CC BY
332
вые взаимоотношения с Московским университетом, которые, по мнению Прохоровой, «весьма показательны для истории духовной жизни России, которая немыслима без понимания прошлого этого старейшего отечественного центра «науки и учения» [5, с. 58].
Творчеству Вяземского 1812-1814 гг. посвящена обширная статья, помещенная в двух номерах Вестника Московского университета. Здесь Прохоровой анализируется становление либерально-патриотической позиции Вяземского в русской публицистике.
Нельзя не обратить внимание на статью, посвященную литературно-публицистической деятельности Вяземского «варшавского периода». И.Е. Прохорова здесь классифицирует тексты, написанные Вяземским, по трем типам: специально политические, литературно-критические статьи и стихотворения и произведения эпистолярного жанра.
В последние два-три года появляется все больше статей о П.А. Вяземском, и не может не радовать тот факт, что особое внимание в последнее время уделяется не только Вяземскому-писателю, но и Вяземскому-критику.
Библиографический список
1. Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина. Статья третья [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.lib.ru.
2. БондаренкоВ.В. Вяземский. - М.: Молодая гвардия, 2004. - 678 с.
3. Гинзбург Л.Я. П.А. Вяземский // П.А. Вяземский. Стихотворения. - Л.: Советский писатель, 1986. - С. 5-50.
4. Проскурин О. Эстетика Вяземского // Вопросы литературы. - 1986. - №»1. - С. 265-271.
5. Прохорова И.Е. «Университетские предания» П.А. Вяземского // Вестн. Моск. ун-та. -2003. - №>6. - С. 52-58.
А.Г. Рябов МЕТАФОРА В ТЕРМИНООБРАЗОВАНИИ (на примере военной терминологии)
Метафора — первый луч света в потемках парализованного новизной сознания1.
В процессе развития научного знания неизбежно возникают ситуации такого рода, когда стремление к точности и объективности предполагает обращение к «смутному языку»2. Новое знание не во всех случаях можно сразу точно вербализовать. Некоторые аспекты новизны адекватно вербализуются лишь после промежуточной «метафорической» интерпретации. Метафорический язык выступает в качестве начальной фазы вербализации качественно новой информации и, по мнению Г.В. Г ака, «в этой функции является одним из возможных и плодотворных способов построения адекватной картины реальности».
Метафора в наши дни представляется гораздо более сложным и важным явлением, чем это казалось ранее. Она служит одним из наиболее распространенных способов пополнения лексического и фразеологического инвентаря языка, давая названия объектам, принадлежащим к самым разным сферам действительного мира.
Результаты последних исследований позволяют предположить, что метафора активно участву-
ет в формировании личностной модели мира, играет крайне важную роль в интеграции вербальной и чувственно-образной систем человека, а также является ключевым элементом категоризации языка, мышления и восприятия. Поэтому изучение метафоры проводится в настоящее время не только в рамках лингвистики, но главным образом в психологии, когнитивной науке и теории искусственного интеллекта.
В настоящее время метафора стала интерпретироваться на основе когнитивного или когнитивно-семантическое подходов. Это объясняется тем, что «представители семантического направления рассматривают прежде всего собственно языковые механизмы, то есть план выражения, а «когнитивисты» вскрывают глубинные, концептуальные (ментальные) механизмы порождения, то есть план содержания»3. Современная когнитивистика (Дж. Лакофф, М. Джонсон;
А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов, Е.С. Кубрякова и др.) рассматривает метафору как основную ментальную операцию, как способ познания, структурирования, оценки и объяснения мира.
С когнитивной точки зрения метафорическое переосмысление отражает базовый когнитивный процесс получения выводного знания, когда из сопутствующих какому-либо понятию ассоциаций формируется новое знание, результатом когнитивной обработки которого будет появление нового концепта. Когнитивная лингвистика позволяет по-новому взглянуть на метафору, которая воспринимается как вербализованный способ восприятия и постижения мира, то есть универсальный познавательный механизм. М. Минский утверждает, что аналогии, основанные на когнитивной метафоре, «дают нам возможность увидеть какой-либо предмет или идею как бы в свете другого предмета или идеи, что позволяет применить знание и опыт, приобретенный в одной области, для решения проблемы в другой области»4.
Метафоричные термины играют ведущую роль при первоначальном обозначении ранее не существовавшей информации об объектах и процессах, то есть выполняют функцию фиксации промежуточного знания. Вместе с тем следует особо подчеркнуть, что при этом метафора является полноценным термином, связывающим научный концепт, выраженный этим термином, с предшествующим опытом как индивидуума, так и соответствующей общности людей.
Значительное количество научных и технических, в частности военных, терминов образуется путем изменения значений слов общелитературного языка и терминов, заимствованных из других отраслей науки и техники. В большинстве случаев данный процесс представлен метафорой.
Следует уточнить, что понимается под «термином» и «военным термином» в данной статье. М.Я Блох в своей работе «Теоретические основы грамматики» вскрывает принципиальное различие между значениями обычного и профессионального, научного использования5. Различие между ними состоит в том, что «... значение одного типа получает развернутое определение в какой-либо области профессиональной деятельности (научной или практической) и отражает, следовательно, научное или практическое понятие, а значение другого типа не получает такого определения, оставаясь в пределах обычного, обыденного использования» (там же).
Выдвинутые выше положения позволяют М.Я. Блоху определить термин как «слово, значение которого образует понятие в указанном
смысле, т.е. является профессионально дефини-рованным» (там же).
Таким образом, военный термин - это специальное наименование, имеющее простую или сложную формальную структуру (словосочетание), с профессионально дефинированным понятием из области военного дела (военной науки, техники, делопроизводства, жизнедеятельности войск, и т.д.), в семантической структуре которого непременно наличествует сема «военный», «боевой»6. Обязательным условием отнесения единицы к классу терминов является ее включение в состав профессиональных военных словарей и употребление в официальных и научно-профессиональных текстах соответствующей ориентации (военные уставы, военные доктрины, специальные учебники по военной стратегии и тактике и т.д.).
С этой точки зрения военная терминология, как и вся другая терминология, имеет определенную внутреннюю организацию и представляет собой «совокупность единиц терминологической номинации понятий военной науки»7.
Интересно, что русская и английская военная лексика структурируются одинаково, то есть в ней выделяются одинаковые классы и подклассы. Смысловое единство двух систем обусловлено тем, что современный мир достаточно однороден, что ярко проявляется в военной сфере (структура ВС, стратегия и тактика, система вооружения и т.д.).
М.Я. Блох разграничивает все термины на «термины-имена» и «термины-толкования», что, по его мнению, позволит при оперировании научными понятиями «ясно видеть за их терминологическим оформлением соответствующее предметное содержание по существу»8. Это необходимо для того, чтобы сосредоточить внимание на «содержании понятий и сущностей явлений, а не на их обозначениях» (там же).
Следует отметить, что процесс терминообра-зования идет по направлению от «термина-толкования» к «термину-имени». Метафора же в данном процессе играет роль «термина-толкования».
Современные исследования метафоры как языкового явления показывают, что процесс формирования переносного значения имеет моделируемый характер. Наибольшей регулярностью отмечены переносы, основанные на сенсомотор-ном опыте человека и на ассоциативных связях между субъектами сравнения.
Термины, образованные на основе ассоциативных связей, характеризуются тем, что для выражения терминируемого понятия привлекается слово, выражающее общебытовое понятие (одежда, украшения, посуда, постельные принадлежности, бытовые приборы и механизмы, игрушки, музыкальные инструменты), которое может ассоциироваться по аналогии с термином: air cushion transporter ‘транспортер на воздушной подушке’, air pocket ‘воздушная яма’, air umbrella ‘прикрытие авиацией’, accordion effect ‘растяжка и набегание частей походной колонны’, blanket ‘дымовая завеса’, cap ‘наконечник снаряда’, clip ‘патронная обойма’, hairbrush grenade ‘ручная граната’, concertina ‘переносное проволочное заграждение’, kite ‘высокий разрыв’, knife rest ‘проволочное заграждение’, mosaic ‘монтаж аэрофотоснимков’, sabot ‘поддон снаряда’, fatigue ‘усталость металла’, resistance ‘сопротивление’, excitation ‘возбуждение’, exhaust ‘истощение, выхлоп, выпуск, выхлопная труба’, freedom of maneuver ‘свобода маневра’, fire step ‘стрелковая ступень’, decisive combat ‘решительный бой’, parent unit ‘основная часть; часть, в состав которой входит данное подразделение’.
Общепризнанно, что метафора в большинстве случаев это продукт субъективного суждения, основанного на сенсомоторном опыте человека, который он получает бессознательно и автоматически еще в раннем детстве. В процессе сенсорных взаимодействий происходит слияние двух (или более) картин и «формируются связи и ассоциации между двумя разными областями-источниками; эти связи и ассоциации затем реализуются на нейронном уровне, закрепляются посредством сенсомоторных ощущений и остаются в сознании в виде первичных метафор»9.
Современные психолингвистические исследования обнаружили все виды сенсорных взаимодействий: зрительные, слуховые, осязательные, вкусовые и обонятельные. Термины, образованные названием по сходству признаков, чаще всего образовывались первоначально в разговорной лексике, откуда часть из них попала в систему научной терминологии.
Зрительное взаимодействие с внешним миром является основным стимулом для языкового творчества, поэтому большая часть метафорических преобразований основана на визуальных характеристиках, а именно, сходство по форме (броне-
колпак ‘конструкция куполообразной формы для наблюдения и ведения огня’, веер (сплошного поражения), горка, петля, спираль, штопор ‘фигуры высшего пилотажа’, гребень (бруствера), гриб, ствол (ядерного взрыва), клин, наконечник стрелы, пальцы ‘строй в авиации’, конус (разлета осколков), кулачок (ускорителя), лепесток (диаграммы направленности), личинка ‘деталь станкового пулемета’, пирамида ‘подставка’, sheaf offire (веер батареи), vertical thinking ‘дедуктивное мышление’, two-pronged attack ‘двузубая атака’); по внешнему виду (turret ‘боевая башня’, барабан (револьвера), граната, ежи ‘противопехотные и противотанковые заграждения’, журавль ‘высокий разрыв в артиллерии’, лента (пулеметная), перо (боевой пружины), (пороховое) зерно, рогатка ‘проволочное заграждение’, сноп (огня), сноп (траектории), а также такие названия деталей машин как arm (плечо рычага; ручка), head (головка) tooth (зуб, зубец), knee (колено), kneed (коленчатый), finger (палец, шрифт, контакт), cheek (щека, бок, боковая стенка, башмак), муфта (muff), башмак (shoe), ствол оружия (barrel).
Существуют также метафоры, основанные на тактильных (холодная/горячая война, buddy-buddy refueling «дозаправка самолета в воздухе», dry bag «изолирующий костюм для боевого пловца», heavy fighting/machine-gun, light artillery, fire support (огневая поддержка; огневое обеспечение), wide envelopment (обход), free rocket (неуправляемая ракета), exploiting force (войска развития успеха) и слуховых (silent zone «термин радиообмена, означающий тишину в эфире», silent war «партизанская война») ощущениях, но их гораздо меньше, чем терминов-метафор, образованных на основе визуальных характеристик.
Анализ английской и русской военной терминологии показывает, что метафоризация как способ создания специальных наименований осуществляется преимущественно по типу «конкретное» «конкретное».
Как и в русском языке, наиболее регулярно метафоры этого типа представлены в тематических группах: «Огнестрельное оружие и его части» (Jacket ‘кожух пулемета, оболочка’, cock ‘курок’); «Боеприпасы» (big apple, pumpkin ‘ядерная бомба’, bulletjacket «металлическая оболочка»); «Взрыв и производство выстрела» (cone/arc of fire ‘сноп/угол траекторий’, water hammer ‘пер-
вая ударная волна при подводном взрыве’); «Средства инженерного вооружения и обеспечения боевых действий» (concertina ‘переносное проволочное заграждение’, crowfoot ‘проволочные силки’, trip-wire ‘взрывное устройство на растяжке’); «Построения, марши и маневры» (arrowhead/клин ‘строй самолетов’, bracket ‘одновременная атака двух истребителей с двух сторон’, runway «взлетная полоса»).
В большей степени по сравнению с русским языком метафоры этого типа представлены в тематических группах «Стратегия и тактика боевых действий» (umbrella ‘авиационное прикрытие’, entrapment, pocket, pincers, trap, vice ‘виды окружения’); «Радиотехнические, электронно-оптические, локационные средства» (electronic brain ‘электронная система (аппаратура) управления’, cross hair ‘пить перекрестия оптического прибора’, battle mirror ‘средство поражения МБР отраженным лазерным лучом’).
Вместе с тем в английском языке состав наименований рельефа, небесных тел, природных объектов и т.п. более разнообразен, ср.: ripple ‘залповый пуск ракет с короткими интервалами’, island minefield ‘очаговое минное поле’, path ‘траектория полета’, web defense ‘очаговая система обороны’, blast wave ‘ударная волна’, sand table «макет местности», scorched-earth tactics «тактика выжженной земли», tree-line ‘линия древесных насаждений’.
Более регулярно по сравнению с русской терминологией источником метафоризации становятся номинации архитектурных сооружений, средств передвижения, транспортных путей, продуктов питания, лекарственных средств и др. ср.: air corridor ‘воздушный коридор’, ceiling ‘потолок полета’, air gate ‘воздушный коридор’, fence ‘рубеж радиолокационного обнаружения’, carpet bombing ‘бомбометание по площади’, curtain fire ‘заградительный огонь’, loading bed ‘зарядной лоток’, aerial sled ‘дельтаплан’, ferry rocket ‘ракета-носитель’, igniter train ‘огневая цепь’, bomber pipeline ‘маршрут перегонки бомбардировщиков’, traffic ‘радиообмен’, race track ‘кольцевой маршрут полета’, silo ‘стартовая шахта’, sandwich armor ‘многослойная броня с наполнителем’, sandwiching ‘перемешивание боевых порядков’, tea-bag-type mine ‘пластиковая мина’, air pill ‘малая авиабомба’, sling «ружейный ремень».
Как и в русской терминологии, при формировании зооморфной метафоры наблюдается пе-
ренос свойств животных, прежде всего, на неодушевленные объекты (наименование систем вооружения, техники, их частей, инженерных сооружений, боевых построений и маневров): соек ‘курок’, dog (собачка). Это номинации низших организмов (amoeba-type defense, worm (бесконечный винт), насекомых (drone fighter), земноводных и пресмыкающихся (amphibian, snake formation), птиц (canard), млекопитающих (baby elephant shelter, dog, hedgehog, foxe), животных, распространенных в Великобритании и США (mole), а также экзотических («Скорпион», «Тигр», «Пантера» - танки, «Черная акула», «Аллигатор» - боевые вертолеты).
Обладая высокой компрессией смысла, метафора может играть роль кода при обозначении военных операций, учений, программ, действий, а также различных служб и подразделений. В качестве примеров можно привести ряд моделей самолетов и боевых операций: британский GR. 1 «Jaguar» / «Ягуар», французский «Мираж» / «Mirage», американскии «Хищник» / «Raptor» и «Скорпион» / «Scorpion»; вертолетов: PAH-2/HAC «Tiger» / «Тигр», Sikorsky Aircraft UH-60 «Black Hawk» / «Черный ястреб», AH-1W «Super Cobra» / «Супер кобра», SA.332 «Super Puma» / «Супер пума», операция «Гром», «Буря в пустыне». Высокая информативность метафоры способствует хорошему кодированию и сохранению кода.
Не вызывает сомнений, что создание термина-метафоры - процесс творческий и динамичный, что принципиально важно для понимания сущности номинирования новых объектов и явлений формирующихся терминосистем.
Интересна точка зрения Лакоффа и Джонсона о существовании типа метафорического понятия, когда есть организация целой системы понятий по образцу некоторой системы. Такие случаи авторы называют ориентационными метафорами, так как большинство подобных понятий связано с пространственной ориентацией, с противопоставлениями типа «верх - низ», «внутри -снаружи», «передняя сторона - задняя сторона», «глубокий - мелкий», «центральный - периферийный».
Подобные ориентационные противопоставления опираются на физический и культурный опыт и проистекают из того, что человеческое тело обладает определёнными свойствами и функционирует определённым образом в окружающем нас физическом мире.
Действительно, оппозиция занимает одно из центральных мест в получаемом опыте, позволяя узнать, чем один предмет или явление отличается от другого. Например:
- обладание властью (верх) - подчинение власти (низ) в таких терминах как: «младший лейтенант» - «старший лейтенант», «капитан 1-го ранга» и «капитан 2-го ранга», шкипер10 - подшкипер - (помощник шкипера), заведующего инвентарем корабля, вахтенные11 - подвахтенный, «голова самолета» / «боевая часть ракеты» - «хвост самолета/ракеты» / «war-head» - «tail-end»;
- расположение в горизонтальной плоскости (вперед) - (назад) в терминах: «дробь-атака»12 -«дробь-тревога»13, «авангард»14 - «арьергард»15 / «avant-guard» - «rear guard», «лечь в дрейф» -«идти» / «to heave to» - «to run», «шквал» -«штиль» / «squal» - «calm», upwind - downwind «попутный/противный ветер»;
- отношение «внутри» - «снаружи» в терминах: «ленивец»16 - «гусеница», «маска пушки»17 -пушка;
- отношение «центральный» - «периферийный» в терминах: «полет» - «бреющий полет» / «flight» - «grass cutting», «пуля» - «бронебойная пуля» - «разрывная»/ «armour-piercing bullet» - «explosive bullet», «самолет» - «штурмовой самолет» - «самолет вторжения» / «airplane» - «intruder» - «battle-plane».
Пространственные ориентационные шкалы типа «верх - низ», «перед - зад» и другие составляет богатую основу для осмысления понятий в ориентационных терминах, на пример: «служебная лестница» / «service stairs», ракеты класса «воздух-воздух» / «air-to-air», «воздух-земля» / «air-to-surface», «земля-воздух» / «surface-to-air», «земля-земля» / «surface-to-surface».
Интересным выглядит образование терминов-метафор на основе «цвета», что связано с подсознательным (психологическом) видении реальности. Как правило, на явление, получающее терминологическое определение, накладываются те ощущения, которые вызывает тот или иной цвет. Это ощущение и является стимулом к порождению метафоры. Например, красный цвет - цвет огня, опасности, агрессии, жестокости, активности. Синий же цвет - цвет неба и воды, спокойствия, надежности, умиротворения. Именно поэтому красный цвет ассоциируется чаще всего с врагом или его действиями (red cell = компонент, обозначающий силы противника в ходе ар-
мейских учений по всему миру, red alert = высшая степень боевой готовности, red fire - вражеский огонь), а также со штурмовыми войсками, которые по определению обязаны быть жестокими (Red Devils = неформальное название военнослужащих парашютно-десантных частей армии Великобритании, Red beret = парашютно-десантные войска Великобритании, «краповые береты» в России). В свою очередь, синий цвет связан с дружескими войсками (Blue beach = побережье, занятое своими войсками, Blue cell = компонент, обозначающий свои силы в ходе учений, Blue forces = свои войска, Blue-on-Blue fire = ошибочное ведение огня / нанесение удара по своим силам), с «миротворцами» (Blue beret = силы ООН, голубые каски), или войсками, которые неразрывно связаны с небом, так называемой «крылатой пехотой» - десантниками.
Независимо от формы и конкретного механизма возникновения метафор специального языка бесспорной остается важная роль метафо-ризации в терминообразовании и формировании новых терминосистем. Более того, по прогнозам некоторых исследователей в ходе дальнейшего развития науки, техники и новых видов деятельности человека распространенность метафорического номинирования новых объектов процессов будет возрастать за счет все более широкого проведения аналогии между объектами и системами разных семантических областей.
Подводя итог выше сказанному, следует сказать, что наибольшее количество военных терминов образуется в таком классе военной лексики как «вооружение» и «техническое оснащение», причем в большинстве случаев метафорический способ переноса значения основывается на визуальных ассоциациях.
Таким образом, наблюдения показали, что метафора существует в языке как реальное семантическое явление. Она определяется как универсальный инструмент в когнитивной системе человека и включает в себя как когнитивную, так и семантическую сущность. Это позволяет сделать следующий вывод: процесс метафоризации состоит из человеческих знаний о мире и предметами действительности, соединенных между собой аналоговыми связями.
Примечания
1 Кулиев Г.Г. Метафора и научное познание. -Баку: Элм, 1987. - 156 с.
2 ГакГ.В. Метафора: универсальное и специфическое // Метафора в языке и тексте. - М.: Наука, 1988. - С. 11-26.
3 Комаров Е.В. Метафорическое взаимодействие концептуальных полей «человек» и «природа» в современном английском языке: Дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 2003.
4 Минский М. Остроумие и логика когнитивного и бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. ХХШ. - С. 291-292.
5 БлохМ.Я. Теоретические основы грамматики: Учеб. 4-е изд., испр. - М.: Высш. шк., 2004. - 239 с.
6 Гарбовский Н.К. Сопоставительная стилистика профессиональной речи (на материале русского и французского языков). - М., 1988.
7 Пыриков Е.Г. 1990 - Исследование военной терминологии // Военному институту 50 лет. -М., 1990.
8 Блох М.Я. Указ. соч.
9 Lakoff G., Johnson M. 1980 - Metaphors we
live by. Chi.., 1980.
10 1) содержатель корабельного имущества; 2) в торговом флоте командир судна.
11 Несущие вахту.
12 Сигнал, который играли на горне и барабане для приготовления корабля к отражению атаки миноносцев (мор.).
13 Сигнал, который играли перед учением по боевому расписанию (мор.).
14 Корабли, выдвинутые от главных сил в сторону противника (мор.).
15 Корабли, прикрывающие флот или эскадру сзади во время доходного движения (мор).
16 Направляющая шестерня (колесо), обегаемая гусеничной лентой.
17 Сложной формы бронещиток, закрепляемый на стволе орудия на месте его выхода из рубки боевой машины, предохраняющий экипаж и механизмы орудия от поражения огнем противника.
УДК 821.161.1
Е.И. Солнышкина МОТИВ ПОБЕГА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МЫШЛЕНИИ В.С. ВЫСОЦКОГО
Статья посвящена актуальной теме в области высоцковедения — исследование типологического мотива побега в художественном творчестве В.С. Высоцкого на примере анализа песни поэта «Весна еще в начале». В статье говорится о глубокой смысловой нагрузке, которую несет в себе мотив побега, а также называются образы и символы, способствующие его всестороннему раскрытию.
Ключевые слова: свобода, Весна, побег, символика, оппозиция.
Важным типологическим мотивом в песнях тюремно-лагерной тематики
В.С. Высоцкого выступает мотив побега. Многоаспектность этого события складывается из варьирования некоторых деталей в его описании в различных художественных текстах. На наш взгляд, наиболее объемное, полное описание самой ситуации побега раскрыто поэтом в песнях, где побег стал не только определяющим мотивом, но и основной его темой. Так, в песне «Весна еще в начале» (1962) побег становится для героя целью и средством возвращения в прежнюю ситуацию свободы. Однако это возвращение не столько в старый мир, в котором герой пребывал до ареста, сколько возвращение в новый, преобразованный мир. Эта грань смысла обнаруживается уже в самом названии времени, в которое хочет вернуться герой, - Весна. Неда-
ром слово Весна пишется у Высоцкого с заглавной буквы. Это не просто обозначение одного из времен года, весна приобретает символический смысл, становится обозначением определенного состояния героя. Весна - это обновление и пробуждение природы. Эта семантика вошла как часть в смысл символа Весны, и она означает для героя Высоцкого - пробуждение нравственных принципов, смена нравственных ориентиров (как смена времен года), это новый этап в жизни, с которым герой связывает все свои надежды. И как следствие этого, - Весна становится олицетворением желанного мира, к которому стремится герой. Помимо того, Весна символизирует «бегство и исчезновение с целью избавиться от преследователя» [2, с. 63]. Она является символом свободной жизни, из которой героя пытаются «вырвать», она - символ веселья («Еще не загу-
