CC BY
238
6 Лихачев, Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: от теории словесности к структуре текста : антология / под ред. В. П. Нерознака. М., 1997. С. 281.
7 Колесов, В. В. Слово и дело: из истории русских слов. СПб., 2004. С. 76.
8 Там же. С. 69.
9 Там же. С. 75. 8 Там же. С. 69.
10 Там же. С. 67.
11 Там же. С. 57.
12 Словарь русского языка : в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1985-1988. Т. IV. С. 12.
13 Этимологический словарь русского языка / составитель Г. А. Крылов. СПб., 2005. С. 349.
14 Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. Т. IV. М., 2004. С. 543-544.
15 Кузнецов, Ю. Крестный ход : стихотворения и поэмы. М., 2006. Далее цитаты приводятся по указанному изданию.
16 Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2005. С. 242.
17 Колесов, В. В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. СПб., 2000. С. 283.
18 Профессор Императорского Юрьевского университета, протоиерей Арсений Царевский. Уроки по Закону Божию . М., 2009. С. 99.
19 Толстая, С. М. Число // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 2002. С. 489.
20 См.: Гордиенко, Н. Н. Поэтика хронотопа поэмы Юрия Кузнецова «Красный сад» // Миф и действительность в творчестве Юрия Кузнецова : материалы III ежегод. междунар. конф., по-свящ. творческому наследию Ю. П. Кузнецова. М., 2009. С. 111-113.
21 Шейнина, Е. Я. Энциклопедия символов. М., 2003.С. 152.
22 Словарь русского языка... Т. II. С. 219.
23 Там же. Т. IV. С. 81.
24 Колесов, В. В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб., 2007. С. 289.
25 Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка... Т. III. С. 279.
26 См: Кузнецов, Ю. Крестный ход... С. 14.
27 Ермилова, Е. «Рай» Юрия Кузнецова // Литературная Россия. 2007. № 16.
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 7 (336). Филология. Искусствоведение. Вып. 89. С. 176-180.
Л. П. Лобанова
МЕТОДИКА ИЗУЧЕНИЯ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА
Л. ВАЙСГЕРБЕРА
Описывается методика изучения языковой картины мира как в ее статическом (Weltansicht), так и в динамическом (Weltbild) измерении, разработанная и представленная в практическом применении Л. Вайсгербером. Эта методика предполагает четыре подхода к рассмотрению языковых феноменов, или четыре ступени лингвистического анализа: 1) формальный (gestaltbezogene Sprachbetrachtung), 2) семантический, или ориентированный на содержание (inhaltbezogene Sprachbetrachtung), 3) ориентированный на изучение продуктивности языка, то есть процесса освоения мира языком, и 4) ориентированный на изучение эффективности языка (wirkungbezogene Sprachbetrachtung), то есть влияния языковой картины мира на языковую общность.
Ключевые слова: языковая картина мира, мировидение, энергейя, ословливание мира, языковое содержание, языковой прием.
«Вершиной мысли о языке в истории язы-кознания»1 Лео Вайсгербер считает гумболь-дтовское понимание языка как «силы в действии», как энергейи2. Из энергейтического подхода к рассмотрению языка он выводит, во-первых, главную задачу языкознания: «раскрыть язык, то есть любой язык, как духовный
процесс со стороны его живого действования с помощью подхода, позволяющего понять любой язык, то есть немецкий, английский, как функцию (Verrichtung), как нечто динамическое - вот в чем источник энергейтического рассмотрения языка»1. Во-вторых, с этим подходом он связывает и свою методологическую
задачу: «Язык как энергейя, как непрерывная работа духа, как это Гумбольдт пытается объяснить в новых и новых подходах, и есть то, с чем мы пытаемся справиться методически, исходя из понимания родного языка как формы постоянного развертывания совокупной языковой способности группы людей, как процесса ословливания3 мира языковой общностью. И эта формула должна, прежде всего, помочь установить связь между высоким полетом идеи и повседневной ремесленной работой»1. В центре всей этой работы должно стоять «методическое одоление духовной стороны языка»4.
Понимание всякого родного языка в его бытии как непрерывного осуществления языкового формирования мира языковой общностью требует энергейтического описания языковых феноменов применительно к каждому отдельному языку на всех трех уровнях - человечества, общности и индивидуума в соответствии с мыслью Гумбольдта о том, что «язык, достижимые его посредством цели человека как такового, род человеческий в его поступательном развитии и отдельные народы суть четыре предмета, которые надлежит рассматривать в их взаимодействии сравнительному языкоз-нанию»5. Вайсгербер не видит никакой необходимости в доказательствах того очевидного факта, что современное сравнительно-историческое языкознание имеет в своей постановке задач мало общего с тем направлением сравнения языков, которое Гумбольдт считал главной целью всякого исследования языка, а именно -проблему языкового освоения мира. Изначальный вопрос сопоставления языков - «какими разными путями человек создавал язык» и «какую часть мира мыслей ему удалось перенести в него»6 - Вайсгербер предлагает в методически более конкретной постановке основных проблем, состоящих в изучении того, а) как действуют языковые общности, преобразуя мир в собственность духа; б) каким образом языковые общности формируют умственные предметы в процессе освоения мира и в) каково направление духовного подхода, который превращает объективное бытие в осознанное бытие для той или иной языковой общности. При этом он подчеркивает чрезвычайно важное обстоятельство: главная трудность состоит в том, чтобы избежать описания мира вместо описания языка. (Это принципиальное условие позволяет, как кажется, также развести понятия «языковая картина мира» и «образ мира»: образ мира предполагает его дескриптивное
представление в соответствии с тем знанием о нем, которое имеется на том или ином историческом этапе развития культуры).
Однако если энергейя языка может описываться, например, в философии языка, как его сущностная характеристика, как характер его отношения к мышлению и к действительности, как своеобразие разных языков в этом отношении и т. п., то применительно к собственно языковедческому описанию языка как энергейи Вайсгербер указывает на отсутствие не только методов, но и категориального аппарата в общепринятом смысле, так что опираться приходится на описание статических содержаний языковой картины мира. Необходимостью методического разграничения двух способов рассмотрения языка - «статически-грамматического7 раскрытия для сознания (Bewußtmachen) языкового промежуточного мира и «динамически-языковедческого объяснения (Durchschauen) языкового освоения мира»8 - он объясняет тематическое подразделение своего фундаментального четырехтомного труда «О силах немецкого языка»: собственно, ответ на вопрос о «силах немецкого языка» можно дать только с помощью динамического способа его рассмотрения, но его неизбежным условием является «грамматическое выявление языковых содержаний».
В сжатом виде концепция языка Вайсгербера была представлена уже в 1949 г. в книге «Язык среди сил человеческого бытия», составившей первый том его четырехтомника, но более подробно основные понятия его теории языка были изложены во втором томе, имевшем название в первом издании «О картине мира немецкого языка» и разделенном во втором издании на два полутома: «Содержательная грамматика» (1953) и «Языковое освоение мира» (1954). В третьем издании 1962 г. из четырехтомника был исключен первый том, книги второго тома второго издания «Содержательная грамматика» и «Языковое освоение мира» обрели полновесность и самостоятельность, став соответственно первым и вторым томом под названиями «Основные черты содержательной грамматики» и «Языковое формирование мира».
Тот факт, что содержательной грамматике лишь в третьем издании посвящен отдельный том, хотя в сочинении 1953 г. уже была предложена вполне завершенная концепция, объясняется, с одной стороны, конкретной внешней причиной: в 1956 г. в Немецком исследова-
тельском обществе (Deutsche Forschungsgesellschaft) возник исследовательский проект «Язык и сообщество» (Sprache und Gemeinschaft), первый этап которого имел своей целью создание содержательной грамматики немецкого языка. С другой стороны, в предисловии к третьему изданию сам Вайсгербер объясняет это достигнутым к тому времени уровнем разработки грамматики, «дальнейшее развитие которой будет происходить скорее в количественном отношении, чем в систематике»9. Однако, с точки зрения внутренней структуры четырехтомного труда Вайсгербера, содержательная грамматика стоит на первом месте не потому, что представляет собой наиболее важную часть его теории языка, а потому, что является первой ступенью, на которой необходимо создать предпосылки для ответа на важнейшие вопросы энергейтического описания языка. В этом смысле представляется необоснованным обобщенное обозначение основанного Вайс-гербером научного направления в языкознании термином «содержательная грамматика» (что делает даже его основной оппонент Герхард Хельбиг10, более подходящим названием которого представляется «энергейтическое языкознание».
В центр энергейтического изучения языка должна быть поставлена языковая способность человека, образующая ту точку, к которой сводятся в конечном счете все явления языка. «Как какая-то местность, - пишет Вайсгербер, - которую одолеваешь, поднимаясь в гору, остается той же самой и все же представляется совсем другой, когда достигаешь вершины, так и язык во всех своих явлениях тотчас решительно меняет свой вид (Aspekt), будучи поставлен в связь с языковой способностью человека»11. Такой подход является, как он считает, самоочевидным и должен бы разуметься сам собой, однако многие века язык изучался разными науками без соотнесения с языковой способностью человека, что имеет, безусловно, свои причины, которые здесь не рассматриваются.
Вайсгербер исходит из того, что для изучения и описания любого языкового феномена необходимо его рассмотрение с четырех сторон. «Слово животное, например, - поясняет он свою мысль, - имеет 1) чувственную форму (Gestalt), 2) духовное содержание (Inhalt), 3) оно осуществляет работу (Leistung) по формированию мира, и 4) оно приводит к каким-то специфическим (воз)действиям (Wirkungen)». И добавляет в духе аллегории Лейбница12: «Это
можно сравнить с домом или городом, который нужно осмотреть с четырех сторон, чтобы получить сколько-нибудь полную картину»13. Эти четыре отправные точки должны, согласно Вайсгерберу, определять методически четыре направления языковедческих исследований и тем самым четыре аспекта изучения и описания языковой картины мира, поскольку его теория языка есть, по сути, развернутая теория языковой картины мира. Традиционные языковедческие дисциплины, сложившиеся в истории языкознания, должны быть, следовательно, и могут быть, как он считает, обращены на эти четыре аспекта. В сочинении «Четыре ступени исследования языков»14 он (замечая впоследствии: «Вопрос о том, говорить ли предпочтительнее о ступенях или основных направлениях, можно здесь оставить в стороне»15 подразделяет «все методическое пространство» языкознания на четыре подхода, обусловливающих рассмотрение языка как: 1) ориентированное на внешнее оформление (gestaltbezogene Betrachtung), 2) ориентированное на содержание (inhaltbezogene Betrachtung), 3) ориентированное на продуктивность (leistungbezogene Betrachtung) и 4) ориентированное на эффективность (wirkungbezogene Betrachtung).
Две первые ступени охватывают статическое описание языка, для которого определяется соответствующий методический инструментарий, или понятийный аппарат - внешнее оформление «языкового феномена» (слова или синтаксического элемента) (sprachliche Gestalt) и языковое содержание (sprachlicher Inhalt), обладающее определенностью (Bestimmtheit). Обнаружение и системное описание языковых содержаний с их определенностями (в частности, в лексическом поле и лексическом сословии) составляет задачу описания статической языковой картины мира.
Две вторые ступени относятся к энергей-тическому описанию языка, и для них тоже определяется понятийный аппарат эквивалентного характера, позволяющий Вайсгерберу с большей наглядностью представить то, что в противном случае пришлось бы описывать более абстрактно. Языковые содержания при статическом подходе можно рассматривать как понятия (Begriffe), но при энергейтическом подходе, исходя из «фундаментального понимания всей сферы языка (alles Sprachlichen) как формы действия языковой способности», «в каждом слове, в каждом синтаксическом
элементе» следует видеть «языковой прием»16 (Zugriff). В этом видно стремление Вайсгербе-ра показать характер взаимообусловленности отношения «человек - язык»: Zugriff означает в первую очередь, что освоение мира, как внешнего, так и внутреннего, есть языковая деятельность, направленная не только на то, чтобы «охватить» его умом (be-greifen), но и на то, чтобы «вмешиваться» (zu-greifen) в него посредством языка и как бы присваивать себе его фрагменты. Кроме того, в отношении «человек - язык» все более отчетливо проявляется, что «закон действия скорее перемещен в человека»17. Для описания энергейтической языковой картины мира нужно определить направленность (Gerichtetheit) языковых приемов. Энергейтическим эквивалентом лексическому полю служит смысловая сфера (Sinnbezirk). Вайсгербер рассматривал также понятие полевой прием (Feldzugriff)18, но в конечном счете предпочел (возможно, под влиянием Трира) «смысловую сферу», хотя этот термин все же слишком широк. Дефиниции его тоже разнятся, что свидетельствует не столько о сомнениях Вайсгербера, сколько о сложности определения этого понятия в части понимания отношения энергейтического и статического аспектов. В «Языковом формировании мира» (1962) смысловые сферы определяются энер-гейтически как «целостности <...>, внутри которых могут объединиться результаты различных форм языковых приемов»19, а в работе «О смысловой сфере события в современном немецком языке» (1964) они описываются как «взаимодействие нескольких полей или
различных основных форм содержательной
20
определенности»20, из чего видно стремление Вайсгербера представить, с одной стороны, единицы поля не статически как содержания, но энергейтически как приемы, а с другой стороны - и само поле истолковать не как статическую, а как динамическую структуру, способную к взаимодействию с другими полями. статическое описа- энергейтическое ние описание
языковые содержания языковые приемы sprachliche Inhalte sprachliche Zugriffe определенность язы- направленность языковых содержаний ковых приемов Bestimmtheit sprachli- Gerichtetheit sprachlicher Inhalte cher Zugriffe лексическое поле смысловая сфера Wortfeld Sinnbezirk
Необходимость двойной терминологии, подчеркивает Вайсгербер, обусловлена противопоставлением статического и энергетического подхода: в качестве языкового содержания выступает при статическом, грамматическом взгляде то, что является по сущности своей языковой энергейей, языковым приемом. Отсюда постоянное указание на «двойственность энергейтического и статического способа рассмотрения, терминологическое соседство языкового приема и языкового содержания, направленности языковых приемов и определенности языковых содержаний. <.. .> Статическое рассмотрение стремится довести до сознания приемы родного языка в форме обнаружения и изучения языковых содержаний. Под языковым содержанием понимается при этом духовная сторона звуко-содержательных языковых единств <...>; тем самым приемы (формы действия языковой способности) мысленно переносятся в содержания (умственные предметы, которые возможно обнаружить). Этот перенос неизбежен, поскольку, только отталкиваясь от таких первых фактов, можно приступать к другим вопросам»21.
Из этого понятно, с одной стороны, что обоснование «двусторонней» терминологии Вайс-гербер видит в природе языка: всякое языковое содержание является de facto также и языковым приемом, который невозможно постичь в его динамическом качестве иначе, чем как нечто явленное, а языковое содержание есть реализованный языковой прием. С другой стороны, методическое разграничение исследования языка на статический и энергейтический подходы означает не разделение языковедческой науки на два независимых раздела, но возможность энергейтического переосмысления всякого статического факта языка, которое позволяет проникнуть в характер, особенности и методы освоения мира каждым отдельным языком, или ословливания мира.
Примечания
1 Weisgerber, L. Grundformen sprachlicher Weltgestaltung. Köln-Opladen, 1963b. S. 9.
2 См. подробнее: Лобанова, Л. П. Концепция языковой картины мира и ее истоки в трудах Вильгельма фон Гумбольдта. М., 2013. С. 139168.
3 См.: Лобанова, Л.П. Понятие ословливания мира в теории языка Л. Вайсгербера // Вопр. психолингвистики. 2013. № 2 (18). С. 26-35.
180
Н. В. Монгилева
4 Op. cit. S. 10.
5 Humboldt, W. von. Ueber das vergleichende Sprachstudium in Beziehung auf die verschiedenen Epochen der Sprachentwicklung (1820) // Wilhelm von Humboldts Werke. Hrsg. von Albert Leitzmann. Vierter Band. 1820-1822. Berlin, 1905. S. 7.
6 Weisgerber, L. Die sprachliche Gestaltung der Welt. Düsseldorf, 1962. S. 32.
7 Под грамматикой Вайсгербер понимает описание языка как эргона не только в его собственно грамматической части, но также и в лексической.
8 Weisgerber, L. Vom Weltbild der deutschen Sprache. I. Halbband. Die inhaltbezogene Grammatik. Düsseldorf, 1953. S. 7.
9 Weisgerber, L. Grundzüge der inhaltbezogenen Grammatik. Düsseldorf, 1962. S. 7.
10 Helbig, G. Geschichte der neueren Sprachwissenschaft. Reinbek (bei Hamburg), 1974. S. 119.
11 Weisgerber, L. Grundformen sprachlicher Weltgestaltung... S. 6.
12 См. подробнее: Лобанова, Л. П. Концепция языковой картины мира... С. 72-77.
13 Weisgerber, L. Das Menschheitsgesetz der Sprache als Grundlage der Sprachwissenschaft. Heidelberg, 1964. S.52.
14 Weisgerber, L. Die vier Stufen in der Erforschung der Sprachen. Düsseldorf, 1963.
15 Weisgerber, L. Das Menschheitsgesetz der Sprache als Grundlage der Sprachwissenschaft. Heidelberg, 1964. S. 53.
16 Weisgerber, L. Die sprachliche Gestaltung der Welt. Düsseldorf, 1962. S. 76.
17 Op. cit. S. 80.
18 Weisgerber, L. Zum Sinnbezirk des Geschehens im heutigen Deutsch // Festschrift für Jost Trier. Hrsg. v. William Foerste und Karl Heinz Borck. Köln-Graz, 1964. S. 25.
19 Weisgerber, L. Die sprachliche Gestaltung der Welt... S. 26.
20 Weisgerber, L. Zum Sinnbezirk des Geschehens im heutigen Deutsch... S. 24-25.
21 Weisgerber, L. Die Erforschung der Sprach'zugriffe' I. Grundlinien einer inhaltbezogenen Grammatik // Wirkendes Wort 7, Heft 2 (1956-57). S. 66-67.
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 7 (336). Филология. Искусствоведение. Вып. 89. С. 180-186.
Н. В. Монгилева
НАЦИОНАЛЬНАЯ И ЭТНИЧЕСКАЯ КАРТИНЫ МИРА В ПРОИЗВЕДЕНИИ Ф. ГЭН «КИФФЕ-КИФФЕ ЗАВТРА»
Рассматривается разница между понятиями «этническая картина мира» и «национальная картина мира» на примере произведения Фаизы Гэн. Исследуются лексические единицы с культурным компонентом значения, компаративные конструкции, коннотативная окраска описаний. Личный дневник девочки-подростка служит примером формирования индивидуальной картины мира француженки из северной Африки на основе этнического и национального компонента.
Ключевые слова: этническая картина мира, национальная картина мира, литература «Ьеиг».
Один из ключевых терминов когнитивной лингвистики «картина мира» относится к процессам, которые сопровождают деятельность человека по переработке информации о мире и закрепления ее в определенных структурах. Картина мира выполняет функции категоризации и концептуализации знаний о мире, в результате чего формируется информационно-эмоциональное пространство, в котором индивид существует. Константы культуры в этом
пространстве выступают в роли моральных и нравственных ценностей, ориентиров, значимые символы, представления о добре, зле, красоте и так далее
Вопрос о том, что термины национальная и этническая картины мира не одно и тоже, нуждаются в разграничении, возник недавно. Ранее эти понятия употреблялись как синонимичные термины, что не случайно. Исследования самобытности, культурной обусловлен-
