CC BY
319Методология диссертационного исследования
(семь соображений для соискателей)
Г. Ч. Синченко, С. В. Векленко*
Не нами выбран мир, который нам приходится изучать И. Пригожин
Диссертация - разновидность научного исследования, поэтому в самом общем плане ее методологический аппарат представляет собой ту или иную комбинацию методов научного познания. Тем не менее, будучи квалификационной работой, она несет особую социальную нагрузку и, в сущности, выступает необходимым условием институционализации. «Диссертация - это свидетельство нашей “кредитоспособности”. Не более, но и не менее того»1. Доказать же свою профессиональную состоятельность ученый, по словам заместителя Председателя экспертного совета ВАК по философии, социологии и культурологии Л. Н. Москвичева, может, «лишь только проведя собственное исследование и создав на этой основе определенный научный труд, который бы позволял научному сообществу судить об умении данного ученого ставить научные проблемы, анализировать их, формулировать научные выводы и возможные практические рекомендации»2. И поскольку в науке методы служат как орудиями получения знаний, так и немаловажным показателем их адекватности, постольку диссертанту в качестве исследователя надо бережно относиться к своему интеллектуальному инструментарию, а в качестве соискателя ученой степени - еще и публично продемонстрировать высокий уровень владения им.
Условимся понимать метод как совокупность операций, осуществление которых приводит к достижению результатов. Под такую трактовку подпадают и методики - имеющие узкое, локальное значение частные приемы и конкретные способы исследования3. Что касается «методологии», то это понятие интегративное, включающее ряд составляющих: научное мировоззрение, фундаментальные философские и научно-теоретические категории, принципы и законы, обще- и частнонаучные методы. Поэтому методологию нельзя сводить к какому-то
Методология научных исследований
одному из названных компонентов, в том числе методу. Методология, нередко трактуемая как совокупность методов, представляет собой не их арифметическую сумму, а новое качество, позволяющее не только узнать ту или иную сторону изучаемого явления, но и познать сущность объекта. Итак, «метод» и «методологию», несмотря на созвучность и тесную взаимосвязь, нельзя смешивать и употреблять как синонимы: «Подобный подход приводит к размыванию границ этих категорий, затрудняет восприятие, напуская “туман наукообразия”»4.
Методология - одно из самых «скользких» измерений диссертации, особенно гуманитарной, где нет ни списка аксиом, ни набора однозначно определенных правил вывода, ни последовательности формул, которые бы говорили «сами за себя». Соискатели обычно совмещают наитие с использованием стихийно выработанных клише, что порождает широкий спектр дефектных вариаций. Вот некоторые итоги их обзора.
Отсутствие конкретности, информативности. «В основу исследований легли положения общей теории права с учетом достижений науки административного, уголовного, уголовно-процессуального, гражданского и других отраслей права». Достижений много, одни противоречат друг другу, взаимосвязь некоторых других не очевидна. Все учесть невозможно, а какие учтены - неизвестно. Диссертант сказал много, но не сказал ничего.
Банальности. «...Теоретический анализ исследований, научной, методической и учебной литературы.». Можно ли написать научную работу, не анализируя литературу, и можно ли анализировать ее эмпирически (кроме подсчетов тиражей, индекса цитируемости, частоты использования терминов и т. п.)?
Пробелы в философской подготовке. «.Методы и принципы философского анализа: метод восхождения от абстрактного к конкретному и сравнительно-исторический метод». Первый обосновывается в диалектической логике, но функционирует в теоретическом познании и за границами философии, а второй не имеет философского статуса. Аналогичный случай имеем в диссертации, относящей индукцию, дедукцию, моделирование, опрос к общеправовым или специально-правовым методам, в то время как они ни те, ни другие.
Фикции. С точки зрения одного диссертанта, существует «комплексный системный подход», с точки зрения
* Постоянный автор нашего журнала.
другого - социологический метод. Единого социологического метода просто нет, как нет единого филологического, юридического, химического или биологического, а «комплексного системного» не может быть, это такая же химера, как «маргариновое масло». Ошибки допускают не все диссертанты, но ошибок очень много.
Авторы, пишущие о том, как писать диссертации, подходят к методологической базе по-разному. Ф. А. Кузин предлагает своего рода конспект методологических глав учебников по философии, перечисляет, определяет и комментирует наиболее распространенные эмпирические и теоретические методы. М. И. Клеандров предлагает рекомендации соискателям степени по юридическим специальностям, обращая особое внимание на редко используемый метод имитационного моделирования, который эффективен при проверке предложений по совершенствованию законодательства. Он же и А. М. Новиков разъясняют взаимосвязь теории и метода5. Ю. Эхо, исходя из циничной презумпции «бояться почти нечего, потому что эта пресловутая академическая машина уже давно пережила свой яд»6, затрагивает вопросы методологии лишь мельком. Б. А. Райзберг, напротив, настроен академично: «Формирование методологической и теоретической основы исследования, обычно носит стандартный характер и сводится к утверждению, что такую основу составили научные труды отечественных и зарубежных авторов в области тех отраслей и направлений науки, к которым относится тема диссертации. Здесь же целесообразно выделить отдельной строкой использованные в диссертации методы исследования, такие, как методы системного анализа и исследования операций, математические, статистические методы, метод сравнений и аналогий, метод обобщений, метод научного моделирования, метод экспертных оценок и др.»'.
ВАК относится к делу более решительно и критично: «.можно встретить простые и, как правило, очень пространные перечисления различных общесоциологических теорий, философских подходов и методов, которые якобы послужили методологической основой работы. Между тем непонятно, как же конкретно используются в работе эти различные, а иногда и просто конкурирующие методологические подходы, как они согласуются между собой. Складывается впечатление, что такие “методологические обоснования” весьма искусственны и мало связаны с текстом диссертации. Экспертный совет рекомендует диссертантам. обращать внимание на необходимость обстоятельной проработки вопросов, связанных с методологической основой диссертации»8.
В столь неоднозначной ситуации трудно предлагать какие-то твердые правила, тем более что палитра методов, особенно частнонаучных, очень велика. Но поделиться соображениями можно.
Первое. Верхний «этаж» методологического комплекса занимают общелогические методы: анализ, синтез, дедукция, индукция, сравнение9, аналогия, абстрагирование, идеализация и т. д. К их усложненным формам прибегают только специалисты, но в целом они неотторжимы от рассудочной деятельности как в науке, так и вне
ее. Поэтому особо оговаривать использование таких методов имеет смысл при условии, что задействуются их специализированные формы, например не просто анализ, а структурно-генетический анализ, не просто сравнение, а сравнительно-исторический метод и т. п. Иначе читатель не получит новой информации, ибо он и так понимает, что ученый всегда что-то анализирует, абстрагирует, дедуцирует.
Второе. Следует с большой осторожностью относиться к ссылкам на философские методы, из которых у авторов нефилософских диссертаций особым авторитетом пользуется диалектический. Стержень диалектики -идея развития, и если, как написано в одной диссертации, изучаемый объект рассматривается в его саморазвитии и взаимосвязи с другими явлениями, причем именно таким подходом задается угол рассмотрения, приводящий к новым идеям, то данный метод действительно использован. Если же объекты исследуются в качестве функционирующих или тем более стационарных систем, то диалектический метод в полном объеме не работает, что совершенно необязательно является методологической погрешностью. Но и в «пропитанных» диалектикой нефилософских работах данный метод, коль скоро речь идет о методологии в целом, может использоваться только в сочетании с другими, более узкими и специализированными.
Третье. Ввиду того, что диапазон научных направлений и специальностей очень широк, анализ актуальных обще- и особенно частнонаучных методов может быть или очень объемным и, вероятнее всего, поверхностным или сориентированным на какие-то отдельные области науки. Наши дальнейшие рассуждения предлагаются, в первую очередь, соискателям-юристам.
Укажем прежде всего, что с падением «железного занавеса» возросло значение сравнительно-правового (компаративного) метода, позволяющего изучать отечественные правовые нормы, институты, системы, понятия и категории путем сопоставления с соответствующими положениями права и законодательства зарубежных стран. Причем если ранее опыт развитых капиталистических государств дозволено было лишь критиковать, то сейчас открылась возможность использовать его в качестве положительного примера (конечно, с учетом российской ментальности и традиций). Например, на правовое регулирование борьбы с преступностью существенное влияние способны оказать международные стандарты регламентации статуса потерпевшего, который должен стать вровень со статусом обвиняемого и «обусловливать в качестве приоритетной задачи уголовного и процессуального права возмещение, устранение или смягчение причиненного вреда»10.
Новые перспективы появились у историко-правового метода, состоящего в изучении эволюционных и революционных этапов развития законодательства и правовой науки. Отступление от необъективной критики дореволюционного русского права, открывшийся доступ к достижениям всех научных школ, в том числе классической, социологической и антропологической - все это,
несомненно, способствует обогащению науки, ибо резервы данного метода, как и сама история, неисчерпаемы.
С развитием современных информационных технологий и появлением таких ее продуктов, как Интернет, КонсультантПлюс, Гарант, новое значение приобретает системно-структурный метод, применительно к юриспруденции заключающийся в исследовании правовых понятий и явлений как систем, т. е. целостных множеств, которые состоят из подсистем и элементов различного уровня, находящихся в функциональной взаимозависимости. Использование этого метода не только поможет избежать постоянно возникающих коллизий между смежными отраслями законодательства (уголовного и уголовно-процессуального, гражданского и трудового, жилищного и административного, лесного и земельного и т. д.), но и позволит не оставить полностью без правового регулирования общественные отношения, по тем или иным причинам выходящие из-под юрисдикции «более сурового» закона (как это было с уголовно наказуемым хулиганством и мелкими хищениями).
Наконец, в современных условиях наиболее весомым, на наш взгляд, становится социологический подход, позволяющий не только устанавливать место и механизм воздействия правовых норм на общественные отношения, но и определять эффективность либо неэффективность этого воздействия. С социологической точки зрения внесение изменений или дополнений в тот или иной закон может быть оправданным лишь при наличии трех условий: а) выявлена социальная потребность в этих изменениях (например, обнаружены трудности в борьбе с новыми видами опасных деяний); б) дана экспертная оценка возможности решить обнаруженную проблемную ситуацию правовыми средствами (избыточные правовые запреты или их необоснованная отмена, как правило, порождают правовой нигилизм населения); в) установлена невозможность адекватного решения проблемной ситуации в рамках действующего права11.
Четвертое. Последние десятилетия эволюции научного мышления отмечены «триумфальным шествием» синергетики (от греч. (тпег£е1а» - содружество, кооперация). В ней видят особую науку, общую концепцию поведения и самоорганизации сложных систем, междисциплинарную методологию и даже комплекс наиболее общих идей, составляющих ядро современной (постне-классической) науки. В открытых системах, попадающих в высоконеравновесные состояния, имеется вероятность согласованного, кооперированного поведения частей, «в результате которого на макроскопическом уровне возникает структура и соответствующее функционирование»12. Процессы самоорганизации материи, возникновения, говоря крылатыми словами И. Пригожина и И. Стенгерс, «Порядка из хаоса», и находятся в центре внимания синергетики.
Будучи по происхождению естественнонаучной концепцией, синергетика быстро завладела умами гуманитариев, в результате чего появилось такое ее ответвление, как социо синергетика. Ее сторонникам приходится решать непростую проблему. С одной стороны, родоначаль-
ник синергетического подхода Г. Хакен еще в 1973 г. (он и считается годом рождения синергетики) ставил вопрос об общем характере корпоративных явлений, обнаруживающихся при исследовании систем самого различного рода, включая социальные. С другой стороны, «Порядок из хаоса», ставший едва ли не «Священным Писанием» теории самоорганизации, резонно предупреждает: «Ясно, что, применяя естественнонаучные понятия к социологии и экономике, необходимо соблюдать осторожность»13. Ту же важную мысль глава брюссельской синергетической школы И. Пригожин повторил на страницах «Вопросов философии»: «Пример физики может
прояснить, но не решить проблемы, стоящие перед 14
людьми»14.
Ученому-гуманитарию, решившемуся на методологические эксперименты с синергетикой, следует понимать ошибочность механического добавления ее элементов в сложившиеся концептуальные схемы. Синергетика задает картину мира, отрицающую линейную модель прогресса и, в частности эффективность социальных моделей с жесткой централизацией и административно-командными методами управления. Как следствие, она несовместима с нормативистски ориентированной юриспруденцией, причем не только идеологически, но и, так сказать, метафизически. Этатистский юридический позитивизм исходит из первичности и автономности воли и разума законодателя, структурирующего общественные отношения посредством правовых норм. Таким образом, здесь речь может идти о развитии регулируемого объекта только под воздействием изначально более сложной, чем он, инстанции - государства, которое дает обществу свое властное «интервью» на языке закона. Синергетика же изучает спонтанное возникновение и усложнение порядка. Здесь «не субъект дает рецепты и управляет нелинейной ситуацией, а сама нелинейная ситуация. как-то разрешается и, в том числе, строит самого субъекта. Нелинейное, творческое отношение к миру. означает открытие возможности сделать себя творимым»15. Поэтому синергетические воззрения органично сочетаются не с аналитической юриспруденцией, а с социологическим правопониманием, о котором мы говорили выше.
Пятое. В то время как синергетика распространяется сквозь разделительную линию между естественными и социально-гуманитарными науками, внутри последних начинает доминировать герменевтика (соотношение которой с синергетикой является интереснейшей исследовательской проблемой философского порядка). Термин, производный от греческого глагола «Ьегшепешеп», служит собирательным названием для различных теорий и техник интерпретации и понимания, а также, при определенном подходе, обозначает философию понимания и даже сущностную характеристику философии как таковой.
Герменевтика имеет идущую от античности историю в теологической, филологической и юридической областях, т. е. там, где постоянно обнаруживались сложности, связанные с прояснением смысла текстов: древних, священных или нормативных. В философское учение она
оформилась в XVIII в. (Ф. Шлейермахер), а в следующем столетии В. Дильтей выступил с идеей об общеметодологическом значении герменевтики для «наук о духе». Столетием позже был выдвинут еще более сильный тезис: человек ведет особый способ существования, который «остается от начала до конца интерпретированным бытием» (П. Рикёр), поэтому философия как его теоретическая рефлексия и герменевтика суть одно целое.
Юридическая герменевтика традиционно ориентировалась на осмысление догмы права, а в этих рамках -на установление цели законодателя (телеологическое толкование). В философском плане это хорошо согласовывалось с психологизированной концепцией Шлейермахе-ра, ставившего на первое место интуитивное проникновение в индивидуальность творца текста, а в философско-правовом - на позитивистское отождествление права с его формальными источниками. Однако представление о юридическом смысле, ведущем автономное существование в тексте закона, показало свою ограниченность.
Во-первых, корпус правовых актов вписан в социокультурный контекст, исторические изменения которого влекут переструктурирование их содержания: в новых условиях люди воспринимают положения закона не так, как прежде. Данный момент хорошо фиксируется популярным в современной философии афоризмом: «Нет “так написано”. Есть “мы прочитали”».
Во-вторых (и в связи с первым), сейчас роль интерпретатора видится иначе, чем во времена Шлейермахе-ра. У него субъективность интерпретатора должна была «раствориться» в личности автора и его замысле, аналогично тому, как субъективность ученого «умирает» в общезначимости открытых им истин. В отличие от прежней «романтической» герменевтики, современная «интегративная», в разработку которой наиболее важный вклад внесли Э. Бетти и Х.-Г. Гадамер, центрирована не на реконструкции «первосмысла», а на диалоге интерпретатора с автором. Перенестись в чужую субъективность невозможно, нужно осознать себя исторически и двигаться в направлении расширения своего горизонта понимания посредством его совмещения с авторским. Этого мы достигаем, ставя актуальные для нас вопросы и находя с помощью текста ответы: «Истолкование, как разговор, есть круг, замыкаемый в диалектике вопроса и ответа»16.
Именно интегративная герменевтика становится адекватной базой изменений, претерпеваемых профессиональным юридическим мышлением. Осознание невозможности тривиального подведения конкретных жизненных ситуаций под «законсервированную» в законе норму подвело черту под механистическим образом правосудия. «Подход Монтескье, согласно которому судья -просто рот, повторяющий язык права, более неприемлем»17, - констатирует израильский юрист А. Барак. «Только в непрофессиональной среде считается, что если законный акт изложен ясно, то он недвусмыслен и может применяться как положено к соответствующей ситуации»18, - высказывался еще полвека назад Х. Леви в духе американской, так называемой реалистической юрисп-
руденции, пришедшей к утверждению, что для разрешения дела судья творит новую «однократную» норму.
Таким образом, в современных условиях актуализируется проблема «сотворчества» законодателя и субъектов судопроизводства. В мягкой версии это проблема ус-
19
мотрения уже не только судьи, но и следователя19, а в перспективе - переход к анализу взаимодействия субъектов в правовом поле под знаком сочетания явного и неявного правотворчества, диалога и, следовательно, герменевтики. Уже опубликованы работы, где можно прочитать, что «право по самой своей сути является герменевтическим феноменом»20, а под основной проблемой юридической герменевтики понимается не только проблема постижения смысла позитивно-правовых установлений, но и. осмысления индивидом всей правовой действительности в целом»21. В контексте расширительного подхода к герменевтике как новой парадигме юридического мышления автор цитированных строк формулирует и ее основные вопросы: «Каковы особенности познавательной функции правосознания, каким образом ценности влияют на выбор юридически значимого решения, какова природа правовой интуиции, в чем специфи-
22
ка правовой логики.»22.
Не исключено, что в постановке на рельсы герменевтики практически всей юриспруденции присутствует некая амбициозность, свойственная молодым исследовательским программам, но нет сомнений, что столь же молодые и открытые новизне поколения ученых-юрис-тов смогут найти в ней методологические ключи к постановке и решению актуальных проблем своих дисциплин. Главное, как и в случае с синергетикой, только не сбиться на ее использование в функции, выражаясь вслед за С. С. Алексеевым, «руководства по “философско-терминологическому переодеванию” давно известных понятий, исследований, фактов»23.
Шестое. Успешные методы позволяют разрабатывать концепции, внутри которых они присутствуют, так сказать, в снятом виде. В свою очередь, теории и даже отдельные идеи, используемые в качестве средства получения нового знания, оборачиваются своей методологической стороной. Таким образом, различие между научной теорией как формой научного знания и как методом познания носит функциональный характер. Это позволяет интегрировать в методологический аппарат диссертации теоретические положения и концепции, которыми руководствуется соискатель. Но нельзя подменять содержательные характеристики этих положений перечислением имен. Маститые ученые, как правило, успевают разработать немало глубоких идей, и по упоминанию имени не всегда понятно, какие из них востребованы в данной работе. Что касается малоизвестных ученых, то их фамилии также ничего не скажут большинству читателей о том, какие их мысли использованы соискателем как средства производства новых мыслей. (Разумеется, из сказанного не вытекает, что в основной части диссертационной работы, а также введении и автореферате не надо ссылаться на исследователей, внесших вклад в разработку интересующих вас вопросов.)
Седьмое. Если методологический инструментарий диссертации многообразен, во введении и автореферате желательно его структурировать, распределив методы по группам. Основанием классификации может стать одно из трех. По широте применения методы принято подразделять на общелогические, конкретнонаучные и методики. По характеру связи с чувственно данными свойствами действительности - на эмпирические и теоретические. Наконец, с учетом цитированных выше замечаний ВАК, критерием могут служить результаты, для получения которых применялись те или иные методы.
«В дипломатии, как в музыке: если мотив не положен на ноты, то никакой цены ему нет», - говорил Та-лейран. Добавим: в диссертации, как в дипломатии.
1 Радаев В. В. Как организовать и представить исследовательский проект: 75 простых правил. - М., 2001. - С. 87-88.
2 Москвичев Л. Н. Диссертация как феномен науки и как фактор социальной стратификации // Вестник Российского философского общества. - 2001. - № 1. - С. 128.
3 См.: Ильин В. В. Структура и развитие научных теорий. -М., 1980. - С. 12-15.
4 Философия уголовного права. - СПб., 2004. - С. 43.
5 См.: Клеандров М. И. Кандидатская диссертация юриста: первые шаги исследователя. - М., 2003. - 108 с.; Кузин Ф. А. Диссертация: Методика написания. Правила оформления. Порядок защиты: практическое пособие для докторантов, аспирантов и магистрантов. - М., 2000. - 320 с.; Новиков А. М. Докторская диссертация? - М., 2000. - 120 с.
6 Эхо Ю. Письменные работы в вузах: практическое руководство для всех, кто пишет дипломные, курсовые, конт-
рольные, доклады, рефераты, консультации. - 2-е изд. - М., 1997. - С. 11.
7 Райзберг Б. А. Диссертация и ученая степень: пособие для соискателей. - М., 2002. - С. 105.
8 Бюллетень ВАК. - 2000. - № 3. - С. 39-40.
9 Таково общепринятое название, хотя точнее было бы говорить о сопоставлении, объединяющем сравнение и различение.
10 Миньковский Г М. Правовая политика в сфере борьбы с преступностью и проблемы законодательного регулирования этой борьбы // Проблемы формирования уголовной политики Российской Федерации и ее реализация органами внутренних дел: тр. Академии МВД России. - М., 1995. - С. 36.
11 Там же. - С. 32.
12Хакен Г Синергетика. - М., 1980. - С. 15.
13 Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. - М., 1986. - С. 369.
14 Пригожин И. Переоткрытие времени // Вопросы философии. - 1989. - № 8. - С. 10.
15 Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Антропный принцип в синергетике // Вопросы философии. - 1997. - № 3. - С. 71.
16 ГадамерХ.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. - М., 1988. - С. 452.
17 Барак А. Судейское усмотрение. - М., 1999. - С. 10.
18 ЛевиХ. Введение в правовое мышление. - М., 1995. -С. 15.
19 См.: Марфицин П. Г. Усмотрение следователя: (Уголовно-процессуальный аспект). - Омск, 2002. - 236 с.
20 Овчинников А. И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. - Ростов н/Д, 2003. - С. 263.
21 Там же. - С. 261.
22 Там же. - С. 250.
23 Алексеев С. С. Философия права. - М., 1997. - С. 13.
