CC BY
111
УДК 81:1+8136
МЕТАФОРИЗАЦИЯ КАК ПРОЦЕСС СОЗДАНИЯ ОБРАЗНОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ КОНЦЕПТА «ВОЛЯ»
© Л. А. Фатыхова*, Ю. А. Латыпова
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкорстостан, 450074 г. Уфа, ул.Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 273 28 42.
E-mail: lev_shakiryanov@mail.ru
Башкирский Государственный университет Россия, Республика Башкорстостан, 450074 г. Уфа, ул.Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 273 28 42.
E-mail: juli.kad@mail.ru
В статье рассматривается процесс метафоризации в человеческом познании для концепта «воля» на материале русского, английского и башкирского языков, при этом исследуются такие виды метафоры, как образная, концептуальная и пространственная.
Ключевые слова: процесс метафоризации, концепт «воля», образная составляющая концепта, образная метафора, концептуальная метафора, пространственная метафора.
Процесс познания и концептуализации действительности сложен, многогранен и бесконечен; познавая мир, человек постоянно открывает новые явления (предметы), обращает внимание на их «скрытые» и «неявные» возможности представления окружающего его мира. При этом человеческое мышление обычно выходит за рамки простой регистрации фактов действительности, что позволяет воссоздать в человеческом воображении образную реальность. Это связано с многогранностью самой объективной действительности, содержание которой невозможно описать в терминах простой понятийно-классификационной деятельности, а требует творческого, осмысленного познания.
В конце XX в. в гуманитарных науках, в том числе, в лингвистике, особое внимание стало уделяться человеческой личности во всех ее проявлениях. Современная лингвистика рассматривает язык в его взаимоотношении с человеком, его сознанием, культурой; поэтому в современном языкознании активно действует антропоцентрическая парадигма исследования, ставящая во главу угла рассмотрение познавательных (мыслительных, ментальных, или когнитивных) процессов, проходящих в голове человека с участием процессов ме-тафоризации.
Проблема человеческого фактора в языке ставится, прежде всего, в плоскости построения идеального образа мира и отражения этого мира в языке при вербализации концептов как единиц структурирования мира познающим индивидом. Картина мира - целостный, глобальный образ мира, который является результатом всей духовной познавательной активности человека, в ходе чего возникают не только его логико-понятийные, но и его образные и ценностные представления о мире.
Таким образом, концепт - результат много-
гранной и сложной познавательной деятельности человека, поэтому концепт связан не только с рациональной деятельностью человека, но и с его эмоциональной сферой. Концепт - сложно структурированная единица, которая, с одной стороны, связана с мышлением, а с другой, - с языком.
В современном языкознании в самой структуре концепта принято различать несколько составляющих. Наиболее удачной в этом смысле нам представляется классификация признаков концепта, разработанная учеными Волгоградской лингво-когнитологической школы, поэтому вслед за В. И. Карасиком, Н. А. Красавским, Г. Г. Слышки-ным и др. мы выделяем в семантике концепта понятийную (предметно-логическую), образную (метафорическую) и ценностную составляющие (см. также С. Г. Воркачев, М. В. Никитин и др.).
По мнению большинства исследователей, определяющий признак концепта - его понятийная составляющая - строится на основе его предметнологического «слоя», или сферы. Такой признак выполняет идентифицирующую функцию, позволяет узнавать и опознавать предметы и явления среди других предметов и явлений окружающей действительности. Понятийная составляющая концепта -результат предметно-логической классификации реальности человеком, образование этой составляющей связано с «выводными знаниями, умозаключениями о природе связей и отношений между фрагментами мира, с постижением причинноследственных зависимостей и т.п.» [1, с. 6]. В понятийной составляющей (компоненте) любого концепта отражаются наиболее существенные свойства, отношения и связи предметов и явлений объективного мира, т.е., отображается мир таким, каким он есть на самом деле.
Однако полное, всеобъемлющее, представле-
* автор, ответственный за переписку
ние о предметах, объектах и явлениях окружающего мира достигается только при совокупном их восприятии человеком за счет всех трех, неразрывно существующих друг от друга, составляющих концепта - понятийной, оценочной и образной.
Как отмечает Л. М. Зайнуллина, творческое (образное) мышление основано на чувственном опыте осмысления действительности человеком, оно направлено на формирование недостающих знаний; с этой целью используются старые знаки, которые «актуализируются, выводятся из глубины на поверхность сознания, чтобы в творческом процессе мышления стать основой порождения знаков вторичной номинации» [2, с. З6]. Отсюда можно предположить, что образная составляющая концепта основывается на его понятийной составляющей точно так же, как образное мышление человека основывается на понятиях: с помощью образного мышления происходит дополнительная интерпретация этих понятий, производится некая трансформация, видоизменение или создание новых образов, отсутствующих в исходной понятийной сфере концепта.
Одним из самых распространенных способов образного представления той или иной денотативной (понятийной) сферы является метафоризация. Метафора представляет собой заранее заданный шаблон, или клише, - это некое новое концептуальное пространство, которое формируется на основе уже имеющихся ментальных концептов. «Концепт является лишь мыслительным столпом значения, опираясь на который лингвокреативное мышление наращивает различные смыслы оценочного, эмотивного и экспрессивно-образного характера» [З, с. 88].
При этом метафора понимается не только как результат, но и как средство концептуализации нового опыта, так как она использует прежде добытые знания. В процессе метафоризации происходит «интеракция двух структур знаний - когнитивной структуры «источника» («source domain») и когнитивной структуры «цели» («target domain»)». «Область источника» - это более конкретное знание, получаемое человеком в процессе непосредственного опыта взаимодействия с действительностью, а «область цели» - менее ясное, менее конкретное, менее определенное знание; это, скорее, «знание по определению» [З, с. 15; 4, с. 54].
Интеракция вышеназванных двух структур знания возможна не иначе, как при участии третьего элемента процесса метафоризации - образа, за счет которого становится возможным осуществление так называемой метафорической проекции. Образ обеспечивает устойчивое соответствие (инвариантность) между областью-источником и областью-целью. Сам образ выступает некоторым основанием структуры метафоры, то есть тем содержанием, которое инвариантно присутствует в обеих интерактивных областях. Образ формируется в процессе метафорической концептуализации опре-
деленного фрагмента действительности, уже подвергшегося первичной концептуализации [5, с. 5].
Как указывает Н. Д. Арутюнова, образование новых знаков посредством использования старых происходит на основе выделения и сравнения (отождествления и различения) объектов и событий реального мира. В процессе концептуализации и категоризации действительности человеческое мышление способно усматривать аналогию или контраст между сущностями, обладающими одинаковой или разной природой, что позволяет переносить знания, полученные в процессе взаимодействия с конкретными предметами и явлениями, на предметы и явления, выходящие за рамки непосредственного опыта [6, с. 3]. Здесь мы разделяем мнение Н. Д. Арутюновой, которая определяет основной путь метафорического переноса как движение от конкретного к абстрактному, от материального - к духовному. Именно метафора помогает воспроизвести образ, не данный в опыте [6].
Целью данной статьи является рассмотреть основные виды языковой метафоры и показать на материале русского, английского и башкирского языков, как происходит при этом формирование образной составляющей концепта «воля».
Прежде всего, отметим, что в современном языкознании принято различать следующие виды метафоры: образную (перцептивную) метафору, концептуальную (когнитивную) метафору и пространственную метафору.
Перцептивная, или образная, метафора, как считают, отбирает признаки одного класса объектов и прилагает их к другому классу или индивиду - актуальному субъекту метафоры. Напр., когда человека называют «лошадью», ему обычно приписывают признак усердия, или же, если индивид сравнивается с «медведем», то возможно акцентирование внимания на таком признаке, как сила. Подобным образом метафора переводит чувственно воспринимаемые признаки в разряд отвлеченных (абстрактных) и непосредственно не наблюдаемых. Иначе говоря, мы не видим «усердие» или «силу» человека, они спрятаны где-то внутри человека; на примере же образов конкретных животных, обладающих указанными признаками, у нас создается наглядное представление об этих человеческих качествах.
Выделяя образную метафору в отдельный вид, некоторые ученые подчеркивают одну из важнейших особенностей такой метафоры, а именно, - ее ситуационный характер, ее креативную силу как способность создавать определенное эмоциональное состояние у реципиента [3, с.198].
Применительно к нашему материалу - концепт «воля» - перцептивный, или собственно образный, вид метафоры отмечен не был, однако наблюдались случаи «смещения» когнитивной метафоры в область образной, о чем речь пойдет ниже.
Когнитивная, или концептуальная, метафора
организует метафорический перенос как перенос некоего «набора» когнитивных, или концептуальных, признаков без полноценного участия самого образа. Считают даже, что формирование образной составляющей концепта происходит здесь при ослаблении образа [7]; именно в когнитивной метафоре более четко, при возросшей степени абстракции, просматривается перенос как «движение» из области-источника в область-цель [4].
Проанализированный нами языковой материал позволяет перечислить для концепта «воля» многочисленные концептуальные признаки, претерпевающие метафорический перенос, назовем здесь некоторые из них: воля как быстрое, решительное действие; проявление воли как преодоление препятствий (трудностей); воля как качество смелого и сильного человека; волевое действие как движение, борьба.
Так, волевое действие включает концептуальный признак «быстрое, решительное действие», типа «хватать», в следующих устойчивых сочетаниях, пословицах и поговорках: ср. русск. брать быка за рога; англ.: to take the bull by the horns; to take by the beard; башк. балык тотЬац, башынан тот, где во всех трех языках указанный признак «быстрое, решительное действие» получает переосмысление, вербализуясь, скорее, как «главное место приложения требуемого ситуацией волевого усилия».
Семантическая характеризация воли через концептуальный признак «движение с преодолением препятствий» была отмечена в следующем языковом материале: русск. без труда не вытащишь и рыбку из пруда; против воды тяжело плыть; огонь и воду прошел; англ. to go through fire and water; to stand foursquare to all the winds, при этом зачастую происходит вербализация самого препятствия. В башкирском языке проявление воли с преодолением препятствий нередко создает образ дороги; проявление воли интерпретируется как преодоление пути, акцентируется необходимость незамедлительно приступить к началу движения: башк. юлды йврвгэн ецер: ср. русск. дорогу осилит идущий.
Аналогично волевое действие требует проявления «смелости», за счет чего проявление воли, как правило, вознаграждается в конце «пути»: русск. смелость города берет; за смелым бежит удача; кто смел, тот на коня сел; кто смел, тот вперед поспел; смелый там найдет, где робкий потеряет; англ. fortune favours the brave; none, but the brave deserve the fair; faint heart never won fair lady. В башкирском языке концептуальный признак «смелость» получает имплицитное выражение, здесь на передний план выступают концептуальные признаки «быстрота», «внезапность» и даже «способность к опережению противника»: башк. башта ташланран юлбарыс арысланды ецэ, ср.англ. the first blow is half the battle. Кроме того, для башкирского языка следует отметить некоторое «смеще-
ние» когнитивной метафоры в область перцептивной, образной, так как вербализация названий животных «юлбарыд», «арыдлан» здесь все же имеет место.
Такие примеры показывают, что вряд ли правомерно выделять образную, или перцептивную, метафору в отдельный вид, в какой-то степени противопоставляя ее когнитивной, или концептуальной, метафоре. То же справедливо и относительно рассматриваемой ниже пространственной метафоры, которая следует общему механизму создания образа и отражает в целом глобальный процесс человеческого восприятия.
Пространственная метафора. Такая метафора базируется на пространственном мышлении человека, что позволяет ему успешно ориентироваться в пространстве, раскрывать пространственные свойства и отношения между предметами, объектами и явлениями. Пространство и время - фундаментальные онтологические категории; языковое освоение этих важнейших атрибутов человеческого бытия всегда, на всем протяжении истории и человеческого познания, носило активный характер.
Пространственная метафора, с одной стороны, -базовая ментальная структура, формирующая наш опыт на доконцептуальном уровне; с другой - процесс метафоризации на базе пространственных представлений человека происходит и в наши дни на основе уже сформировавшихся концептов, «расширяя» объем образной составляющей концепта.
Как показали наши наблюдения, для концепта «воля», такое расширение происходит в рамках уже, возможно, задействованных на ранее прошедшем доконцептуальном этапе познания, пространственным семантическим линиям.
По мнению Дж. Лакоффа и М. Джонсона, пространственные (ориентационные) метафоры - «организация целой системы, понятий по образцу некоторой другой системы» [8, с. 24]. Пространственные метафоры имеют обобщающее свойство, выступают в качестве источника для переосмысления многих абстрактных понятий.
Пространство существует в виде двух базовых схем: «пространство - вертикаль - пространство -горизонталь» и «свое пространство - чужое пространство». Кроме того, собственно пространству приписываются ряд модусов, среди которых для нас важными представляются семантические модусы «вместилище (контейнер)», «источник-путь-цель», «центр-периферия», «верх-низ».
Свобода воли в качестве понятийного признака концепта «воля» концептуализируется в сознании человека в виде некоего «вместилища». Свобода -это пространство, территория, которое делится в сознании носителей языка на «свое-чужое». В основе этой образной схемы лежит территориальная (пространственная) идея, где «своя территория» -это обжитое пространство, на которой человек предстает как принадлежащий своему роду; в этом
смысле он свободен, неограничен и независим, будучи противопоставлен чужеземцу, рабу; напр., русск. своя воля: хочу смеюсь, хочу плачу; своя рубаха ближе к телу; чужая одежда - не надежда; живи всяк своим умом, да своим горбом; чужим умом не выстроишь дом; свой глаз - алмаз; англ. every man for himself; if you want a thing well done, do it yourself; every tub must stand on its own bottom; башк.: кейэу аты менэн квл тукмэ.
Более того, «свой» подразумевает, что источник действия, движения должен быть локализован (находиться) в самом человеке, в то время как «чужое» движимо внешней силой: русск. человек предполагает - бог располагает; все под богом ходим; англ. man proposes, God disposes; God help those, who help themselves.
В рамках семантического модуса «свое-чужое» можно рассмотреть и такой понятийный признак концепта «воля», как «власть» (проявление требования, приказания, принуждения, влияния, насилия). Тогда образная составляющая концепта «воля», как и в случае с концептом «власть», может быть сведена к образу-схеме «центр-периферия»: русск. вода всему господин: воды и огонь боится; англ. to draw a lot of water («быть влиятельным человеком»); башк. турэ ни эйтЬэ, шул Дврв9 («быть безоговорочно правым для власть имущего»).
Как и в случае когнитивной метафоры, создание пространственной метафоры с участием концепта «воля» может характеризоваться как «движение по некоторому пути», в основе такого движения лежит сценарий «источник-путь-цель». В процессе метафоризации воли данная образ-схема трансформируется, расширяется и наполняется такими новыми концептуальными признаками, как «начало действия», «цель действия», «средство действия», «результат действия» и др.: русск. доброе начало полдела откачало; англ. a good beginning makes a good ending; башк. башланран эш - бвткэн эШ; за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь; англ. if you run after two hares you will catch none; русск. цель оправдывает средства; англ. he who wills the end, wills the means; башк. нисек итЬэн, ит моратына ет русск. добрый конец - всему делу венец; англ. the end crowns all; башк. э^лэгэнморатына етер.
Поскольку «воля» - абстрактное, сложноструктурированное понятие, то образование пространственной метафоры происходит и согласно такому его понятийному признаку, как «сила воли».
Идея вместилища здесь передается как понимание силы воли в виде некоей субстанции, которая
находится внутри человека. Такая сила-ресурс осмысляется в сознании носителей языка как величина, имеющая линейные размеры «больше/меньше». Чем больше сила, тем вероятнее успех: русск. один в поле не воин; артель воюет, а один горюет; в единении сила; англ. there is strength in numbers; united we stand, divided we fall; one man, no man; башк. квслвгэ турэ юк. Таким образом, большая сила, как физическая, так и духовная (сила воли), ассоциируется в пространственном представлении у человека с «верхом», а малая сила - с «низом».
В заключение сделаем некоторые выводы.
Во всех трех рассматриваемых языках основу создания образной составляющей концепта «воля» формируют следующие его понятийные признаки: воля как быстрое, решительное действие; проявление воли как преодоление препятствий (трудностей); воля как качество смелого и сильного человека; волевое действие как движение, борьба, воля как проявление силы, воля как свобода, воля как власть.
Лингвокогнитивный анализ концепта «воля» на материале устойчивых сочетаний, пословиц и поговорок русского, английского и башкирского языков показывает, что не вполне правомерно выделять три самостоятельно существующих вида метафоры - образную, или перцептивную; когнитивную, или концептуальную, и пространственную. Метафоризация во всех трех указанных видах метафоры следует общему механизму создания образа в процессе познания и отражает в целом глобальный процесс человеческого восприятия.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кубрякова Е. С. В генезисе языка, или размышления об абстрактных именах // Вопросы когнитивной лингвистики. 2006. №3. С. 5-4.
2. Зайнуллина Л. М. Общие проблемы лингвокультурологии: Курс лекций. Уфа: РИЦ БашГУ, 2008. 206 с.
3. Баранов А. Н. О типах сочетаемости метафорических моделей // Вопросы языкознания. 2003. №2. С. 73-95.
4. Самигуллина А. С. Метафора в когнитивно-семиотическом освещении: Монография. Уфа: РИЦ БашГУ, 2008. 316 с.
5. Lakoff G. The Invariance Hypothesis: Is Abstract Reason Based On Image-Schemas? // Cognitive linguistics. 1990. №1.
6. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990. С. 5-32.
7. Fauconnier G. Mental Spaces: Aspects of Meaning Construction in Natural Language. L.: Cambr: Univ. Press, 1998. 190 p.
8. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / Под. ред. и с предисл. А. Н. Баранова. М.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.
Поступила в редакцию 24.10.2012 г. После доработки - 07.12.2012 г.
