CC BY
271
Петрушенков Александр Николаевич Petrushenkov Aleksander Nikolaevich
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и процесса
Нижегородский институт управления — филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (603057, Нижний Новгород, пр-т Гагарина, 46)
сапсМсЫе of sciences (law), assistant professor of criminal law and procedure department Nizhny Novgorod institute of management — the branch of Russian academy of national economy and state service under the President of the Russian Federation (46 Gagarin av., Nizhny Novgorod, 603057)
E-mail: [email protected]
Методологические основания формирования Общей и Особенной частей в первом Уголовном кодексе РСФСР
Methodological grounds of formation of Common and Specific parts of the first Criminal code of RSFSR
В данном исследовании рассматриваются нормативные положения первого Уголовного кодекса РСФСР 1922 года, дается сравнительный анализ уголовно-правовых норм Общей и Особенной частей, указываются основные противоречия между общими и специальными уголовноправовыми нормами и предлагаются варианты их разрешения. Делается вывод о необходимости совершенствования уголовно-правовой кодификации со строгой взаимосвязью Общей и Особенной частей уголовного законодательства.
Ключевые слова: признаки состава преступления, принципы уголовного закона, множественность преступлений, обстоятельства, исключающие преступность деяния, стадии совершения преступления, соучастие в преступлении, умысел и неосторожность, виды уголовных наказаний, обстоятельства, смягчающие наказание, обстоятельства, отягчающие наказание.
In this research regulatory provisions of the first criminal code of RSFSR of 1922 are observed, the main contradictions between the common and specific criminal law norms are stated and alternatives for their solving are given. The conclusion about the necessity of improvement of criminal law codification is made with a strict interconnection of Common and Specific parts of criminal law.
Keywords: attributes of crime elements, principles of criminal law, multiple crime, circumstances excluding offence, stages of crime commitment, criminal complicity, intent and recklessness, types of criminal punishments, mitigating circumstances, aggravating circumstances.
Уголовное право в первые годы советской власти развивалось неоднозначно и противоречиво. Первоначально задача по кодификации советского уголовного законодательства была поставлена 9 октября 1918 года Наркомюстом комиссии в составе Д.И. Курского, М.Ю. Козловского и Л.А. Саврасова [1, с. 121].
В конце 1919 года работа по подготовке первого Уголовного кодекса была временно приостановлена по причине тяжелого положения на фронтах гражданской войны. 10 июня 1920 года М.Ю. Козловский представил в НКЮ Проект будущего уголовного кодекса, который коллегией был успешно утвержден. Окончательный проект был разработан членами коллегии НКЮ и в конце января 1921 года официально был внесен на рассмотрение IV Всероссийского съезда деятелей советской юстиции. После постатейного голосования Проект уголовного кодекса 24 мая 1922 года был принят сессией в целом и передан для окончательного редактирования Президиуму ВЦИК. С 1 июня 1922 года УК РСФСР был введен в действие [1, с. 159].
Сущность первого советского Уголовного кодекса исходила из сложившейся политической системы и выражалась в демократических принципах. И все же полное отрицание взаимосвязи УК РСФСР 1922 года с дореволюционным уголовным законодательством является глубоким заблуждением. Деление УК РСФСР 1922 года на Общую и Особенную части перешло именно из уголовного законодательства, которое было сформировано до 1917 года.
В основе построения системы уголовно-правовых норм УК РСФСР 1922 года находился принцип субъективного вменения. По мере развития советского уголовного законодательства данный принцип совершенствовался, но невозможность объективного вменения была сформулирована именно в УК РСФСР 1922 года и дошла до наших дней [2, с. 12]. Общие уголовно-правовые нормы института наказания также повлияли на Особенную часть УК РСФСР 1922 года. На первое место среди целей уголовного наказания выдвигалось предупреж-
Петрушенков А.Н. Методологические основания формирования Общей и Особенной частей в первом Уголовном кодексе РСФСР
Петрушенков А.Н. Методологические основания формирования Общей и Особенной частей в первом Уголовном кодексе РСФСР
дение новых преступлений как со стороны осужденного, так и со стороны других неустойчивых физических лиц. Поэтому соответствующая цель достигалась сокращением осужденных к лишению свободы, частым применением условного осуждения, введением общественного порицания как нового уголовного наказания, заменой лишения свободы обязательным трудом.
Необходимо отметить высокий уровень правотворческой деятельности, который был реализован в УК РСФСР 1922 года. Основные институты Общей части не подверглись существенному изменению в нашем законодательстве за все последующие годы.
Но любое законотворчество и правоприменение не лишено недостатков и ошибок. Например, «мертвые» уголовно-правовые нормы Особенной части УК РСФСР 1922 года (ст. 164, 167, 197, 203—205) породили сомнение в достижении цели уголовного закона, в соблюдении принципов уголовного права и в решении правоохранительных задач. Это так называемая обратная взаимосвязь Общей и Особенной частей уголовного закона. Отсутствие такой взаимосвязи порождает фактическую гибель уголовно-правовой нормы. Некоторые авторы предлагали решить проблему «мертвых» статей Особенной части путем их исключения из УК РСФСР [3, с. 15]. Такой подход может применяться только в одном случае: конкретное преступление перестает быть общественно опасным.
В советский период развития уголовного законодательства большинство ошибок следственносудебной практики были вызваны трудностями в применении норм Общей части в конкретных преступлениях (множественность преступлений, стадии преступления, соучастие в преступлении, субъективная сторона состава преступления) и неправильным толкованием оценочных понятий в Общей и Особенной частях уголовного закона [3, с. 16, 17].
Общая часть уголовного законодательства должна напрямую влиять на систему и структуру уголовно-правовых норм Особенной части. Например, принцип вины и вина как признак преступления и состава преступления должны участвовать в построении составов преступлений Особенной части уголовного закона. Но субъективная сторона состава преступления не может существовать без объективных признаков. Более того, такое сочетание должно быть сбалансированным: с одной стороны, не загромождать состав преступления излишними признаками, которые сделают невозможным их доказывание; с другой стороны, не допустить чрезмерного их упрощения, что позволит без достаточных оснований привлекать субъектов к уголовной ответственности. Такая взаимная причинно-следственная связь является обязательной при разделении уголовного законодательства на Общую и Особенную части.
Проведем анализ Общей части УК РСФСР 1922 года и проследим, как реализуются ее положения в Особенной части данного нормативного правово-
го акта. Привлекает внимание нелогичность многих положений Общей части УК РСФСР. Например, в статье 1 перечисляются возможные субъекты преступлений (граждане и иностранцы), но среди них нет лиц без гражданства [4, с. 116], которых в то время было более чем достаточно. В статье 5 УК РСФСР указано, что задачей данного закона является не только защита от преступлений, но и от общественно опасных элементов [4, с. 116]. При определении меры наказания наоборот сначала учитываются степень и характер опасности преступника, а только потом степень и характер совершенного им преступления (ст. 24 УК РСФСР 1922 года) [4, с. 118]. Но в статье 1 говорится о том, что УК РСФСР действует только в отношении преступлений и ни о каких общественно опасных элементах речи не идет.
В статье 7 УК РСФСР закреплено положение, согласно которому общественно опасным может быть не только деяние, но и деятельность [4, с. 117]. Но данный признак не является частью преступления, понятие которого дается в статье 6 УК РСФСР. Цели уголовного наказания (ст. 8 УК РСФСР) имеют универсальный характер и затрагивают любого осужденного, который признан виновным в совершении преступления. Зачем данные цели указывать, если они в некоторых случаях являются недостижимыми? Например, при назначении и исполнении смертной казни (ст. 33 УК РСФСР) приспособить преступника к условиям дальнейшей жизни в обществе (п. «б» ст. 8 УК РСФСР) просто невозможно. Следовательно, налицо внутренние противоречия уголовно-правовых норм Общей части УК РСФСР. Как можно говорить о единстве Общей и Особенной частей УК РСФСР, если даже в Общей части существуют такие несистемные положения.
Большое значение для понимания сущности взаимодействия Общей и Особенной частей имеет статья 10 УК РСФСР 1922 года [4, с. 117]. Речь в ней идет о применении аналогии уголовного закона. Дело в том, что допускалось применять по аналогии только статьи Особенной части УК РСФСР 1922 года. Уголовно-правовые нормы Общей части являлись незыблемой основой, строгим правилом, где не допускалась аналогия в какой-либо форме.
Во втором абзаце статьи 12 УК РСФСР 1922 года также говорится о прямой взаимосвязи уголовно-правовых норм Общей и Особенной частей: приготовление к преступлению является наказуемым, если соответствующее общественно опасное деяние предусмотрено Особенной частью УК РСФСР [4, с. 117]. Такой же вывод можно сделать и в отношении института покушения на преступление (ст. 14), и в отношении института соучастия (ст. 15, 16). Это еще одно подтверждение наличия системы уголовно-правовых норм, когда каждый элемент занимает единственно свое определенное место. Можно ли было ввести в действие УК РСФСР 1922 года без Общей части? Мы думаем, можно, но тогда многие общие уголовно-правовые нормы пришлось бы дублировать в каждой статье Особенной
части, что противоречит принципам кодифицированного законотворчества.
Вызывает определенное удивление отсутствие в УК РСФСР 1922 года такого вида соучастника преступления, как организатор, так как он был известен еще дореволюционному уголовному законодательству. Еще одним немаловажным системным недостатком Общей части УК РСФСР 1922 года является отсутствие в ней объединенных в отдельные структурные элементы основных институтов уголовного права: соучастия, стадий преступления, обстоятельств, исключающих преступность деяния, и др. Более того, даже в рамках одного института уголовно-правовые нормы представляют набор разрозненных элементов. Например, в пункте «ж» статьи 25 УК РСФСР 1922 года перечисляются виды соучастия (шайка, банда), а в общих нормах о соучастии (ст. 15 и 16) эти виды отсутствуют. Данная разрозненность и пробельность в итоге сказалась на Особенной части. В статье 76 УК РСФСР 1922 года установлена уголовная ответственность за организацию или участие в банде, которая также называется в законе «вооруженная шайка» [4, с. 125]. По своему фактическому содержанию банда (вооруженная шайка) является видом соучастия в преступлении, но в Общей части об этом ничего не говорится. Усложняет ситуацию несоответствие статей 25 и 76: в Общей части термины «шайка» и «банда» перечисляются через запятую, что является основанием предполагать о неравенстве соответствующих понятий, а в Особенной части они перечисляются через скобки, следовательно, банда и вооруженная шайка являются тождественными понятиями.
В статье 32 УК РСФСР 1922 года представлен перечень видов уголовных наказаний, состоящий из десяти пунктов. В данном перечне отсутствует система уголовных наказаний, определенная логическая последовательность их расположения. Более того, расстрел как высшая мера наказания предусмотрен уголовным законом (ст. 33 УК РСФСР 1922 года), а в перечне наказаний он отсутствует. При дальнейшем анализе статей о наказании видно, что раскрываются данные наказания также без взаимосвязи с перечнем, указанным в статье 32 УК РСФСР 1922 года. Например, на первом месте в перечне наказаний закреплено изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно, а раскрывается данная последовательность с такого наказания, как лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой (ст. 34 УК РСФСР 1922 года) [4, с. 119, 120].
Статья 39 УК РСФСР 1922 года содержит единственное примечание в Общей части, которое раскрывает порядок исчисления такого уголовного наказания, как штраф. Согласно толковым словарям русского языка под примечанием понимается дополнительное объяснение, заметка к тексту, сделанная позади него или в сноске под ним. Зачем объяснять дополнительно норму Общей части, если она сама объясняет определенную часть норм Особенной части? Примечание является лишним
структурным элементом Общей части. Его можно было закрепить в отдельном абзаце данной статьи Общей части УК РСФСР.
Уголовные наказания, закрепленные в санкциях статей Особенной части, согласно положениям Общей части относятся к мерам социальной защиты. Но защищаться от уже совершенного преступления бессмысленно, и наказание назначает не общество, а суд от имени государства. Поэтому более правильно было бы их называть мерами государственного воздействия или реагирования.
В Общей части УК РСФСР 1922 года закреплены такие виды уголовных наказаний, содержание которых практически является тождественным. Например, в пункте «в» статьи 40 говорится о лишении права занимать ответственную должность, в статье 43 — об увольнении от должности, в пункте «в» статьи 46 — о воспрещении занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью или промыслом. Такая размытость сущности уголовного наказания по трем разным мерам социальной защиты отрицательно сказалась на его закреплении в санкциях статей Особенной части УК РСФСР 1922 года.
Институт соучастия получил свое закрепление в УК РСФСР 1922 года, но многие его части не имели должного отражения в уголовном законодательстве. Например, вооруженный отряд и банда были предусмотрены в качестве видов соучастия в диспозиции статьи 58 Особенной части УК РСФСР 1922 года, но в Общей части не раскрываются признаки данных преступных групп. По нашему мнению, не совсем правильно применять термины при отсутствии их понятий. Наличие в диспозиции статьи Особенной части терминов, не имеющих законодательно определенных признаков, основано на слабом представлении субъектов правотворчества того времени о принципе системности.
Уголовное право как наука в начальный период советской истории развития права было слабо развито. От многих достижений досоветского периода пришлось отказаться, что и повлияло на большое количество системных ошибок в УК РСФСР 1922 года. В качестве примера подтверждения выдвинутой версии разберем статью 68 УК РСФСР 1922 года [4, с. 124]. Указанная уголовно-правовая норма одновременно вводит уголовную ответственность за соучастие в виде пособничества и за прикосновенность в виде укрывательства контрреволюционных преступлений. Аналогичная уголовно- правовая норма закреплена в статье 76, которая определяет пределы уголовной ответственности за пособничество бандам и укрывательство банд. Во-первых, прикосновенность и соучастие — это совершенно разные институты уголовного права, поэтому неправильно устанавливать уголовную ответственность за них в рамках одной статьи уголовного закона. Во-вторых, основываясь на понятии пособничества (ст. 16 УК РСФСР 1922 г.), трудно представить ситуацию, когда лицо содействует совершению преступления в рамках соучастия и не-
Петрушенков А.Н. Методологические основания формирования Общей и Особенной частей в первом Уголовном кодексе РСФСР
Петрушенков А.Н. Методологические основания формирования Общей и Особенной частей в первом Уголовном кодексе РСФСР
осведомлено о его конечной цели. Здесь необходимо говорить либо о казусе, либо о легкомыслии или небрежности. В-третьих, непонятно, почему по статье 68 подстрекатели не несут уголовной ответственности. Выделяя специальную норму по ответственности соучастников за совершение конкретного преступления, следовало бы всех соучастников указать в диспозиции статьи (естественно, кроме исполнителей).
Хотя получается парадоксальная ситуация, когда пособник в статье 68 одновременно является и исполнителем. По отношению к статьям 57—67 УК РСФСР 1922 года лицо, содействующее данным преступлениям, является пособником, а в статье 68 является исполнителем, так как только пособник может нести уголовную ответственность как исполнитель по данной норме.
В статье 75 УК РСФСР 1922 года законодатель перечисляет субъектов рассматриваемого состава преступления: организатор, руководитель, подстрекатель, иной участник, лицо, содействующее совершению преступления. Аналогичный прием с перечислением указанных субъектов закреплен в статьях 77 и 78 УК РСФСР 1922 года. Но почему-то в статье 80 УК РСФСР перечень данных соучастников начинается с подстрекателя, а заканчивается организатором. Если предположить, что речь в указанных статьях идет в том числе и о соучастниках, то анализируемые положения должны соответствовать институту соучастия, основанному на Общей части УК РСФСР 1922 года. В статьях 15 и 16 Общей части УК РСФСР 1922 года об организаторах и руководителях ничего не говорится. Следовательно, данные субъекты, фактически являясь соучастниками, не могут признаваться таковыми по причине их отсутствия в Общей части. Говоря о лице, которое содействует совершению преступления против порядка управления (ч. 4 ст. 75 УК РСФСР 1922 года), то можно было не переписывать положения Общей части (ч. 3 ст. 16 УК РСФСР 1922 года) и ограничиться термином «пособник», что сократило бы объем Особенной части.
Ярким примером противоречия положений Особенной части институтам Общей части УК РСФСР 1922 года является статья 78. В санкции данной нормы уголовного закона предусмотрено такое уголовное наказание, как «имущественное взыскание» [4, с. 125]. Но в перечне уголовных наказаний в статье 32 УК РСФСР такого вида уголовного наказания нет. В Особенной части имеются и другие разновидности уголовных наказаний, которые не отражены в Общей части: «лишение права заключать договоры» (ст. 122 УК РСФСР), «ликвидация организации» (ст. 123 УК РСФСР), «расторжение договора» (ст. 129 УК РСФСР), «запрет права торговли» (ст. 139 УК РСФСР) и другие [4, с. 131 —133]. Особенная часть уголовного закона не может самостоятельно устанавливать новые виды уголовных наказаний. Только Общая часть в статье 32 УК РСФСР определяет исчерпывающий перечень уголовных наказаний.
В статье 79 Особенной части УК РСФСР 1922 года закреплен институт административной преюдиции [4, с. 125, 126]. В Общей части о данном институте ничего не говорится. Соответствующий институт уголовного закона требует определенных разъяснений, затрагивает разные по своей сущности общественные отношения. Поэтому административная преюдиция должна быть раскрыта в Общей части через конкретные статьи уголовного закона.
Определенный научный интерес имеет содержание статьи 82 УК РСФСР 1922 года. Во-первых, законодатель применяет термин «малосознатель-ность», который имеет двоякое юридическое значение. Субъективное значение его заключается в поведении, которое граничит с невиновным причинением вреда. Объективная составляющая выражается в отсутствии общественной опасности в деянии лица. В принципе в современном понимании здесь можно говорить о малозначительности деяния, которое исключает преступление. Вторая составляющая анализируемой диспозиции касается термина «невежество». С юридической стороны невежество должно затрагивать неосторожную форму вины, но в статье 11 Общей части УК РСФСР нет такого понятия. По содержанию Особенная часть в данном примере выходит за пределы уголовноправовых границ в понимании субъективной стороны. По нашему мнению, Особенная часть не может самостоятельно устанавливать виды неосторожной формы вины.
В статье 85 Особенной части УК РСФСР 1922 года, которая устанавливает уголовную ответственность за фальшивомонетничество, указаны такие виды соучастия, как «по предварительному сговору несколько лиц» и «без предварительного сговора» [4, с. 126, 127]. Но, как и в вышеприведенном примере с бандой и шайкой, в Общей части ничего не говорится о данных видах соучастия. В части 2 статьи 130 УК РСФСР также говорится о «предварительном соглашении между агентами казны и контрагентами» [4, с. 132]. О видах соучастия упоминается и в других нормах Особенной части: «предварительное соглашение с другими лицами» (п. «б» ст. 180 УК РСФСР); «группа лиц (шайка)» (ч. 2 ст. 183 УК РСФСР); «группа лиц (бандитизм)» (ч. 2 ст. 184 УК РСФСР) и другие [4, с. 137, 138]. По нашему мнению, при наличии соответствующего института в УК РСФСР все термины и понятия, которые затрагивают его, должны быть закреплены в Общей части. В данном примере такая система норм уголовного закона отсутствует. Уголовно-правовые нормы одного института должны иметь единство и не противоречить друг другу независимо от того, в Общей или Особенной части они закреплены.
В примечании к статье 97 Особенной части УК РСФСР 1922 года [4, с. 128] предпринята попытка разграничить уголовно-правовую контрабанду и административно-правовую контрабанду. Вопросами разграничения отраслей права должна зани-
маться Общая часть. Для такого сложного процесса необходимо разрабатывать определенные критерии. Они должны иметь универсальный характер и отражаться в Общей части уголовного закона. В анализируемом примечании единственным отличием двух видов контрабанды является наличие в санкции нормы административного взыскания. Примечательным является тот факт, что анализируемая норма уголовного закона установила верховенство административного права над уголовным относительно контрабанды.
В части 3 статьи 114 Особенной части УК РСФСР 1922 года закреплена норма об ответственности за получение взятки при отягчающих обстоятельствах [4, с. 130]. Об отягчающих обстоятельствах также идет речь и в статье 25 Общей части УК РСФСР 1922 года. В данном случае законодатель придает одному понятию разное смысловое значение, что недопустимо в кодифицированном нормативном правовом акте. Отягчающие обстоятельства в Особенной части можно было бы назвать, например, квалифицирующими признаками.
Общая часть УК РСФСР 1922 года определяет сущность необходимой обороны (ст. 19), но не дает понятия превышения пределов необходимой обороны. Несмотря на данный пробел, в статьях 145 и 152 Особенной части УК РСФСР 1922 года установлена ответственность за превышение пределов необходимой обороны [4, с. 133, 134]. Нельзя устанавливать ответственность за деяние, признаки которого уголовным законодательством не определены. Причем данные признаки нужно было принять в статье 19 Общей части УК РСФСР 1922 года.
Статья 158 УК РСФСР [4, с. 135] не содержит наказания, а данная норма не имеет санкции. Соответствующая статья отражает одну из сторон необходимой обороны, связанную с правомерным применением насилия в отношении посягающего. Следовательно, ее место в Общей части УК РСФСР 1922 года. Аналогичный способ формулирования уголовно-правовых норм закреплен и в части 4 статьи 204 УК РСФСР 1922 года [4, с. 140]. В ней подстрекательство и пособничество в дезертирстве приравнивается к исполнению объективной стороны данного состава. То есть законодатель уравнял общественную опасность подстрекателя, пособника и исполнителя. Такое судьбоносное решение необходимо было закрепить не в Особенной части, а в Общей части УК РСФСР 1922 года. Только Общая часть может устанавливать пределы уголовной ответственности соучастников.
В статье 179 УК РСФСР 1922 года говорится о тяжком преступлении. Видимо, речь здесь идет о категории преступления. Но Общая часть УК
РСФСР 1922 года не подразделяет преступления на категории. Следовательно, соответствующий пробел можно было бы восстановить только путем принятия статьи в Общей части, которая бы дифференцировала преступления на виды.
Статья 209 УК РСФСР 1922 года установила такое понятие, как «злостный умысел» [4, с. 141]. Такого понятия в статье 11 Общей части УК РСФСР 1922 года, которая закрепляет институт вины, не предусмотрено. Формы вины и тем более виды умысла, которыми оперирует Особенная часть, должны быть предусмотрены Общей частью уголовного закона. Без исполнения этого правила будет складываться впечатление, что Особенная часть «живет» самостоятельно без взаимосвязи с Общей частью.
В завершении анализа УК РСФСР 1922 года необходимо констатировать факт несогласованности нормативных положений Общей и Особенной части. На наш взгляд, это связано было, прежде всего, с нежеланием законодателя признать доминирующее и системообразующее значение Общей части.
Примечания
1. Швеков Г.В. Первый советский Уголовный кодекс. М., 1970.
2. Ной И.С. Значение УК РСФСР 1922 года в развитии институтов Общей части советского уголовного права // Становление и развитие Советского уголовного законодательства: сборник материалов конференции. Волгоград, 1973.
3. НаумовА.В. УК РСФСР 1922 года и некоторые принципы построения уголовного законодательства // Становление и развитие Советского уголовного законодательства: сборник материалов конференции. Волгоград, 1973.
4. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1917—1952 гг.) / под ред. И.Т. Голякова. М., 1953.
Notes
1. Shvekov G.V. The first Soviet Criminal code. Moscow, 1970.
2. Noy I.S. The importance of RSFSR Criminal code of 1922 in the development of institutions of Common part of Soviet criminal law // The formation and the development of the Soviet criminal code: the reference book of the conference materials. Volgograd, 1973.
3. NaumovА.В. RSFSR Criminal code of 1922 and some principles of criminal law formation // The formation and the development of the Soviet criminal code: the reference book of the conference materials. Volgograd, 1973.
4. The reference book of documents on history of criminal legislation of the USSR and RSFSR (1917—1952) / ed. by I.T. Golyakov. Moscow, 1953.
Петрушенков А.Н. Методологические основания формирования Общей и Особенной частей в первом Уголовном кодексе РСФСР
