CC BY
19
\ МЕЖДУНАРОДНАЯ ЭКОНОМИКА \
Над США
раскрылись
тысячи
многомиллионных
Двуликий
«золотых парашютов», помогающих высшему и среднему руководству крупнейших компаний-полубанкротов пикировать с насиженных постов. Имеют ли право компании, терпящие бедствие и получающие государственную помощь, выплачивать бонусы своим сотрудникам? Этот вопрос стал предметом жаркой общественной дискуссии.
Возможно, эта история осталась бы незамеченной, если бы не происходила на фоне разрастающегося скандала по поводу выплат высшим должностным лицам компаний и банков, спасенных от банкротства только за счет экстренных вливаний государственных денег. Когда публика узнала о суммах наградных топ-менеджерам таких фактических банкротов, как ML, Morgan Stanley, AIG и других, лишь недавно получивших от правительства многомиллиардные пакеты помощи, возмущение выплеснулось не только на газетные страницы, но и в методичные подсчеты специальных докладов и посланий, подготовленных прокурором штата Нью-Йорк Эндрю Куомо и контрольно-бюджетным управлением штата. Куомо не жалел сильных выражений. «Сообщения о том, что совет директоров Merril Lynch (ML) рассматривает возможность выплаты $10 млн. в качестве бонуса главному должностному лицу компании, по меньшей мере, шокирующие — потери ин-вестбанка за год — не менее $11 млрд.», — написал он в письме совету директоров еще в начале декабря. В середине декабря фактический банкрот ML был окончательно продан Bank of America, после чего страсти разыгрались уже не на шутку — ведь этот банк уже получал госденьги и претендовал на них в будущем. Прокуратура и контрольно-бюджетное управление штата Нью-Йорк опубликовали
Бонус за доведение до банкротства
Считать деньги в чужих карманах, по мнению большинства людей, — занятие малопочтенное, но очень увлекательное. Тем более, если эти деньги отчасти принадлежат не только владельцам карманов, но и самим считающим.
Джеффри Иммельт, президент, главное должностное лицо (CEO) и по совместительству председатель совета директоров одной из крупнейших американских корпораций «Дженерал Электрик», отказался от полагавшихся ему премиальных выплат за 2008 год в $11,7 млн. В послании, направленном в комитет совета директоров по компенсациям (состоящий исключительно из независимых директоров), который изначально одобрил сумму премиальных, Иммельт написал: «Хорошие операционные результаты компании за 2008 год не нашли отражения в курсе ее акций». Бумаги GE, торговавшиеся на пике своей стоимости в апреле 2008-го по $38,52, к середине февраля, когда Иммельт направил свое послание, достигли уровня $10-11 за акцию, а основные рейтинговые агентства пересмотрели свои оценки компании в негативную сторону. Иммельт посчитал неправильным для себя и своих подчиненных получать бонусы: премиальные вице-президентов — руководителей подразделений GE были срезаны на 15-25%. Впрочем, базовая зарплата Иммельта ($3,3 млн. в год), осталась без изменений. Он также не отказался от той части премии, которая выплачивается акциями GE и оценивается в $2 млн.
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № 8 (88) 2009
1
\ «Л
\ ГЛОБАЛЬНЫЙ МАСШТАБ \
бонус
Ян
МЕЛКУМОВ
данные о премиальных выплатах в ML. Общая сумма его премиального фонда составила $3,6 млрд. Если разделить эти деньги поровну между 39 тыс. сотрудников банка (что, конечно, противоречило бы самой логике премиальных выплат), то каждому досталось бы примерно по $91 тыс. «Однако Merrill решил сделать миллионерами избранную группу из 700 сотрудников», — не без пафоса заявил Ку-омо в письме в конгресс США в середине февраля, где в это время проходили слушания по вопросам банковской практики и ее регулирования. Так, небольшой группе из четырех человек были выплачены бонусы на $121 млн. Группе из 20 человек — более чем по $8 млн. каждому, 53 сотрудникам — более чем по $5 млн. Кстати, ни бывший президент ML, ни его финансовый директор не получили бонусов вообще — очевидно, разгоравшийся с начала декабря скандал сыграл свою роль. Бывший СЕО Джон Тэйн в январе был вынужден уйти из компании.
Бонусы ML — далеко не единичный случай, а часть системы оплаты на Уолл-стрите, вызвавшей в атмосфере кризиса всеобщее возмущение. Так, Morgan Stanley (MS), инвестиционный банк, понесший, как и многие другие, тяжелые финансовые потери и фактически поглощаемый Citigroup, решил своевременно учесть ошибки коллег. Его сопрезидент Джеймс Горман в телеконференции с сотруд-
В мае Эдвард Лидди заявил, что не может более оставаться исполняющим обязанности президента AIG и через несколько месяцев уйдет в отставку.
й
I
никами особо подчеркнул, что они не должны называть получаемые помимо зарплаты выплаты бонусами. «Это — стимулы для сохранения наиболее ценных специалистов (retention awards), — заявил он. — Они будут выплачиваться из операционного дохода, а не из правительственных денег». MS к этому времени получил $10 млрд. государственных денег, а Citigroup — $50 млрд. (в результате уже 36% акционерного капитала банка принадлежит правительству США). На беду руководства MS аудиозапись телеконференции попала в руки журналистов и была вывешена на сайте газеты Huffington Post. Разгорелся новый скандал, последовали звонки из прокуратуры с требованием объяснений. «Мы не можем позволить себе лишиться наиболее ценных из наших сотрудников, — оправдывался представитель MS. — К тому же премиальные выплаты предусмотрены в их контрактах».
Страховой случай
Однако наибольший размах получил «бонусный скандал» крупнейшей в мире страховой компании AIG. Это — страховой гигант, ведущий операции более чем в 100 странах, у него более 70 млн. клиентов, на него завязаны сделки почти всех крупнейших финансовых институтов мира. Компания стала одной из первых и самых крупных жертв финансового кризиса, начавшегося с коллапса рынка финансовых инструментов, обеспеченных закладными на недвижимость. AIG не только выступала страховщиком многих сделок с деривативами, принимая на себя огромные риски, но и сама активно разрабатывала новые финансовые инструменты, по которым контролировать риски было просто невозможно. Этим занималось подразделение финансовых продуктов. К тому же немалая часть страховых резервов компании оказалась вложенной в слишком «экзотические» финансовые активы, некоторые из которых потеряли до 100% своей рыночной стоимости.
Очевидно, что банкротство такой компании ударило бы не только по американской, но и по мировой финансовой системе. Неудивительно, что AIG практически возглавляла список финансовых организаций, подлежащих спасению в первую очередь. В общей сложности компания получила в ходе нескольких раундов финансирования около $173 млрд. государственных денег, сейчас уже около 80% ее капитала принадлежит правительству США. При этом высшее руководство AIG, включая CEO Мартина Салливана и руководителя подразделения финансовых продуктов Джозефа Кассано, которых посчитали по крайней мере отчасти ответственными за колоссальные потери, было вынуждено покинуть компанию. На должность CЕО был приглашен Эдвард Лидди, бывший в тот момент партнером в компании прямых инвестиций Clayton, Dubilier & Rice, а ранее возглавлявший большую страховую компанию Allstate, занимавшуюся в основном автострахованием. Его выбор и назначение в сентябре 2008 года контролировали высокопоставленные государственные чиновники из Министерства финансов и Федерального резервного банка Нью-Йорка — двух крупнейших к тому моменту кредиторов компании, ставших поневоле ее акционерами. Взявший на себя огромную ответственность Лидди отказался от зарплаты — его доход в AIG составит в 2009 году символический $1. Это, однако, не уберегло его от обвинений.
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № S (SB) 2009
29
Уже в октябре 2008-го появилось первое письмо прокурора Эндрю Куомо, направленное совету директоров AIG, но также широко опубликованное и ставшее предметом специальной пресс-конференции. Прокурор обвинял компанию в том, что она по-прежнему тратит огромные средства на поддержание роскошного образа жизни своего руководящего звена, а также на бонусы высокооплачиваемым сотрудникам, в том числе и покинувшим компанию, и виновным в значительной части ее бед. В частности, упоминались такие «милые шалости», как поездка небольшой группы руководящих работников на пару дней в Англию для охоты на куропаток — компания заплатила за удовольствие начальства $90 тыс., плюс $17 тыс. за аренду самолета. Буквально за несколько дней до получения госпомощи одна из «дочек» корпорации устроила для своих наиболее успешных продавцов недельный «семинар» ценой $442 тыс. на модном курорте. Это, однако, пустяки по сравнению с личными выплатами. Бывший CEO Салливан получил при увольнении из компании «золотой парашют» стоимостью $15 млн. и еще $5 млн. в виде денежного бонуса. Обвиняемый во всех бедах AIG руководитель подразделения финансовых продуктов Кассано, уволенный в феврале 2008 года, не только получил бонус $34 млн., но и продолжал до осени принимать от компании по $1 млн. в месяц. «Похоже, AIG считает, что у них была вечеринка, а у налогоплательщиков теперь должно быть похмелье», — заявил Куомо.
Однако пик скандала был впереди: в конце года стало известно, что комитет совета директоров по компенсациям рассматривает вопрос о выплате бонусов за 2008 год, в том числе и менеджерам к этому времени печально известного подразделения финансовых продуктов. Сумма выплат сотрудникам именно этого подразделения — в строгом соответствии с их контрактами — выглядит (на фоне других скандалов) не такой уж и большой — $165 млн. на 400 человек. Размеры бонусов должны составить от $1 тыс. до $6,5 млн. Это не самые большие выплаты компании — в общей сложности на премиальные AIG планирует потратить в 2009 году почти $1,2 млрд., распределив их среди почти 10 тыс. сотрудников. Настоящее удивление вызвало то, что, во-первых, бонусы выплачиваются сотрудникам подразделения, которое более всех виновато в возникновении
Политически дискуссия о справедливости или несправедливости конкретной «премии» оказалась необыкновенно выгодной для оппонентов нынешней администрации, поспешивших использовать ее как повод для требований об отставке Тима Гайтнера.
Сенатор Чак Грассли (второй слева) предложил «бонусопо-лучателям» либо вернуть деньги, либо совершить самоубийство, взяв на себя ответственность, так, как это делали японские самураи.
финансовых проблем в компании и в отрасли в целом. Именно там разрабатывались финансовые продукты (по сути — сложные страховые полисы), дававшие инвесторам уверенность — как выяснилось, ложную, что они не потеряют своих денег, если облигации, обеспеченные закладными, упадут в цене. Покупателями этих продуктов были инвестиционные банки, пенсионные и хедж-фонды. Когда цены на недвижимость упали, рыночная стоимость облигаций устремилась к нулю, а АЮ оказалась фактическим банкротом. Во-вторых, как и в случае с М1_, премиальные 73 сотрудникам из 400 превышали $1 млн. «АЮ создала 73 миллионера в подразделении, которое потеряло столько денег, что это поставило компанию на колени и заставило правительство спасать ее за деньги налогоплательщиков», — написал прокурор Куомо в письме в комитет по финансовым услугам конгресса США.
Общее возмущение, похоже, достигло апогея в феврале и марте: тема стала предметом обсуждения уже в конгрессе и сенате США. На множество неприятных вопросов пришлось отвечать министру финансов Тимоти Гайтнеру, а в конце концов пришлось отреагировать и президенту Бараку Обаме. В конгрессе были назначены специальные слушания по вопросу о бонусах, выплачиваемых в АЮ. Ряд конгрессменов потребовал отставки Гайтнера, не сумевшего, по их мнению, справиться с ситуацией.
В мае Эдвард Лидди заявил, что не может более оставаться и. о. президента АЮ и через несколько месяцев уйдет в отставку. Казалось, что масса людей нашла, наконец, виновников всех бед и готова сорвать на них свою злость и разочарование: Лидди сообщил на слушаниях в конгрессе, что он сам и некоторые сотрудники компании получали угрозы, включая, например, обещания удавить их и их семьи рояльными струнами.
Конгрессмен Стивен Линч, демократ от Массачусетса, сравнил выплату бонусов с ситуацией, когда капитан и команда тонущего корабля пытаются зарезервировать себе места в шлюпках: «Это — злоупотребление доверием людей, инвестировавших в эту компанию... выражение крайнего высокомерия. И, я думаю, это к тому же противозаконно».
Находящийся под прессингом Лидди предложил всем сотрудникам, кто получил бонус выше $100 тыс., вернуть хотя бы половину денег и сообщил об этом на слушаниях.
30
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № 8 (88) 2009
\ ГЛОБАЛЬНЫЙ МАСШТАБ \
Si
Я Я
Xi
Казалось, что это «половинчатое» решение в какой-то степени удовлетворило всех. В администрации после долгих обсуждений решили, что вред, который может быть нанесен экономике попытками правительства вернуть законно, хоть и несправедливо выплаченные деньги, намного превосходит возможный выигрыш в общественном мнении. Да и общественное мнение было далеко не единым: вмешательство правительства в контрактные обязательства, по мнению многих, — скользкая дорожка. «Как бы нам ни хотелось порвать контракты AIG со своими сотрудниками, страшно даже представить, что произойдет, если правительство пойдет по этому пути, — говорит консультант по компенсациям Перл Майер. — Любая компания сможет воспользоваться этим прецедентом, чтобы порвать контракт, который перестал ее устраивать».
Тем не менее законодатели посчитали необходимым отреагировать на высокий градус общественного негодования. Уже в марте почти одновременно в конгрессе и в сенате были приняты в первом чтении два законопроекта, устанавливающие драконовские налоги на бонусы, выплаченные сотрудникам компаний, получившим государственную поддержку, особенно в рамках программы TARP (Troubled Assets Relief Program). Согласно одному из проектов, вся сумма полученных бонусов, превышающая в одном случае $100 тыс., в другом — значительно ниже — облагалась налогом 90%, причем делалось это задним числом — закону придавалась обратная сила, что нарушает одну из основополагающих норм права. «Конгресс и сенат просто хотят быстро показать рассерженным американцам, что они отберут эти деньги у жадных и бессовестных банкиров тем или иным способом», — желчно заметил обозреватель «Нью-Йорк Таймс».
Между тем «жадные и бессовестные» ощущали себя как дичь, на которую объявлен сезон охоты. Так, малоизвестная Народная партия в одночасье повысила свой рейтинг, организовав автобусные экскурсии по местам жительства этих самых банкиров — в основном это небольшие, уютные городки в Коннектикуте, в часе езды от Нью-Йорка. Репортеры чуть ли не толпами осаждали сотрудников получивших печальную известность финансовых институтов. «Как я себя чувствую? — переспросил журналиста «Нью-Йорк Таймс» Джеймс Хаас, руководитель среднего звена в AIG.
— Просто ужасно. Поймите, это касается не только нас, но и детей... А уж сколько угроз в свой адрес я получил... Что если какой-нибудь псих воспримет это как руководство к действию? Я уже сказал Лидди, что отказываюсь от своего контракта». Полиция городка усилила патрулирование районов, где проживают сотрудники финансовых компаний, некоторые из них наняли и частную охрану.
А нужны ли бонусы?
Вопрос о бонусах вышел далеко за рамки дискуссии о справедливости или несправедливости конкретной «премии». Среди экономических последствий этих дискуссий — стремление многих банков как можно быстрее вернуть госденьги обратно Министерству финансов, чтобы избавиться от опеки и перестать притягивать общественное внимание. Это может затормозить выход США из экономического спада, считают некоторые экономисты. Политически дискуссия оказалась необыкновенно выгодной для оппонентов нынешней администрации, поспешивших использовать ее как повод для требований об отставке Тима Гайтнера (а вместе с ним и всего экономического блока) — его обвиняют в непрофессионализме и потворстве банковскому лобби.
Наконец, у «копающих глубоко», в основном университетских профессоров, возник вопрос об оправданности бонусов как факта экономической жизни. С одной стороны, это проверенный метод стимулирования сотрудников для достижения поставленных целей. С другой — именно погоня за безумно завышенными бонусами стала источником тех злоупотреблений в финансовой сфере, которые и привели к кризису. Найти разумное сочетание стимулирующих и сдерживающих факторов, организовать на этой основе разумное корпоративное управление — задача не из простых. И как все непростые задачи, она связана с политической борьбой. «Люди справедливо рассержены ситуацией с этими бонусами, и я рассержен так же, как и они, — заявил президент Обама. — Но бонусы — это только симптом той возмутительной культуры, той ситуации, когда чрезмерная жадность, чрезмерное вознаграждение и чрезмерно рискованные действия некоторых людей поставили всех нас в очень уязвимое положение. К нынешнему кризису нас привели именно бизнес-модели, создавшие массу богатства на бумаге, но мало реального богатства в стране. Они не могут служить моделями экономического роста в будущем».
Спор идет уже не о бизнес-моделях, а о некоторых фундаментальных моральных постулатах и институтах. И вот, по настоянию Белого дома в текст закона, регулирующего предоставление финансовой помощи, включен пункт, гарантирующий исполнение бонусных контрактов, ранее заключенных с сотрудниками. Правда, в целом закон направлен на ограничение новых бонусов и «золотых парашютов», пользующихся господдержкой.
Несмотря на потери в течение всего года из-за инвестиций в ипотечные бумаги, Merrill Lynch выплатил своим топ-менеджерам значительные бонусы за 2008 год. Всего сотрудников Merrill Lynch — 39 тыс. человек. Из них 149 человек получили по $3 млн. или больше на общую сумму $858 млн. Общий пул премиальных за 2008 год — около $3,6 млрд. (По сообщению прокуратуры штата Нью-Йорк.)
Барак Обама: «Бонусы — это только симптом той возмутительной культуры, той ситуации, когда чрезмерная жадность, чрезмерное вознаграждение и чрезмерно рискованные действия некоторых людей поставили всех нас в очень уязвимое положение...»
Прокурор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо: «Похоже, АЮ считает, что у них была вечеринка, а у налогоплательщиков теперь должно быть похмелье».
RtUltRS
\ ГЛОБАЛЬНЫЙ МАСШТАБ \
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / № 8 (88) 2009
31
