CC BY
11
Е. П. Новикова
МЕСТО ИТАЛИЙСКИХ ПРИМЕРОВ, ОТРАЖАЮЩИХ ФОНЕТИЧЕСКИЕ ЯВЛЕНИЯ, В СОЧИНЕНИЯХ РАННИХ РИМСКИХ ГРАММАТИКОВ (Теренций Скавр, Веррий Флакк, Варрон)
Статья посвящена установлению места примеров, отражающих какие-либо фонетические особенности италийских языков, в композиции сочинения Квинта Теренция Скавра «О правописании» (нач. II в. н. э.) и Марка Теренция Варрона «О латинском языке» (сер. I в. до н. э.). Анализируется развитие грамматической терминологии, использовавшейся грамматиками при описании фонетических различий между латинским и другими италийскими языками. Устанавливается преемственность терминологии между отрывками из сочинения Веррия Флакка в эпитоме Феста и сочинением Теренция Скавра.
Ключевые слова: Римские грамматики, Варрон, орфография Вер-рия Флакка, Теренций Скавр, италийские языки, латинская грамматическая терминология.
Чаще всего грамматики рассуждают о фонетических различиях, которые характеризуют какие-либо италийские языки или говоры латинского языка, в сочинениях, касающихся орфографии. Именно сочинения о правописании, таким образом, являются важным источником по фонетике италийских языков в интерпретации античных грамматиков. Не считая сатиры Луцилия, сохранившейся во фрагментах, наиболее ранним из дошедших до нашего времени текстов, посвященных вопросам правописания, считается сочинение Квинта Теренция Скавра (начало II в. н. э.).
Отдельные замечания о правописании встречаются и в эпитоме Феста, сделанной им по словарю Веррия Флакка (кон. I в. до н. э. - нач. I в. н. э.), а также - в сочинении «О латинском языке» Марка Теренция Варрона (сер. I в. до н. э.). Однако орфографические воззрения Веррия могут быть только реконструированы, а в сохранившейся части сочинения Варрона они вовсе не получают самостоятельного обсуждения, но находятся в контексте разбора фонетических вариантов для этимологизируемых латинских слов.
Вопрос об образцах композиции сочинения Теренция Скавра «О правописании» следует рассматривать прежде всего через
призму системы образования, представленной в сочинении Квинтилиана1. Следует заметить, что одним из учителей Квин-тилиана считался Квинт Реммий Палемон. Это важно по той причине, что композиция текста «О правописании» Скавра не может избежать сопоставления с композицией учебников I в. н. э. (Lhomme 2007). А наибольшие успехи в изучении композиции учебников по грамматике были достигнуты именно в результате попыток реконструкции текста Реммия Палемона.
Еще в 1922 г. Карл Барвик установил, что структура руководств по грамматике, которую наглядно демонстрирует «Ars grammatica» Харизия, в действительности была разработана Реммием Палемоном, автором первого сочинения такого типа. Как пишет Вольфрам Экс, благодаря Реммию Палемону и Плинию Старшему сочинения, представляющие собой ars, отличались упорядоченной структурой и терминологией (Ax 2011: 341). Барвик относил сочинения этого типа к разряду т. н. «Schulgrammatik». Для наших целей мы будем переводить этот термин словосочетанием «учебная грамматика».
В 1996 г. Вивьен Лоу предложила рассматривать структуру учебных грамматик как результат приложения мнемонической техники, называемой «методом мест», к языковому материалу.
1 О том, что Квинтилиан мог быть учителем Скавра, прямых свидетельств нет. Однако это можно предполагать, учитывая, что Теренций Скавр мог учиться с Плинием Младшим, упоминавшим Квинтилиана в числе учителей. Действительно, в корпусе писем Плиния Младшего содержится письмо, адресованное некоему Скавру (РИп. ер. V 12, 2). Человек по имени Тегепйш Бсаигш упоминается в указателе Эшберн-хема к V книге писем Плиния Младшего (Тешре8Й 1977: 176-177). В связи с этим Л. Аве (Иауе1 1883: 252) склонялся к тому, чтобы отождествить адресата письма с грамматиком Скавром эпохи Адриана, о котором пишет Авл Геллий и который упоминается в «Жизнеописаниях Августов». М. Е. Сергеенко в примечаниях к русскому переводу писем Плиния Младшего приводит две версии: по одной из них, адресат Плиния - отец или родственник двух консуляров: Терен-ция Генциана, консула 116 г., и Теренция Скавриана, первого правителя Дакии. По другой версии, адресат Плиния - «грамматик Теренций Скавр, комментировавший Горация» (Письма Плиния 1982: 331). О. Д. Никитинский в комментарии к русскому переводу биографии Луция Вера поддерживает версию, согласно которой адресат Плиния и грамматик из «Аттических ночей» - один человек (Никитинский 1992: 336). А.-М. Темпести в качестве довода в пользу отождествления адресата Плиния с грамматиком эпохи Адриана приводит суждение о содержании самого письма, обращая внимание на аёп^аНо, ешепёаНо и аийогИа8, о которых пишет Плиний Младший (Тешре8Й 1977: 178)
Обрисовывая логически обоснованную структуру учебных грамматик (Law 1996: 41-42), Вивьен Лоу продемонстрировала, что материал в них подается именно таким образом, чтобы его было как можно проще запоминать.
Сам по себе «метод мест» на римской почве широко применялся и совершенствовался Цицероном и в последующей практике риторических школ. Часто он именовался «ars memo-riae», и одно из его описаний Цицерон приводит во второй книге «De oratore», причем изобретение самого метода приписывается Симониду Кеосскому: «...gratiamque habeo Simonidi illi Cio, quem primum ferunt artem memoriae protulisse»2.
Далее Цицерон пересказывает историю о том, как Симонид был обижен фессалийским богачом и как сам, спасшись от смерти, потом смог опознать всех тех, кто остался под обвалившейся крышей, благодаря тому, что запомнил в деталях, кто где сидел: «Simonides dicitur ex eo, quod meminisset quo eorum loco quisque cubuisset, demonstrator unius cuiusque sepeliendi fuisse; hac tum re admonitus inuenisse fertur ordinem esse maxime, qui memoriae lumen adferret. Itaque eis, qui hanc partem ingeni exercerent, locos esse capiendos et ea, quae memoria tenere uellent effingenda animo atque in eis locis conlocanda; sic fore, ut ordinem rerum locorum ordo conseruaret, res autem ipsas rerum effigies notaret atque ut locis pro cera, simulacris pro litteris uteremur»3 (Cic. de orat. II 86).
С гораздо большей детализацией и практической направленностью метод описывается в «Реторике к Гереннию» (rhet. ad Herenn. III 30-31). При этом одним из важнейших условий успешности применения метода является упорядоченность материала, то есть ordo непременно должен присутствовать. Не менее важно и правильное разделение того, что требуется запомнить, для последующего размещения в воображаемом про-
2 «И я благодарен Симониду Кеосскому, который, говорят, был основоположником мнемоники (artis memoriae)».
3 «Симонид, говорят, смог узнать останки каждого потому, что он помнил, кто на каком месте возлежал. Это вот и навело его на мысль, что для ясности памяти важнее всего распорядок. Поэтому тем, кто развивает свои способности в этом направлении, следует держать в уме картину каких-нибудь мест и по этим местам располагать воображаемые образы запоминаемых предметов. Таким образом, порядок сохранит порядок предметов, а образ предметов означит самые предметы, и мы будем пользоваться местами, как воском, а изображениями, как надписями» (пер. Ф. А. Петровского).
странстве. Об этом подробно пишет Вивьен Лоу (Law 1996: 40), разбирая место из Квинтилиана, и указывает на то, что принципиально важны diuisio и compositio (Quint. inst. IX 2, 36-39).
Одну из причин, которые могли побудить авторов закладывать в структуру «учебных грамматик» основные принципы «метода места», Лоу видит в том, что, коль скоро грамматика являлась предшествующей по отношению к риторике ступенью образования, она готовила будущего оратора к методу освоения больших объемов информации с помощью памяти, заранее. И, кроме того, учебные грамматики, организованные подобным образом, в любом случае более удобны в использовании, чем не организованные и не структурированные.
Однако исследование Вивьен Лоу касалось только учебников по грамматике, которыми, в соответствии с образовательной программой, описанной Квинтилианом, учащиеся пользовались на первой стадии обучения, во время которой происходило усвоение принципов склонения, спряжения и классификации частей речи. Вторая же стадия, больше направленная на выявление и исправление ошибок, совершаемых в речи и на письме, опиралась на уже знакомый учащимся материал с использованием полученных ими навыков. Впрочем, точно не известно, какими учебными руководствами могли пользоваться ученики и учителя на этом этапе.
Учитывая, что даже причины возникновения варваризмов и орфографических ошибок часто объявлялись одинаковыми, как, например, это видно при сопоставлении классификации Скавра и Квинтилиана, вполне вероятно, что в практике грамматических и риторических школ I - нач. II вв. н. э. могли использоваться руководства, продолжающие фундаментальные «artes gram-maticae» и направленные на развитие способности к деятельности по исправлению - emendatio, одной из «officium gram-maticae».
Первым предложением сочинения Теренция Скавра «О правописании» оказывается тезис «Scribendi autem ratio quattuor modis uitiatur». Наличие autem побуждает исследователей предполагать, что текст приводится не сначала. Но сам по себе этот факт не говорит о том, что начало, объемом примерно в один параграф, как это реконструируется Ф. Биддау (Biddau 2008: 5), утеряно. Таким же образом может обозначаться переход от одного смыслового фрагмента к другому. Вообще autem, поставленное именно после scribendi, теоретически может
указывать на противопоставление «ratio scribendi» какому-либо еще виду ratio.
Соблазнительно думать, что сочинение «О правописании» Теренция Скавра могло быть главой в более широком практическом руководстве, посвященном ошибкам (uitiis). Первая часть этого утраченного сочинения посвящена была «варваризмам» и «солецизмам», то есть тому, что называлось «ratio loquendi». Именно так, а не с помощью реконструкции загадочного первого абзаца с дефиницией слова orthographia, можно объяснить autem, стоящее после scribendi и перед ratio в самом начале сохранившегося текста.
Далее следует перечисление того, что, перефразируя Скавра, можно назвать «modi, quibus ratio scribendi uitiatur»: adiectio, detractio, immutatio и annexio. Все эти названия иллюстрируются показательными примерами, вводимыми с помощью ut, но не сопровождаются эксплицитными дефинициями. Затем Скавр говорит об исправлении ошибок, указывая, что всякая ошибка «recorrigitur regulis tribus»: historia, originatione («quam Graeci STupoXoyíav appellant»), proportione («quae Graece ávakoyía dicitur»). Опять же, ни одно из понятий не сопровождается дефинициями, но иллюстрируется примерами.
После вводится описание причины, в силу действия которой возможно возникновение ошибок на письме: «redditis ergo uitiorum modis et emendationis regula exposita antequam ad ea ueniamus, circa quae scribentium error argui solet, necessarium putamus ante cognationem explicare litterarum, quoniam huius quoque notitia haesitantibus saepe succurrat».
Далее приводятся основные ряды «родственных» букв с иллюстрирующими примерами и остроумными объяснениями «родственности» букв с позиции говорящего (при путанице, возникающей из-за сходной артикуляции) и с позиции слушающего (при недостаточной различимости звука на слух). Именно в этой части располагаются примеры из италийских языков и языка «древних».
Затем словами «sequitur ut demonstremus» вводится то, что Ф. Биддау обозначает как главу V. В этой главе дается перечень возможных комбинаций последовательностей из двух звуков. Композиционно эта глава представляется наименее логичной, потому что возможность или невозможность того или иного сочетания звуков не может сама по себе являться причиной ошибки, как не может быть и результатом исправления. В этой
главе примеры слов или цитат, демонстрирующих наблюдаемое явление, нерегулярны; чаще в качестве примеров подаются одни только варианты сочетаний звуков, ср.: «f praeiecta conspirat cum l, n, r, ut fle, fne, fre, g praeiicitur l, m, n, r, ut gle, gme, gne, gre» и т. п.
Эта глава завершается следующими словами: «et quatenus huic parti satisfactum est, hinc iam quaestiones quae in rationem scribendi cadunt secundum praepositae diuisionis ordinem explicare temptabimus». Стоит отметить, что при изъятии главы (параграфа) V из сочинения (от слов «sequitur ut» до слов «et quatenus», коль скоро фраза «et quatenus huic parti satisfactum est» может относиться к законченному в смысловом отношении параграфу IV, посвященному «cognatio litterarum»), сам текст от этого не страдает, но, напротив, его композиция приобретает большую ясность.
Что касается параграфа, посвященного «cognatio litterarum», то к нему сам Скавр отсылает во второй половине текста: «ignorantes cognationem inter se litterarum, de qua praediximus4». Далее начинается та часть, которую Ф. Биддау обозначил как «часть B». Композиционно эта часть повторяет краткий перечень «modorum, quibus uitiatur» из первой части, как бы раскрывая его содержание. Наиболее интересна эта часть тем, что всякая ошибка, которая принимается к рассмотрению, оказывается погруженной как бы в самостоятельное судебное разбирательство.
Главная же цель сочинения Теренция Скавра «О правописании» выражается в конце сохранившегося фрагмента. Автор заканчивает его обращением к неизвестному адресату: «regulam uides», то есть «перед тобой - инструмент исправления». Разбираемые случаи из практической части сочинения - наглядная демонстрация работы этого инструмента. Композиция практической части является проекцией теоретической части. Текст приведен в соответствие с методом запоминания, или мнемонической техникой, которые необходимы будущему оратору.
В результате попыток отыскать визуальную модель, которая отражала бы композицию текста Теренция Скавра, было обнаружено, что сочинение «О правописании», во-первых, в самом деле представимо визуально, и во-вторых, это визуальное представление может отражаться, как это принято при
4 «Не учитывая связи букв между собой, о которой я говорил ранее».
использовании «метода мест», в виде системы комнат внутри одного здания. Если изъять главу V из текста вовсе или отнести ее тематически к той же части, где излагается так называемое «cognatio litterarum» (что, впрочем, гораздо менее убедительно с точки зрения логики содержания этих глав, однако могло подразумеваться интерполятором), композиция сочинения выглядит следующим образом (Рис. 1):
Ratio scribendi
cur uitiatur? {de cognatíone litterarum)
origiriatione quo modo recorrigitur? historia
proportione
per detractionem quo modo uitiatur? ! per immutationem
per adiectionem per annexlonem
Рис. 1.
При этом каждый рассматриваемый практический случай, т. е. responsum, располагается в одной из комнат, и движение читателя при знакомстве со второй частью сочинения повторяет движение в первой, но уже с большим вниманием к каждому из случаев.
Трудно установить, когда именно появились подобные практические руководства по исправлению ошибок и кто был зачинателем этой традиции. Карл Барвик считал труды Веррия Флакка источником раздела о правописании, представленного у Квинтилиана (Quint. inst. I 7), опираясь на упоминание librorum
de orthographia у Светония (Barwick 1922: 267). Но, к сожалению, нельзя сказать с уверенностью, какой была композиция книги Веррия Флакка, и невозможно точно сказать, опирался ли Скавр на метод изложения материала, изобретенный уже Вер-рием Флакком, или же применял к изложению учения об ошибках и демонстрации различных случаев метод, получивший наибольшее развитие у Реммия Палемона5.
Можно предполагать, что популярностью «метода мест» и попыток учителей грамматики и риторики внедрять его как можно более широко, римская школа обязана Цицерону. Что же касается попыток приложения этого метода к организации материала в учебных руководствах для школ, то, скорее всего, они были распространены достаточно широко. Именно поэтому точно установить, от кого Теренций Скавр мог бы воспринять подобный метод организации учебного материала, почти невозможно. Предшественником Теренция Скавра в этом отношении мог быть Веррий Флакк.
Несмотря на то, что мы не располагаем сведениями о том, какова была структура сочинения Веррия Флакка, и неизвестно, какой материал он разбирал и какими методами при этом пользовался, можно предполагать, что разработка темы правописания именно Веррием Флакком была обусловлена спецификой его профессиональной деятельности. Как известно из биографии, приводимой Светонием, Веррий Флакк был наставником внуков Августа, а также прославился методами своего преподавания. Он любил устраивать состязания между учениками, а наградой победителю служила редкая книга: «M. Verrius Flaccus libertinus docendi genere maxime claruit. Namque ad exercitanda discentium ingenia aequales inter se committere solebat, proposita non solum materia quam scriberent, sed et praemio quod uictor auferret. Id erat liber aliquis antiquus, pulcher aut rarior»6 (Suet. gramm. 17). Примечательно, что только Веррий Флакк, согласно
5 И сам Реммий Палемон, как отмечал еще Г. Неттльшип (№Ше8Ыр 1886: 210), по-видимому, пользовался сочинениями Веррия Флакка.
6 «Марк Веррий Флакк, вольноотпущенник, особенно прославился способом своего преподавания. Чтобы развить способности учеников, он имел обыкновение устраивать состязания между ними, подбирая равных по дарованию, причем предлагал не только предмет для сочинения, но и награду для победителя; наградой бывала какая-нибудь древняя книга, прекрасная или редкая» (пер. М. Л. Гаспарова).
имеющейся традиции, был известен одновременно и своими методами, и тем, что написал некие книги о правописании.
Часто можно встретить утверждение, что Теренций Скавр опирался на Марка Теренция Варрона или «испытал варронов-ское влияние» (фон Альбрехт 2005: 1600). Однако нам неизвестны сочинения Варрона, специально посвященные вопросам правописания. В целом Теренций Скавр, как заметил еще Генрих Кейль, упоминает Варрона трижды, причем один раз он с ним совершенно не соглашается: «Varro in eandem errorem diuersa uia delabitur...». Таким образом, достаточные основания утверждать, что Теренций Скавр был большим последователем Варрона, чем другие грамматики I—II века, отсутствуют.
Для корректной интерпретации текста Варрона и установления места италийских примеров в его описании латинского языка необходимо внимательное отношение к его метафорическому языку. Пятая книга сочинения «О латинском языке» в самом начале содержит отсылку к пространственной и охотничьей метафоре: «non mediocris enim tenebrae in silua ubi haec captanda neque eo quo peruenire uolumus semitae tritae»7 (Varr. l.L. V 6). Попытки разыскания происхождения слов (originis uerborum) Варрон представляет в виде охоты в густом и малознакомом лесу.
Эта метафора весьма удачна еще и потому, что, при ее развитии, раскрывает отношение грамматика к природе звучащего и письменного слова. Письменное слово оказывается отпечатком, следом слова звучащего, и его происхождение находится там, куда не всегда просто найти дорогу. Записанное слово выступает как uestigium, как своего рода индексальный знак, знак-признак, а не как символ. Как след не является изображением всего зверя, так и очертания записанного слова не являются иконическим знаком для какого-либо понятия.
Именно поэтому внешние очертания следа, то есть litterae, могут запутать охотника, и для того, чтобы найти правильную дорогу, полезно уметь предугадывать изменения, которые претерпевают litterae: «quot modis litterarum commutatio sit facta qui animaduerterit, facilius scrutari origines patietur uerborum»8. Следует, впрочем, заметить, что большая часть примеров из ита-
7 «Дело в том, что в лесу, где следует их отлавливать, густые потемки, и тропинки туда, куда мы хотим отправиться, не хожены».
8 «Тот, кто обратит внимание на то, сколькими способами возникают изменения букв, легче добьется понимания происхождения слов».
лйиских языков и говоров латинского языка, приводимых Варроном, позиционируется как производящие, а не производные слова (Varr. l.L. V бб; б8; 73; 107; 159).
Фонетические различия, наблюдаемые в рамках одного слова в разных италийских языках и диалектах, специально упоминаются Варроном однажды, в связи с происхождением названий животных: «possunt in Latio quoque ut in Graecia ab suis uocibus haec eadem ficta [...] uitulus, quod graece antiquitus íiaXó;, aut quod plerique uegeti, uegitulus [...] ircus, quod Sabini fircus; quod illic fedus, in Latio rure [hJedus: qui in urbe ut in multis A addito aedus»9 (Varr. l.L. V 9б-97).
Характерно, что даже когда речь идет о фонетическом расхождении между словами, оказывается, что латинское слово объясняется либо через сабинское, либо через греческое: uitulus - от греческого íxaXóc;, aedus - результат добавления А к сельскому латинскому edus, а оно, в свою очередь, результат отнятия начального f в fedus, но не наоборот. Таким образом, Варрона интересует не италийский пример, а то, как через него можно выйти на этимологию латинского слова.
Обращает на себя внимание и то, что чередование сабинского начального f с латинским придыханием (или даже отсутствием звука) и чередование италийского начального u c отсутствием согласного в начале греческого слова помещены в один и тот же раздел. Можно предполагать, что Варрон сделал это сознательно, опираясь на схему установления родства между буквами (cognationis litterarum). Вероятнее всего, Варрон учитывал происхождение буквы f, внешнее сходство которой с греч. дигаммой было ему известно, и потому объединил оба случая в одном разделе.
Однако, несмотря на то, что в качестве путеводной нити Варрон предлагает использовать cognatio litterarum, он выстраивает повествование о происхождении латинских слов, основываясь на классификации по категориям: «quod stat aut agitatur, corpus, ubi agitatur, locus, dum agitatur, tempus, quod est in agitatu,
9 «В Лации то же самое может, как и в Греции, образовываться от звуковых комплексов своего языка. шШ1ш 'бычок' - из-за того, что по-гречески раньше он был 1таХо<;, или из-за того, что большинство из них крепкие (uegeti) - uegitu1us. тсш 'козел', потому что по-сабински -Агсш. от того, что там - fedus 'козлик' - в сельском Лации еёш, который в Риме, при добавлении, как и во многих других случаях, А, стал aedus».
actio». Таким образом, читатель проходит по комнатам, озираясь в разные стороны, и знакомится со словами, которые сгруппированы по тематическому признаку. А для выяснения этимологии грамматик предлагает читателю воспользоваться его знаниями о родстве букв и о способах образования слов, которые перечислены в самом начале пятой книги.
Следует отметить, что терминология, используемая Варро-ном, отличается от терминологии Теренция Скавра и Веррия Флакка. Упоминаемые в сочинении Скавра термины adiectio, detractio, immutatio (mutatio), annexio (connexio) частично находят соответствие в эпитоме Феста:
1) «scribique ideo debere primam appellationis eius syllabam adiecta u littera» (Fest. 173, 29 L);
2) «nautea... quia nauseam fa<cit, permutatione t et> s litterarum interme» (Fest. 165, 63 L);
3) «Prodigia quod prodicunt futura, permutatione g litterae» (Fest. 229, 16 L);
4) «<tamquam AU in U mutatum est in> recludere» (Fest. 277, 61 L);
5) «syllaba eius tertia mutata, et pro Terede Teram scribi debuisse» (Fest. 363, 45 L).
В сочинении Варрона используется несколько иной набор терминов: additio (вместо adiectio), demptio (вместо detractio) и commutatio (Varr. l.L. V 6; V 97). Показательно, что ни эпитома Феста, ни сочинение Скавра не наследуют в полной мере терминологию Варрона. Вероятнее всего, проекция фонетических изменений на орфографические ошибки была осуществлена не ранее, чем во времена Веррия Флакка.
Для Варрона италийские примеры, демонстрирующие фонетические отличия от сопоставимых с ними на основании семантики латинских слов, если и являлись предметом рассмотрения, то в той части сочинения «О латинском языке», где речь шла о «cognatio litterarum», то есть в утраченных начальных главах. Можно даже предполагать, что разработка учения о «родстве букв» принадлежала Варрону, который использовал италийские слова в качестве следов, помогающих выйти на верную этимологию.
Веррий Флакк, при условии, что ему было известно учение Варрона о «cognatio litterarum», в свою очередь, мог использовать его для нужд школы, то есть для объяснения ошибок.
Классификация причин возникновения ошибок, которую можно наблюдать в тексте Теренция Скавра, вероятно, восходит к Веррию Флакку. Италийские примеры используются им как материал, иллюстрирующий отклонения от нормы, но не как свидетельство определенной стадии в развитии каждого конкретного слова.
Литература
фон Альбрехт фон 2005 - Альбрехт М. История римской литературы. История римской литературы от Андроника до Боэция и ее влияние на позднейшие эпохи / пер. А. И. Любжина. М., 2005. Никитинский 1992 - Властелины Рима: Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана / Пер. с лат. С. П. Кондратьева под ред. А. И. Доватура; Предисл. Г. М. Бонгард-Левина; Послесл. М. Л. Гаспарова; Коммент. О. Д. Никитинского, А. И. Любжина. М.: Наука, 1992.
Письма Плиния Младшего / Издание подготовили М. Е. Сергеенко,
А. И. Доватур; отв. ред. А. И. Доватур. Изд. 2-е. М.: Наука, 1982. Ax 2011 - Ax W. Quintilian's 'Grammar' (Inst.1.4-8) and its Importance for the History of Roman Grammar // Ancient Scholarship and Grammar: Archetypes, Concepts and Contexts / ed. by S. Matthaios, F. Montanari, A. Rengakos. Berlin; New York: De Gruyter, 2011. P. 331-346 (= Trends in classics. Suppl. volumes, vol. 8). Barwick K. 1922: Remmius Palaemon und die romische Ars Grammatica. Leipzig.
Biddau F. 2008: Q. Terentii Scauri De orthographia. Bibliotheca
Weidmanniana, 6, Pars. 5. Hildesheim. Havet 1883: Un manuscrit de Pline le Jeune // Revue critique d'histoire et de
littérature, Vol XVI. 1883. P. 251-254. Law V. 1996: The Mnemonic Structure of Ancient Grammatical Doctrine // Ancient Grammar: Content and Context Ancient grammar: Content and context. P. 37-52.
Lhommé M.-K. 2007: Varron et Verrius au 2ème siècle après Jésus-Christ // Verrius, Festus, & Paul: Lexicography, Scholarship, & Society. P. 3247.
Nettleship H. 1886: The Study of Latin Grammar among the Romans in the
First Century A. D. // Journal of Philology. №15. P. 189-214. Tempesti A.M. 1977: Quinto Terenzio Scauro, grammatico adrianeo // Studi e ricerche dell'Istituto di Latino. № 1. P. 175-220.
E. P. Novikova. The place of the phonetic examples of Italic languages in the works of early Roman grammarians (Varro, Verrius, Scaurus)
The article deals with so-called «method of loci», that is used by early Roman grammarians in composition of their books on the Latin language (by M. Terentius Varro) and on orthography (by Q. Terentius Scaurus and maybe M. Verrius Flaccus). Examples of phonetic changes marked as 'Italic' (Sabinian, Faliscan etc.) keep their own place in each grammatical
work. Their place in the system of each grammarian is different. Varro uses Sabinian examples to show the way to the correct etymology of Latin word, but Terentius Scaurus mentions phonetic changes in Italic languages to explain the «cognatio litterarum». Terminology of Scaurus, e.g. adiectio, detractio, immutatio and annexio, can be found also in the epitome of Festus. Varro, on the other hand, uses another terms: additio (for adiectio), demptio (for detractio) and commutatio. To observe how grammarians analyse phonetical structure shown in Latin and Italic words is important for understanding the history of the method and for investigating foundations of the ancient «dialectology».
Keywords: Roman grammarians, Italic languages, Verrius Flaccus, Scaurus, Varro, ancient grammatical terminology, Latin orthography.
