CC BY
60DOI 10.24411/2076-1503-2020-10421 КУЛЕШОВА Инна Алексеевна,
старший преподаватель Департамента правового регулирования экономической деятельности ФГОБУ ВО
«Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации» e-mail: mail@law-books.ru
МЕСТО ПРАВ ПУБЛИКАТОРА В СИСТЕМЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ
Аннотация. Правовое положение публикатора является одним из самых малоизученных в современной цивилистике, а отсутствие разъяснений и иных правоприменительных актов судебных органов, органов исполнительной власти делает процесс понимания правовой природы прав публикатора и его места в отечественной системе, регулирующей сферу интеллектуальных прав, затруднительным. В связи с этим в настоящей статье приведен анализ действия права публикатора, проведено сравнительно-правовое исследование соотношения прав публикатора и авторского права.
Ключевые слова: права публикатора, интеллектуальная собственность, личные неимущественные права автора, смежные права.
KULESHOVA Inna Alekseevna,
senior lecturer of the Department of legal regulation of economic activity of Financial University under the Government of the Russian Federation
THE PLACE OF RIGHTS OF THE PUBLISHER IN THE SYSTEM OF INTELLECTUAL RIGHTS
Annotation. The legal position of the writer is one of the most poorly studied in modern civil law, and the absence of explanations and other law enforcement acts of judicial bodies and executive bodies makes the process of understanding the legal nature of the rights of the publisher and its place in the domestic system, Regulating the sphere of intellectual rights, in connection with which this article provides an analysis of the effect of the right of the publisher, and a comparative legal study of the relationship between the rights of the publisher and the copyright has been carried out.
Key words: author's rights, intellectual property, personal non-property rights, related rights.
Возникновение в системе интеллектуальных прав публикатора ввело в гражданский оборот новую, ранее не регламентированную в российском праве группу правоотношений, а именно - правоотношений, возникающих при обнародовании (или организации обнародования) гражданином произведения, которое не охраняется авторским правом и перешедшего в общественное достояние. Исходя из положений ст. 1282 ГК РФ, основаниями перехода произведения в общественное достояние служит истечение срока охраны авторского права либо неустановленность автора такого произведения, в связи с чем установить срок охраны не представляется возможным и презюмируется нахождение такого произведения в общественном достоянии.
По общему правилу, использование (в т.ч. и обнародование) произведений, перешедших в общественное достояние, допускается любыми способами без необходимости получения согла-
сования на данные действия. Однако в самой ст. 1282 ГК РФ, а именно - в п. 3 изложено, что автор мог при жизни установить запрет или ограничение на возможность обнародования своего произведения. Волеизъявление запрета или об ограничении на обнародование произведения согласно п. 3 ст. 1282 ГК РФ должно быть свершено исключительно в письменной форме, при этом в качестве примера законодатель предоставляет открытый перечень таких способов доведения волеизъявления автора до третьих лиц, среди данных способов указаны дневники, письма, завещание и т.п. Остается открытым вопрос: в связи с чем законодатель ввел ограничение на форму волеизъявления автора? Представляется, что указанное правило законодателем было включено для упрощения рассмотрения споров, т.к. в случае если бы вид формы являлся неопределенным (в т.ч. открытым, неисчерпывающим, либо если имелось бы указание, что волеизъявление быть может
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
совершено как в устной, так и в письменной форме), то это могло бы породить дополнительные судебные разбирательства об установлении факта, имеющего юридического значение. К примеру, автор неоднократно заявлял публично, что запрещает обнародовать те произведения, которые не были при его жизни доведены до публики (т.е. если действия по обнародованию не были свершены им самим или третьими лицами, но исключительно при выраженном его согласии или с его поручения). Будут ли данные действия являться сделкой, исходя из теоретического понимания сущности сделок? Если сделка - это действие, направленное на возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений, а правоотношения сделки могут порождать как относительного, так и абсолютного характера, то вполне логичным было бы отнести такое заявление к сделке, поскольку оно породит абсолютное правоотношение: есть носитель права (автор), и он обременил всех и каждого обязанностью не совершать определенные действия. Но так как возникновение правоотношений (в т.ч. и абсолютных) связывают с юридическими фактами, которые могут быть либо событиями либо действиями, то очевидно, что указанный юридический факт (публичное изъявление воли автора на запрет обнародования) будет являться действием, что в теории гражданского права является именно сделкой. Таким образом, мы снова возвращаемся к тому, что указанное волеизъявление автора имеет все признаки сделки, и отнести его к иному юридическому факту не представляется возможным. Так, по мнению Е.А. Суханова [1, с. 333], возможность отнесения юридического факта к категории «действие» есть проявление воли субъекта. Воля, по мнению указанного автора, -это «детерминированное и мотивированное желание лица достичь поставленной цели», а волеизъявление - есть выражение указанного желания вовне и «благодаря которому она становится доступной восприятию других лиц». Таким образом, сообщение на публику является волеизъявлением с точки зрения цивилистики. По такому же принципу завещание относится к категории односторонних сделок, но если для завещания предусмотрена нотариальная форма свершения, то для ограничения или запрета на обнародование законодатель лишь сделал указание, что оно должно быть выражено в письменной форме и, анализируя указанные примеры, такую форму можно отнести к простой письменной.
Но если это является сделкой, то тогда возникает резонный вопрос: а будет ли данное действие сделкой действительной и свершенной? Сделки по своей правовой природе должны обладать определенными характеристиками для их
действительности, в частности должна быть соблюдена форма сделки, в противном случае такие сделки являются сделками с порок формы. Определить правую природу порока формы и возможность применения ее в рассматриваемом случае невозможно без анализа самого теоретического понятия формы, в частности, Е.А. Суханов признает форму, как способ выражения [2, с. 241] воли субъектов. По общему правилу, выбор формы сделки лежит на лице, изъявляющем волю (либо, в случае с договором, совокупное волеизъявление субъектов-участников правоотношения), однако такое правило предоставляется во всех случаях, кроме тех, для которых законом установлена письменная форма. Поскольку общим правилом для сделок, свершенных в нарушение письменной формы под страхом недействительности, является их недействительность, то логичным является вывод о недействительности такого волеизъявления автора с точки зрения основания для возникновения такого абсолютного правоотношения, как «запрет на обнародование произведения». Анализируя положения законодательства о перечне сделок, для которых законодателем установлена обязательная простая письменная форма под страхом недействительности, то все эти сделки являются договорами и только для такого одностороннего волевого действия, как изъявление воли автора предусмотрена письменная форма. Но является ли данное указание законодателя письменной формой под страхом недействительности или же за несоблюдение указанного в п. 3 ст. 1282 ГК РФ правила наступают последствия, указанные в ст. 162 ГК РФ, а именно - лишение права ссылаться на свидетельские показания для подтверждения сделки или ее условий? Анализируя положения ст. 161 ГК РФ, мы видим, что законом выделяется в качестве специальных условий для свершения сделки в письменной форме сумма, субъектный состав и прямое указание закона. Исходя из буквального толкования положений ст. 1282, мы видим, что законодатель установил правило свершения волеизъявления, но, по сути, не указал на последствие его несоблюдения.
Если признать, что несоблюдение выражения воли автора в письменной форме влечет недействительность, то резонным возникает вопрос: а является ли это обоснованным с точки зрения охраны авторства? На наш взгляд, такое ограничение законодателя несоразмерно для тех последствий, которое это может повлечь. Поскольку права публикатора возникают и в случае если гражданин обнародует не только произведения литературы, но и произведения искусства или науки, то вполне возможно, что автор такого произведения и не вел конкретных записей, днев-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
ников, писем и не выражал свою волю иным письменным способом либо не был заинтересован в их ведении и сохранении, но при этом явно изъявил волю, донеся ее до третьих лиц.
Следующим важным аспектом, возникающим при анализе формы волеизъявления, указанной в п. 3 ст. 1282 ГК РФ, необходимо выделить указанную законодателем самостоятельность при её свершении. Из буквального толкования положения указанной нормы мы видим, что законодатель использовал конструкцию «определенно выраженную им в письменной форме...», т.е. сделал прямое указание на самостоятельность свершения. Но как быть в случае, если автор не имел возможности выразить в письменной форме свою волю, но при этом сообщил ее третьим лицам (в т.ч. неограниченному кругу лиц), и указанное волеизъявление зафиксировано в предусмотренной законодателем письменной форме, но только не самостоятельно автором, а третьим лицом; будут ли в данном случае распространяться на такое изъявление положения ст. 1282 ГК РФ? Исходя из буквального толкования, ответ отрицательный, т.е. в случае, если волеизъявление указано в записях, дневниках, письмах и иных письменных свидетельствах авторства третьего лица, даже в том случае, если из содержания данных письменных свидетельств очевидна воля самого автора произведения, явившегося предметом данного исследования. На наш взгляд, указанное в законодательстве правило также существенно урезает возможность охраны воли автора. Считаем целесообразным исключение признака самостоятельности волеизъявления для цели, указанной в п. 3 ст. 1282 ГК РФ.
Таким образом, обобщающим выводом, отвечающим на оба поставленных вопроса и о форме, и о самостоятельности можно представить следующим образом. На наш взгляд, для учета волеизъявления автора необходимо учитывать, что не стоит признавать отсутствие письменной формы волеизъявления решающим фактором для ничтожности запрета или ограничения на обнародование произведения. При этом подтверждением свершения волеизъявления могут служить данные, явно свидетельствующие о намерении, хоть и не выраженные в самостоятельных записях автора, но совершенные им таким образом, чтобы можно было достоверно предположить наличие такого волеизъявления на запрет или ограничение обнародования произведения литературы, науки и искусства.
Важным является анализ содержания положения п. 3 ст. 1282, в котором отмечается презумпция безусловного согласия автора на обнародование произведения, поскольку в анализируемой норме указано, что обнародование возможно, за
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
исключением наличия запрета. Таким образом, мы видим реализацию принципа «разрешено то, что прямо не запрещено».
Насколько широко распространяется запрет автора, и как с указанным правилом будет соотноситься общественный интерес? Как уже отмечалось ранее, обнародование возможно не только произведений литературы или искусства, но и науки. Если цель обнародование не исключительно возникновение права публикатора (а на практике, действительно, это, как правило, не является единственной и конечной целью обнародования, а лишь только закономерным последствием), а достижение общественно полезной цели. К примеру, если объектом обнародования является произведение науки, которое в случае его доведения до сведения неограниченного круга лиц может позволить развивать базовые научные теории и идеи в ином ключе; либо позволит иным способом анализировать отдельные положения, которые изъявлял автор при жизни, его свершения или иные результаты его творческого (интеллектуального) труда. Какой интерес в данном случае будет основополагающим? Общественный или интерес автора? По общему правилу, интересы автора произведения являются основополагающими, поскольку это его интеллектуальный труд, его творчество и это его базовое право, разрешать или запрещать использовать результаты его интеллектуального труда. Но как решается вопрос об обнародовании и доведении до сведения неограниченного круга лиц, в т.ч. доведение до сведения научного сообщества, которое сможет посредством анализа данного произведения сделать дополнительные исследования, которые являются необходимыми для решения первостепенных задач любого общества (будь то повышение благосостояния и уровня жизни, безопасность и иные подобные)? Если установленный запрет делает невозможным дальнейшее исследование научной проблемы и заполнение имеющегося пробела в исследовании, то будет ли обнародование правомерным? Отвечая на поставленные вопросы, в первую очередь стоит проанализировать последствия, которые повлечет неправомерное обнародование.
По общему правилу, если гражданин осуществил обнародование с нарушением правил, указанных в ст. 1282 ГК РФ (имеется прямой запрет, который был изложен нами выше, либо произведение вовсе не перешло в общественное достояние), то последствием указанного нарушения будет являться недопущение признания за таким гражданином статуса публикатора и, как следствие, отсутствие всех прав, которые указаны в § 6 гл. 71 ГК РФ. То есть неблагоприятные последствия понесет лишь сам публикатор, что является
вполне логичным с точки зрения определения круга ответственных субъектов за данное правонарушение.
Но само по себе лишение публикатора его статуса (т.е. возможности признаваться публикатором такого произведения) никак не восстановит отсутствие знания у неограниченного круга лиц о наличии (и содержании) обнародованного произведения. Когда автор произведения устанавливает запрет на его обнародование, считается, что делает он это для цели недопущения появления знаний об этом произведении (его содержании) в обществе. И именно само по себе доведение до неопределенного круга лиц указанного произведения является в отдельных случаях решающим для автора.
На наш взгляд, данная мера является недостаточной с точки зрения такой превентивности как функции мер юридической ответственности. Поскольку публикатор в данном случае лишится прав, указанных в § 6 гл. 71 ГК РФ, в частности права на указание своего имени на произведение (анализ правовой природы права на указание имени является отдельным исследованием и в рамках исследования вопроса о мерах ответственности детально разбираться не будет), но при этом применение иных мер ответственности к публикатору законодателем не предусмотрено.
Следующей важной стороной исследования аспекта значения воли - это его цель с точки зрения общественной ценности произведения, в частности возможность дальнейшего анализа научным (литературным и иным подобным) сообществом того произведения, которое стало им известно в связи с действием публикатора по обнародованию произведения литературы, науки или искусства.
Как видится из буквального толкования права автора на запрет обнародования, сам запрет направлен на недопущение доведения до неопределенного круга лиц самого произведения (или его содержания, идей, положений, если речь идет о произведении науки), т.е. автор изучаемым нами волеизъявлением установил запрет на анализ его научным (литературным и иным подобным) сообществом, а также на совершение на базе данного произведения дальнейших открытий, достижений и иных произведений, которые являются созданными интеллектуальным трудом в понимании права интеллектуальной собственности. Таким образом, если публикатор, в нарушение воли автора, осуществил обнародование, то, на наш взгляд, применение мер ответственности исключительно в виде лишения публикатора его исключительного права - недостаточная мера с точки зрения нарушения воли автора.
Гораздо важнее в данном аспекте - это запрет на анализ указанным выше сообществом и создание на базе произведения иных научных, литературных произведений. Но что, если дальнейший запрет на совершение научных исследований на базе обнародованного произведения науки приведет к неблагоприятным общественным последствиям, т.е. если интерес выходит за рамки частноправовых отношений, а становится публичным. Рационально ли запрещать научные открытия и исследования, которые хоть и созданы на базе неправомерно обнародованного произведения, но являются самостоятельными объектами охраны с точки зрения права интеллектуальной собственности.
Вопрос о соотношении частного и публичного интереса всегда возникает в научных кругах, но к единому мнению ни цивилисты, ни авторы, изучающие публично-правовые отрасли права, так и не пришли. Что же необходимо ставить в приоритете: возможность дальнейшего исследования неправомерно обнародованного произведения для достижения полезной публичной цели или охрану частноправового института авторства? Единственно верного ответа на данный вопрос настоящее исследование ответа не представляет, однако, на наш взгляд, при применении указанной нормы во всех случаях надлежит учитывать мнение автора, которое выражается не только в запрете совершить такой юридический факт как обнародование, а именно - и дальнейший анализ произведения или создание на его базе иных объектов интеллектуальной собственности и, как следствие, саму по себе правомерность их создания.
Еще одним важным аспектом анализа волеизъявления и его значения для возникновения права публикатора - это обнародование под настоящим именем автора. За автором согласно ст. 1265 ГК РФ закреплено право обнародовать свои произведения как под собственным именем, так и под вымышленным именем (псевдонимом) или вообще без указания имени (анонимно). Будет ли являться нарушением волеизъявления автора произведения в части запрета на обнародование, если в самом письменном ограничении или запрете указано, что запрет на обнародование произведения под псевдонимом?
К примеру, автор при жизни не раскрывал общественности свое настоящее имя (что является его полным правом и не противоречит положений ст. 1265 ГК РФ) и письменно в некой объективной форме изъявил запрет на обнародование. Если в таком случае публикатор обнародовал произведение, указав настоящее имя автора без указания на псевдоним, то можно ли считать дан-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
ное действие неправомерным обнародованием? На наш взгляд, ответ положительный.
Сама по себе правовая конструкция псевдонима не отделяет его от личности автора, как и само по себе настоящее имя автора и право на его указание - это личные неимущественные права, они неотделимы, отказ от данных прав ничтожен. Таким образом, запрет на обнародование изъявлен самим автором, который имеет право и на имя, и на псевдоним, что является его личными неимущественными правами, которые не только неразрывно связаны с личностью, но и между собой, поскольку представляют единый набор прав.
В этом и заключается отличительная особенность личных неимущественных прав (к примеру, в отличие от вещных, которые при определенном случае можно «разобрать» на составляющие и свободно реализовывать по отдельности, к примеру, отделение правомочий пользования от распоряжения, что с точки зрения личных неимущественных прав просто невозможно). Таким образом, волеизъявлением, содержащим запрет или ограничение на обнародование охраняется в первую очередь весь объем права авторства, а не только исключительно его право на имя. Е.А Суханов анализировал авторские права и, по его мнению, они «имеют самостоятельную экономическую ценность, поэтому они и вовлекаются в оборот, хотя и сохраняют связь с личностью автора» [1, с. 719]. На базе данного утверждения можно сделать вывод о специфичности авторского права, поскольку, с одной стороны, являются личными неимущественными, которые с точки зрения общих положений гражданского права не могут быть каким-то образом оценены (в данном случае мы не говорим о размере компенсации морального вреда, поскольку определение размера не связано с самими пострадавшими (затронутыми) личными неимущественными правами, а есть лишь мера компенсаторной ответственности, и при определении размера исходят из анализа нарушения, а не исследуется вопрос о самых личных правах, они признаются, безусловно, за всеми и в равной мере). Что же будет в исследуемом случае нарушенным? Право на изъявление воли на установление запрета на обнародование произведения или право на неприкосновенность имени автора?
С точки зрения общих положений гражданского права право на имя неприкосновенно, никто не вправе использовать имя (в т.ч. псевдоним) гражданина. Но при этом в сфере действия ч. 4 ГК РФ имеются указания на меры ответственности, применяемые к нарушениям личных неимущественных прав автора, в частности право на признание авторства и защита права на указание
имени (псевдонима) на произведении. Но, поскольку в рассматриваемом нами случае публикатор осуществил обнародование против воли, а также неправомерно использовал имя автора, то считаем, что нарушено было право авторства в целом, без возможности отделения права на указание запрета от права на имя, поскольку, исходя из буквального понимания п. 3 ст. 1282 ГК РФ, именно за автором закреплено право на установление запрета (или ограничения), а значит, такое право также неотчуждаемо и непередаваемо и входит в комплект личных неимущественных прав и не может быть отдельным предметом нарушения (и, как следствие, защиты нарушенного права).
К тому же, в отраслях публично-правовых также усматриваются меры ответственности за нарушение права авторства, однако в публичных отраслях права авторство понимается как совокупность и личных неимущественных, и имущественных прав, принадлежащих гражданину, который создал произведение науки, литературы или искусства. Такой результат должен обладать признаком неповторимости, по мнению Е.А. Суханова [2, с. 720], т.е. быть первым в своем виде и форме. При этом неповторимость здесь имеет только характер закрепления права на будущее, т.е. неповторимость понимается как уникальность и первородность созданного произведения, и именно все последующие после даты создания произведения копии не будут являться произведениями в таком понимании этого термина.
Значимым основанием действия (и действительности) права публикатора является отсутствие размещения произведений литературы, науки или искусства в государственных и муниципальных архивах. Однако стоит отметить, что доведение до неопределенного круга лиц произведений публикатором является институтом частноправовых, тогда как государственная и муниципальная архивная деятельность1 - публично-правовым. Организация деятельности государственных и муниципальных архивов отражена в нормативных правовых актах законодательной и исполнительной власти2. К примеру, в ст. 1.2 Методических рекомендаций по отнесению архивных документов к объектам авторского и смежных
1 Подробнее об основах организации архивной деятельности государственными органами власти см., напр.: Указ Президента РФ от 22.06.2016 г. № 293 «Вопросы Федерального архивного агентства» // СЗ РФ. - 2016. - № 26.
2 См., напр.: Методические рекомендации по отнесению архивных документов к объектам авторского и смежных прав, доступу и порядку использования таких документов (утв. Федеральным архивным агентством (Росархивом)) // Росархив, ВНИИДАД. - М., 2017. - 143 с.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
прав, доступу и порядку использования таких документов имеется указание на публикатора как субъекта смежных прав, отражено определение, перечень прав и указание на тот факт, что права публикатора не распространяются на произведения, содержащиеся в государственных и муниципальных архивах. Но при этом отметим, что за публикатором будет признаваться его право с момента обнародования и до тех пор, пока такое право не будет досрочно прекращено по иску заинтересованных лиц. Возникает резонный вопрос: а является ли таким лицом орган архивной деятельности, поскольку неясно, в чем в данном случае выражено нарушение права, чтобы органы архивной деятельности могли быть наделенными правом на обращение в суд, и в чем должно выражаться их требование?
Законодатель в ст. 1342 ГК РФ дает четкий перечень оснований, с которыми могут заинтересованные лица обратиться в суд, к таковым относятся: для цели охраны авторства, имени автора или неприкосновенности произведения. По сути, все перечисленные основания относятся к личным неимущественным правам автора произведения и, как следствие, правом на обращение в суд с иском о досрочном прекращении права публикатора для указанной защиты могут обращаться только заведомо определенные лица, в перечень которых не входят архивные органы власти. Но в ст. 1342 речь идет именно о досрочном прекращении права публикатора, а не о его «невозникновении». Предполагается, что существует потенциальная необходимость наделения органа власти оспаривать действия публикатора, а поскольку орган власти выступает от имени РФ, субъекта или муниципального образования, то можно предположить, что обращение с указанным требованием является не частноправовым способом защиты, при котором характерно обязательное установление факта нарушения (угрозы нарушения) права заявителя, а публично-правовым, поэтому в данной ситуации указанные органы власти будут выступать в защиту общественных интересов.
Стоит отметить еще один специфический аспект, связанный с нарушением права автора на запрет обнародования. В случае если публикатор неправомерно осуществил обнародование произведения литературы, науки или искусства в части, касающейся игнорирования запрета автора на обнародование, то такой способ, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права, не может быть применен к указанному нарушению, поскольку это противоречит самой сути данного способа защиты гражданских прав.
Анализируя общую теорию классификации мер гражданско-правовой защиты, следует обра-
титься к толкованию указанных мер, приведенному Е.А. Сухановым [2, с. 421], в соответствии с которым меры защиты стоит анализировать как меры, «обладающие признаками гражданско-правовой ответственности», и меры в узком понимании, такими признаками не обладающие. В основе данного подхода лежит принцип градации мер на те, которые преследуют компенсаторно-восстановительную цель (возмещение вреда и подобные), и на превентивные (пресекательные) меры. Но изучаемый нами способ защиты права не может быть отнесен ни к одному из представленных видов с точки зрения защиты права автора на установление запрета на обнародование.
Необходимо ответить на вопрос: а такая мера ответственности, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права, может применяться вообще в сфере личных неимущественных прав? Сама по себе правовая конструкция восстановления положения, существовавшего до нарушения права, подлежит применению для защиты личных неимущественных прав; в частности, такая мера используется в случае, когда произошло нарушение права на честь и достоинство путем публикации сведений, являющихся порочащими, а, именно, возложение на ответственное лицо обязанности выпустить опровержение, что как раз направлено на достижение эффекта восстановить положение, которое существовало до нарушения права. Но, анализируя действия публикатора при обнародовании произведения с нарушением запрета на данное деяние, установленное автором данного произведения, мы может видеть, что публикатор не может совершить никакого действия, которое позволило бы сделать произведение ни разу не обнародованным.
Ведь, как уже отмечалось выше в рамках настоящего исследования, мер ответственности, к примеру, за ознакомление публики с таким обнародованным произведением, не предусмотрено, кроме лишения права публикатора его прав (в частности, права на указание имени на данном произведении и на исключительные права). Таким образом, и сам по себе такой способ защиты, как восстановление положения, существовавшее до нарушения права, неприменим к отношениям «автор (либо иное заинтересованное лицо) -публикатор».
Е.А. Суханов в своих трудах отмечает, что авторско-правовая система является «созидательной или фактологической» [2, с. 720]. Данная классификация определена тем, что для признания права авторства нет необходимости производить какие-то дополнительные действия, как регистрация или депонирование, т.е. право авторства возникает «автоматически» с момента создания
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
самого произведения литературы, науки или искусства. Для возникновения права публикатора также не требуется совершения дополнительных регистрирующих действий (актов), можно ли отнести право публикатора к той же системе «созидательных (фактологических) прав»? На наш взгляд, отнесение права публикатора к данной группе прав возможно и обосновано, поскольку законодательно закреплен момент возникновения права публикатора, а именно - момент правомерного обнародования им произведения литературы, науки или искусства. То есть наделение публикатора правом на указание на правомерно обнародованном произведении своего имени аналогично по своей правовой природе с правом автора по классификации прав.
Следующим важным теоретическим аспектом анализа прав публикатора является изучение вопроса о том, имеются ли у публикатора права (набор прав), либо право публикатора едино, но разбито законодателем в п. 1 ст. 1338 ГК РФ на две составляющие части. Вновь обратимся к основам цивилистики и сравним с теоретико-правовой характеристикой авторского права, представленной Е.А. Сухановым. Так, по его мнению, с субъективной точки зрения «вернее говорить не об одном авторском праве, сложенном из множества разнородных правомочий, а о нескольких различных имущественных, неимущественных и иных правах автора» [2, с. 720]. Если анализировать данный подход, то автором представляется верным классифицировать права, имеющиеся у автора не как единое общее право, а как совокупность прав, но с обязательным учетом правовой природы того или иного права, что таким образом позволяет сделать вывод, что авторство - право не единое, а комплексное.
Если использовать аналогичный подход, который кажется нам обоснованным к применению в конкретном анализе, поскольку у публикатора есть право на имя (характерное для прав автора) и комплекс исключительных прав, то можно сделать вывод, что у публикатора есть не некое единое право, что является характерным для субъектов смежных прав, а комплект, состоящий из личного неимущественного права на указание имени на произведение и собственно исключительное право на произведение (которое принято относить к правам имущественным). Таким образом, мы можем видеть, что права публикатора по своей правовой природе схожи с правами автора в той части, что также являются комплексными.
Для какой цели необходим анализ, является ли право публикатора единым или же комплектом разрозненных по правовой классификации прав? Этот анализ является ценным с точки зрения дей-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
ствия и действительности прав публикатора. Согласно п. 1 ст. 1340 ГК РФ срок действия права публикатора составляет 25 лет, течь данный срок начинает с 1 января года, следующего за годом обнародования. При этом при анализе положения, указанного в п. 2 названной статьи, мы видим, что истечение срока действия права публикатора влечет единственное правовое последствие - это возможность неограниченного круга лиц свободно использовать обнародованное произведение без согласия и разрешения.
Но при этом появляется вполне логичный вопрос: если право публикатора на указание имени на произведении является по своей правовой природе личным неимущественным, то значит, оно и не может прекратить свое действие, поскольку само по себе право на имя бессрочно, как и любое другое аналогичное право? А также следующий: есть ли необходимость по истечении срока действия прав публикатора указывать имя публикатора на произведении при последующем его использовании, как это является обязательным в случае с правом автора на имя?
Законодатель не дает конкретного ответа на данный вопрос, но при этом если мы проанализируем законодательно предусмотренное отграничение права публикатора от иных (имущественных) прав, то логичным будет вывод, что истечение срока действия права публикатора не прекращает его право на имя. Но поскольку никаких самостоятельных мер ответственности за то, что лица при использовании произведения по истечение срока действия права публикатора не указали его имя на используемом произведении, не предусмотрено, то считаем, что у публикатора в части защиты своего права на имя имеется возможность использовать общие правила принуждения, указанные в ст. 12 ГК РФ и подлежащие применению к указанной ситуации с учетом баланса прав и законных интересов сторон правоотношения, общественно неблагоприятных последствий и иных аспектов, заслуживающих внимания. К примеру, не допускать удовлетворение требований, направленных на обогащение публикатора путем взыскания денежных сумм с лица, не указавшего на произведении его имени в случае, когда не произошло нарушений права публикатора имущественного характера.
Законодательно закреплено правило, согласно которому публикатором может быть только гражданин. Такое ограничение используется в системе смежных прав при определении правового статуса исполнителя, однако, на наш взгляд, такое ограничение, существующее в случае с публикатором, является не совсем корректным.
В ст. 1338 имеется указание, что публикатором может признаваться не только лицо, осуществившее (при всём комплексе правомерности действий, которые были изложены выше в рамках настоящей статьи) обнародование произведения литературы, науки или искусства, но и организовавшее обнародование, при этом из данной нормы следует сфера действия прав публикатора, а именно - что таковым может быть только гражданин.
Организация обнародования произведения литературы, науки или искусства по своей сущности, - это осуществление деятельности посредством применения специальных способов, методов, средств для достижения цели доведения произведения (его содержания) до неограниченного круга лиц.
Так почему субъектный состав ограничен исключительно гражданами, если такой комплекс действий может осуществить и юридическое лицо? К примеру, если организация на профессиональной основе занимается организацией выставок произведений искусства и в его обладание правомерно попал некий объект, который по своей сущности является произведением искусства и не охраняется правом авторства, то его выставление для обозрения неограниченного круга лиц не наделит юридическое лицо правами публикатора, а только правом собственности на сам материальный объект. Следует детально проанализировать, по какой причине законодатель вывел юридических лиц из-под действия положений, указанных в § 6 гл. 71 ГК РФ. На наш взгляд, существует две причины.
Во-первых, это может быть связано с наличием элемента личного неимущественного права публикатора на имя, но в таком случае гораздо логичнее было бы признать за организацией, организовавшей обнародование произведения право на указание своего наименования, к тому же законодательство в комплексе возможных способов использования фирменного наименования не дает закрытого для толкования перечня, но при этом остается неурегулированным вопрос с порядком использования наименования некоммерческих организаций, т.к. положения о фирменном наименовании в отношении некоммерческих организаций не используются, но решить данную проблему вполне возможно, указав на возможность применения аналогии права в части, не противоречащей сущности деятельности некоммерческих организаций. Исходя из данного подхода, можно признать возможность юридическим лицам иметь статус публикатора.
Во-вторых, указанное законодателем ограничение может существовать по причине необхо-
димости наличия личного вклада субъекта, который совершил правомерное обнародование, а поскольку понятие «личный вклад» не применимо к юридическим лицам, то положениями ст. 1337 ГК РФ организации выведены из субъектного состава права публикатора. По нашему мнению, такой подход также не может быть основанием для исключения организаций из перечня субъектов, поскольку личность лица не имеет никакого значения для наделения его правом быть признанным публикатором конкретного произведения.
Деятельность публикатора всегда основывается на факте возникновения произведения, т.е. вторична по отношению к праву автора, именно по данной причине законодатель умышленно отнес права публикатора к системе смежных прав, т.е. таких прав, которые могут возникнуть, если какой-то субъект изначально творческим (интеллектуальным) трудом создаст произведение. Таким образом, законодатель, по сути, уравнял с точки зрения вида прав публикатора и, к примеру, обладателя смежного права на запись фонограммы. Поскольку законодательно допускаются действия (например, запись фонограммы), направленные на возникновения смежного права у юридических лиц, то принцип необходимости личного участия, если речь идет о сугубо технической части, не реализуется.
Следовательно, и исходя из анализа с точки зрения второго подхода, исключение организаций из перечня субъектного состава для возникновения права публикатора является нецелесообразным. Для цели популяризации обнародования неизданных ранее произведений литературы, науки или искусства, на наш взгляд, наоборот, было бы логичным и целесообразным включить в данный перечень юридических лиц (с некими указаниями на порядок реализации права на указание имени (наименования) на обнародованном произведении).
Еще один важный вопрос, существующий относительно субъектного состава, - это вопрос о правомерности возникновения права публикатора на произведение, обнародование которого он производил, действуя в качестве работника организации, в т.ч., если выполнять услуги в рамках гражданско-правового договора.
Стоит рассмотреть данный вопрос в аналогии с авторским правом, где вне зависимости от того, по чьему заказу или указанию было совершено создание произведения, еще в сам момент создания произведения литературы, науки или искусства может произойти «разрыв» прав автора, и личная неимущественная часть (в частности, право признаваться автором, право на указание имени) будет принадлежать непосредственному
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
автору, а комплекс исключительных прав - организации, которая выступала заказчиком (или работодателя, если действия автора сопряжены с выполнением возложенных на него должностных обязанностей). Таким образом, вопрос о правах лиц, которые организовали создание произведения и лиц, творческим трудом которых произведение было создано, является разрешенным.
Но что же касается аналогичной ситуации, то только если произведение литературы, науки или искусства было не создано трудом автора, а было правомерно обнародовано? Согласно положению, указанному в п. 1 ст. 1339 ГК РФ, публикатор вправе распоряжаться своим исключительным правом.
Но можно ли ставить момент перехода исключительного права публикатора в зависимость от момента обнародования произведения? На наш взгляд, свершить сделку с таким условием является допустимым, поскольку к организации (работодателю, заказчику) перейдет не само право считаться публикатором, а только комплекс исключительных прав. Таким образом, можно сделать вывод, что допускается применять нормы авторского права к нормам о правах публикатора в сфере разграничения прав работодателя (заказчика) и самого гражданина. Но при этом если в сфере авторского права довольно легко установить степень участия организации и самого автора в создании произведения, то в случае с публикатором это представляется более сложной процедурой, поскольку в ст. 1337 ГК РФ имеется (как уже было сказано выше) указание на такую деятельность, как «организация обнародования», что порождает права именно у гражданина, а не у организации.
Таким образом, в случае с публикатором, разграничение той деятельности и тех обязанностей, которые изначально берут на себя стороны для возникновения права публикатора и исключительных прав на обнародованное произведение, должно являться существенным условием для действительности такого соглашения.
На основании изложенного можно сделать вывод о том, что правовое регулирование прав публикатора в современном российском праве имеет существенные недостатки и пробелы, многие вопросы остаются неурегулированными, а также отсутствует комплексный теоретический анализ правовой природы прав публикатора, что еще раз обосновывает актуальность настоящего исследования.
Список литературы:
[1] Российское гражданское право: учеб.: в 2 т. — М.: Статут, 2011. - Т. I. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права I отв. ред. Е.А. Суханов. — С. 333.
[2] Суханов Е.А. Гражданское право: учеб.: в 4 т. - - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Волтерс Клу-вер, 2008. - Т. 1: Общая часть. - С. 241, 421, 720.
Spisok lite ratury:
[1] Rossijskoe grazhdanskoe pravo: ucheb.: v 2 t. — M.: Statut, 2011. - T. I. Obshchaya chast'. Veshchnoe pravo. Nasledstvennoe pravo. Intellektual'nye prava. Lichnye neimushchestvennye prava I otv. red. E.A. Suhanov. — S. 333.
[2] Suhanov E.A. Grazhdanskoe pravo: ucheb.: v 4 t. - - 3-e izd., pererab. i dop. - M.: Volters Kluver, 2008. - T. 1: Obshchaya chast'. - S. 241, 421, 720.
ЮРКОМ ПАНИ
^^ www.law-books.ru
Юридическое издательство «ЮРКОМПАНИ» издает научные журналы:
• Научно-правовой журнал «Образование и право», рекомендованный ВАК Министерства науки и высшего образования России (специальности 12.00.01,12.00.02), выходит 1 раз в месяц.
• Научно-правовой журнал «Право и жизнь», рецензируемый (РИНЦ, Е-ЫЬгагу), выходит 1 раз в 3 месяца.
/
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
