CC BY
185
Бешукова Зарема Муратовна
аспирант кафедры уголовного права и криминологии Кубанского государственного университета (тел.: 89184211372)
Соотношение права на свободу выражения своего мнения с запретом на возбуждение вражды (по материалам Европейского Суда по правам человека)
Аннотация
В статье рассматриваются конкретные решения Европейского Суда по правам человека, на основании анализа которых, автор приходит к выводу, что границу между защитой свободы выражения своего мнения и запретом на распространение идей ненависти, нетерпимости довольно сложно провести.
Annotation
In the article concrete judgments of the European Court of Human Rights are studied. Analysing these judgments the author comes to the conclusion that it is rather complicated to conduct a border between defence of freedom of expression and prohibition of spreading ideas of hatred.
Ключевые слова: Европейский Суд по правам человека, богохульство, свобода выражения мнения, демократическое общество, вражда.
Key words: European Court of Human Rights, blasphemy, freedom of expression, democratic society, enmity.
В национальном уголовном праве многих государств содержатся нормы,
устанавливающие ответственность за деяния, аналогичные деяниям, подпадающим в соответствии с ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ (в ред. Федерального закона от 29 апреля 2008 г. № 54-ФЗ) под понятие "экстремизм". Мы не говорим, что в зарубежных уголовных законодательствах устанавливается ответственность за преступные проявления экстремизма, так как такая формулировка, представляется, юридически неверной по причине отсутствия в большинстве из них слова "экстремизм" и производных от него (в процессе изучения уголовного законодательства ряда зарубежных стран нами установлено, что слово "экстремизм" и производные от него встречаются в законодательстве отдельных стран). Необходимо отметить, что в 2006 г. в российском законодательстве список деяний, определяемых
как экстремизм, был расширен, а в 2007 г. изменен. Однако существенным, на наш взгляд, является то обстоятельство, что возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни, пожалуй, единственное деяние, которое не вызывало споров в ходе разработки правового определения понятия "экстремизм". Данное деяние охватывается диспозицией ст. 282 УК РФ - "Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства".
Анализ материалов уголовных дел, возбужденных по ст. 282 УК РФ показал, что практически абсолютное большинство обвиняемых в ходе допроса утверждают, что "целей оскорбления по национальному, иному признаку, возбуждения ненависти, вражды не преследовали, а просто высказывали свое мнение, делились своей точкой зрения" либо "реализовывали свое право на свободу выражения мнения". Да, действительно, Конституция РФ (ст. 29) каждому гарантирует свободу мысли, что означает, с точки зрения
_268
ОБЩЕСТВО И ПРАВО 2010 №1 (28)
правовых требований, невмешательство государства в процесс формирования и выражения собственных мнений и убеждений человека, защиту его от любого иного вмешательства, недопустимость какого-либо идеологического диктата, насилия или контроля над личностью. Закрепление и гарантии права человека на свободу выражения своего мнения находится на уровне международных стандартов, соответствует концепции естественных основных прав и свобод человека (ст. 19 Всеобщей декларации прав человека, ст. 1 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Однако следует помнить, что свобода выражения своего мнения может вступать в противоречие с другими правами, закрепленными в Конституции, например, таким как право на свободу совести и свободу вероисповедания. Таким образом, свобода выражения своего мнения не является абсолютной. Существуют определенные ограничения данной свободы, обозначенные непосредственно Конституцией РФ. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 29 Конституции РФ не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду; запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.
Свобода мысли и слова, выражения своего мнения чрезвычайно важна для реального проявления свободы человека. Но эта свобода не может быть абсолютной, безграничной. Слово как главное средство человеческого общения оказывает сильнейшее воздействие на сознание и поведение людей. Оно может созидать и разрушать, звать к социальному прогрессу и призывать к насилию, обогащать внутренний мир человека и унижать личное достоинство. Этим объективно обусловлена необходимость определенных нравственных и правовых ограничений, связанных с осуществлением свободы выражения своего мнения, свободы слова [1].
В современный период ограничения в этой области установлены как на международно-правовом, так и на национальном уровнях. Анализ зарубежного уголовного законодательства позволяет сделать вывод, что наличие статьи, устанавливающей ответственность за возбуждение (разжигание) вражды (розни, ненависти) по тем или иным признакам является скорее правилом, чем исключением. Международно-правовые стандарты,
направленные против злоупотреблений свободой слова, информации, выражения своего мнения, определены, например, в п. 3 ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 29 Всеобщей декларации прав человека и др. Наиболее развернуто ограничения сформулированы в п. 2 ст. 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - конвенция), который гласит: "осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".
Российская Федерация ратифицировала Конвенцию согласно Федеральному закону "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ. В указанном законе прямо отмечено, что "РФ в соответствии со ст. 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека (далее -ЕСПЧ) обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней...". Постановление Пленума Верховного Суда России от 10 ноября 2003 г. № 5 о применении судами общей юрисдикции общепризнанных норм международного права, международных договоров России устанавливает, что общепризнанные нормы международного права и международных договоров РФ согласно Конституции России являются составной частью ее правовой системы. Данное постановление декларирует, что "Российская Федерация, как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод, признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и протоколов к ней". Текст Конвенции нельзя рассматривать отдельно от ее прецедентного права. Решения ЕСПЧ объясняют и интерпретируют текст Конвенции. Они являются прецедентами, обладающими обязательной юридической силой, их юридический статус равнозначен статусу обязательных юридических
269
норм. Применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики ЕСПЧ во избежание любого нарушения прав человека и других свобод. В этой связи представляется интересным рассмотреть некоторые конкретные решения ЕСПЧ, а именно, решение от 20 сентября 1994 г. по делу Института Отто-Премингера (Otto-Preminger-Institut) против Австрии, решение от 23 сентября 1994 г. по делу Йерсилд (Jersild) против Дании и решение от 25 ноября 1996 г. по делу Уингроу (Wingrove) против Соединенного Королевства.
В деле Института Oтто-Премингера против Австрии [2] рассматривался вопрос о допустимости ареста, наложенного правительством Австрии, на фильм, в котором в оскорбительном виде были показаны некоторые личности и вещи, являющиеся предметом поклонения верующих римско-католической церкви. Ассоциация-заявительница (OPI), имевшая штаб-квартиру в Инсбруке, объявила о демонстрации фильма Вернера Шретера "Собор любви" (планировалось провести шесть сеансов). Рекламное объявление содержало также предупреждение, запрещающее лицам моложе 17 лет смотреть указанный фильм. Пьеса, на которой основывается фильм, написана Оскаром Паниццой и опубликована в 1894 г. В 1895 г. Мюнхенский суд присяжных признал Паниццу виновным в "преступлениях против религии" и приговорил его к тюремному заключению. Пьеса была запрещена в Германии, хотя ее продолжали печатать в других странах. Фильм представляет Бога Отца дряхлым стариком, падающим ниц перед Дьяволом. Бог Отец называет Дьявола своим другом и обменивается с ним глубоким поцелуем. Другие кадры представляют Деву Марию, слушающую непристойный рассказ. Затем следует эротическая сцена между Девой Марией и Дьяволом. Иисус Xристос показан умственно неполноценным человеком, отличающимся крайней поxотливостью. Кроме того, в фильме Бог, Дева Мария и Христос аплодируют Дьяволу [2, п. 20-22]. После обращения Инсбрукской епархии Римской католической церкви прокурор, предваряя намеченный показ, возбудил уголовное дело против управляющего ассоциации-заявителя OPI по обвинению в покушении на "оскорбление религиозных верований" - уголовно наказуемого деяния согласно ст. 188 УК Австрии. После показа фильма на закрытом сеансе судом было вынесено решение о наложении на него ареста. Таким образом, фильм не был показан публике. Затем уголовное дело было прекращено, разбирательство продолжалось только в
отношении конфискации фильма. Ассоциация обратилась с жалобой в Комиссию, утверждая, что как арест фильма, так и его последующая конфискация явились нарушением ст. 10 Конвенции. Комиссия объявила жалобу приемлемой.
Рассматривая дело, ЕСПЧ отметил, что "римско-католическая вера является религией подавляющего большинства тирольцев (удельный вес католиков в населении Австрии значителен - 78%, но среди тирольцев он еще выше и составляет 87%). Наложив арест на фильм, австрийские власти действовали в интересах обеспечения религиозного мира в этом регионе и для того, чтобы у отдельных людей не сложилось ощущение, что их религиозные представления стали объектом необоснованных и оскорбительных нападок. В первую очередь именно национальным властям, которые находятся в более выгодном положении, чем международный суд, приходится давать оценку потребности в подобной мере в свете той ситуации, которая складывается в данном месте и в данное время. Во всех обстоятельствах настоящего дела Суд ни разу не счел, что действия австрийских властей могут рассматриваться в этом отношении как выходящие за пределы их усмотрения. Таким образом, Суд согласился с тем, что вмешательство преследовало правомерную цель, а именно защиту "прав других лиц".
В деле Уингроу [3] рассматривался вопрос об отказе Британского управления по классификации фильмов выдать регистрационное удостоверение фильму "Видения экстаза", который оно сочло богохульством. Согласно заявителю, идея создания фильма основана на жизни и писаниях святой Терезы Авильской, которую посещали сильные экстатические видения Иисуса Христа. В видеофильме, продолжительностью 18 минут, изображен женский персонаж, сидящий верхом на распростертом теле распятого Христа и совершающий при этом акт откровенно сексуального характера [3, п. 8-9]. Национальные власти посчитали, что публичное распространение подобного видеофильма могло бы ранить и оскорбить чувства верующих христиан, что отвечает признакам уголовно наказуемого преступления - богохульства.
Европейский Суд отметил, что, отказав в выдаче сертификата на распространение видеофильма заявителя на том основании, что он нарушал норму уголовного права, запрещающую богохульство, Британское управление классификации фильмов действовало в рамках своих полномочий. Суд заявил, что: "В
_270
ОБЩЕСТВО И ПРАВО 2010 №1 (28)
сфере морали, возможно еще даже в большей степени в сфере религиозных убеждений, не существует общепринятой европейской концепции требований, призванных обеспечить "защиту прав других лиц" в случае нападок на их религиозные убеждения". Благодаря прямым и непрерывным контактам с общественной жизнью своих стран государственные власти в принципе находятся в лучшем положении, нежели международный судья, в определении требований, необходимых для защиты глубинных чувств и убеждений от оскорбительных высказываний [3, п. 58]. Нормы английского права о богохульстве направлены на то, чтобы не допустить такого поведения по отношению к объектам религиозного поклонения, которое способно вызвать справедливое негодование среди верующих христиан. Отсюда следует, что применение этих норм к настоящему случаю было направлено на защиту права граждан не подвергаться оскорблениям в своих религиозных чувствах. Суд считает, что цель вмешательства состояла в том, чтобы оградить религиозную тему от такой трактовки, "которая при помощи уничижительного, бранного, оскорбительного, грубого и нелепого тона, стиля и духа способна оскорбить тех, кто верует и поддерживает предания и этику христианства". Такая цель, несомненно, соответствует защите "прав других лиц" в смысле ст. 10 п. 2 Конвенции. Эта статья полностью созвучна ст. 9, гарантирующей религиозную свободу [3, п. 47-48].
Интересным представляется дело Йерсилда против Дании [4], так как это первое дело в практике ЕСПЧ, касающееся распространения расистских высказываний. В указанном деле заявитель, работавший телевизионным журналистом, участвовал в подготовке программы, в ходе которой он взял интервью у трех молодых людей, представлявших группу расистской направленности. Ему было заранее известно, что в процессе интервью, по всей видимости, прозвучат расистские замечания, более того, он сам старался их спровоцировать. В последующем заявитель отредактировал записанный им материал, включив наиболее резкие заявления своих собеседников. Интервью было показано в серьезной телевизионной п е р е д а ч е , п р е дназнач енн ой д л я хо р о ш о информированной аудитории, в которой обсуждался широкий круг социальных и политических вопросов, в том числе и вопросы ксенофобии и иммиграции. Аудитория могла слышать следующие высказывания: "Быть расистом - хорошо! Мы считаем, что в Дании должны жить исключительно датчане"; "Людям
нужно позволить держать рабов" и т.д. Молодым людям также задавались вопросы о том, где они живут, работают, о бывшей судимости.
В последующем были возбуждены уголовные дела против трех молодых людей за их расистские заявления на основании ст. 266 (Ь) УК Дании, а против заявителя и руководителя отдела новостей Датской радиовещательной корпорации за оказание пособничества и подстрекательство к их распространению на основании ст. 266 (Ь) и ст. 23 (1) УК Дании. Йерсилд был признан виновным национальными судами в совершении указанного преступления. В ходе разбирательства в национальном суде он настаивал на том, что в его намерения ни в коем случае не входила пропаганда расистских взглядов, а наоборот, он просто пытался честно представить картину жизни определенной части молодежи. В целом, это, скорее, могло вызвать возмущение и сожаление в отношении троих молодых людей, выставивших себя в смешном свете. Он также подчеркивал то, что программа была показана в контексте широкого общественного обсуждения, вызвавшего живой отклик в прессе. Общее впечатление от программы состояло в том, что она привлекала внимание общественности к вопросу, имеющему большое общественное значение, а именно расизму и ксенофобии. Заявитель умышленно включил оскорбительные заявления в свой телесюжет не с намерением содействовать распространению расистских представлений, а чтобы противодействовать им, разоблачить их. Заявитель настаивал на том, что он пытался показать, проанализировать и объяснить своим зрителям новый для Дании того времени феномен - появление у полуграмотной и социально уязвимой молодежи воинствующего расизма [4, п. 28].
Правительство, возражая, утверждало, что заявитель отредактировал телесюжет, посвященный "зеленым курткам", в сенсационном, а не информативном ключе и что информационная или новостная ценность была минимальной. Основная причина, по которой национальный суд признал журналиста виновным, заключалась в том, что он в конце передачи не выступил с итоговым заявлением, в котором, по мнению суда, он должен был подвергнуть резкой критике расистские высказывания, сделанные во время интервью. Национальные суды особенно подчеркивали то обстоятельство, что заявитель сам взял на себя инициативу по подготовке телесюжета о "зеленых куртках" и что он не только заранее знал, что во время интервью будут, вероятно, сделаны
271
расистские заявления, но и поощрял такие заявления. Он отредактировал программу таким образом, чтобы включить в нее оскорбительные утверждения. Без его активного участия эти замечания не были бы распространены среди широкого круга лиц и не были бы, таким образом, наказуемы [4, п. 29]. Рассмотрев дело Йерсилда, ЕСПЧ постановил, что имело место нарушение ст. 10 Конвенции. В своем решении Суд подчеркнул, что он полностью сознает насущную необходимость борьбы с расовой дискриминацией во всех ее формах и проявлениях. Суд отметил, что свобода слова является одной из главных опор демократического общества и что предоставляемые прессе гарантии имеют особое значение. Пресса, выполняя возложенную на нее функцию распространения информации и идей в общественных интересах, не должна преступать пределов, установленных inter alia в интересах "защиты прав и репутации других лиц". При рассмотрении "обязанностей и ответственности" журналиста потенциальное воздействие соответствующего средства информации является важным фактором. Аудиовизуальные средства информации часто обладают значительно более непосредственным и мощным воздействием, чем печать. Они способны с помощью образов передавать смысл, который не в силах донести печатные средства информации.
Суд также отметил, что он должен учитывать манеру, в которой был подготовлен телесюжет о "зеленых куртках", его содержание, контекст, в котором он вышел в эфир, и цели программы. Учитывая обязательства, взятые на себя государствами на основании Конвенции ООН и других международных договоров, принимать эффективные меры для ликвидации всех форм расовой дискриминации, предотвращения распространения и борьбы с расистскими учениями и практикой, важным аспектом анализа Суда будет оценка, насколько сюжет, о котором идет речь, если его рассматривать как целое, объективно выглядел как способствовавший пропаганде расистских взглядов и идей.
Суд отметил: 1) национальные суды особенно подчеркивали то обстоятельство, что заявитель сам взял на себя инициативу по подготовке телесюжета о "зеленых куртках" и что он не только заранее знал, что во время интервью будут, вероятно, сделаны расистские заявления, но и поощрял такие заявления. Он отредактировал программу таким образом, чтобы включить в нее оскорбительные утверждения. Без его активного участия эти замечания не были бы распространены среди широкого круга лиц и не
были бы, таким образом, наказуемы. Суд убедился, что это были надлежащие основания в целях ст. 10 п. 2 Конвенции. 2) с другой стороны, говоря о содержании сюжета, телевизионный ведущий начал представление программы со ссылки на недавнюю дискуссию в обществе и выступления в прессе по поводу расизма в Дании, приглашая тем самым зрителя смотреть передачу под этим углом зрения. Далее он объявил, что цель данной передачи состоит в том, чтобы затронуть определенные аспекты проблемы, опознать в некоторых людях расистов, дав описание их ментальности и социального происхождения. Нет оснований сомневаться в том, что последовавшие интервью выполнили эту задачу. Взятый в целом, данный телесюжет объективно был не похож на материал, цель которого состояла в пропаганде расистских идей и взглядов. Напротив, в нем очевидно стремление при помощи интервью выставить на всеобщее обозрение, проанализировать и объяснить поведение именно этой группы молодых людей, ограниченных и недовольных своим социальным положением, склонных к насилию и уже имеющих судимость. Таким образом, были затронуты специфические аспекты проблемы, которая уже тогда вызывала большую озабоченность общественности.
Суд не убедил довод, также подчеркнутый национальными судами, что телесюжет был представлен без попыток что-либо противопоставить выраженным в нем экстремистским взглядам. Как представление сюжета телевизионным ведущим, так и поведение самого заявителя во время интервью показывают, что он отчетливо отмежевался от опрашиваемых, например, характеризуя их как "группу экстремистки настроенной молодежи", сторонников Ку-клукс-клана и ссылаясь на уголовное прошлое некоторых из них. Заявитель также парировал некоторые расистские заявления, напомнив, например, что есть чернокожие люди, которые выполняют важную работу. И, наконец, не следует забывать, что взятая в целом кинозарисовка показывала, что расистские заявления были только частью общей антисоциальной установки "зеленых курток".
По общему признанию, телесюжет не напоминал специально об аморальности, опасности и противозаконности распространения расовой ненависти или идей превосходства одной расы. Однако, учитывая вышеупомянутые элементы противопоставления и ограниченные возможности краткого сюжета в рамках общей программы, а также журналистскую самостоятельность в выборе использования форм
_272
ОБЩЕСТВО И ПРАВО 2010 №1 (28)
выражения, Суд не считает отсутствие таких напоминаний в профилактических целях существенным. Более того, никем не оспаривается, что при подготовке телепередачи заявитель не преследовал расистских целей.
С учетом вышеизложенного, основания, выдвинутые в поддержку осуждения заявителя и вынесения обвинительного приговора, недостаточны для того, чтобы со всей убедительностью установить, что имевшее место вмешательство в осуществление его права на свободу слова было "необходимым в демократическом обществе", а использованные при этом средства были соразмерны с преследуемой правомерной целью защиты "репутации или прав других лиц". Соответственно это вмешательство привело к нарушению ст. 10 Конвенции [4, п. 30-37].
Следует отметить, что данное решение было принято двенадцатью голосами против семи. В своем совместном особом мнении судьи Риссдал, Бернхардт, Шпильман и Лоизу отметили, "что высказывания самих "зеленых курток" "не пользуются защитой статьи 10 Конвенции". То же самое должно относиться к журналистам, которые распространяют подобные высказывания с благожелательным комментарием или с одобрением. Этого однозначно нельзя сказать о заявителе. Поэтому, по общему мнению, трудно найти правильный баланс между свободой прессы и защитой других лиц. Но большинство Суда придало гораздо большее значение свободе журналиста, чем защите тех, кто вынужден страдать от расовой ненависти.
И из письменного текста интервью, и из видеофильма, который мы смотрели, очевидно, что замечания "зеленых курток" не могут быть терпимы в обществе, основанном на соблюдении прав человека. Заявитель сократил полный текст интервью до нескольких минут, вследствие чего и даже, наверное, умышленно в нем были оставлены самые грубые замечания. Раз это так, то было совершенно необходимо дополнить его, п о к р а й н е й м ере, ч етко в ы р а же н н о й неодобрительной фразой. Большинство Суда усматривает такое неодобрение в контексте всего интервью. Но это лишь толкование загадочного молчания. Никто не может исключить, что некоторая часть аудитории нашла в данном телевизионном сюжете подтверждение своим расистским предрассудкам.
Соответственно, решения датских судов нельзя рассматривать как ведущие к нарушению ст. 10 Конвенции".
В совместном особом мнении судей Гелькюклю, Руссо и Вальтикоса говорится: "Мы
не можем разделить мнение большинства Суда по делу Йерсилда. Действительно, в этом деле спор идет по поводу двух важнейших принципов, один из них - это свобода слова, нашедшая воплощение в ст. 10 Конвенции, другой - запрет брать под защиту расовую ненависть, что, безусловно, является одним из ограничений, разрешенных ст. 10 п. 2, а кроме того, служит объектом основополагающих документов по правам человека, принятых Генеральной Ассамблеей ООН, в особенности Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г. В данном деле сделанные расистские заявления были охотно воспроизведены в передаче Датского телевидения без какой-либо существенной реакции со стороны комментатора, что фактически равносильно подстрекательству к неуважению иностранцев вообще, но особенно чернокожих людей, описываемых как принадлежащих к низшей, недочеловеческой расе.
Сегодня большие группы молодых людей, и даже всего населения, выбитые из колеи трудностями жизни, безработицей и бедностью, жаждут только одного - найти "козлов отпущения", которых им и предлагают без каких-либо реальных слов предостережения. В данном случае - и это весьма важный момент - журналист, ответственный за подготовку передачи, о которой идет речь, не сделал никакой реальной попытки оспорить взгляды, представленные в передаче, что было необходимо, если ее воздействие планировалось сбалансировать, по крайней мере, для зрителей.
Раз это так, мы полагаем, что, приняв меры уголовного характера, более того, весьма умеренные, судебные учреждения Дании никоим образом не нарушили ст. 10 Конвенции".
На основании изложенного можно сделать следующие выводы: 1) любое негативное воздействие в сфере межрелигиозных, межнациональных отношений может привести к серьезным, дестабилизирующим последствиям, поэтому государство вынуждено и обязано защищать себя от всякого рода нетерпимости, унижения человеческого достоинства. По этой причине наличие ограничений свободы мысли и слова, выражения своего мнения продиктовано объективной действительностью. Наличие ограничений в этой области в полной мере соответствует международным стандартам; 2) рассмотренные прецедентные дела - дело Уингроу против Соединенного Королевства и дело Институт Отто-Премингер против Австрии, свидетельствуют о наличии в зарубежном законодательстве уголовных норм,
273
устанавливающих ответственность за оскорбление религиозных чувств верующих. Следует отметить, что в действующем российском законодательстве нет такого подробно изложенного состава за аналогичное преступление; 3) дело Йерсилда против Дании свидетельствует о том, что границу между защитой свободы слова, выражения своего мнения и запретом на распространение идей ненависти, нетерпимости довольно сложно провести.
Литература
1. Комментарий к Конституции Российской Федерации. /Под общ. ред. В.Д. Карповича. М., 2002. С.189.
2. Решение по делу Институт Отто-Премингер против Австрии от 20 сентября 1994 года. URL: http://www.medialaw.ru/
3. Решение по делу Уингроу против Соединенного Королевства от 25 ноября 1996 года. URL: http://www.medialaw.ru/
4. Решение по делу Йерсилда против Дании от 23 сентября 1994 г. URL: http://www.echr.ru/
ОБЩЕСТВО И ПРАВО 2010 №1 (28)
2Z4
