CC BY
836
Докшоков А. З. соискатель Краснодарского университета МВД России
г. Черкесск,
Объективная сторона присвоения и растраты чужого имущества
Говоря об объективной стороне присвоения и растраты вверенного имущества, следует отметить, что этот вид преступного посягательства против собственности предполагает изъятие, обращение чужого имущества в пользу виновного. Так, изъятие чужого имущества означает отторжение, обособление части имущества от общей имущественной массы, находящейся в обладании собственника или лица, во владении которого оно находится1. В нашем случае противоправно изымается имущество, которое было вверено виновному. В результате изъятия имущество фактически выводится из принадлежности собственнику, обособляется от другого имущества, что лишает собственника фактической возможности владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом по своему усмотрению. Так, С. совершила присвоение вверенного имущества с использованием своего служебного положения. Являясь комендантом общежития, она принимала от жильцов деньги за проживание, выдавала им квитанции, но деньги в кассу сдавала не все2. Тем самым эти деньги она отчуждала из ведения собственника - МУП ГП ЖКХ г. Черкесска, и противоправно обращала в свою собственность. Лицо, похитившее имущество, фактически владеет, пользуется или распоряжается им как своим собственным, извлекает из него полезные свойства, поставив себя на место собственника. При этом юридически виновный собственником похищенного не становится, поскольку хищение не влечет за собой утрату потерпевшим права собственности, например, на присвоенные деньги. В этом смысле особенность присвоения и растраты вверенного имущества состоит в том, что к моменту обращения в свое пользование имущество уже находилось в фактическом обладании виновного в совершении хищения. Так, Б. и А. были признаны виновными в совершении присвоения и растраты вверенного имущества в виде дизельного топлива из тепловоза, который они получили для технического обслуживания. После замера уровня топлива в баке был обнаружен его излишек в количестве 180 литров. С целью хищения топлива Б. на своем личном автомобиле
1 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М., 1996. - С. 390.
2 Архив Черкесского городского суда Карачаево-Черкесской Республики. Дело № 1927/2007 г.
привез канистры, куда они слили излишек топлива, затем пытались сбыть1. Тот факт, что топливо находилось в фактическом владении Б. и А. и они могли им распоряжаться по своему усмотрению, не изменил статуса юридического собственника - Краснодарского локомотивного депо.
Немаловажными аспектами преступного хищения являются незаконность и безвозмездность изъятия чужого имущества как обязательные признаки объективной стороны. Незаконность означает, что виновный не является собственником имущества, не имел юридического права на изъятие имущества и обращение его в свою пользу, не был уполномочен на такое действие. В соответствии с данным понятием можно сказать, что состав присвоения и растраты вверенного имущества будет отсутствовать, если лицо имеет законные основания на получение и изъятие имущества. Безвозмездность изъятия имущества характеризуется тем, что собственник не получает за выбывшее из его владения имущество необходимого эквивалента в виде общественно полезного труда или возмещения стоимости предмета кражи2. Частичное возмещение стоимости изъятого
имущества не исключает ответственности за присвоение и растрату вверенного имущества. Так, продавец магазина «Продукты» в г. Черкесске З. присваивала часть выручки3. Когда она узнала, что против нее будет возбуждено уголовное дело, то тут же компенсировала половину причиненного ущерба, однако это обстоятельство было лишь учтено при определении меры наказания. Кроме того, безвозмездность изъятия имущества при хищении в виде присвоения и растраты вверенного имущества означает отсутствие возвращаемого собственнику или иному владельцу возмещения стоимости имущества. Вместе с тем, если лицо вернуло имущество и не было умысла на хищение, то имеет место иной состав преступления (самоуправства либо злоупотребления должностными полномочиями)4.
При этом понятие «возмездность» в судебной практике стало трактоваться шире, нежели просто как эквивалент имуществу в виде труда, услуг, денег, другого имущества. Представляется, что безвозмездности не будет и тогда, когда имущество изымается в счет действительного долга или в возмещение причиненного ущерба. Объективная сторона присвоения и растраты вверенного имущества также включает и такой признак, как причинение ущерба собственнику или иному владельцу похищенного имущества. Ущерб заключается в
1 Архив Октябрьского районного суда г. Краснодар. Дело № 1-362/2003 г.
2 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М., 1996. - С. 349.
3 Архив Черкесского городского суда Карачаево-Черкесской Республики. Дело № 1458/2006 г.
4 Гладилин В. В. Временное позаимствование в уголовном праве: вопросы ответственности. - М., 2006. - С. 115.
уменьшении наличного имущества потерпевшего, которое в момент присвоения и растраты вверенного имущества находилось в его владении. Размер имущественного ущерба при хищении виде присвоения и растраты вверенного имущества определяется стоимостью похищенного, которая выражена в его цене. Как указывалось выше, состав преступного хищения в виде присвоения и растраты по объективной стороне предполагает обращение виновным в свою пользу только вверенного ему имущества. Если имущество не вверено, то имеет место иной состав преступного хищения. Далее представляется необходимым уточнить понятия «присвоение» и «растрата» как определяющие собственно объективную сторону данного преступного посягательства против собственности. В одном из комментариев УК РФ указывается, что «присвоение как самостоятельная форма хищения с объективной стороны представляет собой активные действия, выражающиеся в изъятии, обособлении вверенных виновному товарно-материальных ценностей и обращении их в свою пользу либо в пользу других лиц путем установления над ними их незаконного владения»1.
На наш взгляд, здесь имеются неточности. Так, как будет показано ниже, не всегда присвоение осуществляется путем активных действий. Изъятие имущества также не должно быть, на наш взгляд, обязательной характеристикой присвоения, поскольку, как уже неоднократно отмечалось выше, сам переход имущества во владение деятеля осуществляется на законных основаниях (в противном случае вообще нет состава присвоения, а есть иной состав преступного хищения чужого имущества), более того, изъятие (переход во владение иного лица) имущества является лишь необходимой предпосылкой для состава присвоения. Если считать изъятие чужого имущества составной частью присвоения как преступного хищения (при этом изъятие понимается именно в криминальном контексте), то речь должна идти скорее о мошенничестве (ст. 159 УК РФ), либо причинении имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК РФ). Во всяком случае, на первом этапе присвоения виновный сам не изымает имущество - оно ему вверяется на законном основании2, и об изъятии применительно к присвоению можно лишь говорить в более широком смысле, имея в виду оконченное преступление, когда виновный распоряжается чужим имуществом по своему усмотрению. Далее, из указанного выше определения следует, что при присвоении преступник сначала должен изъять вверенное ему чужое имущество (либо часть его) из имущественного фонда собственника и лишь затем
1 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. - М., 1997. - С. 262.
2 Хилюта В. В. Злоупотребление доверием как способ совершения хищений в уголовном праве Беларуси и России //Безопасность бизнеса. - 2007. - № 2. - С. 11.
34
обратить его в свою пользу. Мы не можем полностью согласиться с таким подходом. Дело в том, что в законодательном определении понятия «хищение» (п. 1 примечания к ст. 158 УК РФ) подчеркивается, что под хищением понимается совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного, причинившие ущерб собственнику или иным владельцам этого имущества.
В данном случае союз «или» свидетельствует о том, что существуют формы хищения, в которых отсутствует изъятие чужого имущества у собственника либо другого владельца. Именно к таким формам следует, на наш взгляд, отнести присвоение, поскольку собственник или иной владелец, как мы подчеркивали, добровольно, на законном основании вверяет свое имущество виновному. Следовательно, незаконного изъятия имущества у собственника или иного владельца не происходит, так как он добровольно передает его преступнику. При такой ситуации нет достаточных оснований утверждать, что при присвоении имущество было незаконно изъято у собственника либо иного владельца. Если же речь идет об обособлении и изъятии похищаемой части имущества от всей вверенной виновному массы, то это не меняет существа дела, поскольку все имущество в целом не было незаконно изъято у собственника или иного владельца, а поступило к виновному на законном основании. Поэтому, как представляется, отсутствие признака незаконного изъятия чужого имущества у собственника или иного владельца является характерным признаком, отличающим присвоение от других форм хищения чужого имущества. Так, И. присвоила вверенное ей имущество в виде продуктов, которые она, шеф-повар дошкольного образовательного учреждения «Детский сад № 139», недовкладывала во время
приготовления пищи. Хостинским районным судом г. Сочи она была осуждена за совершение присвоения с использованием своего служебного положения по п. «в» ч. 2 ст. 160 УК РФ1 (в редакции до 16 декабря 2002 г.). Продукты для приготовления пищи она не изымала незаконно из владения собственника (детского сада) - таковые были на законном основании вверены ей (аналогичным образом тем же судом был осужден примерно в то же время Ф.2 с подачи того же следователя, что стало результатом проведенного в Сочи рейда по детским учреждениям).
Здесь мы не можем согласиться и с тем, что речь идет лишь о «товарно-материальных ценностях» (подробнее об этом шла речь выше при рассмотрении объекта и предмета присвоения и растраты). Наконец, нельзя согласиться с тем, что виновный устанавливает над изъятым имуществом только лишь незаконное владение: владение
1 Архив Хостинского районного суда г. Сочи. Дело № 1-063/2002 г.
2 Архив Хостинского районного суда г. Сочи. Дело № 1-067/2002 г.
35
может быть законным (до тех пор, пока оно не противоречит воле собственника, вверившего виновному имущество на вполне определенных условиях) - здесь оказались забытыми другие правомочия в отношении вверенного имущества.
А.И. Бойцов следующим образом определяет присвоение - «это противоправное обособление и удержание виновным вверенного ему чужого имущества и установление над ним незаконного владения»1. Аналогично трактуют это действие и авторы комментария к УК РФ: под присвоением следует понимать «противоправное безвозмездное обращение вверенного имущества в пользу виновного путем его обособления, удержания и установления над ним незаконного владения»2. Во втором случае добавляется признак безвозмездности; очевидно, авторы считают, что если виновный, допустим, противоправно обособил имущество, но при этом произвел собственнику компенсацию, то состава преступного хищения в виде присвоения может и не быть. Как нам представляется, закон не предусматривает такого рода случаев как признака, исключающего преступность деяния - оно остается преступным, но при определении меры уголовной ответственности данное обстоятельство, безусловно, может сыграть существенную роль.
В литературе высказана точка зрения, согласно которой при присвоении происходит противоправное обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц3. С этим мнением нельзя не согласиться, поскольку любое отчуждение вверенного виновному имущества в пользу других лиц, если оно выбыло из владения виновного в хищении лица, остается присвоением. В связи с этим в уголовно-правовой литературе высказывалось предложение о том, чтобы в определении понятия «присвоение» было бы правильным подчеркнуть, что присвоение имеет место только до тех пор, пока вверенное виновному имущество обращено только в его пользу или пользу других лиц, но не истрачено, не передано третьим лицам, то есть физически продолжает находиться в его незаконном обладании4. И действительно, можно совершить присвоение в пользу других лиц, а не только в пользу самого виновного - это важный момент, общий для присвоения и растраты вверенного чужого имущества. Вместе с тем в практике имеют место случаи, когда факт растраты присвоенного имущества неясен. Так, Ш-н А.А. был осужден за присвоение вверенного имущества. Являясь начальником малярного цеха, он получил от гражданина Ковтун заказ на изготовление и покраску 6 дверных блоков и
1 Бойцов А.И. Преступления против собственности. - СПб., 2002. - С. 416.
2 Практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Х.Д. Аликперова, Э.Ф. Побегайло. - М., 2001. - С. 400.
3 Кочои С. М. Преступления против собственности (комментарий главы 21 УК РФ). - М., 2001. - С. 33.
4 Севрюков А.П. Хищение имущества: криминологические и уголовно-правовые аспекты. - М., 2004. - С. 116-117.
получил от него 10000 рублей в качестве задатка. Однако в дальнейшем заказ не оформил и не исполнил, а полученные деньги в кассу предприятия не внес, похитив их путем присвоения1. Что было в дальнейшем с этими деньгами, суд не устанавливал, что для квалификации, как будет показано ниже, принципиального значения не имело. С точки зрения известного российского ученого-криминалиста И.Я. Фойницкого, «присвоение вверенного имущества есть умышленное противозаконное обращение в свою собственность заведомо чужого движимого имущества, поступившего к виновному с ведома и желания хозяина или заступающего его лица, но лишь во владение, а не в собственность, и обращенного им в свою собственность вопреки тому назначению, в виду которого оно ему передано»2. Далее этот автор поясняет, что владение на стороне виновного должно установляться не случайно, например путем находки, ошибки и т.п., а в силу добровольной передачи виновному чужой вещи каким бы то ни было лицом (не требуется, чтобы передающим был сам хозяин).
Эта передача сводится к договорному отношению, предполагающему доверие со стороны передающего и обязанность верности со стороны принимающего вещь, обязанность, которая, помимо мер гражданского права, охраняется уголовною санкцией: при присвоении получение имущества совершенно легально, преступным является лишь противозаконное, вопреки договору, обращение такого имущества в собственность виновного. Типичным примером таких отношений служит договор поклажи; но помимо его имеются и другие договоры, которые, перенося на третье лицо владение имуществом, сохраняют собственность в нем за хозяином3. В литературе имеется точка зрения, согласно которой под присвоением вверенного имущества понимается незаконное безвозмездное обращение в свою собственность или в собственность другого лица имущества, находящегося в правомерном владении виновного, который в силу должностных обязанностей, договорных отношений или специального поручения осуществлял в отношении этого имущества правомочия по распоряжению, управлению, доставке или хранению (кладовщик, экспедитор, агент по снабжению, продавец, кассир и другие лица)4. Представляет также интерес позиция Л.Д. Гаухмана, по мнению которого, под присвоением следует понимать форму хищения, представляющую собой «обращение в свою пользу или пользу других
1 Архив Октябрьского районного суда г. Краснодар. Дело № 1-234/2003 г.
2 Фойницкий И.Я. Уголовное право. Посягательства личные и имущественные. -СПб., 1907. - С. 149.
3 Фойницкий И.Я. Уголовное право. Посягательства личные и имущественные. -СПб., 1907. - С. 150-151.
4 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (издание третье, переработанное и дополненное) / Под ред. А.А. Чекалина, В. Т. Томина,
В.В. Сверчкова. - М., 2006. - С. 329.
лиц вверенного имущества путем уклонения от его возвращения собственнику или владельцу, то есть совершения действий, обеспечивающих удержание у себя такого имущества и установления над ним незаконного владения»1. Здесь мы не можем согласиться с тем, что речь идет о «совершении действии», то есть опять же об определенной двигательной активности, в то время как присвоение может быть осуществлено путем бездействия, и, как правило, так и бывает в практике.
Кроме того, этот автор в определенной степени противоречит сам себе, говоря сначала об «уклонении», предполагающем пассивное поведение, а затем, как указывалось, о «совершении действия», предполагающего определенную активность деятеля. С учетом изложенного мы полагаем, что под присвоением как видом преступного хищения чужого имущества, предусмотренного ст. 160 УК РФ, следует понимать противоправное обладание чужим имуществом, вверенным виновному, с целью обращения его в свою пользу или пользу других лиц при отсутствии отчуждения данного имущества из владения виновного. Присвоение признается оконченным преступлением с момента, когда виновный незаконно обратил вверенное ему чужое имущество в свою пользу, причинив таким образом ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества, то есть с момента изъятия и обособления чужого имущества, принадлежащего собственнику, и одновременного присоединения его к личному имуществу субъекта преступления с целью распорядиться им как своим собственным. В Постановлении Пленума Верховного суда РФ (2007 г.) эта мысль находит подтверждение: «Присвоение считается оконченным
преступлением с того момента, когда законное владение вверенным лицу имуществом стало противоправным и это лицо начало совершать действия, направленные на обращение указанного имущества в свою пользу (например, с момента, когда лицо путем подлога скрывает наличие у него вверенного имущества, или с момента неисполнения обязанности лица поместить на банковский счет собственника вверенные этому лицу денежные средства)»2. Последующие действия виновного в виде того или иного неправомерного использования уже присвоенного имущества, над которым он установил свое незаконное владение, лежат за пределами данного состава преступления. В связи с этим заслуживает внимания предложение А. В. Данилова по криминализации неправомерного завладения и использования чужого
1 Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. - М., 2003. -
С. 389.
2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // Российская газета. -2008, 12 января.
имущества без цели хищения (временное позаимствование)1. Вместе с тем здесь нужно иметь в виду, что частичное возмещение ущерба потерпевшему само по себе не может свидетельствовать об отсутствии у лица умысла на присвоение или растрату вверенного ему имущества2.
Например, служащий Ц. расходовал колхозные средства на дачу взяток, отчитываясь за них фиктивными документами. Суд признал в его действиях наличие совокупности преступлений - дачу взятки и растраты вверенного имущества3. В практике, как показывает проведенный нами анализ, эти два деяния в большинстве случае совершаются последовательно - присвоивший чужое имущество, как правило, затем его растрачивает. Именно поэтому законодатель счел необходимым соединить эти два деяния в одной статье Особенной части УК РФ. А.И. Бойцов даже утверждает, что «все сказанное о вверении имущества в случаях присвоения непосредственно относится и к растрате»4. В целом с этим можно согласиться, за исключением некоторых оговорок, о которых речь пойдет ниже. В уголовно-правовой литературе встречается немало близких по содержанию определений этого понятия. Так, по мнению А.Н. Гусева, растрата представляет собой обращение имущества, вверенного преступнику, не в свою пользу, а в пользу других лиц (друзей, родственников, любых третьих лиц)5. Согласно другой точке зрения, растрата - это противоправное безвозмездное обращение вверенного имущества в пользу виновного либо иных лиц путем его отчуждения от потребителя, при этом имущество, вверенное виновному для осуществления определенных правомочий, незаконно расходуется, продается, передается третьим лицам либо потребляется самим субъектом преступления6. Приведем еще две позиции. А.И. Бойцов полагает, что растрата - это противоправное и безвозмездное отчуждение или потребление (издержание) вверенного виновному имущества7. По мнению авторов комментария к УК РФ, растрата - это «самостоятельная форма хищения, при которой имущество, вверенное виновному для осуществления определенных правомочий, незаконно и безвозмездно истрачивается, расходуется, продается, потребляется и
1 Данилов А.В. Квалификация присвоения и растраты, совершаемых в сфере экономической деятельности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Н. Новгород, 2004. - С. 11.
2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 N 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате // Российская газета. -2008, 12 января.
3 Бюллетень Верховного суда РСФСР. - 1980. - № 5. - С. 5.
4 Бойцов А.И. Преступления против собственности. - СПб., 2002. - С. 421.
5 Гусев А.Н. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (для предпринимателей). - М., 2000. - С. 49.
6 Севрюков А.П. Хищение имущества: криминологические и уголовно-правовые аспекты. - М., 2004. - С. 117.
7 Бойцов А.И. Преступления против собственности. - СПб., 2002. - С. 421.
иным образом посредством активных действий отчуждается им, например передается третьим лицам»1.
Следует заметить, что как отдельная самостоятельная форма хищения растрата не всегда связана с присвоением и не всегда является последующим после него этапом преступной деятельности. В связи с этим в литературе отмечается, что существующая разнохарактерность доктринального толкования законодательного изложения ч. 1 ст. 160 УК РФ предопределена некоторой расширенной трактовкой объективной стороны рассматриваемого состава преступления. Обратим внимание на то, что в диспозиции статьи четко указаны два конкретных отдельных действия: присвоение и растрата. Это отражается в законодательной технике изложения диспозиции. В данном случае законодатель применяет союз «или», и этим самым он допускает наступление уголовной ответственности как вследствие совершения присвоения, так и вследствие растраты вверенного имущества. Анализируя далее содержание каждого из них, следует указать, что их необходимо рассматривать как активные действия, направленные на отчуждение и использование вверенного имущества в своих корыстных целях. Вместе с тем не будет методологической ошибкой рассмотрение растраты как последствия, результата присвоения. Поэтому правы как авторы, которые утверждают, что без присвоения нельзя растратить имущество, так и авторы, полагающие, что растрата - это самостоятельная форма хищения. И не случайно, что в такой ситуации специфику растраты усматривают лишь в том, что при ней, в отличие от присвоения между правомерным владением и незаконным распоряжением имуществом, отсутствует какой-либо длительный промежуток времени, в течение которого виновный незаконно владеет этим имуществом. Тем не менее очевидно и то, что это обстоятельство весьма относительно, поскольку незаконное распоряжение имуществом может и не иметь сиюминутного характера2.
Специфика растраты состоит в том, что в отличие от присвоения между правомерным владением и незаконным распоряжением имуществом отсутствует какой-либо промежуток времени, в течение которого виновный незаконно владеет этим имуществом. При этом растрата признается оконченным преступлением в момент незаконного распоряжения имуществом, вверенным виновному, то есть тогда, когда завершился процесс его полного отчуждения в той или иной форме (потребления, израсходования, продажи, передачи другим лицам и т.д.). Чаще всего при совершении преступления в форме растраты начало и окончание деяния сливаются в единый акт отчуждения похищаемого
1 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. - М., 1997. - С. 264.
2 Иванов М. Г. Хищение вверенного имущества с использованием служебного положения: теоретико-прикладные аспекты квалификации // Безопасность бизнеса. -
2007. - № 2. - С. 18.
имущества, например, кладовщик оптовой товарной базы продает гражданам вверенные ему материальные ценности, а полученные деньги обращает в свою собственность. Однако процесс незаконного распоряжения имуществом может и не носить одномоментного и одноактного характера, а слагаться из нескольких эпизодов его отчуждения, растянутых во времени, в этом случае растрата является оконченной в момент совершения последнего преступного акта отчуждения. Таким образом, комментируя приведенные выше точки зрения по поводу понятия «растрата», следует отметить, что присвоение от растраты отличает не то, в чью пользу проведено незаконное обращение чужого имущества, а такой момент, как наличие этого имущества у преступника. Как справедливо отмечается в связи с этим в литературе, растрата заключается в продаже, потреблении, отчуждении или передаче третьим лицам вверенного виновному чужого имущества1. Здесь в момент обнаружения факта совершения хищения чужого имущества, вверенного виновному, последнее должно быть истрачено или отчуждено иным образом, и тогда речь будет идти не о присвоении, а о растрате вверенного чужого имущества2.
Авторы одного из комментариев УК РФ полагают, что «растрата -отчуждение чужого имущества, вверенного виновному, в пользу третьих лиц любыми способами (продажа, дарение и т.д.)»3. По мнению А.П. Севрюкова, растрата - «это одна из форм хищения, совершенная с корыстной целью, заключающаяся в противоправном безвозмездном обращении чужого имущества, вверенного виновному, в свою пользу или пользу других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества, если к моменту обнаружения факта хищения виновный уже истратил либо произвел отчуждение указанного имущества»4. С точки зрения А. В. Наумова, растрата - это совершение таких действий, в результате которых вверенное виновному лицу чужое имущество незаконно истрачивается, расходуется, потребляется5. На наш взгляд, приведенные выше определения понятия «растрата» излишне перегружены ненужными терминами либо слишком лапидарны, что не позволяет однозначно определить объективную сторону именно этой формы преступного хищения чужого имущества. Так, в определении, предлагаемом А.И. Бойцовым, не учтен такой момент, как фактическое обладание виновным чужого имущества - имущество
1 Лесниевски-Костарева Т.А. Уголовное право. Словарь-справочник. - М., 2000. - С.
308.
2 Там же.
3 Постатейный комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Н.А. Громова. - М., 2007. - С. 402.
4 Севрюков А.П. Хищение имущества: криминологические и уголовно-правовые аспекты. - М., 2004. - С. 119.
5 Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование (постатейный). - М., 2005.
- С. 299.
может быть вверено, но находиться, например, на хранении на складе, и тогда такое имущество не может быть растрачено. В этом смысле автор противоречит сам себе, поскольку в его же работе имеется совершенно справедливое, на наш взгляд, положение, согласно которому при хищении чужого имущества следует различать «фактическое завладение чужим имуществом, опосредующее презумпцию законности владения, так и юридическое завладение чужим имуществом»1. Кроме того, термины «отчуждение», «потребление», «издержание» не имеют строго определенной уголовно-правовой нагрузки, к тому же по смыслу повторяют друг друга. В определении А.П. Севрюкова мы усматриваем излишнее указание на безвозмездность (об этой оговорке ранее уже шла речь), а также на то, что «если к моменту обнаружения факта хищения виновный уже истратил либо произвел отчуждение указанного имущества». А если виновный не произвел отчуждения и не истратил вверенного имущества, но пытался это сделать, и не сделал по независящим от него причинам?
Здесь, очевидно, не совсем точно поставлены акценты в описании объективной стороны и момента окончания этого преступного посягательства против собственности. Приведем еще одно мнение: «Растрата - это такая форма хищения, при которой виновный обращает вверенное имущество в свою пользу или пользу других лиц посредством отчуждения, расходования, потребления, то есть совершения действий, представляющих собой незаконное распоряжение или пользование этим имуществом взамен правомерного владения им»2. Здесь, на наш взгляд, не учитываются различные ситуации, которые возникают в практике и не совсем вписываются в это предлагаемое определение (например, виновный может фактически не владеть вверенным имуществом, но противоправно распорядиться им в свою пользу или пользу третьих лиц, например, руководитель отдела сбыта дает указание заведующему складом, который фактически владеет имуществом, направить это имущество определенному адресату).
В итоге мы предлагаем следующую формулировку понятия «растрата» как формы преступного хищения чужого имущества - это противоправное распоряжение вверенным виновному имуществом, направленное на извлечение выгод для себя или третьих лиц. В данном определении предполагается, что распоряжаться вверенным имуществом можно, лишь фактически владея последним. Началом совершения этого преступления является не завладение имуществом, а передача материально ответственным лицом вверенного ему
о
имущества третьим лицам3. В связи с этим Ю.И. Ляпунов полагает, что
1 Бойцов А.И. Преступления против собственности. - СПб., 2002. - С. 274.
2 Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. - М., 2003. -
С. 390.
3 Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. - М., 1971. -
С. 136.
если присвоение как форма хищения признается оконченным с момента обособления чужого имущества от остальной вверенной виновному товарно-материальной массы и одновременно присоединения его к личному имуществу субъекта преступления с целью распорядиться им как своим собственным, то последующие действия виновного в виде того или иного неправомерного использования уже присвоенного имущества, над которым он установил свое незаконное владение, лежат за пределами состава преступления и не превращают присвоение в другую форму хищения - растрату. Как отдельная самостоятельная форма хищения растрата, как уже отмечалось, не связана с присвоением и не является последующим после него этапом преступной деятельности. Специфика растраты состоит в том, что в отличие от присвоения между правомерным владением и незаконным распоряжением имуществом отсутствует какой-либо промежуток времени, в течение которого виновный незаконно владеет этим имуществом1. Однако мы не можем полностью согласиться с таким подходом. На наш взгляд, правильнее говорить не о том, предшествует ли присвоение растрате (оно может, как отмечалось выше, и не предшествовать), а о наличии либо отсутствии похищенного имущества у виновного в момент обнаружения факта хищения. Если имущество еще находится у виновного, то речь идет о присвоении, а если оно уже отчуждено, то - о растрате. В этом смысле следует согласиться с точкой зрения, согласно которой нет необходимости в каждом случае растраты предварительно определить факт установления виновным неправомерного завладения чужим имуществом, то есть присвоения2. Так, О.А. Рыжов, работая менеджером ООО «Капитал», получил под отчет денежную сумму в размере 224 тысячи рублей для заготовки рыбы. Однако это задание он не выполнил, полученные деньги не вернул и тем самым, как указано в приговоре суда от 8 января 2003 г., их похитил путем растраты3. Вместе с тем нужно иметь в виду, что деньги Рыжов получил в октябре и ноябре 2000 г., а дело было возбуждено лишь летом 2001 г. Все это время Рыжов правомерно владел деньгами. И лишь потом, когда выяснилось, что рыба не заготовлена и он не намерен возвращать деньги, появились основания считать, что он не владеет деньгами, а растратил их. Таким образом, в момент обнаружения хищения вверенного имущества денег у виновного не было, соответственно его действия следует квалифицировать как растрату. Мы уже отмечали, что часто присвоение является первоначальным этапом растраты, вместе с тем на практике имеют
1 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М., 1996. - С. 393.
2 Уканов К.Ш. Предупреждение хищений в Республике Казахстан: уголовноправовые и криминологические аспекты. Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - М., 2003. - С. 24.
3 Архив Хостинского районного суда г. Сочи. Дело № 1-011/2003 г.
место случаи, когда отсутствует временной промежуток, в течение которого лицо незаконно владеет чужим имуществом (например, заведующий складом незаконно продает гражданам вверенные ему товары, а полученные деньги обращает в свою пользу). Поэтому если отсутствует факт противоправного распоряжения вверенным имуществом, то не может идти речи о растрате. И соответственно оконченным такое деяние следует считать с момента наступления вредных последствий после такого распоряжения и - состав преступного посягательства в форме присвоения и растраты имеет по конструкции вид материального состава. Как справедливо указывается в Постановлении Пленума Верховного суда РФ (2007 г.), растрату следует считать оконченным преступлением с момента противоправного издержания вверенного имущества (его потребления, израсходования или отчуждения)1. Само же по себе распоряжение без фактического движения имущества образует покушение на растрату.
При соучастии оконченным преступлением растрата считается уже после передачи имущества с корыстной целью третьим лицам, поэтому все лица, участвующие в акте такой передачи или способствующие этому, должны рассматриваться как соучастники в хищении. Таким образом, в отличие от присвоения растрата признается оконченным преступлением не с того момента, когда собственнику либо иному владельцу похищенного имущества причинен ущерб, хотя это требование также обязательно для растраты, как и для присвоения, а в момент отчуждения чужого имущества в любой форме. Обратим еще раз внимание на то, что, совершая хищения, виновные нередко вначале присваивают вверенное имущество, а затем распоряжаются или пользуются им. Это дало основание говорить о том, что растрате неизбежно предшествует присвоение2. Однако такая позиция была справедливо, на наш взгляд, подвергнута критике. Так, по мнению Л.А. Гаухмана, «данная позиция представляется недостаточно обоснованной. Если придерживаться ее, то следовало бы признать, что одно и то же хищение имеет два момента окончания: первый -окончания присвоения, второй - окончания растраты. Ошибочность такого положения очевидна, ибо одно и то же хищение, как и любое преступление, имеет только один момент окончания. Подобная концепция ведет к неосновательному расширению уголовной ответственности лиц, содействовавших исполнителю после окончания присвоения, но до растраты. Получается, что они являются соисполнителями или иными соучастниками хищения в форме растраты.
1 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 N 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате // Российская газета. -2008, 12 января.
2 Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. - М., 1974. С. 174-175.
Но это неправильно, так как их действия не находятся в причинной связи с совершением хищения в форме присвоения и, следовательно, они могут быть признаны не соучастниками, а лишь лицами, прикосновенными к присвоению - укрывателями, заранее не обещавшими укрывательства, которое преступлением не является»1. Дело в том, что растрата ранее уже присвоенного имущества не меняет форму хищения с присвоения на растрату, и последняя в этом случае лежит за пределами состава хищения2. Эта позиция нашла отражение в определении Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Ж. и М. Заведующий складом воинской части Ж., получив на мясокомбинате 478 кг говядины, не сдал ее на склад, а оставил в автомашине, которую поставил на территории своей воинской части, и на следующий день по договоренности с продавцом магазина М. отвез ему мясо для реализации. Ж. осужден за присвоение имущества, а не за растрату. Действия М. квалифицированы не как соучастие в хищении, а как «заранее не обещанный сбыт заведомо похищенного имущества». Моментом окончания хищения, притом в форме присвоения, Военная коллегия признала момент вывоза говядины с территории воинской части, ибо в этот момент Ж. совершил действия, обеспечивающие незаконное удержание вверенного ему имущества, установив над ним незаконное владение и получив реальную возможность распоряжаться им по своему усмотрению. Передача же говядины означала реализацию этой возможности, то есть явилась действием, осуществленным после окончания хищения и лежащим за пределами состава преступления3.
Здесь налицо противоречие с пониманием присвоения и растраты, и с целью их разграничения предлагалось исключить ответственность за растрату, оставив ее только за присвоение. Комментируя эту точку зрения, С.М. Кочои справедливо отмечал, что в случае принятия такого предложения растрата фактически продолжала бы оставаться растратой, а не присвоением, и наоборот4. Очевидно, что при растрате чужое имущество без законных на то оснований израсходуется на личные нужды виновного, а при присвоении также без законных оснований оно выдается виновным за свое. Поэтому отличие между присвоением и растратой следует проводить по характеру действий виновного, а не по нахождению или ненахождению имущества у виновного в момент окончания хищения, как считает, например, В.И.
1 Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. - М., 2003. -
С. 392.
2 Фельдблом В. Квалификация хищений, совершенных путем присвоения, растраты либо злоупотребления служебным положением // Советская юстиция. - 1975. - № 19. - С. 19.
3 Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1974. - № 4. - С. 24-25.
4 Кочои С.М Преступления против собственности (комментарий главы 21 УК РФ).
- М., 2001. - С. 194.
Плохова1. Разное понимание понятий «присвоение» и «растрата», неоднозначное решение в теории вопросов их разграничения находят свое отражение также в правоприменительной деятельности. Приведем пример из практики Верховного Суда СССР. По приговору военного трибунала гарнизона Желизняк и Мезив были признаны виновными в хищении по предварительному сговору вверенного Желизняку государственного имущества, совершенного при следующих обстоятельствах. 28 декабря заведующий продовольственным складом воинской части Желизняк получил на мясокомбинате 478 кг говяжьего мяса первого сорта и решил продать его, а деньги присвоить. С этой целью 29 декабря он привез мясо продавцу магазина «Мясо молоко» Мезиву и, договорившись с ним, передал ему мясо для реализации. Мезив после продажи мяса часть выручки передал Желизняку, а остальную часть оставил себе. При квалификации этого деяния органы предварительного расследования, военный трибунал гарнизона, а вслед за ними - округа, пришли к выводу, что сговор между Желизняком и Мезивом состоялся до окончания хищения, так как исходили из того, что формой хищения здесь была растрата. Однако Военная коллегия Верховного Суда СССР, рассмотревшая данное дело, пришла к другому выводу. По ее мнению, формой хищения в данном случае было присвоение имущества, совершенное должностным лицом, которому это имущество было вверено. Хищение закончилось в тот момент, когда Желизняк вывез мясо с территории части, а Мезив принял от него уже похищенное мясо и реализовал его2. В другом примере Б. и Р. совершили присвоение бюджетных средств, находящихся в ведении Департамента сельского хозяйства и продовольствия Краснодарского края. В дальнейшем Р. их растратил, однако это обстоятельство не изменило квалификации содеянного как присвоения3. Еще в одном примере директор Хостинского парка культуры и отдыха г. Сочи П. был осужден за присвоение и растрату вверенного имущества, совершенные с использованием своего служебного положения и служебный подлог в январе 2002 г. Взяв в бухгалтерии деньги под отчет в сумме 6000 рублей якобы для приобретения оцинкованного шифера для ремонта некоторых помещений парка, он представил накладную и квитанцию несуществующей фирмы и фиктивный акт о расходовании шифера на ремонт, а деньги присвоил и растратил4. Однако ни в обвинительном заключении, ни в приговоре суде не содержится никаких сведений о том,
1 Плохова В. И. Эффективность нормы, предусматривающей ответственность за хищение социалистического имущества путем присвоения, растраты либо злоупотребления служебным положением Дис. ... канд. юрид. наук. - Свердловск, 1978. -
С. 86.
2 Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР по уголовным делам. 1971-1979. - М., 1980. - С. 302-304.
3 Архив Октябрьского районного суда г. Краснодар. Дело № 357/2004 г.
4 Архив Хостинского районного суда г. Сочи. Дело № 1-184/2002 г.
что П. каким-либо образом растрачивал взятые под отчет деньги в свою пользу или пользу третьих лиц. В связи с этим, как нам представляется, указание на растрату вверенного имущества в данном случае является неправильным. Вместе с тем мы полагаем (собственно, это очевидно), что совершение растраты после совершения присвоения является более тяжким деянием, чем только присвоение. Данное обстоятельство, на наш взгляд, должно быть отражено при регулировании меры наказания. Предлагается закрепить в уголовном законе положение, в соответствии с которым совершение последовательно присвоения и растраты считать квалифицирующим признаком данного деяния.
Объективная сторона присвоения и растраты включает в себя в качестве обязательного признака также причинную связь между общественно опасным действием и наступившими последствиями в виде причинения реального имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества. В связи с этим подчеркнем, что вверение имущества, ставшего предметом посягательства, субъекту преступления на законных основаниях, является определяющим признаком данного преступления, предполагающим, что специальный субъект такого хищения может завладеть лишь таким имуществом, которое ему вверено. Как справедливо указывается в литературе, необходимая причинная связь между действиями виновных и последствиями - это связь между действием, которое в момент его совершения представляло опасность для охраняемого соответствующим законом объекта, и реализацией этой опасности1. В полной мере это относится и к присвоению и растрате. В правовой литературе отмечается, что последствия преступления являются результатом разрушающего воздействия преступного действия на объект уголовно-правовой охраны и представляют собой вред, причиненный объекту2. Под ущербом как последствием присвоения и растраты в правовой литературе и практике правоприменительных органов понимается не только материальный ущерб, измеренный стоимостью похищенного имущества в ее денежном выражении, но и другие материальные потери, являющиеся прямым следствием похищения имущества, в том числе убытки производства в связи с хищением сырья, что, как показывает изученная нами практика привлечения к ответственности за присвоение и растрату, случается нередко. Вместе с тем понятие «имущественный ущерб» нельзя отождествлять с понятием «размер как основания для квалификации содеянного» по различным частям ст. 160 УК РФ. Размер похищенного имущества, как известно, имеет весьма важное уголовно-правовое значение, ибо он является критерием общественной опасности содеянного и, соответственно, во многих случаях влияет на
1 Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления.- М., 1960. - С. 208.
2 Вершинин Н.В. Последствия преступлений. - М., 1989. - С. 16.
47
квалификацию преступления (об этом квалифицирующем признаке присвоения и растраты речь пойдет в следующей главе настоящей работы).
Нужно иметь также в виду, что для квалификации деяния как присвоение и растрата необходимо, чтобы последствия преступления по своему характеру (причиненный собственнику материальный ущерб) были социально однородными с самим характером действий; вред должен быть причинен именно тому объекту, на который были направлены действия виновного. Как известно, объективная сторона присвоения и растраты помимо обязательных признаков характеризуется и факультативными признаками, такими как время, место, способ, средства, а также орудия совершения преступления. Своеобразие присвоения и растраты по объективной стороне состоит прежде всего в способе ее совершения, чем и позволяет отделить это деяние от кражи (ст. 158 УК РФ), грабежа (ст. 161 УК РФ) и других преступлений против собственности, и одновременно особенность объективной стороны присвоения и растраты в некоторой степени сближает это деяние с мошенничеством (ст. 159 К РФ), причинением имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 165 УК РФ) и даже вымогательством (ст. 163 УК РФ). Дело в том, что имущество в процессе совершения присвоения и растраты переходит во владение деятеля не вопреки (как при грабеже, краже или разбое), а по воле самого собственника (как при мошенничестве и вымогательстве). При совершении данного преступления потерпевший сам передает имущество преступнику, полагая, что последний имеет право получить его на основании соответствующего договора о материальной ответственности, трудового соглашения, расписки и т.д. Однако в дальнейшем преступник действует уже вопреки воле собственника и присваивает и (или) растрачивает вверенное ему имущество.
Затронем еще вопрос, связанный с возвратом чужого вверенного имущества после возбуждения дела, в контексте того, какое значение имеет позднейший возврат его собственнику. Обычно в литературе и практике он разрешается в том смысле, что возврат не имеет здесь, как, например, и при краже, никакого значения. Но приводимая в подкрепление такого ответа аналогия присвоения с кражей неправильна по существу, потому что в краже есть похищение, которое не может быть восстановлено (как противоправное изъятие имущества вопреки воле собственника) последующим возвратом, в то время как преступность присвоения сводится к неисполнению лежавшей на виновном обязанности возврата, но с выполнением такой обязанности само понятие «присвоение» отпадает. Весь вопрос только в своевременности возврата и в отличии возврата от вознаграждения потерпевшего за присвоенное. Возврат, во всяком случае, своевременен, если он последовал в момент наступления обязанности
передать другому лицу по принадлежности чужое имущество, который обычно совпадает с моментом предъявления виновному собственником требования возврата. Неисполнение такого требования до момента, указанного в договоре (соглашении и т.д.), образует просрочку, но с момента обращения к уголовно-судебной власти возврат несвоевременен и не устраняет более понятия «присвоение». Здесь весьма характерен приведенный нами ранее пример с осуждением водителя Ю.В. Десятко, который присвоил горюче-смазочные материалы, предназначенные для заправки закрепленного за ним автомобиля1. Как указывалось, он до возбуждения уголовного дела компенсировал половину причиненного ущерба. Возникает вопрос: а если бы он вернул собственнику всю стоимость присвоенного? В настоящее время по действующему законодательству данное обстоятельство не влияет на оценку деяния как преступного. Такая позиция определена и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»2 («...судам необходимо учитывать, что частичное возмещение ущерба потерпевшему само по себе не может свидетельствовать об отсутствии у лица умысла на присвоение или растрату вверенного ему имущества»). Таким образом, как мы полагаем, здесь существенное значение имеет тот факт, будет ли собственник обращаться в правоохранительные органы. В настоящее время в соответствии с уголовным и уголовно-процессуальным законодательством преступление в виде присвоения (в данном случае речь идет только о присвоении; что касается растраты, то в силу того, что собственник реально против своей воли лишается своего имущества, совершенно очевиден существующий сейчас подход) является предметом публичного обвинения.
Мы полагаем, что применительно к присвоению необходимо проявлять гибкость. Дело в том, что, как указано выше, в случае возвращения (или совершения другого полномочия) имущества даже позже установленного срока деятель реально не наносит убытка имущественной массе. На наш взгляд, здесь должны преобладать гражданско-правовые отношения. Вместе с тем если собственник сочтет необходимым требовать возбуждения уголовного преследования, то при наличии соответствующих признаков это должно быть сделано, и если в ходе расследования выяснится, что имел место умысел на хищение, то виновного следует привлечь к уголовной ответственности в обычном порядке. Исключение должны составлять случаи, когда признаки присвоения обнаруживаются в государственных организациях, где
1 Архив Октябрьского районного суда г. Краснодар. Дело № 1-222/2003 г.
2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // Российская газета. -
2008, 12 января.
собственнику (государству) нет возможности адекватно выразить свою волю, поскольку от имени государства действует определенный орган или должностное лицо, которые объективно не могут представлять общегосударственный интерес. Вернемся вновь к примеру с водителем Ю.В. Десятко1. Дело против него было возбуждено по заявлению директора частного магазина ООО «Магазин № 10», когда выяснилось, что не сходится баланс в связи с выдачей водителю карточки на приобретение бензина. Аналогично поступила администрация страховой фирмы, когда выявила, что ее сотрудник Т., применяя манипуляции с разными статьями расходов страховых премий, часть денег присваивала себе2. Мы полагаем, что именно так и должно быть, то есть здесь необходим институт частного обвинения (к этому вопросу в дальнейшем мы еще вернемся). И напротив, в следующем случае ситуация иная. В. присвоила вверенное ей имущество в виде продуктов, которые она, повар школы-интерната № 1 г. Сочи, недовкладывала во время приготовления пищи. Хостинским районным судом г. Сочи она была осуждена за совершение присвоения с использованием своего служебного положения по п. «в» ч. 2 ст. 160 УК РФ3 (в редакции до 16 декабря 2002 г.). Здесь школа-интернат является государственным учреждением, и государство не может и не должно выступать в роли частного обвинителя, поскольку затрагиваются общественные интересы.
Характеризуя объективную сторону преступления, нужно иметь в виду, что общественная опасность всякого деяния существует в конкретных условиях времени, места совершения преступления в целом. Иначе говоря, событие преступления всегда протекает в определенной обстановке. Она содержит данные о том, как были защищены объект и предмет посягательства, в каких условиях, в каких именно местах, в какие временные интервалы происходило событие преступления, каковы особенности деятельности его участников, что облегчило или, наоборот, затруднило совершение присвоения и растраты, что обусловило выбор способа и средств совершения преступления, его механизм и т.д. Как видно, все эти элементы ситуации преступления находятся в тесной взаимосвязи с выбором способа и средств его совершения и во многом предопределяют всю «технологию» действий преступников. Изучение таких особенностей имеет практическое значение для всей работы по предотвращению и раскрытию присвоения и растраты, изучению личности преступников, криминологическому прогнозированию преступлений и совершенствованию на этой основе системы профилактических мер. В системе указанных элементов обстановки преступления важное
1 Архив Октябрьского районного суда г. Краснодар. Дело № 1-222/2003 г.
2 Архив Черкесского городского суда Карачаево-Черкесской Республики. Дело № 1535/2007 г.
3 Архив Хостинского районного суда г. Сочи. Дело № 1-188/2002 г.
значение имеет характеристика места совершения преступления, которая взаимосвязана с объектом и объективной стороной преступления, с отдельными чертами личности преступника, с особенностями их преступной деятельности и т.д. Поэтому в зависимости от цели и характера исследования, места совершения преступления в литературе классифицируются по различным основаниям и анализируются в различных аспектах. Однако применительно к анализу присвоения и растраты отмечается, что характеристика мест, откуда похищалось имущество, и защищенность от противоправного его завладением во многом определяют распространенность присвоения и растраты и способов их совершения1. В связи с изложенным следует отметить, что место преступления -достаточно динамичная криминалистическая категория; с изменением сферы преступного посягательства и других обстоятельств, меняются не только способы, но и места совершения преступлений. Нередко особенности места совершения присвоения и растраты тщательно изучаются и учитываются преступниками, которые отдают предпочтение не только определенному способу, средствам преступления и т.д., но и достаточно определенным местам совершения такого рода преступлений. Время совершения этих преступлений также представляет практический интерес. Эти данные позволяют судить о распространенности присвоения и растраты в те или иные временные интервалы (часы, дни недели, время года и т.д.) и, следовательно, об их временной интенсивности. Обстановка совершения присвоения и растраты в целом, его способы и средства, место и время совершения преступления, характеризующие конкретные криминологические ситуации, в которых совершаются присвоения и растраты, имеют весьма существенное уголовно-правовое значение: они влияют на правильную оценку общественной опасности содеянного, квалификацию преступления, дифференциацию ответственности и индивидуализацию наказания виновных.
Особое место здесь принадлежит типологическим признакам ситуаций, в которых совершаются присвоения и растраты, анализу взаимосвязи и взаимовлияния ситуации и мотивов таких преступлений -знание их будет способствовать совершенствованию профилактической деятельности по предупреждению такого вида преступного посягательства против собственности, как присвоения и растраты. Вместе с тем указанные выше обстоятельства дали основание некоторым авторам сделать довольно неожиданные выводы. В этом смысле представляет интерес рассуждения С.М. Кочои: «Можно утверждать, что действующий уголовный закон не дает оснований для вывода о том, что растрата является последствием присвоения (в диспозиции ч. 1 ст. 160 между присвоением и растратой использован
1 Горяинов К.К. Общая характеристика преступлений. - М., 1990. - С. 39.
51
союз «или»). Далее, в уголовно-правовой литературе традиционно присвоение определяют как удержание, невозвращение виновным чужого имущества, а растрату - как издержание, израсходование чужого имущества. Тем самым признается, что совершение, в частности, присвоения, вопреки законодательному определению хищения, возможно путем бездействия. В ст. 160 УК РФ нет намека и на способы хищения. Составы присвоения и растраты сконструированы здесь только по особенностям их субъектов. Ими являются лица, которым имущество вверено. То есть чужое имущество находится в их правомерном владении. Похищать его незачем. В русском языке слово «присвоить» означает «завладеть, самовольно взять в свою собственность, выдать за свое», а «растратить» значит «израсходовать незаконно, с корыстной целью доверенные кем-нибудь деньги, имущество». Таким образом, на основании изложенного можно утверждать, что присвоение и растрата к хищению отнесены только по воле законодателя (вначале советского, а теперь и российского). При этом не учтены ни традиции дореволюционного российского законодательства, ни опыт законодательства других стран»1. Аналогичной точки зрения придерживается и О. В. Белокуров, который пишет о том, что отнесением присвоения и растраты к хищению в современном уголовном законодательстве происходит искажение этимологической сущности этих понятий2. Соответственно эти авторы полагают целесообразным исключить присвоение и растрату из разряда хищений.
Однако мы не можем с этим согласиться. Ранее мы указывали, что данное деяние все же предполагает противоправное отчуждение имущества, что является важнейшим признаком хищения. Тот факт, что имущество правомерно переходит во владение виновного, как нам представляется, не меняет сущности деяния - имущество все равно в итоге оказывается в противоправном распоряжении у виновного. Как видно, особенностью присвоения и растраты, которая отличает их от других форм хищения, является способ обращения имущества в свою пользу или пользу других лиц, состоящий в действиях, обеспечивающих невозвращение виновным вверенного ему имущества. Их сущность выражается в нарушении правомерности владения, посредством чего над имуществом устанавливается незаконное владение. Указанные действия могут быть разнообразными. Конкретное содержание их зависит от различных обстоятельств, в частности, от физических свойств похищаемого имущества, особенностей его учета, хранения, целевого назначения, порядка охраны, местонахождения. Они могут
1 Кочои С.М Преступления против собственности (комментарий главы 21 УК РФ).
- М., 2001. С. 195-197.
2 Белокуров О. В. Ответственность за хищение, совершенное путем присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением (вопросы квалификации). Дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1991. - С. 109.
выразиться, например, в представлении фиктивного документа о списании вверенного имущества вследствие якобы его порчи, в недоставлении полученного по накладной имущества в пункт назначения (магазин, склад и т.д.), соединенном с его продажей. При этом в момент окончания присвоения обращаемое в пользу виновного или других лиц имущество находится у виновного и он имеет реальную возможность распоряжаться или пользоваться им, а в момент окончания растраты он реализует эту возможность, фактически распоряжается или пользуется указанным имуществом. При растрате между правомерным владением и незаконным распоряжением или пользованием имуществом отсутствует какой-то промежуток времени, в течение которого виновный незаконно владеет им. Последнее обстоятельство обусловливает то, что растрата встречается на практике значительно реже, чем присвоение. Таким образом, отличие присвоения от растраты состоит соответственно в наличии или отсутствии у виновного похищаемого имущества в момент окончания хищения1. Так, присвоением государственного имущества признано хищение, совершенное С., которая, работая кассиром-оператором почтового отделения и осуществляя выплату пенсий, систематически обращала в свою пользу деньги, вверяемые ей для этих выплат, оформляя похищенные суммы как якобы выплаченные пенсионерам, которые давно умерли. Действуя этим способом, она причинила крупный ущерб государству. В данном случае обращаемые в пользу виновной деньги в момент хищения находились у виновной, которая при этом получала реальную возможность распоряжаться ими2. По другому уголовному делу суд признал растратой хищение, совершенное экспедитором Т. Последний, сопровождая полученные им по накладным отходы пряжи при перевозке их с одного предприятия на другое, в пути следования сдал в пункт «Утильсырье» отходы стоимостью, составляющей значительный размер хищения, получив за них небольшую сумму денег. В этом примере виновный в момент совершения хищения незаконно распорядился вверенным ему имуществом3.
Подытоживая изложенное, можно отметить, что под родовым объектом имущественного преступления в виде присвоения и растраты как установленный следует считать порядок функционирования экономики в целом. Видовым объектом присвоения и растраты, как и иных имущественных преступлений, является собственность. Основным непосредственным объектом при совершении присвоения и растраты является собственность конкретного ее владельца, пользователя и (или) распорядителя. В этой конкретности проходит различие между видовым объектом присвоения и растраты (тоже
1 Гаухман Л.Д. Указ. работа. - С. 394.
2 Там же. - С. 394.
3 Там же. - С. 394-395.
собственность, но собственность в абстрактном виде) и основным непосредственным объектом этого вида преступного посягательства против собственности. Характеризуя предмет данного преступления, мы полагаем, что предметы, в которые не вложен труд человека, также могут представлять предмет хищения. В перечень вещей похищаемого имущества при присвоении и растрате, как видно из правоприменительной практики, входят прежде всего деньги (в большинстве случаев), горюче-смазочные и строительные материалы, продукция сельскохозяйственного назначения, ценные бумаги и некоторые другие вещи, как правило, бытового назначения и которые являются движимыми. Такое положение можно объяснить прежде всего особенностью этого общественно опасного деяния, а именно тем, что имущество, которое вверяется деятелю, имеет как правило производственное назначение. Наконец, вверенным имуществом следует считать имущество, которое передается виновному на основе доверия к нему с предоставлением ему на определенных условиях полномочий по владению, использованию и распоряжению этим имуществом на основе заключенных предусмотренных гражданским правом сделок. Объективная сторона присвоения и растраты как вида преступного посягательства против чужой собственности имеет характерные признаки. При присвоении вверенного имущества последнее переходит во владение виновного на вполне законных основаниях - оно ему вверяется на основании заключаемых договоров о материальной ответственности, трудового соглашения, расписки и других документов. Однако на следующем этапе деятель путем различных противоправных действий обращает вверенное ему имущество в свою пользу или пользу третьих лиц из корыстных побуждений. При этом он делает это, применяя обман и злоупотребление доверием, и здесь присвоение достаточно тесно примыкает к составу преступного хищения в виде мошенничества. При растрате, которая часто бывает продолжением присвоения, виновный от обладания имуществом переходит к его незаконному отчуждению также из корыстных побуждений. При этом совершение растраты после совершения присвоения является более тяжким деянием, чем только присвоение, и это должно быть отражено при регулировании меры наказания, в связи с чем предлагается закрепить в уголовном законе положение, в соответствии с которым совершение последовательно присвоения и растраты считать квалифицирующим признаком данного деяния. Кроме того, мы полагаем, что присвоение как вид преступного деяния против собственности необходимо перевести в разряд тех составов, уголовное преследование по которым может возбуждаться не иначе как по заявлению потерпевшего.
