CC BY
166
О. В. Комиссарова
МЕТАФОРИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ МУЖЧИНЫ В РУССКОМ ПОЭТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ (НА МАТЕРИАЛЕ СЛОВАРЯ Н.В. ПАВЛОВИЧ «СЛОВАРЬ ПОЭТИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ»)
Выявлены метафоры, посредством которых формируется образ мужчины в русском поэтическом дискурсе. Рассмотрены метафорические модели, актуализирующие различные признаки, фиксирующие в языке стереотип маскулинности.
Ключевые слова: гендер; маскулинность; метафорическая модель; окказиональная метафора; поэтический дискурс.
С конца ХХ в. отмечается повышенный интерес исследователей различных лингвистических направлений к метафоре как способу моделирования образного фрагмента языковой картины, формируемого совокупностью концептуальных метафор [1]. В рамках лингвокогнитивного подхода метафора рассматривается не как «средство украшения уже готовой мысли», а как «способ мышления, повседневная реальность языка» [2. С. 57], как «важнейший способ когнитивного моделирования действительности, способ непрямого отражения мира в сознании, репрезентированный в языке в системах образных номинаций» [3. С. 26]. Обращение к данным системам исследователей лингвокогнитивного направления рассматривается в качестве метода выявления того, как рефлексируется тот или иной фрагмент действительности в соответствующей линвокультуре. К числу культурно значимых смыслов, этноязыковое своеобразие которых маркируется и системами концептуальных метафор, относятся формирующие гендерную оппозицию образы маскулинности и феминно-сти. Данные образы «являются конструктами культуры и подвергаются постоянной эволюции в исторической перспективе» [4. С. 41]. Признание пола культурно обусловленным феноменом дает возможность выявить противопоставления мужского и женского в языке, а также рассмотреть зафиксированные стереотипы маскулинности и феминности.
В настоящее время исследования, посвященные проблемам языкового миромоделирования, представили убедительные доказательства того, что этноязыковые картины мира варьируются в соответствии с изменением социальных практик, целей и условий коммуникации, что находит выражение и в формировании специфичных моделей образного, метафорического отражения действительности: «Анализ дискурсивной реализации базовых концептуальных моделей в составе различных типов дискурсов, с одной стороны, позволяет вскрыть значительность, неоднолинейность потенциала соответствующих моделей, с другой стороны, семантический анализ конкретных реализаций базовой модели в составе дискурса позволяет вскрыть сущностные смысловые доминанты, его (дискурс) формирующие» [5. С. 72].
В данной статье решается задача выявления метафорических образов, посредством которых моделируется образ мужчины в поэтическом дискурсе.
Исследования поэзии в когнитивном аспекте свидетельствуют, что «язык поэзии, равно как и язык обиходный, относится к сферам функционирования концептуальной метафоры» [6. С. 60]. Однако, как было отмечено Дж. Лакоффом и М. Тернер, поэтические метафоры могут формироваться на основе композиций
концептуальных метафор, расширяя их моделирующий потенциал [7. С. 11]. Анализируя поэтические тексты, мы обнаруживаем, как появляется и развивается образ в поэтическом дискурсе, какой предмет сравнивается или отождествляется с другим в русской культуре. Авторские, окказиональные метафорические номинации способствуют раскрытию потенциала базовых концептуальных метафор. Воплощаясь в авторских текстах, метафорические образы переходят в другие дискурсы, создавая основу развития и закрепления новых образов в культуре.
Материалом для исследования были избраны метафоры, прямое номинативное значение которых служит базой метафорического переноса для именования мужчины. Данные метафорические единицы относятся к гендерно маркированным, представляющим образные характеристики мужчин. В качестве основного источника материала использовался «Словарь поэтических образов» Н.В. Павлович [8]. Данный словарь репрезентативен в рассматриваемом аспекте, так как его словник представляет около 40 000 образов. Из общего числа образной лексики словаря методом сплошной выборки нами были отобраны более 700 единиц, семантика которых связана с интерпретацией гендерных противопоставлений.
Метафорические номинации, отобранные для анализа, объединены в несколько метафорических моделей. Метафорическая модель - это «существующая и/ или складывающаяся в сознании носителей языка схема связи между понятийными сферами, которую можно представить определенной формулой: «X - это У» [9. С. 131]. Примеры, иллюстрирующие метафорические модели, включают в себя как сравнение, имеющее формальный показатель компаративности (как, будто, словно и др.), так и метафору, для которой характерно отсутствие таких показателей, что не противоречит широкому подходу к выявлению метафоры по формальным признакам в соответствии с общими представлениями когнитивной лингвистики. Безусловно, нами признается специфика метафоры и сравнения в их традиционном толковании, однако в фокусе внимания когнитивных исследований находится смысловое уподобление, что «воспринимается как фактор, значительно более важный, чем уровневые или структурнее различия» [2. С. 58]. Таким образом, метафора воспринимается как синтетическое отождествление двух явлений, при этом ценным является ее целостный образ.
В своем словаре Н.В. Павлович выделяет метафорические модели «Человек - это Х». Однако в ряде случаев при анализе контекстов, репрезентирующих данную модель, нами была выявлена закономерность, свидетельствующая о соотнесенности приведенных
примеров в преобладающем большинстве случаев с образом мужчины в русском языке, что послужило основанием для выделения в русском поэтическом дискурсе следующих метафорических моделей: «Мужчина - это животное», «Мужчина - это птица», «Мужчина - это дерево», «Мужчина - это божество или мифологическое существо». Рассмотрим каждую из них подробнее.
Во-первых, в русском языке можно установить существование метафорической модели «Мужчина - это животное». В ее состав вошли существительные, называющие в прямом номинативном значении животных, такие как барс, буйвол, бык, вол, волк, жеребец, заяц, зверь, зубр, конь, крыса, лев, лошадь, медведь, олень, осел, поросенок, слон, тигр. При метафорической номинации мужчины данные существительные могут быть распределены по группам на основании актуализации различных признаков сферы-источника метафорической экспансии.
В первую группу объединены такие метафоры, как буйвол, бык, жеребец, конь, лошадь, лев, медведь, слон, тигр, реализующие образ мужчины с крепким телосложением, обладающего физической силой и мощью: О, Иафет! Ты рыжий буйвол. Твоя грудь - грудь буйвола (Леонов); <...> мощный, как бык, провансалец (Бунин), <...> огромный брюнет певец, поражающий, как все певцы, удивительным здоровьем, грубо-
великолепной силой молодого жеребца (Бунин); Он, как я уже сказал, высок, широкоплеч и плотен, как хорошая рабочая лошадь (Чехов); Нет, нет! настанет день. Свободный от оков, Как аравийский конь при звуках близкой брани, Воспрянет римлянин (Шишков. - А.А.); Он - человек, как лев. Он - лев, как человек [о Л.Н. Толстом] (Северянин); Старший братан, как полесный медведь, Мял, словно лыко, железо и медь (Клюев); Старый товарищ, древний ловчий <...> Сильнее грузного слона (Гумилев); Как тигр в саду, - угрюмый мавр (Гумилев).
При метафорическом осмыслении образа мужчины на основе сферы-источника, обозначенного лексемами барс, конь, медведь, олень, слон, тигр, ассоциирование строится на актуализации различных признаков движения. Например, барс, конь, олень, тигр - грациозные, легкие, быстрые движения: Старый товарищ, древний ловчий, Снова встаешь ты с ночного дна, Тигра смелее, барса ловчее, Сильнее грузного слона (Гумилев); Монах на все взирал смятенным оком. <...> И вдруг, в душе почувствовав кураж И набекрень, взъярясь, клобук надвинув, В зеленый лес, как белоусый паж, Как легкий конь, за девкою погнался (Пушкин); Как быстрый я олень навстречу, К тебе всех прежде побегу (В. Петров); И вдруг он - как молния, как тигр [об актере] (Тургенев). Однако при именовании мужчины существительными медведь, слон в основу ложится признак неповоротливости, неуклюжести движений: Мы тюлени, уездные медведи! А она царица бала (Чехов); Старый товарищ, древний ловчий, Снова встаешь ты с ночного дна, Тигра смелее, барса ловчее, Сильнее грузного слона (Гумилев).
Метафоры третьей группы репрезентируют специфику поведения: а) барс, волк, зверь, лев, медведь, тигр: агрессивный, с повадками хищника, способный
нападать, атаковать - Как барс пустынный, зол и дик, Я пламенел, визжал, как он (Лермонтов); Я куроцап, волк, коршун, птица хищная, но во мне все-таки есть настолько чувств и ума, чтоб понимать, что меня не следует любить (Чехов); В пиянстве человек лютейший самый зверь (Козельский Ф.); И когда вот он -раза три в год с ним это случается - начнет реформы вводить, не подходи к нему тогда! Как тигр или лев какой-нибудь! (Чехов); И Роман, зеленея от злобы, медведем вставал на него (Бунин); б) вол, конь, лошадь: выносливый, работоспособный - А работал, как вол, день и ночь (Чехов); Работает он от утра до ночи, читает массу, отлично помнит все прочитанное - и в этом отношении он не человек, а золото; в остальном же прочем - это ломовой конь, или, как иначе говорят, ученый тупица (Чехов); Стал вынослив и работоспособен, как лошадь или даже - трактор (Маяковский); в) вол, осел: упрямый, неумный - Был он аккуратен, но как-то слишком, без нужды и во вред себе, мрачен; рыжий, высокий, сгорбленный, унылый, даже чувствительный и, при всей своей приниженности, упрямый и настойчивый, как вол, хотя всегда невпопад (Достоевский); Коль многих грубости объемлет тьма проклята; Отцы - большие ослы, а дети их -ослята (Петров В.); г) заяц: трусливый - Смелый бегает, как лунный поток, трус - зайцем (Леонов).
Отметим, что метафорический образ мужчины может создаваться на основе внешнего сходства с денотатом: поросенок: толстый, с розовой кожей - <...> симбирский помещик, розовый и гладкий, как йоркширский поросенок (Куприн).
При метафорическом именовании мужчины словом крыса актуализируется признак, обозначающий род занятия, при этом он расценивается как что-то незначительное, неважное, мелкое - <...> а там уж чиновник для письма, эдакая крыса (Гоголь).
Языковая метафора зубр реализует образ мужчины, придерживающегося отсталых взглядов: Еще Палицын: слава Орла, один из столпов его, один из тех зубров-чудаков, которыми искони славится Россия (Бунин).
Вторая модель «Мужчина - это птица» представлена следующими существительными: беркут, воробей, ворон, гусь, индюк, коршун, курица, орел, петух, попугай, сокол, соловей, сыч, филин, ястреб. При метафорической номинации мужчины в рамках данной модели наблюдается актуализация различных признаков денотата. Метафоры коршун, орел, сокол, ястреб репрезентируют совокупность таких характеристик, как храбрость, мужественность, смелость, физическая сила, способность к нападению, яростному сражению: Раненый коршун, темной страстью товарищ дивный был объят (Гумилев); Он взглядом, мужеством, породой, Заслугой, силою - орел [о графе А.Г. Орлове] (Державин); Разве мне стерпеть легко, Что застрял мой сокол? Пусть он едет далеко, Пусть летит высоко (Исаковский); <...> как это ухитрялся он не разорваться: <... > чуть не каждый день бывать в именье, ястребом следить за каждой пядью земли... (Бунин). Следует отметить, что метафора сокол может также употребляться в поэтическом дискурсе для ласкового именования мужчины (брата, мужа, любимого): У крыльца высокого встретила я сокола, Я весною встретила, на любовь ответила (Исаковский).
При употреблении лексических единиц попугай, соловей для метафорического именования мужчины ассоциирование строится на основе сходства звучания птиц с речью: попугай: повторять механически, бездумно - Свобода - превращеньем роли - На их условном языке есть отреченье личной воли, чтоб быть винтом в паровике; быть попугаем однозвучным, который, весь оторопев, твердит с усердием докучным ему насвистанный напев (Вяземский); соловей: быть красноречивым, хорошо петь - Мил уехал далеко-далече, Улетел веселый соловей (Исаковский).
При анализе метафорических контекстов с лексемами индюк, курица, петух, сыч, реализирующими образ мужчины, нами был выявлен ряд признаков, репрезентирующих специфику поведения: а) индюк: глупый, заносчивый, надменный - Граф хорохорился, как молодой индюк (Чехов); б) курица: безвольный, бесхарактерный - Он падал мне в ноги и плакал, он целовал мне вот эти самые сапоги <...> Это болезненная курица в падучей болезни, со слабым умом [о Смердякове] (Достоевский); в) петух: заносчивый, забияка -Граф весел, как петух, поет кукареку И, горд победою своей, ...Пиррихьем вновь звучит, как скриплою телегой [А.С. Хвостову] (Державин); г) сыч: нелюдимый, угрюмый - А поп, как в тине, в рясе. Торчмя торчит, что сыч (Нарбут).
При именовании мужчины вороном, воробьем, филином актуализируется признак внешнего сходства птиц с человеком: Отец мой был похож на ворона. <...> Невысокий, плотный, немного сутулый, грубо черноволосый, темный длинным бритым лицом, большеносый, был он и впрямь совершенный ворон (Бунин), Он сидел и слушал, по обыкновению своему, нахохлившись, как воробей в клетке, молчаливый и серьезный, одутловатый, с своими взъерошенными белыми волосами (Достоевский); Барин у нас никуда, голова толкачом, голая, наденет круглые очки - чистый филин (Бунин). Считаем важным заметить, что в русском языке слова «ворон», «воробей», «филин» в прямом номинативном значении мужского рода, и в переносном значении они употребляются применительно к мужчинам.
Третью метафорическую модель «Мужчина - это дерево» составляют существительные, в прямом номинативном значении называющие разные виды деревьев: дуб, кедр, кипарис, тополь, а также лексема пень, определяемая как «нижняя часть ствола срубленного, спиленного или сломленного дерева вместе с оставшимися в земле корнями и комлем» [10. С. 498]. При моделировании образа мужчины метафорами кедр, кипарис, тополь ассоциативным признаком выступает признак, репрезентирующий высокий рост и атлетическое телосложение - Как кедр, высок и строен Сидората [царь о сыне] (Надсон); Вот вы и я: подобье розы милой, цветете вы и чувством, и красой; Я кипарис угрюмый и унылый, воспитанный летами и грозой (Вяземский); Испанец молодой, с осанкой гордой, как тополь стройный, с черными глазами (Лермонтов). Рассмотрим пример, содержащий метафору дуб - Идут, идут брат в брата <... > стоят середь избы - Богатыри. Дубы! (Твардовский). Существительное дуб в прямом номинативном значении употребляется для обозначения крупного лиственного дерева семейства буковых с
прочной древесиной и плодами-желудями. При мета-форизации отмечаем актуализацию ряда признаков сферы-источника метафорической экспансии, что делает возможным охарактеризовать мужчину как сильного, крупного, с крепким телосложением человека. Существительное пень используется для репрезентации умственных способностей: несообразительный, глупый, бестолковый - Пень фиговый я был сперва, болван бесплодный (И. Барков).
Анализ метафорических единиц четвертой модели «Мужчина - это божество или мифологическое существо», в которую вошли лексемы ангел, Аполлон, Атлант, бог, Геркулес, Давид, князь тьмы, серафим, херувим, черт, показал, что метафорические номинации несут в себе оценочные характеристики. Как отмечает Н. Д. Арутюнова, «аксиологичекие значения представлены в языке двумя основными типами: общеоценочным и частнооценочным» [11. С. 198]. Существительные ангел, серафим, херувим, входящие в эту модель, обозначают положительную оценку мужчины, представляя его как воплощение красоты, добра, чего-либо положительного, благочестивого, лучших человеческих качеств, тем самым давая общую оценку. Приведем примеры ассоциативных реализаций образов для характеристики мужчины с данными метафорами: О! ангел наших дней прекрасный, Благого образ существа [об Александре I] (Державин); Послушай, неба серафим, ниспосланный счастливить смертных [об Александре I] (Державин); Он тебя испугался, тебя, голубя. Ты «чистый херувим». Тебя Дмитрий херувимом зовет (Достоевский).
Отрицательная оценка представлена метафорами князь тьмы, черт, характеризуя мужчину как подлого, бесчестного человека, способного совершить что-либо дурное: Где он, со пламенным мечом женущий князя тьмы и злобы, глотавшего в пути своем болезни, муки, смрад и гробы, бегущего, как хищный волк? [о Кутузове и Наполеоне] (Державин); Крови пил в день ведер по сту, -Сущий черт, хоть был без рог [о Наполеоне] (Державин).
Другой вид оценочного именования человека происходит на основе определенных признаков и является частной оценкой. При моделировании образа мужчины метафорические образы репрезентируют следующие характеристики: Аполлон, Атлант, Геркулес: атлетическое телосложение, необыкновенная сила - Но не в мечте ль, иль в яве я с Дианой Аполлона вижу? [об Александре I] (Державин); Кто сей, по образу Атланта на рамена поднявший свет? [о Павле I] (Державин); Се росский Геркулес: где сколько ни сражался, всегда непобедим остался, жизнь его полна чудес! [о Суворове] (Державин); Давид: смелый, отважный - О кроткий северный Давид! - И Филистимлянин туманный на прахе бледный, обуянный, средь войск, как дуб в лесу, лежит [о Кутузове, победившем Наполеона] (Державин); бог: могущественный, обладающий властью - Ты бог мой был, ты клятву дал, Ты ныне клятву ту попрал [послание к изменившему любовнику] (Державин).
Таким образом, представляется возможным сделать вывод о том, что метафоры, формирующие образ мужчины в русском поэтическом дискурсе, выражают самые разнообразные смыслы. Анализ метафорических контекстов показал, что в большинстве случаев мета-
форические единицы представляют положительную оценку мужчины, что в целом является характерным для поэтического дискурса. В ходе исследования нами были выявлены следующие ассоциативные признаки, объединяющие все метафорические модели, во-первых, мужчина, обладающий крепким телосложением и физической силой, обычно рослый; во-вторых, мужчина, наделенный такими чертами, как храбрость, смелость, отважность, что позволяет рассматривать его в роли
защитника своей семьи, отечества и доблестного воина; в-третьих, могущественный мужчина, обладающий властью. Следует выделить ряд других важных признаков, фиксирующих в языке стереотип маскулинности, -это признаки, репрезентирующие умственные способности, манеры движения, особенности поведения. При этом можно говорить о том, что метафорические модели взаимодействуют друг с другом, создавая целостный образ мужчины.
ЛИТЕРАТУРА
1. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / Пер. с англ.; Под ред. и с предисл. А.Н. Баранова. М.: Едиториал УРСС, 2004.
256 с.
2. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. 2-е изд., стереотип. Екатеринбург, 2005. 257 с.
3. Резанова З.И. Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: идеи, методы, решения // Вестник Томского государственного
университета. Филология. 2010. № 1 (9). С. 26-4З.
4. Трофимова Е.И. Терминологические вопросы в гендерных исследованиях // Доклады второй международной конференции «Гендер: язык,
культура, коммуникация». М., 2002. С. 41-54.
5. Резанова З.И. Дискурсивные картины мира // Картины русского мира: современный медиадискурс. Томск, 2010. С. 9-90.
6. Рябых Е.Б. Метафоризация концептов природных явлений в поэтическом дискурсе: На материале русского и немецкого языков: Дис. ...
канд. филол. наук. Тамбов, 2006. 242 с.
7. Lakoff G., TurnerM. More Than Good Reason. Chicago: University of Chicago Press, 19В9. 237 p.
В. Павлович Н. В. Словарь поэтических образов: На материале русской художественной литературы XVIII-XX веков: В 2 т. М.: Эдиториал УРСС, 1999. Т.1. В4В с.
9. Чудинов А.П. Политическая лингвистика: Учеб. пособие. 2-е изд., испр. М.: Флинта; Наука, 2007. 256 с.
10. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. М.: Азбуковник, 1999. 944 с.
11. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. В96 c.
Статья представлена научной редакцией «Филология» 31 января 2011 г.
