CC BY
227
право на разумный срок уголовного судопроизводства еще одному участнику уголовного процесса: лицу, в отношении которого ведется проверка по заявлению о совершении преступления.
Подводя итог, необходимо отметить, что ст. 6 УПК РФ определяет защиту прав потерпевших как первоочередную задачу уголовного судопроизводства, в связи с чем реформирование уголовно-процессуального законодательства должно в полной мере гарантировать потерпевшим доступ к правосудию для защиты своих прав и законных интересов и в максимальной степени обеспечить их процессуальное равенство с обвиняемым, в т.ч. и в вопросе обеспечения права на уголовное судопроизводство в разумный срок.
Список литературы
1. Конституция Российской Федерации (в ред. от 21 июля 2014) // Собрание законодательства РФ. -2009. - № 4. - Ст. 445
2. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (в ред. от 13 мая 2004 г.) // Собрание законодательства РФ. - 2001. - № 2. - Ст. 163.
3. Постановление от 25 февраля 2010 г. по делу «Казюлин против России») // Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. - 2010. - № 6. - С. 3, 136-140.
4. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 21 июля 2014 г.) // Собрание законодательства РФ. - 2001. - № 52 (ч. I). - Ст. 4921.
5. Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» // Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 18. - Ст. 2144.
6. Федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 69-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок"» // Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 18. - Ст. 2145.
7. Постановление Конституционного Суда РФ от 25 июня 2013 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности положений части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 статьи 3 Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244.1 и пункта 1 части первой статьи 244.6 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки А.Е. Поповой» // Российская газета. - 2013. - 2 июля.
8. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 30, Пленума ВАС РФ № 64 от 23 декабря 2010 г. «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» // Российская газета. - 2011. - 14 января.
9. Исмаилов, Ч. М. Разумный срок уголовного судопроизводства и отдельные проблемы его применения // Российская юстиция. - 2013. - № 12. - С. 35-38.
10. Образцов, А. В. От разумных сроков в уголовном процессе к принципу разумности // Российский следователь. - 2011. - № 16. - С. 32-33.
11. Семенцов, В. А., Шереметьев, А. П. Начало и окончание разумного срока в уголовном судопроизводстве // Общество и право. - 2010. - № 5. - С. 172-175.
12. Тугутов, Б. А. Функция уголовного преследования: проблемы законодательного регулирования // Российская юстиция. - 2013. - № 5. - С. 30-33.
13. Решение Сахалинского областного суда от 4 апреля 2012 г. № 3-13/2012. [Электронный ресурс]. -URL: http://docs.cntd.ru/document/471008334 (дата обращения: 03.09.2014)
14. Апелляционное определение Тамбовского областного суда от 15 апреля 2013 г. по делу № 33-1111. [Электронный ресурс]. - URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=SOJ;n=586684 (дата обращения: 03.09.2014).
УДК 343.140.02 С.В. Петраков*
Методика уголовно-процессуального разграничения деяний, предусмотренных ст. ст. 159 и 160 УК РФ
В статье рассматриваются трудности, возникающие в судебно-следственной практике, в случае конкуренции ст. ст. 159 и 160 УК РФ. Предлагается методика разрешения поднятой проблемы в уголовном судопроизводстве. Приводится содержание доказательств, позволяющее разграничить указанные преступления.
Ключевые слова: доказательства по уголовному делу, предмет доказывания, мошенничество, присвоение или растрата.
S.V. Petrakov*. Technique of criminal procedure acts differentiation under the articles 159 and 160 of the Criminal Code of the Russian Federation. This article deals with difficulties in forensic
* Петраков, Сергей Викторович, кандидат юридических наук, доцент кафедры предварительного расследования Санкт-Петербургского университета МВД России. Адрес: Россия, 198206 г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова д. 1. Тел.: 8 (812) 730-26-90. E-mail: petrakovs78@yandex.ru.
* Petrakov, Sergeii Victorovich, the candidate of jurisprudence, the senior lecturer of the chair of the criminal investigation of the St.-Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. Russia, 198206, St.-Petersburg, Pilyutov-street, 1. Ph. 8 (812) 730-26-90.
© Петраков С.В., 2014
practice in the case of competitive articles 159 and 160 of the Criminal Code of the Russian Federation. The technique of solving the problem in criminal proceeding is given. The contents of evidence allowing to differentiate given crimes is proposed.
Keywords: evidence in a criminal case, subject of proof, fraud, embezzlement.
В теме, обозначенной в названии статьи, на первый взгляд может отсутствовать проблематика, поднимающая её на научно-теоретический уровень. Действительно, преступления, предусмотренные ст. ст. 159 и 160 УК РФ, помещены законодателем в одну главу (преступления против собственности), в связи с чем вопрос с разграничением квалификации тех или иных деяний происходит по непосредственному объекту, а также объективной стороне совершённых действий. Кроме того, применительно к преступлениям, предусмотренным ст. ст. 159 и 160 УК РФ, Пленумом Верховного Суда РФ даны разъяснения по вопросам судебной практики в соответствующем постановлении от 27 декабря 2007 г. N° 51 [1]. Помимо всего прочего, юридические термины, используемые законодателем при конструировании рассматриваемых составов, и сами диспозиции указанных статей уголовного закона отвечают таким требованиям юридической техники, как простота и ясность категориального аппарата. Это позволило выдвинуть предположение, что правоприменители, в силу их опыта и познавательных способностей, смогут практически безошибочно установить, что именно совершенно субъектом - мошенничество либо присвоение или растрата.
Вместе с тем изучение обвинительных заключений и приговоров приводит к выводу, что данное предположение является ошибочным, а в обозначенной теме присутствует проблема единообразного понимания правовой сути указанных преступлений и, как следствие, проблема правильной квалификации расследуемых и разрешаемых уголовных дел. При этом соответствующая проблема связана не столько с гносеологическими трудностями, сколько с трудностями методологическими. Прежде чем аргументировать данный тезис, обоснуем проблемность поднятой темы отдельными результатами эмпирического исследования. Представленные материалы в то же время могут способствовать пониманию методологической сути выявленной проблемы.
Так, по приговору Железнодорожного районного суда г. Ульяновска от 27 августа 2012 г. в отношении П., последний обвинялся в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 159 и ч. 1 ст. 163 УК РФ. Из приговора следует: «В судебном заседании установлено, что в период с 02.02.2008 г. по 04.02.2008 г., более точное время не установлено, П., получив от К. для передачи Б. принадлежащие последнему денежные средства в сумме 300.000 руб., действуя из корыстных побуждений, противоправно безвозмездно присвоил указанную денежную сумму, причинив Б. материальный ущерб в крупном размере на сумму 300.000 руб. Несмотря на позицию государственного обвинителя о наличии в действиях подсудимого состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ, суду не представлено надлежащих доказательств наличия у П. умысла на хищение принадлежащих Б. денежных средств до момента их получения от К. и, соответственно, на обман последнего при обещании подсудимого передать их Б.; при этом факт неполучения их Б. от П. в последующем свидетельствует, в итоге, о возникновении у подсудимого умысла на хищение уже находившихся у него денежных средств и об их хищении последним путем присвоения. Суд квалифицирует указанные действия подсудимого П. по ч. 3 ст. 160 УК РФ как присвоение, т.е. хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное в крупном размере» [10]. Вместе с тем в приговоре также указано, что «потерпевший К. в судебном заседании и на предварительном следствии показал, что предложил Б. дать ему в долг денег под проценты. Б. согласился и дал ему в долг 40.000 рублей. К январю 2008 г. сумма, которую он должен был отдать Б., с учетом процентов составляла около 300.000 руб. В январе 2008 года к нему подошел ранее не знакомый КС. и сказал, чтобы часть принадлежащих Б. денег в сумме 150.000 руб. он вместо Б. отдал ему. Он в этот же день позвонил Б. и рассказал ему о случившемся. Через несколько дней тот ему перезвонил и сказал, что нужно встретиться. Они встретились в этот же день, вместе с Б. был П. На встрече П. сказал ему, что он поможет им решить вопрос с КС., но деньги нужно снять со счета и передать их П., чтобы тот затем отдал их Б. Поскольку Б. не высказывал возражений, он (К.) посчитал, что тот слышал это предложение и согласился с ним. В период с 02.02.2008 г. по 04.02.2008 г. по указанию П. он (К.) привез и передал ему 300.000 руб. Потерпевший Б. в судебном заседании и в ходе предварительного следствия подтвердил показания К., однако показал, что не слышал разговора о передаче ему денег К. через П. и своего согласия на это не давал» [10].
Здесь стоит отметить, что Пленум Верховного Суда РФ разъяснял, что обман как способ совершения хищения, ответственность за которое предусмотрена ст. 159 УК РФ, может состоять в сознательном сообщении заведомо ложных, не соответствующих действительности сведений, направленных на введение владельца имущества или иного лица в заблуждение. Сообщаемые при мошенничестве ложные сведения могут относиться к любым обстоятельствам, в частности, к полномочиям виновного, его намерениям [1].
На основании постановления Пушкинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 10 августа 2010 г. прекращено уголовное дело в отношении Г. в связи с примирением сторон. Исходя из описательно-мотивировочной части данного постановления, следует, что «04.11.2009 г. в период с 18 часов до 21 часа, находясь в квартире «...», Г. получил от П. во временное пользование и распоряжение GPS-навигатор марки «Garmin Nuvi 310», стоимостью «...» рублей, для последующего
использования при езде на автомашине, который таким образом находился в его правомерном владении и пользовании, после чего 23.11.2009 г., против воли собственника, осуществил передачу вверенного ему вышеуказанного имущества с целью последующей реализации в магазин по адресу: «...», получил за реализованное имущество деньги в сумме «...» рублей, таким образом растратил вверенное ему имущество, причинив П. значительный ущерб на сумму «...» рублей» [11].
Необходимо указать, что Пленум Верховного Суда РФ разъяснял, что противоправное безвозмездное обращение имущества, вверенного лицу, в свою пользу или пользу других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному законному владельцу этого имущества, должно квалифицироваться судами как присвоение или растрата, при условии, что похищенное имущество находилось в правомерном владении либо ведении этого лица, которое в силу должностного или иного служебного положения, договора либо специального поручения осуществляло полномочия по распоряжению, управлению, доставке, пользованию или хранению в отношении чужого имущества и исполнителем присвоения или растраты может являться только лицо, которому чужое имущество было вверено юридическим или физическим лицом на законном основании с определенной целью либо для определенной деятельности [1]. В вышеуказанном постановлении Пушкинского районного суда г. Санкт-Петербурга отсутствуют сведения о том, что имущество было передано лицу в связи с его служебным положением, на основании договора или специального поручения. Указание только на необходимость использования GPS-навигатора при управлении автотранспортным средством не может свидетельствовать, что данное имущество было вверено лицу, т.к. соответствующее использование является функциональным предназначением указанного имущества. При этом в постановлении отсутствуют данные о том, что Г. и П. находились в трудовых или служебных отношениях, и в силу этих отношений имущество и было вверено Г. для его использования в трудовой или служебной деятельности. Таким образом, для подтверждения того факта, что имущество было вверено лицу, в описательно-мотивировочной части правоприменительного акта необходимо указывать, что оно было передано в связи с выполнением виновным трудовых, служебных или должностных обязанностей.
По обвинительному заключению в отношении Д. по ч. 4 ст. 160 УК РФ данному лицу вменялось продолжаемое хищение денежных средств одним способом и из одного источника. При этом сокрытие следов преступления также осуществлялось одним способом. Т.к. преступление совершалось в течение длительного времени, мы, соответственно, приводим описание лишь последнего преступного факта. «Не позднее 09 июня 2009 года, в офисе ООО «У», по адресу: г. Санкт-Петербург, «...», Д. получил от Х. денежные средства в сумме 250.000 рублей, которые присвоил, с целью скрыть совершённое хищение, достоверно зная, что полученные им (Д.) денежные средства в кассу ООО «Д» не вносились, не позднее 27 августа 2009 г. передал Х. заведомо подложную квитанцию к приходно-кассовому ордеру № 1-09/06/09 от 09 июня 2009 года на сумму 250.000 рублей, в соответствии с которой, он (Д.) якобы внёс похищенные деньги в кассу ООО «Д» (ИНН «...»), а всего он (Д.) таким образом, присвоил и похитил денежные средства ООО «У» на общую сумму 4.320.000 рублей, то есть в особо крупном размере» [14]. Несмотря на квалификацию, в обвинительном заключении изложены показания свидетеля А., который является генеральным директором ООО «У». В данных показаниях содержатся следующие сведения: «Относительно процедуры получения денежных средств из кассы ООО «У», он (А.) поясняет следующее: в соответствии с бюджетом составляется план платежей, который утверждается им (А.) как генеральным директором, после чего он направляется финансовому менеджеру для формирования заявок на выдачу денежных средств. Финансовый менеджер после получения согласованного плана платежей формирует заявки, распечатывает их в одном экземпляре и относит в кассу для производства выплат. Кассир после произведённой выплаты денежных средств составляет реестр выплаченных из кассы денежных средств, вносит его в бухгалтерскую программу. В юридической службе ответственным за получение в кассе наличных денежных средств и сбор документов, подтверждающих их расходование сотрудниками, являлась сотрудник компании Х. При сдаче очередного авансового отчёта Х. в бухгалтерию была проведена проверка документов, предоставленных в качестве подтверждения произведённых затрат, в процессе которой было установлено, что Х. получались по устному указанию Д. в кассе под предлогом проведения оплаты за оформление юридических документов и передавались в помещение юридической службы ему же крупные суммы денежных средств. В подтверждение оплаты Д. через некоторое время передавались Х. для авансового отчёта за полученные ею в кассе денежные средства квитанции к приходным кассовым ордерам, подписанные от имени главного бухгалтера ООО «Д» Н. В беседе с учредителем и генеральным директором ООО «Д» К.Е. и К.М. последние пояснили, что ООО «Д» прекратил фактическое осуществление какой-либо деятельности с 2005 г., а бухгалтерия велась К.Е.» [14]. В обвинительном заключении также изложены аналогичные в соответствующей части показания свидетелей К.Е. и К.М. В показаниях Х. содержатся следующие сведения: «От Д. она (Х.) получала устные указания на получение денежных средств в кассе в определённом объеме и к определённой дате, с указанием цели платежа, в основном оплаты за оказание юридических услуг. После этого она (Х.) оформляла служебную записку установленной в организации формой, которая утверждалась руководителем отдела Д. Служебная записка передавалась финансовому менеджеру для утверждения и передачи в кассу для выдачи денежных средств. Денежные средства получались ею в кассе по служебной записке с оформлением необходимых документов и её подписи в кассовых документах. После получения денежных средств в кассе она (Х.) сообщала об этом Д. и передавала деньги непосредственно ему. За полученные от неё (Х.) денежные средства, Д. ни в каких документах не расписывался» [14]. В этом примере собранными доказательствами было установлено, что Д. сознательно сообщал заведомо
ложные, не соответствующие действительности сведения, что в соответствии с разъяснением Пленума Верховного Суда РФ может являться составляющей обмана при мошенничестве [1].
В результате уголовно-процессуального дознания органы следствия и суд в каждом случае устанавливали полномочия субъекта в отношении имущества, применительно к которому им совершены преступные действия, а также раскрывали механизм данных действий. При наличии достаточных фактических данных сложности возникали с выбором нормы, подлежащей применению. Т.е. сложность возникала и возникает в большинстве случаев при юридической квалификации преступления, объективные признаки которого отражены в диспозиции соответствующей нормы.
В силу правоприменительного усмотрения понимание норм УК РФ по одной и той же ситуации у разных судей может быть прямо противоположным. Это приводит к тому, что по идентичным ситуациям в рамках одного государства и в один, сравнительно небольшой промежуток времени, могут приниматься и вступать в законную силу судебные акты с взаимоисключающими итоговыми выводами.
Так, по приговору Кронштадтского районного суда г Санкт-Петербурга от 5 октября 2010 г. в отношении А. по ч. 3 ст. 160 УК РФ последний был осуждён за то, что, «являясь должностным лицом -милиционером отдельного взвода патрульно-постовой службы милиции УВД по Кронштадтскому району г. Санкт-Петербурга, то есть лицом, постоянно выполняющим функции представителя власти в государственном органе, будучи командированным для охраны общественного порядка в период летнего курортного сезона «...» года в город-курорт «...» на период с «...» по «...» на основании приказа начальника ГУВД по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, находясь в помещении бухгалтерии подразделения тылового обеспечения УВД по Кронштадтскому району Санкт-Петербурга по адресу: Санкт-Петербург, «...», по расходному кассовому ордеру от «...» получил на командировочные расходы денежные средства в сумме 6858 рублей 90 копеек наличными, а также, находясь в городе-курорте «...», получил на свой банковский счет «...» Северо-Западного банка Сберегательного банка РФ перечисленные бухгалтерией подразделения тылового обеспечения УВД по Кронштадтскому району Санкт-Петербурга денежные средства в сумме 49500 рублей, а всего денежные средства на общую сумму 56358 рублей 90 копеек, предназначенные на командировочные расходы и включающие наем жилых помещений при нахождении его в служебной командировке па сумму 49500 рублей. При этом, А., реализуя имеющийся у него умысел на присвоение, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное лицом с использованием своего служебного положения, «...» по возвращению из командировки, находясь в помещении бухгалтерии подразделения тылового обеспечения УВД по Кронштадтскому району Санкт-Петербурга по адресу: Санкт-Петербург, «...», действуя умышленно, из корыстных побуждений, обусловленных умыслом на хищение денежных средств, принадлежащих ГУВД по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области в сумме не менее 49500 рублей, используя своё служебное положение, вопреки интересам службы, представил в бухгалтерию подразделения тылового обеспечения УВД по Кронштадтскому району Санкт-Петербурга заведомо для него подложный документ - квитанцию, содержащую заведомо ложные сведения о якобы имевшем место его (А.) проживании в гостевом доме «Э», расположенном в городе-курорте «..», в период с «...» по «...», в количестве 112 дней, стоимостью 61600 рублей, а также заведомо для него подложный документ - кассовый чек на сумму 61600 рублей к указанной квитанции, обосновав, таким образом, якобы законность израсходования полученных ранее денежных средств на командировочные расходы, предназначенных в том числе, для найма жилого помещения, при этом, А., в указанный период времени в данном гостевом доме «Э». фактически не проживал. Своими указанными умышленными преступными действиями А., используя своё служебное положение, присвоил имущество, принадлежащее ГУВД по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, вверенное ему в виде денежных средств на сумму не менее 49500 рублей, получив возможность распоряжения ими по собственному усмотрению, причинив тем самым Российской Федерации в лице ГУВД по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области материальный ущерб на указанную сумму» [12].
По аналогичным фактическим обстоятельствам, уголовное дело и уголовное преследование в отношении Б. по ч. 1 ст. 160 УК РФ было прекращено постановлением Колпинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 12 ноября 2010 г. на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 и п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ по истечению сроков давности уголовного преследования. При этом, как следует из текста постановления, Б. обвинялся в совершении преступления предусмотренного ч. 3 ст. 160 УК РФ, но «в судебном заседании государственным обвинителем в порядке ст. 246 УПК РФ была изменена квалификация действий подсудимого Б., а именно, государственный обвинитель отказалась от поддержания обвинения подсудимого по ч.3 ст. 160 УК РФ и просила квалифицировать действия Б. по ч. 1 ст. 160 УК РФ как совершение присвоения, то есть хищения чужого имущества, вверенного виновному, поскольку после исследования доказательств по делу считает, что квалифицирующий признак «с использованием служебного положения» не нашел своего подтверждения, поскольку не представлено доказательств того, что Б. при совершении указанного преступления обладал распорядительными или административно-хозяйственными функциями» [13].
Несмотря на то, что абсолютно идентичные действия подсудимых, были квалифицированы по ст. 160 УК РФ, имела место судебная ошибка, заключающаяся в применении разных частей указанной нормы к действиям виновных лиц. Т.к. в предмет обозначенного исследования входит методика уголовно-процессуального разграничения деяний, предусмотренных ст. 159 и 160 УК РФ, опускаем в связи с этим подробный анализ ошибки в рамках одной нормы. Вместе с тем данные примеры ещё раз подтверждают возможность ошибки в правоприменительной деятельности при отсутствии чёткой методологической основы юридической квалификации фактических обстоятельств.
Эти ошибки, как может показаться на первый взгляд, можно обосновать правоприменительным усмотрением. В связи с этим мнение А.В. Шляпочникова о том, что «усмотрение таит в себе опасность "шарахания" и "кампанейщины", которые наносят особый вред стабильности закона» [4], видится более убедительным по сравнению с позицией А.П. Коренева о том, что правоприменительное усмотрение - это «определенная рамками законодательства известная степень свободы органа в правовом разрешении индивидуального конкретного дела, предоставляемая в целях принятия оптимального решения по делу» [3, с. 73-74]. Вместе с тем, поскольку содержание диспозиций рассматриваемых норм является оптимальным с позиции юридической техники, то качество законодательства, которое определялось Е.А. Летаевой как основной фактор, влияющий на эффективность правоприменительной деятельности [7, с. 165], не является причиной противоречивых квалификаций применительно к поднятой тематике.
Подтверждением тому является и вывод Ю.В. Грачёвой о том, что «усмотрение в уголовном праве - это осуществляемый в процессуальной форме специфический аспект правоприменительной деятельности, заключающийся в использовании предоставленных судье (следователю, дознавателю) уголовно-правовыми нормами правомочий по выбору решения в пределах, установленных законом, в соответствии с его правосознанием и волей законодателя, исходя из принципов права и конкретных обстоятельств совершения преступления» [5, с. 10]. Она приходит к выводу, что «причинами судейского усмотрения в уголовном праве являются: динамизм условий существования современного общества, затрудняющий создание долговременно действующих в неизменном виде правовых норм; бесконечное разнообразие жизненных явлений, индивидуальная неповторимость которых не всегда позволяет законодателю урегулировать их путем принятия абсолютно-определенных (абсолютно-формализованных) уголовно-правовых норм; нецелесообразность в ряде случаев формулировать в законе абсолютно-определенные нормы; дефекты законодательной техники» [5, с. 11]. К аналогичным выводам пришёл и Д.В. Бойко, указывая, что «правоприменительное усмотрение выступает в виде интеллектуально-волевой деятельности правоприменителя по определению варианта решения юридического дела в ситуации отсутствия нормативного регулирования (пробел в праве) или отсутствия в праве однозначного решения юридического дела (правовая неопределенность)» [6, с. 10]. При этом отсутствие однозначного нормативного регулирования действий правоприменителя им выделяется в качестве одного из основных признаков правоприменительного усмотрения [6, с. 9].
Соотнося диспозиции рассматриваемых норм уголовного закона и основания усмотрения, выделенные указанными авторами, можно прийти к выводу, что причины ошибок в квалификации по ст. 159 и 160 УК РФ обусловлены не содержанием диспозиций этих норм, а отсутствием методики, позволяющей понять суть указанных составов преступлений и выявить существенные элементы в собранных и исследованных уголовно-процессуальных доказательствах. Решение обозначенной задачи на методологическом уровне формирует условия правильного выбора из приведенных норм.
Причина, по которой возникают сложности в квалификации, связана с тем, что в каждом из рассматриваемых составов поступление имущества во владение виновного обусловлено добровольным волеизъявлением со стороны собственника имущества или иного законного владельца. При этом исключается какое-либо насилие или принуждение со стороны виновного или третьих лиц.
Как уже упоминалось, Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что при присвоении или растрате похищенное имущество должно находиться в правомерном владении либо ведении виновного лица, которое в силу должностного или иного служебного положения, договора либо специального поручения осуществляет полномочия в отношении указанного имущества [1]. Вместе с тем этот же орган разъяснил, что злоупотребление доверием при мошенничестве заключается в использовании с корыстной целью доверительных отношений с владельцем имущества или иным лицом, уполномоченным принимать решения о передаче этого имущества третьим лицам. Доверие может быть обусловлено различными обстоятельствами, например, служебным положением лица либо личными или родственными отношениями лица с потерпевшим. Злоупотребление доверием также имеет место в случаях принятия на себя лицом обязательств при заведомом отсутствии у него намерения их выполнить с целью безвозмездного обращения в свою пользу или в пользу третьих лиц чужого имущества или приобретения права на него (например, получение физическим лицом кредита, аванса за выполнение работ, услуг, предоплаты за поставку товара, если оно не намеревалось возвращать долг или иным образом исполнять свои обязательства) [1].
Исходя из этого, имущество может поступать во владение виновного и при мошенничестве, и при присвоении или растрате, по причине его служебного или должностного положения. Т.е. имущество, по действиям потерпевшего, может быть вверено виновному не только при последующем присвоении или растрате, но и при мошенничестве, когда потерпевший не осознает, что передача имущества, является способом его противоправного изъятия. Именно механизм совершения мошенничества, связанный с таким способом, как злоупотребление доверием, становится квинтэссенцией ошибочных квалификаций. Как указывает А.А. Бакрадзе, «.. .в следственно-судебной практике возник ряд сложных и неоднозначных вопросов понимания признаков и квалификации преступлений, предусмотренных ст. ст. 159, 160, ... УК РФ, в большинстве случаев исключительными способами совершения которых выступают обман или злоупотребление доверием» [8, с. 4]. Вместе с тем это не связано с какими-либо дефектами юридической техники в изложении диспозиций рассматриваемых норм уголовного закона.
Сложность заключается в установлении того, когда у субъекта возник умысел на хищение -до того, как имущество было передано ему, или после. На это же обстоятельство указывает и Д.Ю.
Скрипников, говоря о том, что «главным признаком, отграничивающим присвоение и растрату от мошенничества, является момент возникновения умысла виновного на хищение чужого имущества: при присвоении и растрате умысел у виновного возникает лишь в тот момент, когда имущество находится у него на законных основаниях, а при мошенничестве умысел виновного на хищение чужого имущества возникает до фактической передачи имущества или заключения договора о такой передаче» [9, с. 14].
По самому моменту передачи имущества установить это в подавляющем большинстве случаев не представляется возможным, т.к. и при мошенничестве путем злоупотребления доверием, и при присвоении или растрате имущество поступает к субъекту в связи с его служебным или должностным положением. При этом если субъект, получая имущество во владение, уже желает его похитить, то сама передача имущества становится способом противоправного изъятия, несмотря на то, что оно вверяется ему.
Исходить только из показаний субъекта преступления не представляется возможным, поскольку это противоречит требованиям уголовно-процессуального законодательства. Кроме того, лицо в силу положений ст. 51 Конституции РФ может и вовсе отказаться от дачи показаний. Таким образом, методом установления умысла, а соответственно, и разграничения рассматриваемых составов, является анализ доказательств с закрепленными в них действиями субъекта преступления, через которые можно установить его истинные намерения.
Установить умысел лица на мошенничество путём злоупотребления доверием при получении имущества возможно тогда, когда субъект преступления совершает активные действия по его получению, несмотря на то, что он может получить конкретное имущество в заранее определенных объемах исходя из нормативного акта, заранее утвержденного объема расходования имущества и т.п., и без этих активных действий, лишь в силу своего служебного или должностного положения. Если же потерпевший передает имущество субъекту общим порядком, в заранее утвержденных объемах, в связи со служебными или трудовыми правоотношениями, и само лицо не предпринимает активных действий, направленных на получение имущества в большем объеме, то говорить о том, что совершается мошенничество путем злоупотребления доверием не представляется возможным. Такие действия лица при последующем противоправном изъятии имущества должны быть квалифицированы как присвоение или растрата.
В том случае, когда виновный, помимо вверенного ему имущества, начинает совершать действия, направленные на получение имущества в большем объеме, обосновывая это какими-либо обстоятельствами, которых реально не существует, а затем представляет документы с заведомо для него ложными сведениями о наличии этих обстоятельств, то в данном случае присутствует хищение имущества путем злоупотребления доверием собственника имущества или иного законного владельца в силу служебного или должностного положения виновного. Таким образом, лицо совершает мошенничество. В этом случае отсутствуют основания для квалификации действий виновного по ст. 160 УК РФ, т.к. причиной передачи виновному конкретного имущества было не выполнение им конкретных обязанностей, а введение в заблуждение потерпевшего относительно выполнения этих обязанностей, которые виновный не собирался выполнять. Доказательствами этого может служить следующая совокупность доказательств:
- документы о передаче виновному имущества в большем объеме, чем это было необходимо изначально для выполнения им своих обязанностей;
- показания лиц о том, что виновный сам инициировал процедуру получения имущества в большем объеме, чем это было необходимо изначально для выполнения им его обязанностей;
- документы, содержащие заведомо ложные сведения о расходовании или передаче по назначению имущества, полученного в большем объеме, чем требовалось изначально.
Когда лицо подобным способом совершает продолжаемое хищение из одного источника, это свидетельствует об умысле на мошенничество путем злоупотребления доверием. Доказательствами соответствующего умысла будут являться документы о получении имущества сверх установленной нормы и все документы, содержащие заведомо ложные сведения, представленные виновным в подтверждении расходования или передаче имущества по назначению. Так как представленные виновным отчетные документы с заведомо ложными сведениями, будут устанавливать, что продолжаемое им хищение скрывалось одним и тем же способом, это будет доказывать, что он, вновь получая имущество сверх установленного объема, изначально не намеревался его правомерно расходовать. Получая имущество подобным образом, он преследовал цель похитить его.
В вышеприведенном примере обвинительного заключения в отношении Д. [14], действия последнего необходимо было квалифицировать по ст. 159 УК РФ, а не по ст. 160 УК РФ. Показаниями лиц установлено, что Д. самостоятельно инициировал получение наличных денежных средств на цели, которые он изначально не хотел выполнять, так как каждый раз представлял документы об оплате оказанных ему услуг организацией, которая не осуществляла вообще предпринимательскую деятельность, и подписывал данные документы лицом, не состоящим в штате этой организации. Совокупностью доказательств установлено, что Д. не присвоил наличные денежные средства, а похитил их путем мошенничества, злоупотребив доверием сотрудников организации, воспользовавшись своим служебным положением.
Если виновный достигает своей цели в получении имущества, обманывая собственника имущества или иного законного владельца относительно своих полномочий или цели использования полученного имущества, то его действия необходимо квалифицировать по ст. 159 УК РФ, а не по ст. 160 УК РФ. Несмотря на то, что потерпевший будет считать, что он вверяет имущество виновному с определенной целью или для определенной деятельности, сам виновный, получая соответствующее имущество, будет осознавать, что он не уполномочен расходовать или передавать его подобным
образом. Следовательно, передача имущества от потерпевшего виновному произойдет не в силу полномочий последнего, а под воздействием обмана. Доказательствами умысла на хищение по таким делам станут показания лица, передавшего имущество, о том, что виновный сообщил ему сведения о своих полномочиях, и показания соответствующих лиц о том, что виновного не уполномочивали на совершение каких-либо действий в отношении полученного им имущества.
В вышеуказанном примере приговора Железнодорожного районного суда г. Ульяновска от 27 августа 2012 г. в отношении П. [10] действия последнего необходимо было квалифицировать по ст. 159 УК РФ, а не по ст. 160 УК РФ. Органы предварительного расследования верно квалифицировали действия П. Суд, несмотря на наличие показаний о том, что П. не уполномочивали на получение денежных средств, изменил обвинение и квалифицировал действия подсудимого по другой статье. При этом суд формально выполнил требования п. 8 и п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. N° 1 «О судебном приговоре» о том, что в приговоре необходимо мотивировать выводы суда относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, его части либо пункту, и что всякое изменение обвинения в суде должно быть обосновано в описательно-мотивировочной части приговора [2]. Формальность заключается в том, что суд указал в приговоре, что ему «не представлено надлежащих доказательств наличия у П. умысла на хищение принадлежащих Б. денежных средств до момента их получения от К. и, соответственно, на обман последнего при обещании подсудимого передать их Б.» [10]. При этом суд оставил без оценки соответствующие показания Б. и не указал, почему он отвергает данные показания, что является обязательным требованием при постановлении приговора, исходя из п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» [2].
В настоящей статье освещена проблематика, имеющая практическое значение. Помимо этого, разъяснена методика уголовно-процессуального разграничения действий виновных лиц, которым передается чужое имущество. Она может способствовать исключению споров по квалификации действий лиц, преступно получающих чужое имущество в силу своего служебного или должностного положения и снижению количества судебных ошибок.
Список литературы
1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // Российская газета. - 2008. - 12 января.
2. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.04.1996 г. № 1 «О судебном приговоре» // Российская газета. - 1996. - 22 мая.
3. Коренев, А. П. Нормы административного права и их применение. - М., 1978. - 142 с.
4. Шляпочников, А. В. В.И. Ленин о законодательной деятельности и значении стабильности советских законов // Социалистическая законность. - 1967. - № 10. - С. 11-12.
5. Грачёва, Ю. В. Судейское усмотрение в реализации уголовно-правовых норм: проблемы законотворчества, теории и практики : дис. ... докт. юрид. наук. - М., 2011. - 535 с.
6. Бойко, Д. В. Законность и усмотрение в правоприменительной деятельности : дис. ... канд. юрид. наук. - Волгоград, 2011. - 221 с.
7. Летаева, Е. А. Проблемы в законодательстве и правоприменительная деятельность органов внутренних дел: теоретико-прикладной аспект : дис. ... канд. юрид. наук. - СПб., 2005. - 197 с.
8. Бакрадзе, А. А. Теоретические основы уголовно-правовой охраны собственности от преступлений, совершаемых путем обмана или злоупотребления доверием : дис. ... докт. юрид. наук. - М., 2011. - 538 с.
9. Скрипников, Д. Ю. Присвоение и растрата как способы изъятия и обращения чужого имущества, вверенного виновному : дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2009. - 202 с.
10. Приговор Железнодорожного районного суда г. Ульяновска от 27.08.2012 г. в отношении П. по ч. 3 ст. 160 и ч. 1 ст. 163 УК РФ. [Электронный ресурс]: Доступ с сайта Gcourts.ru. - URL: http:// http:// www.gcourts.ru/case/10669618 (дата обращения: 31.10.2013).
11. Постановление Пушкинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 10.08.2010 г. о прекращении уголовного дела на основании ст. 25 УПК РФ в отношении Г. по ч. 2 ст. 160 УК РФ. [Электронный ресурс]: Доступ с сайта Пушкинского районного суда г. Санкт-Петербурга. URL: http://psh.spb.sudrf.ru/modules. php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=doc&number=12269257&delo_id=1540006&new=0&text_ number=1 (дата обращения: 31.10.2013).
12. Приговор Кронштадтского районного суда г. Санкт-Петербурга от 05.10.2010 г. в отношении А. по ч. 3 ст. 160 УК РФ. [Электронный ресурс]: Доступ с сайта Кронштадтского районного суда г. Санкт-Петербурга. URL: http://krn.spb.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_ op=doc&number=8513890&delo_id=1540006&new=0&text_number=1 (дата обращения: 31.10.2013).
13. Постановление Колпинского районного суда г. Санкт-Петербурга от 12.11.2010 г. о прекращении уголовного дела на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 и п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ в отношении Б. по ч. 1 ст. 160 УК РФ. [Электронный ресурс]: Доступ с сайта Колпинского районного суда г. Санкт-Петербурга. URL: http://klp.spb.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=doc&number=9585162&delo_ id=1540006&new=0&text_number=1 (дата обращения: 31.10.2013).
14. Обвинительное заключение по уголовному делу № 172192 в отношении Д. по ч. 4 ст. 160 УК РФ // СУ УМВД России по Адмиралтейскому району г. Санкт-Петербурга. Ф. Обвинительных заключений. 2011 г. - Д. 172192. - Л. 5, 7-8, 15.
