праве границы, в пределах которых субъекты должны действовать; это исключение определенных возможностей в деятельности лиц» [1, с. 59]. Данное определение представляется наиболее емким, включающим в себя и цели ограничений, и модель поведения субъектов. В.И. Гойман настаивает на том, что ограничение права или свободы - это «осуществляемое в соответствии с предусмотренными законом основаниями и в установленном порядке сужение его объема» [2, с. 26, 27]. М.А. Нагорная определяет ограничение как «изменение содержания или объема действия нормы права» [2, с. 36], а А.М. Шапсигов считает, что правовое ограничение сужает возможности в осуществлении субъективного права, является определением пределов свободы личности в обществе и государстве и одним из важнейших аспектов взаимоотношений человека и государства [3, с. 17, 19].

Интересна точка зрения доктора юридических наук, профессора Б.С. Эбзеева, указывающего, что в конституционно-правовом смысле ограничения прав - это «.. .допускаемые Конституцией и установленные федеральным законом изъятия из конституционного

статуса человека и гражданина... в качестве ограничения основных прав может рассматриваться также изъятие из круга правомочий, составляющих нормативное содержание основных прав и свобод» [2, с. 24].

Своеобразным вынужденным ограничением свободы слова является имеющийся в российском и зарубежном законодательстве запрет отдельных видов пропаганды, носящих в той или иной степени «деструктивный» характер (в Конституции Российской Федерации такой запрет содержится в статье 29).

В 1998 году для России вступила в силу Конвенция о защите прав человека и основных свобод, содержащая общее закрепление возможности ограничивать осуществление свободы словав техслучаях, когда это необходимо. Часть 2 статьи 10 упомянутой Конвенции гласит: осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия [4].

Интересным представляется использование в вышеуказанном контексте таких терминов как, «формальности», «условия», «ограничения» или «санкции». Несмотря на то, что таким перечислением подчеркивается их разнообразие, тем не менее, необходимо понимать, что в целом речь идет о множестве

конструкций правовых ограничений в законодательстве различных государств.

в части 2 статьи 10 Конвенции особенно подчеркивается, что введение ограничений должно стать «необходимым в демократическом обществе». только при наличии данного критерия, введение правового ограничения считается оправданным и целесообразным. такую же позицию занял и Европейский Суд по правам человека, который во многих своих решениях подчеркивает важность данного критерия, указывая на то, что национальные суды зачастую не соотносят пропорциональность цели, преследуемой ограничением, с необходимостью в демократическом обществе. в делах «Красуля против Российской Федерации» [5] и «Карман против Российской Федерации» [6] европейский Суд по правам человека для установления факта нарушения статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод исходил из критериев необходимости в демократическом обществе и общественной потребности. в своих решениях Суд подчеркнул важность именно соразмерности преследуемой правомерной цели.

Среди международных актов следует также назвать Международную Конвенцию о ликвидации всех форм расовой дискриминации, в статье 4 которой осуждается пропаганда, основанная на идеях или теориях превосходства одной расы или группы лиц определенного цвета кожи или этнического происхождения, или пытающаяся оправдать, или поощрять расовую ненависть и дискриминацию в какой бы то ни было форме. Данный документ узкой направленности по сравнению с перечисленными выше, так как в нем речь идет только о пропаганде расовой дискриминации и ненависти [7].

Отдельные из общих ограничений свободы СМИ закреплены в национальном законодательстве большинства европейских стран, где приняты законы, запрещающие расистские выступления, пропаганду или провокационные заявления, выражающие ненависть или презрение к лицам или группам лиц на основании их расовой или этнической принадлежности, национальности, вероисповедания [8, с.103-108]. Однако остановимся лишь на конституциях.

Интересен подход, избранный законодателем Германии, в которой, как отмечает в.в. Лазарев, «юридическая техника закрепления ограничений конституционных прав отработана ювелирно. По поводу каждого права здесь же, в той же конституционной норме, содержится прямая

оговорка общего характера» [9, с.40]. так часть 1 статьи 5 дарует право свободно выражать свое мнение, свободу печати, информации, а часть 2 той же статьи оговаривает, что границы этих прав указываются предписаниями общих законов, законодательных положений об охране молодежи и правом на честь личности. в другой норме отмечается, что тот, кто использует свободу мнений и другие свободы для борьбы против основ свободного демократического строя, лишается этих основных прав. Лишение указанных прав и объем этого лишения определяются Федеральным конституционным судом [10, с. 152, 159].

Анализируя положения Конституции Германии, возникает вопрос о том, а можно ли говорить о полном лишении указанных прав и свобод именно в том контексте как это закреплено в приведенных выше нормах права Германии или уместно устанавливать только возможность ограничения свободы слова, так как фактически лишить данного права нельзя? Последнее представляется более логичным и верным, поскольку исполнение полного лишения свободы слова трудно представить на практике.

в Конституции Болгарии термин «пропаганда» не упоминается, однако в некоторых статьях мы понимаем, что речь идет именно о ней, в тех случаях, когда законодатель описывает лишь составляющие пропаганду действия: не допускается образование политических партий на этнической, расовой или религиозной основе, а также партий, которые преследуют цель насильственного захвата государственной власти; запрещаются организации, деятельность которых направлена против суверенитета, территориальной целостности страны и единства нации, на разжигание расовой, национальной, этнической или религиозной вражды, на нарушение прав и свобод граждан, а также организации, создающие тайные или военизированные структуры или стремящиеся к достижению своих целей путем насилия (приблизительно такую же конструкцию, без упоминания о пропаганде, можно найти и в Конституции Албании).

Конституция Бразилии, провозглашая выражение мысли свободным и не подлежащим цензуре, не допускает пропаганду войны, насильственных методов ниспровержения политического и социального строя, а также расовых и классовых предрассудков.

а в Конституции Италии, наоборот, законодатель закрепил возможность пози-

тивной пропаганды, избрав другие приемы юридической техники: статья 19 позволяет исповедовать свои религиозные верования в любой форме, индивидуальной и коллективной, пропагандировать их и отправлять соответствующий культ в частном порядке или публично, за исключением обрядов, противных добрым нравам [10, с. 255]. Кроме того, запрещаются печатные произведения, зрелища и всякого рода информация, противные добрым нравам. Из таких формулировок можно заключить, что под конструкцией «противные добрым нравам» можно понимать и пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства, и пропаганду войны и насилия.

в Конституции Китайской Народной Республики имеются только нормы общего характера о реализации прав и свобод: «осуществляя свои свободы и права, граждане Китайской Народной Республики не должны наносить ущерб интересам государства, общества и коллектива, законным свободам и правам других граждан». Никаких отдельных изъятий о пропаганде и агитации в статьях о свободе слова, печати, мысли мы не обнаружим, чего также не имеется и в Конституции Японии [11], которая содержит общеправовой запрет на злоупотребление субъективными правами и свободами, а в Конституции Швейцарии указывается, что ограничения основных прав должны быть обоснованы публичным интересом или защитой основных прав третьих лиц.

Конституция Турции содержит запрет политической пропаганды, которая могла бы привести к уничтожению лесных заповедников, его законодатель поместил в статью о государственных мерах для защиты лесных заповедников и расширения лесных угодий. Интересно, что по Конституции Никарагуа лицо, пропагандирующее политические доктрины, отрицающие понятие Родины, затрагивающие национальный суверенитет или направленные на подрыв республиканской формы правления, утрачивает и не может восстановить никарагуанское гражданство.

Законодатели США исходят из принципа минимизации ограничений свободы слова. В Первой поправке к Конституции США закрепляется: «Конгресс не должен издавать ни одного закона. ограничивающего свободу слова и печати.» [12, с. 40]. В литературе отмечаются минимальные ограничения законодательством США свободы слова, выражения идей, взглядов

и мнений, если отсутствует прямой призыв к насилию или оскорблению конкретных лиц, примером чему является признание судом противоречащим Конституции в 1978 году распоряжения местной администрации, запретившее проведение митинга неонацистов в еврейском квартале, так как запланированный митинг не представлял собой непосредственной угрозы применения насилия [13].

Из анализа современного конституционного законодательства различных государств, можно сделать вывод, о том, что наибольшее распространение закрепления в конституционных актах получили запреты таких видов пропаганды как пропаганда, разжигающая национальную, религиозную и расовую вражду. Остальные виды пропаганды встречаются далеко не во всех конституциях. Государства идут по пути закрепления указанных ограничений и специальных норм, регулирующих такие виды запрещенных пропагандистских действий, которые наиболее актуальны для них. Об агитации же большая часть Конституций умалчивает либо она включена в разделы, касающиеся избирательных процессов, что вполне логично. Выявленный неоднозначный подход к регулированию запрета пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, как ограничения свободы слова диктует необходимость дальнейших глубоких теоретических исследований, а также тщательного изучения мирового опыта по рассматриваемой проблеме.

таким образом, такое ограничение свободы слова как запрет определенных видов агитации и пропаганды может устанавливаться только с целью охраны и защиты прав и свобод личности, государства, общества исходя из объективных потребностей установления правовых рамок, а не с целью ограничить такую свободу ради самого ограничения.

Являясь своеобразной гарантией защиты прав и свобод личности, правовые ограничения с развитием общественных отношений становятся вынужденноймеройвдемократическомобществе. Важно чувствовать и не переступать тонкую грань между свободой слова и ее ограничениями без вынужденной необходимости, чему со стороны государства может способствовать продуманная правовая политика в этой области. Более того, соблюдение принципа правовой определенности, устанавливающего важность четких рамок дозволенного поведения, позволит

говорить о предсказуемости поведения человека с осознанием возможных правовых последствий.

Владимир Путин в одном из своих выступлений на заседании форума «Петербургский диалог» сказал, что гражданское общество поможет решить проблемы, связанные с пропагандой идей национализма и нетерпимости, которые распространяются с использованием современных технологий, подчеркнул, что «многое еще предстоит сделать, чтобы не ограничивать свободу слова, защищать людей от тех, кто пытается использовать современные технологии для пропаганды национализма и нетерпимости,

насилия и агрессии» [14].

Однако помимо активной роли гражданского общества, важно наличие правовых механизмов, четкой юридической терминологии, продуманных правовых конструкций, исключающих противоречивое толкование и применение норм конституционных актов. введение правовых ограничений является вынужденной мерой процесса социального развития, но при этом оно требует четкой регламентации оснований, порядка применения и пределов действия ограничений.

Список литературы

1. См.: Малько A.B. Стимулы и ограничения в праве. Теоретико-информационный аспект. -Саратов, 1994. - 184 с.

2. Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву. Материалы круглого стола журнала «Государство и право» // Государство и право. - 1998. - № 7.

3. Шапсигов A.M. Индивидуальное ограничение прав и свобод гражданина как правовой институт // Конституционное и муниципальное право. - 2007. - №18.

4. Конвенция о защите прав человека и основных свобод ETS N 005 (Рим, 4 ноября 1950 г.) (с изм. и доп. от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января 1990 г., 6 ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.) // Бюллетень международных договоров, март 2001 г., № 3.

5. Постановление Европейского Суда по правам человека от 22 февраля 2007 г. Дело «Красуля (Krasulya) против Российской Федерации» (жалоба №12365/03) (Первая Секция) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. № 7/2008.

6. Постановление Европейского Суда по правам человека от 14 декабря 2006 г. Дело «Карман (Karman) против Российской Федерации» (жалоба №29372/02) (Пятая Секция) // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. № 11/2007.

7. Международная Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (Нью-Йорк, 7 марта 1966 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР от 18 июня 1969 г. №25 ст. 219.

8. Робинов A.A. Ограничения свободы СМИ и борьба с терроризмом // Журнал российского права. - 2003. - № 5.

9. См.: Лазарев В.В. Ограничение прав и свобод как теоретическая и практическая проблема // Журнал российского права. - 2009. - №9.

10. См.: Основной закон Федеративной Республики Германии (23 мая 1949 г.) / Конституции зарубежных государств: Великобритания, Франция, Германия, Италия, Соединенные Штаты Америки, Япония, Бразилия: учебное пособие / Сост. В.В. Маклаков. - 6-е издание. М.: Волтерс Клувер, 2009. - 598 с.

11. См.: Конституции зарубежных государств: Учебное пособие / Сост. проф. В.В. Маклаков. -2-е изд., исправ. и доп.— М.: Издательство «БЕК», 1999. - 584 с.

12. Соединенные Штаты Америки: Конституции и законодательные акты / Под ред. проф. О.А Жидкова. - М.: Издательская группа «Прогресс», 1993. - с. 768.

13. См.: Капинус О.С., Додонов В.Н. Ответственность за разжигание расовой, национальной и религиозной вражды, а также за другие «преступления ненависти» по уголовному праву зарубежных стран // Буквовед, 2008. (Консультант Плюс).

14. http://www.interfax.ru/politics/news.asp?id=276281 (дата доступа 1.02.2013 года).

• • • • •

Мацалада элем елдерШц конституциялыц актыер1ндег1 насихаттыц эр тYрлерiне тыйым салуды цуцыцтыц реттеу ерекшелiктерi царастырылады, сонымен бiрге осындай тыйым модельдердi бекту взгешелiгi талданады.

ТYйiн свздер: насихат, тыйым, халыцаралыц актшер, шет ел конституциялар.

В статье рассматриваются особенности правового регулирования запрета различных видов пропаганды в конституционных актах стран мира, анализируется специфика закрепления моделей подобных запретов.

Ключевые слова: пропаганда, запрет, международные акты, конституции зарубежных стран.

The international regulation of prohibition of propaganda causing social, racial, national or religious hatred and hostility is analyzed in the research. Typical international structures are analyzed.

Keywords: international regulation, propaganda, prohibition, legal limitations, freedom of speech.

Екатерина Николаевна тогузаева,

Саратов Н.Г. Чернышевский атындагы мемлекетпк университет азаматтьщ ^^ыгы мен ic жYргiзу кафедрасыныц мецгерушю, з.г.к., доцент (Саратов

Элеуметтж, нэсщщк, ^лттык немесе дши ешпендшж пен араздыкты коздыратын насихатка немесе угггке тыйым салуды бекпудщ халыкаралык тэжiрибеri

тогузаева Екатерина Николаевна,

заведующая кафедрой гражданского права и процесса Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского, к.ю.н., доцент (г. Саратов)

Международный опыт закрепления запрета пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду

Toguzaeva Ekaterina Nikoleyvna,

head of Department of Civil law and Procedure of N.G. Chernyshevsky Saratov state university, c.j.s., docent (Saratov)

The International Regulation of Prohibition of Propaganda or Agitation Causing Social, Racial, National or Religious Hatred and Hostility