CC BY
530
ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ_
МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ В. Я. ПРОППА: МЕЖДУ ФОРМАЛИЗМОМ И СТРУКТУРАЛИЗМОМ
Е. Г. Волкова
Аннотация. В статье рассматриваются особенности исследовательской позиции и методологической установки В. Я. Проппа в соотношении с исследованиями русской формальной школы и структурализма. Отмечается, что работы В. Я. Проппа обнаруживают содержательную и методологическую близость с идеями как формалистов, так и структуралистов, но при этом обосновывается определенная независимость научных построений ученого.
Ключевые слова: В. Я. Пропп, формализм, структурализм, методология.
Summary. In the article the peculiarities of V. Y. Propp's research position and methodological direction in correlation with the research of Russian formal school and structuralism are observed. It is noted that V. Y. Propp's works are close to formalists' and structuralists ' ideas both in substance and methodology, but at the same time it is proved that his scientific conception is quite independent.
Keywords: V. Y. Propp, formalism, structuralism, methodology.
226
Отечественное теоретическое литературоведение первых десятилетий прошлого века было весьма разнородным и многоплановым. Одним из крупных направлений, наиболее колоритно проявившим себя в данный период, был формализм, возникший почти одновременно в Москве («Московский лингвистический кружок») и Петрограде («Общество по изучению поэтического языка») в 1915-1916 гг. XX в. Однако уже в начале третьего десятилетия XX в. в среде сторонников формального метода стали возникать серьезные разногласия. Как отмечает Э. Уорнер, к концу 20-х гг. «уже трудно было писать работы в рамках "ортодоксального" формализма, ибо это течение постепенно угасало, находясь под все возраставшим давлением как
изнутри, так и извне - со стороны официальных литературных групп, которые уже не отделяли литературу от линии партии» [1, с. 20].
Именно в этот период (в 1928 г.) была опубликована первая монография В. Я. Проппа «Морфология [волшебной] сказки». Одни исследователи отнеслись к данной работе позитивно, другие были склонны рассматривать В. Я. Проппа как представителя формализма, оценивая исследования, проводимые в рамках данного направления, преимущественно негативно. Лишь во второй половине XX в., когда отношение к научной деятельности формальной школы стало меняться, отношение к исследованиям В. Я. Проппа изменилось. Так, например, П. Н. Берков писал, что идейно В. Я. Пропп никогда не
Преподаватель XX
4 / 2011
ф
Философские науки
принадлежал к русской формальной школе [2]. А Е. М. Мелетинский в своих комментариях ко второму изданию «Морфологии [волшебной] сказки» и в более поздних трудах резко отвергал узкое понимание формализма ученого. В работе «Поэтика мифа» он писал, что В. Я. Проппа следует считать «пионером структурной фольклористики», создавшим «модель синтагматики мета-сюжета волшебной сказки в виде линейной последовательности функций действующих лиц» [3, с. 128-129].
Понимание методологической установки В. Я. Проппа как формалистической было характерно не только для ряда отечественных ученых, но и для многих зарубежных. Они указывали на отсутствие у В. Я. Проппа интереса к изучению культурных явлений, формирующих структуру сказки, и на вытекающую из этого ограниченность его монографии. Называли его метод типичной формалистической стратегией. Говорили об исследованиях В. Я. Проппа как о как блестящем образце классического формалистического подхода и даже утверждали, что его теоретические построения в области исследования морфологии волшебной сказки следует считать одной из крайних тенденций в формализме.
Одной из самых известных рецензий на американское издание «Морфологии [волшебной] сказки», имевшей серьезные научные последствия, была статья французского этнографа, философа-структуралиста К. Леви-Строс-са [4], попытавшегося на примере первой монографии В. Я. Проппа показать принципиальную разницу между формализмом и структурализмом в подходе к исследованию феноменов духовной культуры.
В чем причины столь распространенного среди западных исследователей-гуманитариев представления о Проппе как о формалисте?
Ответ, видимо, кроется в наличии ряда неточностей и ошибок в первом переводе «Морфологии [волшебной] сказки» на английский язык, а также в незнании других работ ученого в области фольклористики и этнографии. Также европейским гуманитариям, видимо, не был известен тот факт, что В. Я. Пропп, обращаясь к В. М. Жирмунскому по поводу публикации своей работы, предлагал включить в нее дополнительные главы, посвященные историко-генетическому анализу феномена волшебной фольклорной сказки (они легли в основу более поздней монографии В. Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки»).
Безусловно, определенное сходство в исследованиях В. Я. Проппа и представителей формализма можно обнаружить, например, в вопросе восприятия ученым сюжета сказки как ряда приемов, связанных между собой особым образом. Кроме того, точка зрения В. Я. Проппа, согласно которой в рассматриваемом им фольклорном нарративе обнаруживается взаимозаменяемость конкретных деталей, а также его относительное невнимание его к специфическим персонажам волшебной сказки с их различными именами и атрибутами близки утверждениям В. М. Шкловского о том, что фабула только обеспечивает сырье для построения сюжета и что персонажи, такие, например, как Дон-Кихот Сервантеса, порождаются самой структурой [1, с. 30-31].
Однако по ряду ключевых позиций научные построения В. Я. Проппа отличаются от таковых у формалистов. Например, последние полагали,
227
4 / 2011
Преподаватель XXI
Ф
ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА ВУЗАМ
228
что любое искусство делает искусством форма, которая представляет собой не новый способ описания реалий жизни или метафизическую символику сверхъестественного, а то, что задает способ восприятия вещей, «обретающихся не "под" и не "над", но в строении (промежутках, разломах, сдвигах) самой формы» [5, с. 58]. Так, по мнению В. М. Шкловского литературное произведение представляет собой «чистую форму», «оно есть не вещь, не материал, а отношение материалов» [6, с. 28]. Б. М. Эйхенбаум утверждал, что форму следует считать не тем, что соотнесено с понятием «содержание», под которым формалисты понимали нечто производное от формы, возникающее на основе «суммы приемов», а тем, что организует произведение искусства, а, следовательно, и определяет сего специфику. Он писал: «Нам важно не слово "форма", а лишь особый его оттенок» [7, с. 3]. Таким образом, первостепенное значение придавалось поэтической форме, возможности ее саморазвития вне зависимости от содержания.
Для В. Я. Проппа же исследование самой формы не было столь важным. Его интересовал феномен повторяемости, обнаруженный им в русской волшебной сказке, и соответственно причины его существования. Единство формы, по мнению ученого, предопределяет единство содержания, если понимать под содержанием не только фабулу, но и мыслительный и эмоциональный мир, выраженный в произведении. А следовательно, единство формы определяется единством содержания, и их нельзя разрывать [8, с. 36].
Относительно методологии исследования представители русского формализма указывали, что используемый
Преподаватель XX
ими морфологический метод анализа произведений искусства возник для изучения эстетической составляющей искусства, его художественности. В основе их исследовательской позиции было утверждение, что художественную сущность любого произведения искусства можно выявить не посредством анализа содержательной компоненты (или того, в каких социально-исторических условиях оно было создано, каким образом может воздействовать на воспринимающего его субъекта, какое общекультурное значение имеет), а лишь путем его морфологического анализа. Для В. Я. Проппа же выявление структуры сказочного нарратива должно было стать лишь начальным этапом целостного синхронно-диахронического анализа данного феномена архаического фольклора - этапом создания дефиниции волшебной народной сказки.
Надо отметить, что сам В. Я. Пропп высказывал свое отношения к формализму вполне однозначно. Еще в 1928 г. он предостерегал от опасности излишне досконального изучения формы, несмотря на явную необходимость и популярность этого метода, утверждая, что, идя по этому пути, «легко перегнуть палку». В послесловии к итальянскому переводу «Морфологии сказки» (где содержится ответ В. Я. Проппа на критические замечания К. Леви-Стросса), а также в беседах со своими учениками и коллегами ученый отмечал, что ему очень близки основные принципы структурализма, среди которых он особенно выделял системность, типологию, диалектическую структурную соотнесенность целого и частей, и даже говорил, что может считать себя в определенном смысле представителем структурализма.
В своей «Открытой лекции» В. Я. Пропп указывал на принципиаль-
-4 / 2011
ф
Философские науки
ные различия между исследовательскими подходами формалистов и структуралистов. Он отмечал, что различие это заключается в том, что в рамках первого будет изучаться лишь один феномен, одна его сторона, независимо от всех других сторон, а также безотносительно к той системе, к которой он принадлежит. Сторонники же второго будут рассматривать каждое отдельное явление по отношению ко всей системе, ко всему многообразию определяющих его связей [9, с. 364]. Для формалиста целое есть лишь «механический конгломерат из разрозненных частей». Для структуралиста же части рассматриваются и изучаются как элементы целого и в их отношении к целому. Предлагаемое в «Морфологии [волшебной] сказки» исследование дает именно возможность межсюжетного изучения жанра как некоего целого, как некоей системы. Сравнительное межсюжетное изучение, по мнению В. Я. Проппа, в свою очередь открывает широкие исторические перспективы.
Таким образом, нельзя не согласиться с тем, что теории русской формальной школы в определенной степени повлияли на формирование исследовательской позиции В. Я. Проппа, его методологической установки. Но формалистом в узком смысле этого слова В. Я. Пропп не был, и лишь первая его монография в некоторых своих аспектах действительно отражала формалистический подход к анализу текста. Кроме того, исследования В. Я. Проппа в области структуры сказочного нарратива обнаруживают в себе некую содержательную и методологическую близость с идеями структуралистов. Однако в отличие, к примеру, от К. Леви-Стросса, методологическая установка которого была тако-
ва, что он использовал в рамках своих этнографических исследований предложенный Ф. де Соссюром метод структурного анализа, имплицируя его таким образом с одной области знаний на другую, В. Я. Пропп создает свою методологическую систему независимо, на основе эмпирического исследования текстов волшебных фольклорных сказок, утверждая, что научный метод и научная теория в любой области знания могут быть сформулированы только после скурпулезного анализа конкретного материала.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Уорнер Э. Э. Владимир Яковлевич Пропп и русская фольклористика / Вступ. ст. С. Б. Адоньевой. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ - СПб., 2005.
2. Берков П. Н. Метод исследования народного творчества в трудах В. Я. Проппа: (К 70-летию со дня рождения) // Вестник ЛГУ. - Сер. ист., яз. и лит. - 1966. - № 20. - Вып. 1. - С. 111-116.
3. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. - М.: Наука, 1995.
4. Леви-Стросс К. Структура и форма. Размышления об одной работе Владимира 229 Проппа // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму / Сост. и вступ. статья Г. К. Косикова. - М.: Прогресс, 2000. - С. 121-152.
5. Горных А. А. Формализм: от структуры к тексту и за его пределы. - Минск, 2003.
6. Шкловский В. Б. Избранное: В 2 т. - М.: Худ. лит., 1983. - Т. 1.
7. Эйхенбаум Б. М. Вокруг вопроса о «формалистах» // Печать и революция. - М., 1924. - № 5.
8. Пропп В. Я. Принципы классификации фольклорных жанров // Фольклор и действительность: Избранные статьи. - М.: Наука, 1976.
9. Пропп В. Я. Открытая лекция // Неизвестный В. Я. Пропп / Сост. А. Н. Мартынова. - СПб.: Алетейя, 2002. ■
4 / 2011
Преподаватель XXI
Ф
