CC BY
61
Философские науки
УДК 316.7: 39
Сундуева Дина Борисовна Dina Sundueva
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИССЛЕДОВАНИЮ ЭТНИЧЕСКОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ШИЛКИНСКИХ ХАМНИГАН
METHODOLOGICAL APPROACHES TO THE RESEARCH OF ETHNIC SELF- IDENTITY OF SHILKINSKAYA KHAMNIGAN
Дана характеристика влияния ассимиляционных процессов на состояние и тенденции развития этнокультурной идентичности шилкинских хамни-ган, проживающих в Агинском Бурятском округе. Социолингвистический подход направлен на изучение характера функционирования говора шилкинских хамниган, обнаруживающее состояние и тенденции развития этнической самоидентификации исследуемой субэтнической группы. Установлено, что доминантной тенденцией членов локальной субэтнической группы является стремление к сохранению своей этнической самоидентификации как поведение внутри своей этнической группы
Ключевые слова: этничность, этнокультурная идентичность, этническая самоидентификация, локальная субэтническая культура, языковая ситуация, сферы функционирования языка
В условиях активного взаимодействия культур особую актуальность приобретают вопросы, связанные с феноменом этнической самоидентификации представителя локальных культур. Актуальность данной темы определяется необходимостью прогнозирования технологий адаптации и интеграции локальных культур в целях разработки эффективных стратегий её элиминирования в трансграничном пространстве Забайкальского края.
The article includes the characteristics of the influence of assimilation processes on the state and trends of ethnic and cultural identity of Shilkinskaya khamnigan who live in Aginsk Buryat okrug. The sociolinguistic approach aims to study the functioning of Shilkinskaya khamnigan dialect that detects the status and trends of the ethnic identity of the investigated subethnic group. The dominant trend of the members of the local sub-ethnic groups is revealed to preserve their ethnic identity as the behavior within their own ethnic group rather than external. The factors that influenced the nature of identity of Shilkinskaya khamnigan are the role of official ethnic and linguistic classifications
Key words: cultural identity, local subethnic culture, ethnic self-identity, language situation, scope of language fuction
Теоретическую основу исследования проблемы этнической самоидентификации составили труды зарубежных и отечественных ученых в области философии культуры, психологии, социологии, этнологии, социолингвистики (П. Бурдье, Э. Дюркгейм, К. Дюбар, И. Гофман, Т. Лу-кман, Дж. Мид, Дж. Марсиа, Т. Парсонс, Э. Фромм, Ю. Хабермас, Э. Эриксон, Ф. Барт, Д. Фишман и др.). Кроме того, при осмыслении заявленной проблематики зна-
чительное влияние оказали труды Б. Андерсона, Б.Н. Вахтина, В.А.Тишкова, М.Н. Губогло, Ю.В. Арутюнян, С. Московичи, Б.Е. Винер и др. При интерпретации эмпирических данных большое значение имели работы бурятских лингвистов Г.А. Дырхее-вой, Э.В. Хилхановой, П.П. Дашинимаевой.
В настоящей статье предпринята попытка теоретического обоснования и практического применения идей дискурсивной социолингвистики при рассмотрении локальных особенностей этнической самоидентификации в контексте философии культуры. Использование дискурсивного анализа в качестве парадигмы исследования функционирования языка в целях выявления характера самоидентификации актуализирует проблему соотношения языка и этничности, а, следовательно, языка и культуры. К настоящему времени в понимании феномена этничности сложились три основных подхода: примордиализм, ситуационизм, конструктивизм. В работе Б.Е. Винер «Этничность: в поисках парадигмы изучения» (1998) представлен детальный анализ сложившихся теоретических подходов к этничности в англоязычной науке, достоинства и недостатки каждого из них [6]. Последователи примодиалист-ского подхода считают, что этничность базируется на чувстве духовной близости, основание которого составляют язык, обычаи, религия и т.д. (Шилс). Названные подходы к этничности базируются на идее «изначальной этничности» (primordial ethnicity), этничность — врожденное свойство человеческой личности, которое коренится в очень древних ощущениях родства. Согласно идее «инструментальной этничности», этничность зависит от социальных обстоятельств. Этничность рассматривается как репертуарная роль, сознательно или несознанно выбранная индивидом или группой. Сторонники названных подходов критикуют оппонентов в недостаточной объяснительной силе той или иной теории в пользу своей точки зрения.
Инструменталисты считают, что теория примордиалистов, объясняя устойчивость этничности, не способна объяснить
её изменчивость. Примордиалисты утверждают, что инструментализм, объясняя изменения этничности, не может обосновать её устойчивость. В целях создания универсальной теории этничности исследователями разных лет предпринималась попытка синтеза сложившихся подходов к данному феномену (Нейгел, Мак Кэй, Скотт). Как показывает аналитический обзор научной литературы, большинство современных исследователей придерживаются «своего рода культурно-психологического варианта примордиализма», в рамках которого эт-ничность рассматривается как разделяемая членами группы культурная общность, которой присущи объективные характеристики принадлежности: территория, язык, экономика, расовый тип, религия, мировоззрение и даже психический склад» [22, С. 101]. При таком подходе представляется значимым положение о том, что согласно психокультурной интепретации этничнос-ти, «подлинная культура» на уровне индивида может выражаться только на родном языке (Сепир).
Исследование феномена этнической самоидентификации тесно связано с понятием «идентичность», которое понимается как осознание человеком своей принадлежности к какой-либо группе, позволяет человеку определить свое место в социокультурном пространстве [25, С. 570]. Осознание человеком культурных норм, образцов поведения, языка, в понимании своего «я» с позиций тех общепринятых культурных характеристик, в самоотождествлении себя с культурными образцами определенного составляет суть культурной идентичности [5, С. 99]. Этнос является для человека самой надежной группой, которая может обеспечить ему необходимую безопасность и поддержку в жизни. Через осознание своей принадлежности к этносам люди стремятся чувствовать себя частью общности, которая обеспечит им ценностную ориентацию в динамичном мире. Общность этносоциальных представлений, разделяемых членами данной этнической группы, формируется только в процессе взаимодействия с другими народами.
Центральное место среди этносоциальных представлений занимают образы собственной этнической группы. Принятие определенных групповых представлений, готовность к сходному образу мыслей и разделяемые этнические чувства лежат в основе построения системы отношений и действий в различных межэтнических контактах. Осознание своей уникальности, неповторимости своего этноса, его культуры составляют основу этнической самоидентификации. В рамках данной работы принята позиция, согласно которой язык рассматривается как важнейший компонент этнокультурной идентичности. Так, в исследовании Э.В. Хилхановой «Факторы языкового сдвига и сохранения миноритарных языков: дискурсный и социолингвистический анализ» (2009) произведена эмпирическая верификация данного тезиса на примере бурятской этнической группы. В русле заявленной темы является определяющим положение о том, что «для этнических групп со «слабой» идентичностью и нелингво-ориентированной культурой язык не является диакритиком, и потеря языка не влечет за собой утраты этнической идентичности. Связь «язык и культура» для таких этнических групп не является имманентной и может быть выражена посредством языка доминирующей культуры». Как отмечает исследователь, «в отношении таких этнических групп отсутствует прямая и однозначная зависимость между степенью знания своего языка и культурной компетенцией» [26, С. 6].
Фактор этнической идентичности способствует сохранению языка как этнического символа, что согласуется с идеями примордиализма, в реальной жизни носит инструментальный характер [6, С. 16]. Язык выполняет функцию самоидентификации, конструирует языковые границы, которые помогают им поддержать свое самосознание как членов отдельной группы. Язык имеет функции обслуживания конс-трастивной самоидентификации группы, необходимой для любой социальной, социокультурной, этнической группы. Общие разговорные стратегии создают ощущение
удовлетворения, возникает чувство, что собеседники принадлежат к одному кругу. Человек может использовать два кода, чтобы подчеркнуть одну или другую выгодную для него в данный момент самоидентификацию, или использовать оба кода одновременно, чтобы подчеркнуть одновременно две самоидентификации.
При исследовании особенностей функционирования языка в среде представителей локальных этнических групп в целях выявления характера этнокультурной самоидентификации представляются плодотворными идеи дискурсивной социолингвистики, сущность которого заключается не только в том, что «текст изучается в контексте», но и в том, что оба объекта изучаются в равной степени. Процедура дис-курсного анализа предполагает выделение смыслового блока и анализ его содержания. Преимущества дискурсного анализа заключаются в том, что они открывают возможность открытого, более свободного взгляда на объект исследования. Кроме того, пара-дигмальные рамки дискурсивного анализа, суть которого заключается в том, чтобы, отталкиваясь от анализа языковой формы выражения, обнаружить, какие ситуационные модели были представлены говорящими в каждом конкретном случае, и через их анализ понять способ описания и осмысления реальности говорящими.
Билингвы не только обнаруживают свои языковые предпочтения, степень владения языками, характер переключения и смешения кодов, но и выражают свою интерпретацию мира, эксплицируют своё место в нем. Репрезентация основных категорий, содержащихся в анализируемом тексте, выявляет особенности самоидентификации этносов, проживающих на определенной территории. В частности, особенности осознания человеком культурных норм, образцов поведения, языка, в понимании своего «я» с позиций тех общепринятых культурных характеристик, в самоотождествлении себя с культурными образцами определенного этноса.
Язык является неотъемлемой составной частью социальных практик, организу-
ющих социальные институты и установления. Этот процесс мы исследуем на примере самоидентификации такой локальной субэтнической группы Забайкальского края, как шилкинские хамниганы, проживающие в Агинском Бурятском округе, на которых существенное влияние оказали процессы ассимиляции со стороны контактирующих народов.
Несмотря на наличие достаточного количества научных источников по этногенезу, этнографическим и языковым особенностям хамниган, данная проблема продолжает оставаться предметом многочисленных дискуссий в области этнологии, антропологии, лингвистики [9, С. 57]. В настоящее время наиболее изученной является группа ононских хамниган, но группа шилкинских хамниган исследована недостаточно. По проблемам этногенеза ононских хамниган, кроме существующей точки зрения о монгольских корнях хамниган, в отдельных работах по истории данного этноса имеются утверждения о тунгусском происхождении, входивших в состав Урульгинской степной думы, в частности, Онгоцонской и Кужертаевской управ с XVIII в. до начала XX вв. [12, С. 19]. Согласно источникам, отражающим родовой состав ононских хамниган, кроме монгольского, имеются роды тюркского и тунгусского происхождения [9, С. 75]. Среди работ лингвистического характера известно исследование Д.Г. Дамдинова «Ононские хамниганы (историко-этногра-фический очерк)» (1993), в котором дано сравнительно-историческое освещение фонетических, морфологических и лексических особенности говора ононских хамниган, на основании лингвистических сведений предпринята попытка воссоздания этногенеза этой группы. В своей работе, на основе экспериментальных исследований по фонетике говора ононских хамни-ган, автор предлагает рассматривать данный идиом как самостоятельный диалект бурятского языка, обладающий значительным пластом архаичных черт в лексическом составе, фонетической системе, морфологическом строе языка.
Появление работ Ю. Янхунена, Л. Мишига, Б. Ринчена позволило говорить о хамниганском языке, наряду с существующей точкой зрения, о самостоятельном и архаичном северомонгольском языке [10, С. 37]. Традиционно монголоведами в языке хамниган выделяются диалект маньчжурских хамниган, имеющий ряд изоглосс, сближающих его с бурятским языком, и диалект ононских хамниган, имеющий ряд изоглосс, сближающих его с халха. Согласно монгольским источникам, в Монголии представлены говоры обоих диалектов хамниганского языка. В русле заявленной темы представляет интерес работа Д.А. Алексеева «Диалекты бурят-монгольского языка», опубликованная в 1949 г., в которой пишется, что «.. в Аге имеется много эвенков, ныне обуряченных и частично сохранивших свой язык, оказавших, возможно, некоторое влияние на язык агинцев» [1, С. 19]. Д.Г. Дамдинов, вступая в полемику с Д.А. Алексеевым, пишет, что «близкое знакомство с историей и языком ононских хамниган показывает, что генетически они в большинстве своем являются монголами и что среди них обнаруживаются следы лишь нескольких эвенкийских родов, которые к настоящему времени полностью ассимилировались среди монголоязычного населения [10, С. 7]. Согласно проанализированным источникам, исследователи выделяют следующие группы хамниган: ононские, кыринские, акшинские, тургинские, бор-зинские, шилкинские и др. [10, С. 36]. В большинстве своем имеющиеся работы, как уже было отмечено, отражают различные аспекты жизни ононских хамниган. Основная коллизия проблемы изучения феномена самоидентификации шилкинских хамниган в отличие от других групп хамни-ган заключается в том, что они идентифицируют себя в качестве тунгусов, однако по процессам внешней идентификации в мон-головедческих исследованиях их называют хамниганами [9, С. 12]. При этом, согласно официальной переписи населения России, данная группа фиксируется эвенками [27, С. 30]. Представляется, что в силу обозначенных причин они не могут знать
и, соответственно, дать точного названия для своего идиома. Поскольку существующая научная литература относит данную группу к хамниганам, анализ исследований мы производим на основе данного массива работ.
Шилкинские хамниганы компактно проживают в с. Зугалай Агинского Бурятского округа Забайкальского края, куда они переселились из с. Нарин-Талача Ка-рымского района, с. Делюн Шилкинского района в 60-е гг. XX в. Длительное проживание среди русского старожильческого населения Забайкалья на протяжении нескольких столетий до момента переселения в Агинский округ определило уклад жизни исследуемой группы. Шилкинские хамниганы в культурном отношении являются ассимилированными в русскую культуру, что проявляется в популярности православных праздников, в особенностях антропоними-кона группы. Особенности образа жизни данной субэтнической группы нашли свое отражение в произведениях художественно-документального характера. В известной книге С. Зарубина «Трубка снайпера», посвященной ратному подвигу героя Великой Отечественной войны, Семена Даниловича Номоконова, представителя шилкин-ских хамниган, в художественной форме даётся яркое описание образа жизни этой группы: «Номоконов-тунгус из рода хам-ниганов. Его маленький народ живет в разных местах: в Делюне, Средней и Нижней Талачах, в селах близ Вершино-Дарасуна. Так считалось раньше, так пишется и сейчас. Его народ живет многими обычаями эвенков, но не умеет разводить оленей. Его народ хорошо понимает и бурятский язык, но овец пасти не умеет, не приучен к хлебопашеству. Степные буряты, живущие рядом, считают хамниганов своим народом. Эвенки — тоже своим» [14, С. 8].
Социолингвистический подход к заявленной теме предполагает анализ языковой ситуации в среде исследуемой локальной субэтнической группы, характеристику совокупности форм существования одного или нескольких языков в их социальном и функциональном взаимодействии [4, С.
47]. О количественных признаках языковой ситуации в диахронии в среде шил-кинских хамниган свидетельствуют документальные источники XVIII — XX вв. По материалам языка и представлениям населения прошлых лет можно проследить изменение этнического самосознания этой локальной субэтнической группы. По данным С.К. Патканова, в начале XX в. численность населения Урульгинской степной думы, говорящего на русском языке, составляла 69,2 %, по-бурятски — 7 %, по-монгольски — 15 %, по-эвенкийски — 8 %.
¥Л О О О О
Родной язык этой локальной субэтнической группы уже к середине XIX в., как отмечает М.А. Кастрен, «несколько обурятился» [24, С. 127]. Но уже к середине XX в. ко времени переселения в Агинский округ шилкинс-кие хамниганы были ассимилированными в русскую культуру. Эти факты подтверждают наши информанты:
Мы там, в Дэлюне жили, по-русски говорили. Сюда приехали бурятами стали. Куда Бог пошлет нас, туда и ехали. Разговаривали между собой по-русски больше. Стары-то по-своему.
Своеобразие этой группы в отличие от представителей других групп — ононских, кыринских, акшинских и др., составляет и то, что они являются православными по своему вероисповеданию. Речевые портреты обнаруживают религиозные воззрения представителей исследуемой субэтнической группы:
Я вот крещена. Торгын участок-то (пер.: на Торгоконском участке^ попы крестили. Моё крещено-то имя Марфа. Я была Марфа. А назвали-то меня по-бурятски. И дали мне имя Намжилма. Видимо, это бабушка назвала, котора принимала меня... Кузьма приезжает когда, громко зовет: На-мдже! Намдже! Это по-хамнигански. Когда жили среди русских, Пасху отмечали. Это как жили в русских деревнях, отмечали. Чи ярида. (пер.: ты говори) А чего куда не знам.
В настоящее время в с. Зугалай проживает 1400 ч., из них 0,3 % составляют представители исследуемой группы [27, С. 30]. В отличие от тех, кто остался жить на прежних местах и впоследствии ассимилировал
среди русского населения региона, хамни-ганы Зугалая, проживая среди бурят, сумели сохранить частично родной говор, элементы своего фольклора. При определении своей этнической принадлежности, хамни-ганы в большей степени используют эндоэт-нонимы «хамниганы», «тунгусы», а не «эвенки». Это наглядно проявляется при анализе результатов проведенного опроса, в ходе которого информаторы идентифицировали себя следующим образом:
Марфа его мать жила до ся времени. Прожила очень долго. Они знали. А муно (пер.: сейчас) Они очень знали обычаи. Нас называли эвенками они. А мы-то нет. Эвенки это уже другое. Это на севере эвенки. Мы-то хамниганы просто. А хто мы таки, а что мы наделали? Не знам. Вроде нас хам-нанами пишут. Нас пишут это хамниганы. Старуки песню все пели. Общедэлюнская это песня. Нютагаа кун дулаадаг бэшэгу ? Пели бабушки. Напьются самогонку бедны, поют. Поют и плачут. Поют и плачут. Они плачут, и мы плачем. А чо они плачут? А чо мы плачем? Не знай! .Дэлюн, Дэлюн!- гэл-сэгшэмнай. Дэмыш холохон бэшэл байна даа. (пер.: Дэлюн, Дэлюн, мы поем.Не так уж ты и далека, моя родина!) Это чисто хам-ниганска песня. Бабушки бедны. Нютага кун дулаадаг бэйга. Значит и нам плакать надо. Это детство наше. Оне не тосковали, они жили тут, детьми приехали. Оне своих, которы на фронте погибли, они их вспоминали, плакали.
В настоящее время говор шилкинских хамниган функционирует в семейно-быто-вой сфере в среде представителей старшего поколения. Основным языком общения внутри группы является русский язык. Этническая самокатегоризация у шилкин-ских хамниган осуществляется в первую очередь на основании культурно-языковых характеристик. Язык, хотя и не занимает лидирующего положения среди этнодиф-ференцирующих признаков, однако его эмоционально-психологическая ценность, как свидетельствуют информаны, чрезвычайно высока.
В детстве мы вообще не разговаривали на своем. Дети, они только понимают по-
хамнигански и по-бурятки знают. Уже свой язык они забыли. Все по-русски. Кузьма-то бабушкатэ бэШан (пер.: с бабушкой жил). Бабушка Степанида недавно наша умерла. Он должен был Кузьма говорить. Тоже никого, ни бум-бум. Никто не воздвигал нас... Такого не было. Когда сюды приехали, сначала так было: У-у, хамнигадуд (пер.:хамниганы)У-у, бурядуд гэдлэ (пер.: буряты). Бэе-бэе.. .(пер.: друг друга). Но все равно не те отношения поначалу были//Но конечно не все // А муно ( пер.: сейчас) ж не разбирамся. Теперь сваты стали все.// Хамнигадуд гэдлэ ябадагбди ^пер.: хамни-ганами называемся).
Проживание среди родственного в языковом отношении бурятского народа способствовало в определенной степени консервации исследуемого идиома, который постоянно испытывает значительное влияние со стороны бурятского языка. В своем речевом поведении представители старшего поколения переключают и смешивают коды. Как известно, при постоянном использовании двух языков одновременно, выражающемся в перманентном переключении кодов, носители перестают различать используемые коды [5, С. 10]. В приведенных примерах наблюдаются переключения кодов, в речи шилкинских хамниган используются как русский и бурятский языки, так и отдельные лексемы родного говора, что является ярким свидетельством «диффузности» языкового коллектива [28, С. 102]. Языковая ткань приведенных далее речевых образцов обнаруживает состояние и тенденции развития этнической самоидентификации этой локальной субэтнической группы:
Мы хто пишемся-то? Русски? - спрашивает мужа. Пишемся мы на паспорте эвенки. Торгоконский сельсовет был в то время. Когда паспорта начали выдавать. Сельсовет нас записал эвенками. Эвенки.. Каки мы эвенки! Вообще ни одного слова не знам! Всяко нас называют...Тунгусы, хамниганы. Мы же ни русски, ни буряты. Так и отошли. Там жили по-русски говорили. Сюды приехали бурятами стали. «Хамниган!» — кто кликнет. Ладно. «Бурят!» — кто
кликнет. Ладно. Мы щас кто? Хамнигадуд (пер.: хамниганы) называмся? Но мы ни туда и не сюда. Таких навалом. Буряада-ар? (пер.: по-бурятски?) Они по-своему говорят. А если мы скажем? У нас уже не то, не то. А я по-своему говорю. Все равно понимают буряты.Так и выросли, что понять не можем. Обычаи мы не знам. Хамнигадуд (пер.: хамниганы) они против бурят разны обычаи. Кузьма-то при матери рос. Можа знат чо. Мать-то имя все время наказывала по-своему. /А у меня нету родных. Хамниганайл ухибу-ун юмбибдаа// (пер.: наверное, и я дочь хамнигана)/
Неопределенность представлений человека о своей этнической принадлежности является содержательной характеристикой диффузии этнической идентичности. С точки зрения исследования культурной географии проявление такой диффузии связано как с необходимостью адаптации к определенным природно-географическим условиям путем выработки адекватного образа жизни, так и с процессами культурной ассимиляции, связанными с приспособлением к культурной среде [19, С. 192]. Представители данной этнической группы на вопрос, отличается ли их родной говор от языка других групп хамниган, давали положительный ответ. Ответы информантов показывают их естественное стремление к «отдельности», они пытаются использовать для самоидентификации все средства, в том числе и лингвистические особенности своего идиома.
Они вот други уже хамниганы. Мы-то шилкински. Кырински-то хамниганы они как бы сонголы, а мы, шилкински, больше говорим когда, на «ч» отдается больше. Мы другие были. А так ничего другого не было. ТоориНэн галунууд шэнги (пер.: как затерявшиеся гуси). Хамниган тоже тиже кэ-лэкэ (пер.: так скажет) буряадаар (пер.: по-бурятски^ не принимали, хамнигана-ар не знам путем. А будто бы все также, а речь идет другая. А все равно други мы. Хамниган муноо буряад болоно, (пер.: хамниганы бурятами становятся) , буряад хамниган болно (пер.: бурят хамниганом
становится)тигээдлэ ябаналди да (пер.: так и живем).
Приведенные далее тексты позволяют обнаружить особенности этнической самоидентификации, специфическим образом отражающими мироощущение, систему ценностей субэтнической группы, их религиозные воззрения, взгляд на окружающий мир:
Дэлюн: воспоминания об Эдэме
Дэлюн деревня была с Амахамниганс-ка, раньше колхоз «Шэнэ байдал» по-хам-нигански назывался. И потом соединение колхозов началось. Соединили сначала одну деревню. Перва - Ульяновка гэджэ, хохлы там жили. Друга деревня - кацапы, третья-мордва. Одна деревня была, Хила называлась. Гураны там жили. Русски так их называли их. Не-е-е, не нас. Нэгэл бичикин деревня (пер.: одна маленькая деревня/ Пошто-то их так называли. Дэлюнских хамниган-то там мало было. Потом стали колхозы появлятся, хамниганы с Талачи, с Торгокона приехали. Так в Дэлюне все хамниганы собрались. Одно время деревни соединяли. Соединят, вот и возись.
Мой род
Мой-то омог (пер.: род).Бидэ кын биибди? (пер.: Мы кто? Какого рода?) Сарадул? Кэн? (пер.: кто?) А мой-то род? Посогот? Вообще тэрэ боо бэйНан. (пер.: это был шаман). Его имя это было. Омог болгоод (пер.: название роду дали по его имени). Его имя брали. Шаманка так сказала нам. Угэче (пер.: сестра) это сестрен-ница. Эгэшэ это по-бурятски. Отцовский абгай (пер.: брат отца) по-хамнигански. Нагацо гэхэдэ кэни гэнэб?Нагацо-мамын акэй(пер.: брат матери), материн брат.
Семен Данилович нашего дедушку нагацо (пер.: брат матери) звал. Это же больша родня. Чисто по крови идет. Семен Данилыч. Как с войны пришел. Он сразу к нам приехал. Дедушка ещё живой был. Но потом меня увидал. Это кто приехал. Это Семен говорит! Выскочил. Обнимаются Цалуются. Меня увидал. Эй ты, Кузьма! Вот тебе коня говорит. На, говорит, ухаживай! Ой, я обрадовался. Ой, сяду! Ой, пацаны за мной бегают. Японский конь рыжый,
высооокий, в Делюн он приехал с войны. Жил-то в Нижнем Стане. Ой, неделю гуляли в Дэлюне. Потом поехал домой туды. Председатель пять-шесть-мешков овса нагрузил коню-то уехал. Ой, я смотрю, ордена-то не видал. Но и потом рядом сяду, держу их. Они тяжелы же руками потрогаю. Када он спать лег, о, я одел их, погоны его. Семен Данылыч все песню пел. Напьется, все время эту песню пел: «Ундэр хадын дабаанда, хандагэй бугонь увро тавяа» (пер.: на выской горе лось развесил свои ветвистые рога) — вот так вот пел и плакал сильно. И чо то запомнилось мне это.
Религиозные воззрения шилкинских хамниган
Кто не понимал нас раньше, те и назвали нас так, хамнигадуд, тунгусы гэд-лэ//Щас уже некоторые не считают хамни-ганами себя. Говорят тунгусы мы. Недавно слышала по телевизору. Чисто говорят, как мы. Я ещё подумала: Вай, ямар манадуд чинде. Бидэ хамнигадуд. Мы-то вообще разны. В Пасху верим, вербенники отме-чам. В Нерчинск ездили. Там церква была. Так-то старинный город. Эндэ дасан. В Агинском есть церковь. А щас в дацан ходим, лишь Бог понЯл нас.
Меня Мироном зовут. Мы-то уже не крещены, родители наши крещёны. Обычаи? А мы-то кого, мы уже русски. Ичиги
Литература_
1. Алексеев Д.А. «Диалекты бурят-монгольского языка», опуликованного в 1949 году // Ученые записки ЛГУ. № 1, 1949. С. 199.
2. Анисимова А.А., Ечевская О.Г. Сибирская идентичность: предпосылки формирования, контексты актуализации. Новосибирск: НГУ, 2012. 176 с.
3. Бурятско-русский билингвизм: психолингвистический аспект // П.П. Дашинимаева, Г.А. Дырхеева, Ж.Б. Жалсанова, Э.В. Хилханова. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2010. 166 с.
4. Вахтин Н.Б., Головко Е.В., Швайцер П. Русские старожилы в Сибири. М., 2004.
5. Вахтин Н.Б., Головко Е.В. Социолингвистика и социология языка. СПб., 2004. 334 с.
раньше были, шептупы назывались, ремнями завязаны. Северны народы носили. Я первый раз в Шилку поехал в гутулах. Поз-вязка-тэ. Гутул завяжем. Ой / русски дразнили нас. В Талаче и сейчас есть хамниганы. Есть. Но они уже русски считаются.
Таким образом, дискурсивный анализ в рамках социолингвистического подхода как один из методов философии культуры позволил выявить, что при явных ассимиляционных процессах, которые сопровождаются утратой языка, утратой определенности этнической идентичности, наблюдается явление актуализации этнической самоидентификации как поиск этнической идентичности. Как показывает исследование, доминантной тенденцией является стремление членов локальной субэтнической группы к сохранению своей этнической самоидентификации. Специфика этнокультурной самоидентификации группы имеет характерное основание, в основе которого лежат отдельные особенности идиома в среде представителей старшего поколения, выступающие как поведение внутри своей этнической группы. С нашей точки зрения, есть насущная потребность в разведении процессов идентификации и в доверии к результатам самоидентификации этой группы.
_References
1. Alekseev D.A. Uchenye zapiski LGU (Scientific notes of LSU). Ко. 1, 1949. Р. 199.
2. Anisimova A.A., Echevskaya O.G. Sibirskaya identichnost: predposylki formirovaniya, konteksty aktualizatsii [Siberian identity: prerequisites of formation, contexts of actualization]. Novosibirsk, NSU, 2012 . 176 р.
3. Buryatsko-russky bilingvizm: psiholingvis-ticheskiy aspekt [Buryat- Russian bilingualism: psy-cholinguistic aspect] P.P. Dashinimaeva, G.A. Dyrhe-eva, Zh.B. Zhalsanova, Ye.V. Hilhanova. Ulan-Ude : Izd BSC SB RAS, 2010. 166 р.
4. Vahtin N.B., Golovko E.V., Shvaitser P. Russkie starozhily v Sibiri [Russian old-timers in Siberia]. Moscow, 2004.
5. Vahtin N.B., Golovko E.V. Sotsiolingvistika i sotsiologiya yazyka [Sociolinguistics and sociology of language]. St. Petersburg. 2004. 334 р.
6. Винер Б.Е. Этничность: в поисках парадигмы изучения // Этнологическое обозрение. № 4, 1998. С. 3-26.
7. Головко Е.В. Языковые изменения и конструирование групповой идентичности // Вестник молодых ученых. 2001. Т. 4. Филологические науки. № 1. С. 3-10.
8. Грунтов И.А. Очерк грамматики хамниган-ского языка // Языки Российской Федерации и соседних государств: Энциклопедия. М.: Наука, 2001. 432 с.
9. Дамдинов Д.Г. Аборигены Восточного Забайкалья. Улан-Удэ, 2005. 116 с.
10. Дамдинов Д.Г. Язык ононских хамнигнан (историко-лингвистическое исследование): автореферат дис. ... д-ра филол. наук. Улан-Удэ, 1995. 59 с.
11. Дамдинов Д.Г. О диалектной основе старописьменного монгольского языка // О, Прародина монголов! Улан-Удэ, 2005. С. 160.
12. Дамдинов Д.Г. О предках рода Гантимуро-вых. Чита, 2005. 93 с.
13. Дамдинов Д.Г. Улигеры ононских хамни-ган. Новосибирск: Изд-во Наука Сибирское отделение, 1982. 272 с.
14. Зарубин С.М. Трубка снайпера. Иркутск: Изд. дом: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1980.
15. Идеи в культурологи XX века: сб. обзоров / РАН ИНИОН. М., 2000. 180 с.
16. Кириллов И. И. Сквозь мглу тысячелетий и веков. Рассказы археолога о забайкальских древностях. Чита: ЗабГГПУ. 2011. 140 с.
17. Константинов А. В., Константинова Н.Н. История Забайкалья: с древнейших времен до 1917 года. Чита: Изд-во ЗабГПУ, 2002. 248 с.
18. Межуев В.М. Идея культуры. Очерки по философии культуры. М.: Прогресс-традиция, 2006. 408 с.
19. Позиционирование территорий Байкальского региона в условиях трансграничья. Новосибирск: Наука, 2012. 426 с.
20. Ринчен. Монгол ард улсын хамниган аял-гуу. Улаанбаатар хот, 1968. 37 с.
21. Сергеев Д.В. Онтология культурного смысла. Новосибирск: Наука, 2009. 167 с.
22. Тишков В.А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии // Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-
6. Viner B.E. Etnologicheskoe obozrenie (Ethnological Review). No. 4, 1998. Pp. 3-26.
7. Golovko E.V. Vestnik molodyh uchenyh (Bulletin of young scientists). 2001. Vol. 4. Philological science. No. 1. Pp. 3-10.
8. Gruntov I.A. Yazyki Rossiyskoy Federatsii i sosednih gosudarstv: Enciklopediya (Languages of the Russian Federation and neighboring countries: Encyclopedia). Moscow: Nauka, 2001. 432 p.
9. Damdinov D.G. Aborigeny Vostochnogo Zabaikaliya [Aborigines of the Eastern Transbaikalie]. Ulan-Ude, 2005. 116 p.
10. Damdinov D.G. Language Ononsky ham-nignan (historical and linguistic research) [Yazyk on-onskih hamnignan (istoriko-lingvisticheskoe issledo-vanie)]: abstract dis. ... doctor of philological sciences. Ulan-Ude, 1995. 59 p.
11. Damdinov D.G. O, Prarodina mongolov! (Oh, native land of the Mongols!) Ulan-Ude, 2005. Pp. 160.
12. Damdinov D.G. O predkah roda Gantimur-ovyh [About ancestors of the Gantimurov clan]. Chita, 2005.93 p.
13. Damdinov D.G. Uligery ononskih hamnigan [Uligers Ononsky hamnigan]. Novosibirsk: Siberian Branch of Science, 1982. 272 p.
14. Zarubin S.M. Trubka snaypera [Tube of sniper]. Irkutsk: House: Vost. Sib. book. Publishing House, 1980.
15. Idei v kulturologii XX veka [Ideas in cultural studies of the XX century]: Collected reviews. Moscow, 2000.180 p.
16. Kirillov I.I. Skvoz mglu tysyacheletiy i ve-kov. Rasskazy arheologa o zabaikalskih drevnostyah [Through the mist of centuries and millennia. Stories of archaeologist about Transbaikal antiquities]. Chita: ZabSHPU, 2011. 140 p.
17. Konstantinov A.V., Konstantinova N.N. Is-toriya Zabaikaliya: s drevneyshih vremen do 1917 goda [History of Transbaikalie: from ancient times to 1917]. Chita: Univ ZabGPU, 2002. 248 p.
18. Mezhuev V.M. Ideya kultury. Ocherki po fi-losofii kultury [Essays on the philosophy of culture]. Moscow: Progress-Tradition, 2006. 408 p.
19. Pozitsionirovanie territoriy Baikaliskogo re-giona v usloviyah transgranichiya [Ranking territories of the Baikal region in terms of Transboundary]. Novosibirsk: Nauka, 2012. 426 p.
20. Rinchen. Mongol ard ulsyn hamnigan ay-alguu [Mongol ard ulsyn hamnigan ayalguu]. Ulaan-baatar Hot, 1968. 37 p.
21. Sergeev D.V. Ontologiya kulturnogo smysla [Ontology of cultural meaning]. Novosibirsk: Nauka, 2009.167 p.
22. Tishkov V.A. Rekviem po etnosu: issledo-vaniya po sotsialno-kulturnoy antropologii [Requiem on Ethnos: a study on socio-cultural anthropology]
Маклая. М.: Наука, 2003. 544 с.
23. Туголуков В.А. Конные тунгусы // Этногенез народов Севера. М., 1980. С. 196-211.
24. Уварова Т.Б. Нерчинские эвенки в XVIII-XX веках. М.: ИНИОН РАН, 2004. 164 с.
25. Фомина М.Н. К полиэтническому пространству: векторы диалога // Личность. Культура. Общество. 2003. Т. V. № 1-2. С. 569-571.
26. Хилханова Э.В. Факторы языкового сдвига и сохранение миноритарных языков: дискурсивный и социолингвистический анализ: автореф. дис. на соиск. уч. ст. д-ра филол. наук. Барнаул, 2009. 38 с.
27. Экономика и социальная сфера Агинского Бурятского округа в 2012 году: Статистический сборник. Изд-во Агинское, 2013. 50 с.
28. R.B.Le Page and A.Tabouret-Keller. Acts of Identity: Creole-based Approaches to Ethnicity and Language. Cambridge: Cambridge University Press, 1985.202 р.
Institute of Ethnology and Anthropology. named after N.N. Mikluho-Maklay. Moscow: Nauka, 2003. 544 p.
23. Tugolukov V.A. Etnogenez narodov Severn (Etno-genesis of peoples of the North). Moscow, 1980. Pp. 196-211.
24. Uvarova T.B. Nerchinskie evenki vXVIII-XX vekah [Nerchinsk Evenks in the XVIII-XX centuries]. Moscow: INION, 2004. 164 p.
25. Fomina M.N. Lichnost. Kultura. Obshhestvo (Personality. Culture. Society). 2003. Vol. V. No. 1-2. Pp. 569-571.
26. Khilhanova Ye.V. Factors of language shift and preservation of minority languages: discursive and sociolinguistic analysis [Faktory yazykovogo sdviga i sohranenie minoritarnyh yazykov: diskursivny i soci-olingvistichesky analiz]: Abstract. dis. doctor of philological sciences. Barnaul, 2009. 38 p.
27. Ekonomika i sotsialnaya sfera Aginskogo Buryatskogo okruga v 2012 godu [Economy and social sphere Agin-Buryat district in 2012]: Statistical collected articles. Publ Aginskoe, 2013. 50 p.
28. R.B.Le Page and A.Tabouret-Keller. Acts of Identity: Creole-based Approaches to Ethnicity and Language. Cambridge [Acts of Identity: Creole-based Approaches to Ethnicity and Language]. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. 202 p.
Коротко об авторе
Briefly about the author
Сундуева Д.Б., канд. филол. наук, доцент каф. «Теоретическая и прикладная лингвистика», Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия
Сл. тел.: (3022) 35-91-13
D. Sunduevа, candidate of philological sciences, associate professor, Theoretical and Applied Linguistics department, Transbaikal State University, Chita, Russia
Научные интересы: региональная социолингвистика, лингвокультурология, теория и практика межкультурной коммуникации
Scientific interests: regional sociolinguistics, linguistic study of culture, theory and practice of intercultural communication
