CC BY
67
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. N9 18 (233). Философия. Социология. Культурология. Вып. 21. С. 104—110.
Р. И. Зекрист
МЕТОДОЛОГИЯ КУЛЬТУРЫ-ПУТЬ К НОВОМУ МИРОВИДЕНИЮ
Современные требования философского дискурса культуры привели автора к необходимости диалектического снятия известных исследовательских подходов - культуроведческого, исторического и др., к проблематизации предмета исследования в соответствии с новыми для философии направлениями: парадигма открытости, нелинейности сложных систем, и к выбору адекватного специфике и сложности проблемы метода анализа. Именно эти три эпистемологические установки нашли свое отражение в предлагаемой статье.
Ключевые слова: культура, эволюция, самоорганизация, человек, культурология, тезаурус, методология.
Не существует ни одной области научного познания, исключая культуроведение и культурологию, в которой титульное понятие имело бы несколько сотен определений. Термин ‘культура’ несёт чрезвычайно большую смысловую нагрузку. Структура всеобщего (системно-самоорганизационного, эволюционного) смысла культуры совмещена с базисными ипостасями эволюции человеческого сообщества. Этими ипостасями являются сам Человек разумный, общество и культура.
«Философия культуры начинается с предположения, что мир человеческой культуры не является простым агрегатом бессвязных и обособленных фактов, - писал Э. Кассирер.
- Она стремится понять эти факты как систему, как органическое целое <...> Факты здесь сводятся к формам, а сами формы, по предположению, обладают внутренним единством <...> Единство <человека, культуры> понимается как функциональное <...> Такое единство не только признаёт, но даже требует многообразия и различия составляющих частей»1.
Из-за многообразия имеющихся философских и теоретических подходов к вопросам самоорганизации культуры, типологии куль-
турной эволюции и способов её изучения современный анализ этой проблемы требует повышенного внимания к специфичности используемых критериев и методов. Трактовка эволюции культуры в значительной степени зависит от объёма (тезауруса), структурной глубины и тонкости понятийного и методологического арсенала той или иной теории. Каждая из них реализует свою объяснительную функцию, различную степень близости к исторической и эмпирической реальности и разную концептуальную способность проникнуть в суть дела.
Вместе с тем теоретическая определённость должна быть совмещена с эмпирической многокомпонентностью, творческим многообразием обще-национальных культур, детальных этнических и локальных культу -рем (Ст. Лем) и, тем самым, с междисциплинарным (по определению) прочтением культурологии. Важно и то, что междисциплинарность (трансдисциплинарность) метода позволяет держать в фокусе исследовательского внимания все необходимые предметы, входящие в компендиум культурологии:
- предмет психологии человека - источники, процессы и результаты непосредствен-
ного и опосредованного (сознанием и бессознательным, образами и планами, мотивами и целями поведения и т. п.) взагшодействпя индивида с самим собой и феноменальным миром;
- предмет социологии - источники, процессы и результаты непосредственного и опосредованного (условностями, публичными масками, иерархическими и временными разрывами, радиусами личного влияния и т. п.) взаимодействия человека с окружающими людьми и обществом в целом;
- предмет культурологии - источники, процессы и результаты опосредованного (через традиции, культурные памятники и образцы и т. п.) взаимодействия личностей и социальных групп с современным и историческим человечеством.
Понятно, что предметы более высокого уровня взаимодействия базируются на более низких уровнях. Поэтому в культурологии необходимо учитывать как индивидноличностные, так и публично-межличностные источники и факторы взаимодействия.
Глубокие и тесные междисциплинарные (точнее, транс дисциплинарные) связи наук о человеке обнаружил Марсель Мосс в исследовании «Техники тела»2, выдвинув концепцию единого «тройственного», «целостного человека», в котором биологические, психические и социокультурные признаки существуют в неразрывном единстве и взаимопроникновении. На этой методологической основе Мосс обнаружил, что даже те физические действия, которые считаются самыми «естественными», универсальными для всех людей, на самом деле в различных культурах осуществляются по-разному. Он показал, что культурные паттерны и среды влияют на способы ходьбы, бега, плавания, дыхания, секса, кормления грудью, положения во время сна и т. п. Всем этим «техникам тела» люди научаются в процессе «социализации» и «культивирования».
«Неизведанное, - писал М. Мосс, - находится на границах наук <...> Как правило, именно в этих плохо отделённых друг от друга областях коренятся животрепещущие проблемы <...> Обычно существует такая область, где наука о неких фактах ещё не сведена в понятия, когда факты эти даже органично не сгруппированы <...> Можно с уверенностью сказать, что именно там скрыты истины, которые необходимо обнаружить»3.
Социокультурные явления ментальны по своей природе. Поэтому разница между психологическими и социологическими исследованиями культуры становится относительной. В одном случае (в рамках психологии личности, психологии искусства ит. п.) могут исследоваться психологические факторы (инстинкты, автоматизмы, желания, эмоции, идеи, архетипы и т. д.) и использоваться в качестве переменных для интерпретации социальных фактов и процессов (в культуре, общественной и политической жизни, истории искусства и пр.). Яркий пример такого исследования - публикация С. С. Неретиной и А. П. Огурцова «Эмбриональное поле культуры: О. Э. Мандельштам», в которой показано, что в прозе Мандельштама, как в эмбрионе, заключены «особенности российского возникновения и движения идеи культуры и многие идеи, развившиеся в западноевропейской философской мысли»4.
В другом случае (в рамках социологии) изучаются социальные факторы (структура общества, культурные явления), и через них объясняются определённые ментальные черты и феномены. Классическими примерами таких исследований являются труды П. А. Сорокина. Однако граница между психологией личности (и, тем более, её общей теорией) и социологией (общей социологией) весьма неопределённа. Об этом, например, свидетельствует существование социальной психологии, «которая является наукой одновременно столь же психологической, сколь и социологической»5.
Уже отсюда видно, что социокультурология является, по определению, междисциплинарной наукой, и поэтому культурологические исследования могут быть частично и психологическими, и социологическими, и художественно-эстетическими, и религиоведческими, и системологическими, и синергетическими и т. д. Важно только, чтобы применяемые методы и техника анализа востребовались природой самих явлений и процессов социокультурно го пространства (эта же природа должна коррелировать с его основными понятиями, метафорами и определениями).
Междисциплинарная установка требуется, например, при исследовании с цивилизационной точки зрения проблемы «Запад - Восток». Так, В. Г. Федотова6, например, определяя специфику культуры Запада «как "демиур-
гичсскос' начало человечества, творящего здешний “посюсторонний’ мир», фактически опирается на критерии прагматики и эвристики. С другой стороны, анализ, проведённый
В. П. Бранским7, показал новые структурные и детализирующие возможности метода социально-гуманитарных наук при обращении к теоретическим основаниям социальной синергетики. Становятся всё более осознанными и оправданными требования, с одной стороны, расширения, а с другой стороны, «спецификации» метода культурологии.
Исходя из вышеотмеченного единства психологии, социологии, философии и культурологии, можно, по аналогии с теоретической социологией Питирима Сорокина8, выделить три основных раздела философской социокультурологии:
- социокультурная аналитика, исследующая множество культурных объектов и форм;
- социокультурная технология (её объект- социальные процессы);
- социокультурная генетика (теория культурной эволюции).
Центральное место культуры в социальном поведении обусловлено той специфической ролью проводника-посредника, которую она играет в социальной коммуникации (общении, взаимосвязи). Этот проводник -символы передачи (обмена) реакций между субъектами интеракции (язык, письменность, изображения, музыка, танец, деньги и т. д.).
С точки зрения устойчивости-изменчивости общая культурология может быть разделена на структурную и динамическую культурологии. Структурная культурология - это теория об основных структурных типах культурных систем, их кластерах и их взаимоотношениях. Динамическая культурология - это теория повторяющегося и развивающегося в культурных процессах и изменениях - изобретение (порождение), диффузия (рассеяние), интеграция и дезинтеграция (конфликт), конверсия и аккумуляция культурных образцов и систем, их воздействие на формирование личности. То есть динамическая культурология исследует, как и почему меняются люди в пространстве культуры (ср. у П. Сорокина об общей социологии9).
Стоит отметить, что социологический анализ П. Сорокина продолжает социокультурную методологическую линию Э. Кассирера. «Все человеческие деяния совершаются в
определённых исторических и социологических условиях. Но мы никогда не поймём этих условий, пока не сумеем уловить общие структурные принципы, лежащие в основании этих деяний. В нашем исследовании языка, искусства и мифологии проблема значения первична по отношению к проблеме исторического развития. Структурное видение культуры должно предшествовать просто историческому видению. Сама история теряется в безмерной массе разъединённых фактов, если нет общей схемы, посредством которой мы классифицируем, упорядочиваем и организуем эти факты. ~ ...> Философия не может удовлетвориться анализом индивидуальных форм культуры. Она стремится к универсальному синтетическому видению, которое включает в себя все индивидуатьные формы...»1и.
Надо принять во внимание, что, выделившись из культуроведения в 1990-х гг., культурология обрела статус самостоятельного научно-дисциплинарного знания со всеми присущими ему атрибутами - многочисленными монографиями, учебниками и учебными пособиями разного уровня и содержания, профильными и факультативными программами и курсами. «Дисциплинарное самопро-возглашение» культурологии привело к парадоксальной ситуации: ещё не оформившись как самостоятельная наука, культурология уже стала учебной дисциплиной.
В связи с этим произошло смещение различных звеньев и типов культурологического знания. Во-первых, - переднего философско-методологического звена проблематиза-ции научной дисциплины, в рамках которого должно осуществляться исследование специфического предмета культурологии или культурологического подхода. Например, обсуждая типологию модернизаций «современного общества» с культурологической точки зрения, В. Г. Федотова приводит мнение Ф. Боррико о том, «что современность -это не Запад, а отношения Запада с незападным миром <... > т. е. отношение незападного мира к западному есть центральная проблема модернизации»11. Тогда встаёт задача поиска звена проблематизации предмета исследования. И это проблемное звено в рамках культурологического подхода усматривается в детрадиционализации начал жизни массового человека в условиях модернизации. И исходная проблема видится в том, что «не каждый может превратить детрадиционализа-
цию в созидательный процесс»12, Во-вторых, должна происходить самофокусировка того научно-дисциплинарного звена, в котором оформляются теоретические результаты, получившие обоснование, проверку и подтверждение.
Эти два звена принципиально отличаются друг от друга. На переднем крае науки центром, вокруг которого ведётся исследование, является проблема, постановка вопроса, а получаемое знание, по большей части, носит вероятностный, гипотетический характер. Центром же научной дисциплины выступает решение, ответ, а знание становится преимущественно достоверным, истинным.
В-третьих, научно-дисциплинарный тип знания о культуре (по преимуществу, культу-роведческий) обрёл тенденцию отождествления с учебно-дисциплинарным типом знания. Это знание традиционно предстаёт как завершённое знание. При этом, если для других наук подобная псевдоокончательность учебно-дисциплинарного знания является проблемой дидактики, то в случае культурологии эта проблема относится к самой науке. Поэтому важнейшей целью данного исследования является восстановление этих эпистемологических дисциплинарных разрывов. И, прежде всего, постановка центральных вопросов предмета и метода культурологии с тем, чтобы культурологическое знание не отрывалось от процесса его порождения, а показывало соответствие основных, главных вопросов, обоснованных направлений ответов на них и полученных достоверных решений.
Одновременно с этим в таким образом формулируемую постановку проблемы культурологии будут включаться вопросы методологии и логики познания культуры, то есть вопросы выработки самой культуры культурологического мышления. Для достижения этой общей цели требуется выработать отношение не только к самой культуре, но и к культурологии как к открытым изменяющимся системам. А условием реализации этого представления является признание междисциплинарного (трансдисциплинарного) характера культурологии.
Поэтому нельзя согласиться с оправданием «методологической скромности» при изучении культуры. В период интенсивного становления новой науки в условиях бифуркационного выбора оправдана, скорее, «методологическая амбициозность». Без пло-
дотворного методологического обоснования новой научной номинации - культурологии
- невозможно идентифицировать представления о культуре и науки о ней с учётом как исторических данных, так и современных реалий. Проявляя «методологическое благодушие», И. И. Ашмарин не уделяет должного внимания своим же совершенно справедливым словам по поводу того, что «...эта номинация пока не привела к реальному появлению новой междисциплинарной науки: появились лишь новые междисциплинарные границы. У философов, у историков, у искусствоведов, у "собственно'’ культурологов - у всех своя культурология»1’.
В настоящем исследовании проводится и, по возможности, обосновывается мысль о том, что объединить в целостную систему эволюцию самой кутътуры и представлений
о ней, постижение и переживание исторической инвариантности, а также повсеместного и повседневного разнообразия культуры и собственно культурологический анализ и синтез невозможно без адекватной этой сложной системе методологической широты, изощрённости и определённости. Заметим здесь, кстати, что феномен и эффект личностного знания, эмоционально сопричастного предмету исследования, для научной культурологии имеет особое значение.
Только на этом пути можно будет снять «демаркационные линии внутри общемирового культурного пространства - границы между массовой и элитарной культурами, между субкультурами, межэтнические культурные границы», за что выступает И. И. Ашмарин. Лишь первым приближением к культурологической истине выглядит его желание «объяснить и/или предсказать» эмпирические факты и процессы через них самих или через «здравый смысл». Сомнение вызывает и общая установка на то, что разным аспектам исследований объекта культуры, «из соображений здравого смысла могут соответствовать разные подходы»14. На самом деле, это возможно лишь для того аспекта исследований эволюции культуры, который ограничен вопросом как протекает развитие. Если же поставить следующий вопрос, почему оно имеет место, то ограничиться уровнем феноменологии будет явно недостаточно. Отвечая на этот второй вопрос, следует раскрыть внутренний механизм эволюции, проникнуть в её непосредственно ненаблюдаемую сущность
В качестве методологического инструментария здесь необходимо принять во внимание фундаментальный принцип общей эволюционной теории - принцип отбора. И тогда придётся искать ответы на три типа вопросов:
1) Как происходит генерация новых культурных образцов, составляющих множество вариантов для отбора? Каким образом возникает это множество? Какова природа его элементов? Что определяет набор возможных путей дальнейшего развития?
2) Что подготавливает акты отбора? Какова роль внутреннего взаимодействия между элементами системы в подготовке отбора?
3) С помощью чего отбор осуществляется? Актуализируют ли принципы отбора внутренние предустановки и внешние правила?
В общем случае В. П. Бранский эти три группы факторов отбора предложил называть тезаурусом («сокровищница», содержащая полный набор образцов), детектором (осуществляющим перебор и «пакетный» отбор) и селектором (реализующим однозначный выбор)15. Таким образом, при эволюционном отборе обязательным «является сочетание тезауруса, детектора и селектора»16. Потребуется осуществить специфическую проекцию этих и других принципов, факторов и механизмов самоорганизации в эволюции культуры.
Рассмотрим, однако, и аргумент против проведения параллелей между полем культуры и пространством эволюционного отбора (в дарвиновской, однако, заметим, его интерпретации).
«Для Мандельштама, - отмечают С. С. Не-ретина и А. П. Огурцов, - неприемлемо приложение к культуре идей дарвиновской теории эволюции, при котором вычленялись некие эволюционирующие её компоненты, или ряды, а затем уже осуществлялся социальный отбор инновационных вариантов. В статье "О природе слова’’ (1922) Мандельштам отмечал дурную бесконечность эволюционной теории, которая особенно опасна для литературы, а <...> прогрессизм, по его словам, прямо-таки убийствен для понимания и литературы, и культуры»17.
В сформулированной самим Мандельштамом концепции-метафоре «эмбрионального поля культуры» акцент ставится не на отдельных культурных «компонентах» или «рядах», а на общего упорядоченности и направленности культурных процессов. Для
Мандельштама важен «подход к культуре как к целостной системе, внутри которой существуют “силовые центры ”, или "ядра ”, стягивающие к себе все потенции культурного творчества и направляющие развитие культуры».
Идея Мандельштама об «эмбриональном поле культуры» имеет глубокий смысл, «поскольку ориентирует на выявление и постижение целостности культурных форм, их функциональных связей и неравновесных флуктуаций в ходе их развития до своего акме»18. (Акме - ключевое слово поэтического направления акмеизма, выражающее высшую ступень развития и концентрации духовных способностей человека).
Из приведённых высказываний можно увидеть, что возражения против принципа отбора (в его «дарвиновском» представлении) снимаются в рамках расширенного (обобщённого) эволюционного подхода, при котором квазистационарная линейность движения компонент культуры заменяется нелинейной неустойчивостью, включающей бифуркации (ветвления), флуктуации (случайности), притягивающие центры (аттракторы) и системную (полевую) целостность, то есть всё то, что способно привнести в исследование культуры социосинергетическое расширение метода культурологии.
Близкая к современной синергетической (немеханистическая, целостно-полевая) трактовка внутреннего мирового и ментального порядков предложена Д. Бомом: «В частности, математика квантовой теории показывает, что основное движение материи следует понимать как процесс развёртывания и свёртывания. Эта математика, например, предполагает множество волн, которые развёртываются на всём пространстве в каждой области и свёртываются обратно в целое. Другими словами, из неуловимого свёртывания в целое возникает, путём процесса развёртывания, весь проявленный универсум со всем множеством различных отдельных объектов <..,> (В таком внутреннем - импликативном
- порядке) существование каждой части мироздания постоянно поддерживается развёртыванием из целого и свёртыванием в целое. Этот принцип убедительно иллюстрирует голограмма. Современная физика предполагает, что каким-то образом всё внутренне соотнесено с целым и со всем остальным. "Ни одно из свойств того или иного участка этой
сети не имеет фундаментального характера; все они обусловлены свойствами остальных участков сети, общая структура которой определяется универсальной согласованностью всех взаимосвязей"’19. Пример внутренней взаимосвязи можно найти в сознании. В сознании мы держим всё, что вокруг нас, и содержание сознания определяет, что мы есть и как мы будем реагировать на мир. С целым и всем остальным мы, следовательно, соединены внутренне, а не внешне и не механистично <...> Из сказанного следует, что некое подобие импликативного порядка свойственно и сознанию, и материи, поэтому он может способствовать связи между ними. Мы можем видеть, например, что в содержание сознания может быть свёрнут весь материальный мир, и поскольку сознание определяет наши физические действия (включая общение с другими), его содержание свёрнуто (упаковано) в материю (и в сознание других людей). Следовательно, внутренне соотнесена не только материя, но также материя и сознание. А таким образом всё остальное внутренне связано»211.
Акцентируя проблему методологии в целом, В. П. Бранский справедливо утверждает, что «теория самоорганизации на основе отбора даёт исчерпывающее объяснение всех <...> феноменологических признаков развития (сложности, разнообразия, адаптации)»21. Социокутътурный тезаурус (множество возможных образцов культуры, творчества нового ит. п.) создаётся самоорганизационными механизмами (технологиями) иерархизации, ветвления и положительной обратной связи. Специфика социокультурного детектора состоит в том, что его функцию играет в конечном счёте борьба (взаимодействие) различных (в том числе, альтернативных) идеалов с точки зрения их массовой привлекательности («аттрактивности») для целей преобразований. В культуре эта борьба ярко проявляется как борьба за выражение нового и за самовыражение. В роли социокультурного селектора обычно выступает тот или иной известный принцип, которым руководствуются в своей борьбе носители идеалов (непримиримости, компромисса, нейтрализации, конвергенции).
Всё это даёт методологически выверенное направление решения одной из самых трудных проблем философии культуры - проблемы исторической преемственности и эволю-
ции (развития, прогресса) культуры. Следует согласиться с научно-методологическим (междисциплинарным) обобщением
B. П. Бранского: «...социальная синергетика предстаёт перед нами как новая научная дисциплина, которую с таким же успехом можно было бы назвать синергетической культурологией, а, возможно, и синергетической социологией»22.
‘Динамичность', ‘сложность социальных процессов', 'поток событий', 'самострукту-рирование’, 'самообразусмость общества', ‘непредсказуемость, неожиданность последствий' - понятия, определявшие вхождение социальной науки в новый этап ее эволюции
- социосинергетический.
Можно предположить, что развитие возможных приложений синергетики к пониманию сложных явлений культуры, её вековых форм и творческого обновления, устойчивой динамики и всплесков в развитии будут иметь характер подвижной многослойной оболочки гипотез, философских и методологических рассуждений, надстраиваемых с большим или меньшим удалением вокруг математически прочного ядра синергетики. В случае такого подхода будут создаваться предположительные модели развития процессов на сложной открытой нелинейной психо- и социокультурной среде. Выстраиваемая таким образом вариативная оболочка гипотез,
- как справедливо утверждают Е. Н. Князева и С. П. Курдюмов, - «вполне правомерна, если не забывать, что под ней остаётся нечто жёстко доказанное, выведенное в виде математических теорем <...> Поэтому здесь открывается огромное поле поиска»23. Таким образом, в фокусе нового миропонимания оказался класс нелинейных, открытых систем и сред (надсистем), способных к самоорганизации и эволюции, в том числе, социальных, гуманитарных и социокультурных систем.
Культура (как и человек) - исключительно многогранное явление, составляющее объект поли- и междисциплинарных исследований. Динамика культуры и человеческое творчество органично взаимосвязаны. Эта мысль афористично выражена в словах
C. Кржижановского: «Культура - труд, обращенный на свой талант»24. Представить процесс творчества, как и процесс культуры можно, вообще говоря, различными способами, выбрав тот или иной понятийный аппарат для их описания. Конечно, степень общности
при этом будет разной. Думается, что совмещение понятий и категорий культурологии, философии и науки о сложном позволит выработать учение о культуре и человеке, которое обладало бы не описательным, а научным статусом.
Примечания
1 Кассирер, Э. Опыт о человеке. Человек и культура// Человек. 1990. № 3. С. 101.
2 Мосс, М. Техники тела // Человек. 1993. № 2. С. 64-79.
3 Там же. С. 64.
4 Там же. С. 35.
5 Сорокин, П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1991. С. 183.
6 Федотова, В. Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопр. философии. 2000. №4. С. 13.
Бранский, В. П. Теоретические основания социальной синергетики // Вопр. философии. 2000. №4. С. 112-129.
8 Сорокин, П. А. Указ. соч. С. 18-19
9 Там же. С. 173-174.
111 Кассирер, Э. Опыт о человеке... С. 99-100.
11 Федотова, В. Г. Типология модернизаций... С. 13, 50.
12 Там же. С. 13.
13 Ашмарин, И. И. Система постижения культуры // Человек. 1999. № 5. С. 179.
14 Там же. С. 180.
15 Бранский, В. П. Теоретические основания... С.115.
16 Бранский, В. П. Социальная синергетика как постмодернистская философия истории // Обществ, науки и современность. 1999. № 6.
С. 117
17 Неретина, С. С. Эмбриональное поле культуры : О. Э. Мандельштам / С. С. Неретина, А. П. Огурцов //Человек. 2000. № 3. С. 21-22.
18 Там же. С. 22.
19 Капра, Ф. Общие корни современной физики и восточного мистицизма. М : София, 2008. 416 с.
20 Бом, Д. Наука и духовность : необходимость изменений в культуре // Человек. 1993. № 1.С. 335.
21 Бранский, В. П. Теоретические основания...
С. 119.
22 Там же. С. 127.
23 Князева, Е. Н. Синергетика как новое мировидение : диалог с И. Пригожиным / Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов // Вопр. философии. 1992. № 12. С. 3-20.
24 Кржижановский, С. Статьи о литературе и театре. М., 1994. 156 с.
