CC BY
155
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2008. № 3
ТРАДИЦИИ В КУЛЬТУРЕ
А.В. Павловская
МЕСТО И РОЛЬ СЕМЬИ В РУССКОМ МИРЕ
Семья всегда играла очень большую роль как в экономической, так и в духовной жизни России, составляла хозяйственную и нравственную основу жизни людей.
История сохранила своеобразный памятник, излагающий основы русской семейной жизни, - Домострой. Судьба его не менее интересна и показательна, чем его содержание. Письменная версия Домостроя появляется в середине XVI в. Как и большинство произведений того времени, он известен в различных редакциях, анонимен и, видимо, существовал задолго до своего письменного оформления. Подобного рода поучения были известны на Руси давно, достаточно вспомнить известное "Поучение Владимира Мономаха" начала XII в. и сборники, собравшие переводные и отечественные тексты назидательного характера (например, Изборник 1076 г., Измарагд и др.). Широкое распространение разного рода домострои получили и в Западной Европе, особенно начиная с XIII в., истоки их связаны с античной и византийской литературно-философской традицией; имеются и восточные, особенно древнеиндийские, аналоги. Итальяно-немецкий домострой был даже напечатан в 1542 г. и разошелся значительным для своего времени тиражом.
Все это не умаляет значения отечественного Домостроя как важного материала по истории семейных отношений в России. Более того, он практически единственный из источников того времени дает возможность взглянуть на эти отношения изнутри. Большинство исследователей судят о русской семье XVI-XVII вв. по запискам иностранцев. Именно в них сохранилось наиболее подробное описание брачных обрядов, взаимоотношений в семье, отношения к женщине, детям. Внутренние, отечественные письменные источники того периода практически не интересовались такого рода вопросами: есть описания сражений, биографии героев, жития святых, законодательные документы. По ним тоже, конечно, можно судить о русской семье, но лишь опосредованно. А иностранные путешественники живо интересовались бытом и нравами диковинной (а для некоторых и дикой) страны и щедро делились с читателем своими "впечатлениям". Другое дело, что пользовались они в основном слухами и готовыми стереотипами,
да и оценивали большинство непонятных им явлений не слишком доброжелательно. Домострой же создает представление об идеальной семье глазами русского человека.
Нередко приходится слышать, что в Домострое лишь собраны европейские поучения и преподнесены отечественному читателю. С этим трудно согласиться. Не отрицая влияния европейских образцов (все они в той или иной мере взаимодействовали между собой, да и схожий характер эпохи определил схожесть многих позиций), необходимо подчеркнуть, что Домострой по своему содержанию отражает национальные взгляды и представления об идеальной семье. По мнению исследователей, проводивших сравнительный анализ различных домостроев, "эти сличения остаются бесплодными, ибо преемственности явно нет" (Пыпин А.Н., 1898), и в целом "Домострой не зависит от иноземных образцов" (Петухов Е.В., 1911)1. А современный исследователь Домостроя В.В. Колесов отмечает, что "не рабское копирование переводных произведений, а постоянная переработка текстов в соответствии с собственными нуждами сопровождала развитие древнерусской литературы"2.
Авторство Домостроя до сих пор окончательно не установлено, но большинство исследователей считают, что написан, а точнее, составлен из разного рода источников он был Сильвестром (начало XVI в. - 1577 г.), священником кремлевского Благовещенского собора. О жизни Сильвестра известно крайне мало, что удивительно, так как он играл заметную политическую роль в правление юного Ивана Грозного.
Происходил Сильвестр из новгородской купеческой среды, был сторонником сильной государственной власти. Постепенно он впал в немилость грозного царя и был пострижен в монахи Кирилло-Бе-лозерского монастыря (Иван Грозный настаивал, что постриг был добровольным), где он, видимо, и умер.
Противоречивые оценки политической роли Сильвестра в жизни страны встречаем еще в современную ему эпоху. Так, сам Иван IV в первом послании к "изменнику" князю Андрею Курбскому писал: будучи совсем молодым правителем, "для совета в духовных делах и спасения своей души взял я попа Сильвестра, надеясь, что человек, стоящий у престола Господня, побережет свою душу". Но Сильвестр, считал Грозный, обманул его ожидания и воспользовался доверием для достижения личной власти. Естественно, у оппозиционно настроенного Курбского оценка деятельности Сильвестра совсем иная: "Случилось то, что душу великого князя он исцелил было и очистил от ран проказы, а развращенный нрав поправил, наставляя то так, то этак на верный путь". Подобные противоречия характерны и при последующей оценки государственной деятельности Сильвестра.
Помимо политики Сильвестр занимался и литературным ремеслом. Так, достоверно известно, что он был автором жития св. княгини Ольги, нескольких посланий царю Ивану Васильевичу. Авторство или составительство Домостроя не столь бесспорно, но очевидно, что руку к его написанию он приложил. Заключительный раздел, "Послание и наставление от отца к сыну", в котором подводятся итоги Домострою, совершенно точно написан самим Сильвестром. Он обращается к своему сыну Анфиму, недавно женившемуся и поступившему на царскую службу, т.е. начавшему самостоятельную жизнь.
Трогательно и нежно обращается отец к сыну: "сынок", "чадо мое любимое", "чадо мое единственное и любимое", "милое мое чадо дорогое" и т.д. В тоне послания чувствуются искренние любовь и забота. Он призывает сына следовать простым и вечным заповедям: верить в Бога, творить добрые дела, остерегаться неправедного богатства, верно служить государю и отечеству. Особое место в послании занимает семейная тема: отец просит сына беречь семью как великую ценность, заботиться о ней, содержать в любви и достатке, дает советы, как обращаться с женой и детьми.
Больше всего предостерегает он сына от двух бед семейной жизни - пьянства и измены: "Законный же брак со всей осторожностью соблюдай до конца своей жизни, чистоту телесную сохрани, кроме жены своей не знай никого, а также и пьянственного недуга берегись - в тех двух причинах все зло заводится вплоть до преисподнего ада..." При этом он ссылается на свой личный положительный опыт: "Не познал я другой жены, кроме матери твоей; как дал ей слово, так и исполнил". Через послание к сыну личность реального, живого Сильвестра, мужа и отца, а не политика и священника, пожалуй, раскрывается наиболее полно и ярко.
Домострой в полной мере отразил господствовавшие в России нравы и представления о семейной жизни. Он не являлся законом, как его часто неграмотно толкуют, но и не был просто личным внутрисемейным сборником. Он собрал и отразил народные представления о семейной жизни, причем характерные не только для городской среды, в которой он возник.
Неожиданное "второе рождение" Домостроя относится к середине XIX в. В 1841 г. он был впервые опубликован. Прошло немного времени, и Домострой оказался "вовлеченным" в идеологическую борьбу и революционную пропаганду. Он стал синонимом косности и отсталости, жестокости и бесправия старой эпохи, под которой подразумевали отнюдь не XVI в., а вполне современные явления русской жизни. Он стал олицетворением того нравственного застоя, борьба с которым представлялась столь важной народникам, интеллигентам, демократам и революционерам.
"Домостроевщина" стало ругательством. Вот одно из ярких высказываний (1885 г.): «Домострой царил у нас повсюду, во всех поня-
тиях, во всех слоях общества, начиная с деревенской избы и кончая помещичьим домом. Везде ходил домостроевский "жезл", везде в том или другом виде сокрушались ребра или вежливенько стегали жен и детей плеткой (советы домостроя), - везде, с первых же шагов жизни, человек чувствовал, как его во всем нагнетали и принуждали, как его личному чувству не давали ни простора, ни выхода и как какое-нибудь масло выжимали в старые претившие формы»3.
Не намного улучшилась ситуация и в советское время. Острота эмоций, конечно, ушла. В многотомной истории русской литературы, вышедшей в 1940-х гг., отмечалось: "В наше время странно было бы относиться к этому памятнику средневековья как к действенному: его миропонимание и практика отошли в вечность, и нет угла, где бы домостроевские нормы остались в быту. Но в половине XIX в., когда был опубликован текст Домостроя, они еще жили, и не только у попов или в среде старообрядцев, но и в городском купечестве и в зажиточном, кулацком слое крестьянства. Вот почему интеллигенция так страстно реагировала на домостроевский быт, борясь со всяким проявлением этой свирепой системы с елейной внешностью"4. Но наряду с радостью, что все это ушло в прошлое, негативная окраска понятий "домострой", "домостроевщина" осталась и в советское время.
Вышедший чуть ранее Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова (вторая половина 1930-х гг.) дает следующее определение: "ДОМОСТРОЕВСКИЙ, домостроевская, домостроевское (книжн.). Патриархально-суровый, косный и грубый (о семейном быте)". Его почти дословно повторяет и Словарь русского языка 1960-х гг. С.И. Ожегова: "Патриархально-суровый и косный семейный быт [по названию старинного русского свода житейских правил]".
Современная эпоха возродила интерес к Домострою, он вновь стал использоваться в идеологических целях. Теперь наряду с сохраняющейся негативной оценкой, особенно при рассмотрении проблем, связанных с положением женщины в России, появилась и некоторая идеализация этого памятника. Его порой воспринимают как символ русской традиции, носителя национальных ценностей, руководство, по которому можно возродить в России свойственные ее культуре нравы, уклад и обычаи. Столь долгой и активной оказалась политическая и идеологическая жизнь Домостроя.
Для исследователей русского мира Домострой, однако, прежде всего исторический источник, дающий редкий материал по истории быта и нравов XVI в., предоставляющий возможность взглянуть на повседневную жизнь того времени, раскрывающий то огромное значение, которое придавали семейным ценностям в России.
Удивительным образом, вопреки распространенным стереотипам, Домострой настойчиво повторяет мысль о совместных обязан-
ностях мужа и жены, о необходимости сообща решать проблемы: "Каждый день и каждый вечер, исправив духовные обязанности, и утром, по колокольному звону встав, и после молитвы мужу с женою советоваться о домашнем хозяйстве, а на ком какая обязанность и кому какое дело велено вести." Домострой наделяет хозяйку дома, "государыню", как он ее величает, практически такой же полнотой домашней власти, что и хозяина. И запреты для всех - господина, жены и детей, их домочадцев, т.е. слуг, - одинаковые, вечные: "Не красть, не блудить, не лгать, не клеветать, не завидовать, не обижать, не наушничать, на чужое не посягать, не осуждать, не бражничать, не высмеивать, не помнить зла, ни на кого не гневаться, к старшим быть послушным и покорным, к средним - дружелюбным, к младшим и убогим - приветливым и милостивым".
Главное отличие положения хозяина дома от положения всех остальных членов семьи, в том числе и жены, заключается в двух взаимосвязанных моментах, и именно они определили последующее критическое отношение к Домострою. Первое - это та огромная ответственность, которая возлагалась на главу семьи, не только за свою жизнь, но и за жизнь и, что еще важнее, спасение душ своих домочадцев: "Если муж сам того не делает, что в этой книге писано, и жены не учит, и слуг своих, и дом свой не по-божьи ведет, и о своей душе не радеет, и людей своих правилам этим не учит, - и сам он погиб в этом веке и будущем, и дом свой, и всех остальных увлек с собою".
Второе заключается в том методе "учения", который предлагается, - через наказание жены, детей и домочадцев. Надо отметить, что в первую очередь Домострой предлагает "воспитывать жен своих с любовью и примерным наставлением". И только если это не помогает, то, советует Домострой, "сурово ее накажи, страхом спасая, но не гневайся на жену, а жена - на тебя. Поучай наедине, да поучив, успокой и пожалей, и приласкай ее; также и детей, и домочадцев своих учи страху божию и всяким добрым делам, ибо тебе ведь ответ за них дать в день Страшного Суда". Отнюдь не оправдывая физическое наказание, хотелось бы обратить внимание на то, что подобная идея, - изнуряя тело, спасешь душу - вполне соответствовала религиозным нормам. Совет же наказывать жену наедине свидетельствует, как это ни парадоксально, о ее важной роли в семейном и домашнем укладе: тайное наказание не умаляет авторитета жены среди детей и домочадцев и остается некоей почти интимной тайной между мужем и женой.
Для того чтобы понять подобное отношение к наказанию, надо помнить о том, что, несмотря на вечные и всегда актуальные ценности и проблемы, которые освещает Домострой, он был создан во вполне конкретную историческую эпоху, когда наказание было
общепринятым и общеевропейским методом воспитания. Беда Домостроя в том, что он во многом был очень современен в самые разные эпохи, что он посвящен вопросам, волновавшим русское общество всегда, а историческое несоответствие в виде наказания сбивало с толку и рождало негатив. Если же абстрагироваться от исторических реалий и взглянуть на суть, то мы получим важные итоги. Согласно Домострою, основой праведного существования человека (согласно трехчастному делению книги) были вера в Бога, верность семье и труд во имя Бога и на благо семьи. Все эти факторы являлись определяющими в духовной жизни русского человека.
Место и роль семейных отношений в системе национальных ценностей нашли свое отражение и в этнографическом материале. В крестьянской среде неженатый мужчина и незамужняя женщина были чем-то вроде "довеска" в семье, бесправными рабочими руками, без перспектив. Сами крестьяне говорили об этом так: "Неженатый не считается у нас настоящим крестьянином. На него смотрят отчасти с сожалением, как на нечто нецельное, отчасти с презрением"5. Женщина, как правило, жила в доме родителей, а после их смерти у братьев или при их отсутствии у сестер. Для одинокого мужчины главной возможностью самостоятельной жизни был уход в город на заработки, в крестьянской среде он мог оставаться только работником в доме.
Весь уклад деревенской жизни одновременно и отражал важность семейных отношений, и как бы подталкивал к созданию семьи. Только женатые крестьяне (а тем более замужние или овдовевшие крестьянки) могли участвовать в сельских сходах, завести самостоятельное хозяйство, получить самостоятельный земельный надел. Для крестьян, по замечанию современного исследователя, брак был "не только залогом благосостояния, самостоятельности и веса в обществе (общине), но это был еще и моральный долг"6.
Отношение народа к одиноким людям отразилось и в русском языке. Так, слово "бобыль" изначально применялось к крестьянам, не владевшим землей и не несшим тягла. У бобыля могла быть бобылиха, бобылята (зафиксировано в словаре Даля), т.е. его положение не предполагало непременно статуса одинокого человека. Постепенно бобыли все больше приравнивались в податном отношении к остальным крестьянам, а после введения подушной подати в 1724 г. окончательно слились с ними. Но в языке слово сохранилось и по-прежнему содержало в себе значение ущербности, обездоленности, лишенности нормального состояния. Так, в середине XIX в. в Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля оно зафиксировано в значении крестьянина, "не владеющего землею, не потому чтобы занимался промыслами или торговлей, а по бедности, калечеству, одиночеству, небрежению", иногда применительно к
крестьянину, у которого нет сына, а только дочки. К XX в. осталось лишь просторечное значение - "одинокий, бессемейный человек" (см. словарь С.И. Ожегова). А фраза "живет бобыль бобылем" до сегодняшнего дня донесла жалостно-бесприютный смысл этого слова из глубины времен, когда бобыли были действительно ущемленной в правовом отношении группой населения.
О том, насколько хорошая жена важнее любого богатства, говорят и старинные народные обрядовые свадебные песни. На свадьбах, согласно этнографическим данным, существовал обычай вьюнства, жениха называли вьюнец, невесту - вьюница молодая7. Этимология этих терминов не совсем ясна. Бытописатель XIX в. А. Терещенко полагал, что это от испорченного слова юный, молодой, а вьюнсто-вать - значит чествовать молодых. Он же писал о том, что вьюн в некоторых северных районах России - это круг, хоровод, во время которого поются песни8.
В одной из песен вьюн - растение, видимо, старинный обычай слился в конце концов и с известным цветком. В этой песне9 жениху предлагают разные богатства, но он все их отвергает, так как нет ничего ценнее жены.
Вьюн над водой, Да вьюн над водой, Ой, да вьюн над водой
расстилается.
Жених у ворот,
Ой, да жених у ворот,
Да жених у ворот дожидается.
Вынесли ему,
Да вынесли ему,
Ой, да вынесли
Сундуки полны добра.
- Это не мое, Да это не мое, Ой, да это не мое, Это деверя маво. Вьюн над водой, Да вьюн над водой, Ой, да вьюн над водой
расстилается.
Жених у ворот,
Да жених у ворот,
Ой, да жених у ворот дожидается.
Вывели ему,
Ой, да вывели ему,
Да вывели ему вороного коня.
- Это не мое,
Да это не мое, Ой, да это не мое, Это шурина маво. Вьюн над водой, Да вьюн над водой, Ой, да вьюн над водой
расстилается.
Жених у ворот,
Да жених у ворот,
Ой, да жених у ворот дожидается.
Вывели ему,
Да вывели ему,
Ой, да вывели ему
Свет Настасьюшку.
- Это вот мое,
Да это вот мое,
Ой, да это вот мое,
Богом даденное.
Вьюн над водой,
Да вьюн над водой,
Ой, да вьюн над водой
расстилается.
Жених у ворот,
Да жених у ворот,
Ой, да жених у ворот дожидается.
Сохранился и замечательный пласт "семейных" пословиц и поговорок. Многие из них живы в языке и по сей день. Серьезные
и шутливые, они говорят об одном: только семья, со всеми ее горестями и радостями, является нормой существования человека. Приведем лишь некоторые них (приводятся по собранию В.И. Даля): "Семейная каша погуще кипит. В семье и каша гуще. На что мягко стлать, коли не с кем спать. Добрая жена да жирные щи - другого добра не ищи. Холостой, что бешеный. Холостой - полчеловека. Одному спать - и одеяльце не тепло. И в раю жить тошно одному. Живешь - не с кем покалякать; помрешь - некому поплакать. Холостому помогай боже, а женатому хозяйка поможет".
Хотя здесь же, справедливости ради, есть и такие: "одинокому - хоть утопиться, женатому - хоть удавиться". Семейная жизнь была, как и всегда и везде, разной - счастливой, несчастливой - и все-таки единственно правильным и праведным путем для человека, ибо "одному и топиться идти скучно".
В полной мере "мысль семейная" (Л.Н. Толстой) нашла свое выражение в русской литературе. Семейная тема нередко оказывалась в центре внимания писателей, причем незыблемость семейных устоев оставалась залогом жизненного счастья. Адюльтер, страсть, даже любовь однозначно отступали перед законным браком. Татьяна Ларина хранит верность своему мужу-генералу, даже откровенно признаваясь в любви Онегину (значит, сильна она, любовь, если плачет над письмом и, не таясь, признается в ней). Анна Каренина изменяет мужу ради этой самой любви (кстати, почти не скрывая, обман претит ее честной натуре) и гибнет, иного пути нет. Лиза из "Дворянского гнезда" И.С. Тургенева всю жизнь "отмаливает" грех влюбленности в женатого мужчину, даже если эта влюбленность и заключалась в одном свидании в саду, а его семейная жизнь была сплошным страданием.
Почти в одно и то же время создаются два романа - "Госпожа Бовари" Г. Флобера и "Анна Каренина" Л.Н. Толстого. И это не случайно. Проблема женской свободы, изменившееся отношение общества к семейным устоям, пошатнувшимся под влиянием новых веяний, появление феминистических идей, революционно-демократических доктрин равенства полов и т.д. - все это было одинаково актуально и для России и для Франции второй половины XIX в. И в том и в другом романе в центре внимания - измена жены мужу, обе героини, вкусив запретной любви, погибают по своей воле в конце произведения.
Сюжет схож, но как различно он развивается. Мадам Бовари начинает томиться и страдать сразу после свадьбы, ее тяготит муж, не радует ребенок, она ждет любви, причем любви чувственной. Она завлекает и соблазняет, пусть и наивно, неопытно. "Веление плоти, жажда денег, томление страсти - все слилось у нее в одно мучительное чувство", - пишет Флобер о своей героине. Изменив мужу,
7 ВМУ, лингвистика, № 3
она усиливает свое к нему внимание (в отличие от Анны Карениной Эмму муж раздражает до измены), подобно средневековой Изольде, направив все силы своего женского ума на обман. И преуспевает в нем, муж до самой ее смерти не догадывается о ее любовниках. Эмма тщеславна, мечтает о богатстве и роскоши и в конце концов пускает всю свою семью по миру, что, собственно, и становится причиной ее решения уйти из жизни. Французская героиня любит двоих возлюбленных почти одновременно, и это прежде всего страсть, чувство физиологическое, ее тянет к мужчинам, она страдает от своего томления и физической неудовлетворенности. Оба мужчины предают ее и выглядят, в общем-то, далеко не лучшим и благородным образом, бросая ее на произвол судьбы. Только муж хранит ей трогательную верность, даже после смерти, даже узнав о ее изменах, и умирает, не вынеся разлуки.
Другое дело - Анна Каренина. Она выходит замуж, рожает сына и не представляет и не хочет другой жизни. Вне рамок романа остаются причины и условия ее брака с немолодым Карениным, но до встречи с Вронским ее семейная жизнь спокойна и обыденна. Любовь все меняет. Она не может обманывать своего мужа, постоянно выдает себя, жизнь с ним становится для нее невыносима. Изменив супружескому долгу, она не может продолжать и супружеских отношений. Физическая сторона ее любви к Вронскому не имеет для нее большого значения. Для счастья ей нужно объединиться с любимым, жить с ним вместе, создать новую семью. Но, показывает Толстой, это невозможно. Анна страдает из-за разлуки с сыном, из-за нанесенной обиды Каренину, из-за неуверенности в том, что Вронский может любить такую испорченную, падшую женщину. И уходит из жизни. Муж и любовник на протяжении всего романа не только любят героиню, но постоянно соревнуются в благородстве, в том числе и после ее гибели.
Флобер показывает, что за ханжескими семейными устоями скрываются человеческие страсти, желания, чувства, он разоблачает лицемерие, пустоту, обыденность жизни французской провинции. Толстой подтверждает правоту Татьяны Лариной: нет счастья вне семейных уз, только они являются спасением от суеты и мелочности света, от ничтожества и суетности повседневной жизни.
Еще более определенно, хотя, может быть, и не так наглядно эта мысль раскрывается в романе Толстого "Война и мир". В русских народных сказках сюжет очень часто "опоясывается" семейным мотивом: с семьи начинается развитие истории, потом герой покидает дом, проходит через испытания, чтобы в конце вновь создать свою новую семью. Таков же путь и главных героев самого великого романа Толстого. Их искания, духовные и нравственные странствия, интеллектуальные сомнения и просто жизненные перипетии имеют
только одно возможное разрешение - семейные узы. Именно через создание семьи приходит к ним успокоение, понимание смысла жизни, обретение душевного покоя. Если же такой выход по законам развития сюжета и характера героя невозможен, герой, подобно князю Болконскому, обречен на смерть.
Вот как чувствовал это Пьер Безухов, прошедший через сомнения, неверие, разочарование, войну, разврат, испытание бедностью и богатством. Он мнителен, у него низкая самооценка, порой сменяющаяся чувством превосходства, он неуравновешен, постоянно во всем сомневается. На протяжении всего романа он ищет самого себя - в масонстве, гулянках, сражениях, беседах с князем Андреем, а находит только в эпилоге, в семейной жизни: "После семи лет супружества Пьер чувствовал радостное, твердое сознание того, что он не дурной человек, и чувствовал он это потому, что он видел себя отраженным в своей жене. В себе он чувствовал все хорошее и дурное смешанным и затемнявшим одно другое. Но на жене его отражалось только то, что было истинно хорошо: все не совсем хорошее было откинуто. И отражение это произошло не путем логической мысли, а другим - таинственным, непосредственным отражением".
Многие критики и читатели романа сразу после его выхода в свет выражали Толстому недовольство тем, что так банально и неромантично завершилась судьба Наташи Ростовой, наверное, самой любимой героини писателя. Сравним Наташу в начале романа и в его эпилоге.
Юная Наташа, какой ее увидел князь Болконский, ".. .черноволосая, очень тоненькая, странно-тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, подвязанная белым носовым платком, из-под которого выбивались пряди расчесавшихся волос.". Она сидит ночью у открытого окна, готовая обхватить себя руками и полететь от переполняющего ее счастья при виде чудесной ночи, она обращается к подруге: "Ну, как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть!.. Ведь эдакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало." Наконец, Наташа окончательно завоевывает сердце князя своей внутренней, душевной прелестью: "... замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой".
Зрелая Наташа, какой она досталась Пьеру Безухову, "пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, кра-
сивая и плодовитая самка". Она изменилась не только внешне, но и внутренне, причем вполне сознательно: "Она, то что называют, опустилась. Наташа не заботилась ни о своих манерах, ни о деликатности речей, ни о том, чтобы показываться мужу в самых выгодных позах, ни о своем туалете, ни о том, чтобы не стеснять мужа своей требовательностью".
Контраст разителен. Толстой подчеркнуто не жалеет красок для описания преображения своей очаровательной героини. Сами же критики оправдывали писателя тем, что он увлекся внутренней полемикой с набиравшим силу феминистическим движением в России и утрировал "падение" своей героини. На самом деле такая концовка представляется логичной, вытекая из всего развития судеб толстовских героев и вообще русской традиции. Не приземленность и пошлость Наташи хотел показать Толстой, а воплощение высшего идеала женщины как жены и матери, для которой все юношеские романтические порывы, эти ночные полеты из окна, эти вальсы на балу, даже глупые влюбленности и страдания, всего лишь подготовка к главному, великому и единственному предназначению. Даже для своего времени в этом уже наблюдалась некоторая узость и консерватизм взглядов, но в том-то и заключался гений великого художника, что он отражал особенности своей национальной культуры, ценности и идеалы, даже порой вопреки собственным частным убеждениям и установкам.
Литература в России всегда играла большую роль в общественной жизни. Она скрупулезно отражала современные реалии (пусть даже, как говорят некоторые, через "кривое зеркало"), и она же формировала характер и вкусы людей.
Революция 1917 г. представляет особый интерес для тех, кто изучает традиции русской культуры. С точки зрения жизненного уклада, быта, нравов и идеалов это можно рассматривать как своего рода эксперимент, величественный в своей грандиозности, хотя и жестокий в силу того, что проводился он над живыми людьми. Все традиционные ценности были поставлены под сомнение, перевернуты, извращены или уничтожены. То, что уцелело в горниле этого пожара, что выжило, обрело новые формы, во многих случаях наполнив их старым содержанием, можно считать подлинным и настоящим, присущим русскому миру в целом.
Одной из таких непреходящих ценностей оказалась семья. Сразу после революции, как институт устаревший, присущий старому режиму, брак был подвергнут суровой критике. Статьи в журналах 1920-х гг. были безжалостны: "Пролетариат должен немедленно приступить к уничтожению семьи... Я трактую семью как чисто товарищеский, физиологически необходимый, исторически неизбежный
союз рабочего-мужчины и работницы-женщины. Ребенок после рождения принимается на коллективное иждивение и передается в ясли. Дошкольники, школьники и комсомольцы живут трудовыми коллективами. Старость пользуется коллективным призором"10. "Не прелюбосотвори" - неверная заповедь: "Половая жизнь - для создания здорового боевого использования всего энергетического богатства человека, для революционно целесообразной организации его радостей, для боевого формирования внутриклассовых отношений - вот подход пролетариата к половому вопросу. Класс, в интересах революционной целесообразности, имеет право вмешаться в половую жизнь своих сочленов"11.
Стремление к подрыву семейных ценностей в первое послереволюционное десятилетие еще раз подчеркивает ту огромную роль, которую традиционная семья играла в общественной и даже политической жизни страны. Ее, как носительницу национальной традиции, как оплот консерватизма, хранительницу общественных устоев и порядка, необходимо уничтожить наряду с самодержавием, общиной, православием. Только тогда можно будет строить совершенно новый мир, когда эти российские твердыни падут или хотя бы будет подорвано доверие к ним.
На этом этапе открыто пропагандируется свободная любовь (в свободной стране все должно быть свободным!). Создаются коммуны, где нет своих, "единоличных" мужей и жен, а есть свободные граждане, которые ведут сообща, по графику, хозяйство, воспитывают вместе детей, где нет места проявлениям собственичества, такого, например, как ревность. Каждый волен сходиться и расходиться, руководствуясь исключительно взаимным согласием. Надо ли говорить, что такого рода опыты были недолговечны. Чувство собственности, "пережитки прошлого" в виде любви и ревности довольно быстро положили им конец.
Новая власть всеми способами старалась коренным образом изменить основы семейной жизни, положение женщины, способы и методы воспитания детей. При этом наряду с действительно насущными и передовыми для своей эпохи действиями принимались и крайние, и безрассудные, и просто абсурдные меры. Уже в декабре 1917 г. отменяется церковный брак и вводится гражданская регистрация. Одновременно с этим принимается декрет "О расторжении брака", процедура развода становится светской, простой и общедоступной. Легализовывались и самые разные формы семейных союзов - гражданские, гомосексуальные, тройственные, семьи-коммуны и т.д. Наконец, в 1920 г. было принято постановление, разрешавшее аборты, первое такого рода в европейской практике. Как следствие резко возросло число незарегистрированных браков, разводов. Число абортов, которые, кстати, делались бесплатно, становится столь велико, что медицинские учреждения не справляются с ними.
Об отношении власти и революции к семейным ценностям очень определенно написал один из основателей и идеологов Советского государства, Л.Д. Троцкий, в работе "Преданная революция: Что такое СССР и куда он идет?". Книга написана в 1936 г. в эмиграции и представляет собой своеобразное подведение итогов деятельности советской власти, разбитой как бы на два этапа - до отстранения Троцкого от государственной деятельности и после. Надо ли подчеркивать, что все, что произошло " после", характеризуется как измена революционному делу.
Относительно семейной политики первых лет строительства нового, Советского государства Троцкий пишет: «Революция сделала героическую попытку разрушить так называемый "семейный очаг", т.е. то архаическое, затхлое и косное учреждение, в котором женщина трудящихся классов отбывает каторжные работы с детских лет и до смерти. Место семьи... должна была, по замыслу, занять законченная система общественного ухода и обслуживания. Доколе эта задача задач не разрешена, 40 миллионов советских семей остаются, в подавляющем большинстве своем, гнездами средневековья, женской кабалы и истерии, повседневных детских унижений, женских и детских суеверий». Однако, признается Троцкий, "взять старую семью штурмом не удалось". Рабочие начали постепенно возвращаться к домашнему столу, домашней стирке, домашнему уходу за детьми. Причина, по мнению революционного идеолога, в плохом качестве общественного сервиса. Итог - возвращение старого семейного рабства. Это выражается, считает Троцкий, в возвращении домашних очагов, восстановлении авторитета родителей, в поддержании идеи необходимости семейного воспитания детей.
Ситуация в корне меняется в 1930-е гг., когда возрождение идеала большой, крепкой и дружной семьи становится не только потребностью общества, но и частью государственной политики. И это неслучайно. Дело не только и, может быть, даже не столько в демографическом факторе, хотя, конечно, Гражданская война, разруха, голод, репрессии неизбежно привели к значительному сокращению численности населения. Правительство понимает, что семья как важнейшее явление общественной жизни России имеет огромное значение для укрепления государства. Поддержание, развитие и укрепление этой традиционной твердыни русского общества (пусть даже и под маркой "новой советской семьи") совершенно необходимо для нормального функционирования всего общественного механизма. То же можно сказать и о других основах русской жизни - религии, общинности, но с ними дело обстоит сложнее, они в корне противоречат новому режиму, хотя и пробиваются сквозь систему. С семьей проще, она вполне вписывается в рамки социалистической идеологии. В этот период происходит активное разрушение
экономической, социальной и религиозной основы старой семьи, но она сохраняется и прославляется в идеальном виде, как некая традиционная форма без присущего ей содержания.
Пропаганда семейных ценностей принимает различные формы. Очень ярко она прослеживается в новом, но очень массовом, а значит, мощном по своему воздействию на людей виде искусства -кино. Известна фраза вождя мирового пролетариата В.И. Ленина: "Важнейшим из всех искусств для нас является кино". Когда-то она украшала залы почти всех кинотеатров Советского Союза, от Москвы до самых до окраин, и трудящиеся не уставали удивляться ее некоторой загадочности. Советские люди в послевоенные годы воспитывались на жестких установках: высокое искусство - это литература, классическая живопись, музыка, скульптура и т.д. Затем шли театр, опера, балет. Кино считалось развлекательным видом искусства, может, даже и недостойным называться этим высоким званием - искусство. А тут вдруг "важнейшее".
XX век подтвердил правоту слов классика марксизма-ленинизма. Кино оказалось самым важным видом искусства с точки зрения идеологического воздействия на массы. Ничто так не служит целям пропаганды, не тиражирует стереотипы, не навязывает готовые идеи, мысли, образы, как кино.
В 1927 г. еще были возможны съемка и прокат такого, например, фильма, как "Третья Мещанская" (другое название - "Любовь втроем"). Герой фильма приезжает из провинции в Москву к своему боевому товарищу и поселяется вместе с ним и его женой в московском подвале. Развязка фильма наступает в тот момент, когда героиня обнаруживает, что беременна, и не знает от кого. Более того, оба ее мужчины уговаривают ее сделать аборт, и она в конце концов уходит от обоих. Сценарист В. Шкловский утверждал, что почерпнул эту историю на страницах "Комсомольской правды", которая рассказала историю о том, как в роддом за молодой матерью пришли сразу два отца ее ребенка. Все молодые люди были честные советские граждане - комсомольцы, студенты, а традиционную семью они называли пережитком прошлого, считая ревность недопустимым чувством для комсомольцев. Такие случаи в то время были не редкость, сюжет никого не удивил (некоторые увидели в нем намек на личную жизнь великого советского поэта В.В. Маяковского, проживавшего в то время в семье своей любовницы Л. Брик).
Начиная с 1930-х гг. советский кинематограф твердо переориентируется на героические картины и комедии, кстати, тоже чаще всего заканчивающиеся счастливым браком. Семейная тема как самостоятельная проблема возникает к началу войны и сохраняет свои позиции почти до самого развала Советского Союза. На протяжении всего этого периода решается она практически однозначно - в
пользу большой, крепкой и дружной семьи как основы процветания и счастья человека (наравне с социалистическим трудом и строительством коммунизма, конечно).
В фильме "Моя любовь" (1940) героиня усыновляет сына своей умершей сестры. Но все решают, что это ее собственный внебрачный ребенок, и осуждают ее. Даже любимый отказывается от нее. Хорошо, что режиссер точно знает, что она невинна, это спасает героиню от того, чтобы быть уничтоженной окончательно и бесповоротно.
Свадьбой заканчиваются даже веселые легкие комедии - "Веселые ребята" (1934), "Свинарка и пастух" (1941), прославляющая межэтнические браки, "Небесный тихоход" (1945) - жен находят себе все три героя, поклявшиеся в начале фильма никогда не жениться, - "Кубанские казаки" (1949), где уже немолодые и состоявшиеся как личности герои все-таки находят свое семейное счастье. Тема супружеской верности особенно острой становится в военные годы: самый знаменитый в это время фильм - "Жди меня" (1943) по пьесе К. Симонова. Хранить верность надо даже погибшему, даже не мужу, а жениху, как в прекрасном фильме "Летят журавли" (1957).
Тема семейная развивается и продолжается в послевоенные годы. В фильме "Высота" (1957) героиня И. Макаровой, которая в начале фильма пьет, курит, гуляет с парнями и нарушает трудовую дисциплину, находит свое спасение в любви и семейной жизни, которая преображает ее, превращая чуть ли не в ангела земного. В кинофильме "Дело было в Пенькове" (1957) выбор между любовью и семьей однозначно решается в конце в пользу семьи: разрушив ее, счастья не построишь. В "Медовом месяце" (1956) легкомысленная героиня Л. Касаткиной выходит замуж "по расчету", чтобы остаться в Москве, а оказывается на далекой сибирской стройке. Но то, что начиналось почти как шутка, оказывается серьезно: семья есть семья, и разрушить ее уже нельзя (почти что "Браки свершаются на небесах" в разгар социалистической идеологии). Большие семьи, с их трудностями и радостями, сильные благодаря своему единству, несмотря ни на что, в любых ситуациях, основа и опора общества, прославляются в чудесных фильмах "Большая семья" (1954), "Дом, в котором я живу" (1957), "Шумный день" (1960) и др.
Даже в скептическую эпоху 1970-х гг. все-таки прорывается в самых неожиданных местах уважение и почет к семейному статусу. Вот, комедия Э. Рязанова "Гараж" (1979) на совсем другую тему. Герой В. Невинного обзывает юную аспирантку любовницей пожилого профессора (коей она, кстати говоря, и является). Профессор осаживает нахала: "Наташа не любовница мне, а жена". Оскорбитель уничтожен, он униженно извиняется: "Я же не знал, что вы - жена". Что, собственно, изменилось? Ситуация прежняя: аспирантка пристает к своему руководителю, уважаемому и явно состоятельному 104
человеку (две машины на одну семью в то время были показателем значительного материального благополучия), пожилому профессору, будучи ровесницей его дочери. Но важен статус - она жена, и этим сняты все обвинения и насмешки. Да и другие цитаты из фильма мимоходом передают общественное мнение той эпохи, например ставшая расхожей фраза: "Если женщина с такими внешними данными борется за правду, значит, она наверняка не замужем".
Безусловно, государственная политика не ограничивалась только пропагандой. В 1936 г. был введен запрет на аборты. Часто в литературе встречается мнение, что это практически не уменьшило их числа. С этим трудно согласиться. Хорошо известно, что полное запрещение абортов увеличивает число нелегальных операций, это характерно для всей мировой практики. И все-таки запрет не может не пугать, особенно если мы вспомним, что речь идет о 1930-х гг., когда нарушение правительственного постановления могло повлечь за собой серьезные наказания.
С.Г. Тер -Минасова часто шокирует иностранцев фразой: "Своею жизнью я обязана И.В. Сталину". Потрясенные слушатели начинают вглядываться в лицо в поисках сходства, но с облегчением узнают правду. Мама Светланы Григорьевны не собиралась больше иметь детей, и только правительственное постановление заставило ее, жену государственного чиновника, сохранить ребенка и дать жизнь будущему декану. История эта далеко не единичная: многие из тех, кто родился перед войной, могли бы повторить эту фразу.
Принимаются в то время и иные меры: увеличивается материальная помощь роженицам и многосемейным гражданам, усиливается уголовное наказание за неуплату алиментов, расширяется сеть родильных домов, детских яслей, детских садов. В военные годы вводится почетное звание "Мать-героиня", учреждается орден "Материнская слава" и медаль "Материнство" - меры, призванные поднять престиж материнства в общественном сознании. Указ 1944 г. придавал правовое значение только зарегистрированным бракам (более того, всем, кто в предшествующую свободную эпоху брак не оформил, предписывалось сделать это в кратчайшие сроки), ужесточалась процедура развода (только через суд). Меры были действительно жесткие, порой жестокие и бескомпромиссные. Так, Указ 1944 г. также запрещал установление отцовства детей, рожденных вне брака: они не могли носить фамилию отца, даже если он признавал отцовство, в свидетельстве о рождении в графе "отец" ставился прочерк, т.е. ребенок фактически объявлялся "незаконнорожденным" - понятие, ушедшее в прошлое после 1917 г.
Несмотря на послабления последующих эпох (например, запрет на аборты был отменен в 1955 г.), идеал семейной жизни как основы общества продолжал сохранять свою силу. Аморальные истории (т.е.
попросту случаи семейной измены) разбирались трудовым коллективом как угроза общественному порядку. В характеристики было введено понятие "моральная устойчивость", которая определялась очень просто: есть семья, - значит, устойчив, а нет - тогда жди чего хочешь от человека. Путешествующие мужчина и женщина, чтобы поселиться в гостинице в одном номере, еще до совсем недавнего времени (особенно поглубже в провинции) должны были непременно показать паспорт со штампом, доказывающим, что они муж и жена. Регистраторши всегда особенно внимательно следили за соблюдением этого правила. Сохранялось и подозрительное отношение к холостякам (незамужних женщин скорее жалели, чем осуждали): о серьезной дипломатической или государственной карьере неженатый человек не мог и мечтать.
Надо отметить, что и сегодня, в эпоху коренных изменений в общественной и социальной жизни России, когда число разводов, кажется, превысило число браков, смертность - рождаемость, а среднестатистическая семья сократилась до минимума, идея семьи по-прежнему играет большую роль в русской жизни. Как и когда-то, одинокая женщина в России воспринимается с сочувствием, а одинокий мужчина - с подозрением. Самая состоявшаяся и успешная в плане карьеры дама неохотно идет на собрание однокурсников, зная, что главный вопрос будет: "Как? Ты до сих пор не замужем?" И все ее карьерные достижения померкнут перед пересказом семейных успехов, которыми будут хвастаться другие. Отсутствие полноценной семьи, как и прежде, является признаком несостоятельности.
Интервью, проведенное среди деловых женщин Екатеринбурга, размещенное в Интернете, это наглядно демонстрирует. Все женщины в один голос говорили о том, что карьера, конечно, хорошо, но семья-то важнее. Промолчала только одна, незамужняя, она этот вопрос обошла вообще, т.е. не стала убеждать, что ей и так хорошо, знала, что не поверят. Даже если ей и правда хорошо одной, почему бы и нет. Но этого в нашем обществе по-прежнему принято стесняться.
Приведем выдержки из высказываний:
"Муж меня очень сильно поддерживает. На самом деле есть два мужчины в моей жизни, которые помогают мне развиваться, развивать бизнес. Это мой муж и мой брат. Благодаря им, их присутствию в моей жизни я чувствую сильные плечи, на которые можно опереться. Для любой женщины немаловажно, чтобы был с ней рядом сильный мужчина" (О. Климентьева, руководитель Кадрового центра "Геософт").
"Стимул - это и семья: супруг и дети, которые помогают, позволяют мне реализоваться, принимают меня такой. Если бы дома
было все плохо, я уверена, что не смогла бы самозабвенно отдаваться бизнесу" (Н.В. Софронова, руководитель аптечной сети "Лекарства Урала").
".Если бы не было такой семьи, как у меня, если бы не было тыла, который важен и мужчине и женщине, не было бы успеха. Меня очень поддерживает моя семья, особенно муж" (Н.Г. Белен-кова, менеджер по персоналу "Дома книги")12.
А журнал "Финансы" начинает статью, посвященную деловым женщинам и приуроченную к празднику 8 Марта, с некоторого даже извинения: "Что считать успехом? Когда дело касается мужчин, все понятно: успех измеряют деньгами и властью. С женщинами сложнее: для них однозначно приоритетнее хорошая семья и здоровые дети. И, пожалуй, успех мужа. Тем не менее от хорошей карьеры отказываться глупо"13. Вот вам и новая жизнь в новой России.
В опубликованном отчете по результатам социологического исследования "Московская семья - 2006", проведенного Государ -ственным научно-исследовательским институтом семьи и воспитания РАО и Минздравсоцразвития РФ, статистические данные говорят о том, что преобладающее число опрошенных респондентов придерживаются вполне традиционных представлений о семейной жизни. Подавляющее большинство опрашиваемых считает, что брак должен быть зарегистрирован, не согласно с тезисом, что сейчас не время рожать детей и отрицает необходимость жить сначала в свое удовольствие, а только потом обзаводиться настоящей семьей14.
И совершенно неслучайно правительство России в начале XXI в., стремясь к укреплению государства и упрочению стабильности, обратилось к проблемам семьи. В ежегодном послании в 2006 г. Президент России В.В. Путин назвал семью и армию двумя столпами Отечества. Далее он подчеркнул, что "мы должны восстановить старинные бережные отношения к семье и родному очагу". Таким образом, вновь взят курс на восстановление традиционных семейных ценностей.
Примечания
1 Цит. по: Домострой: Литературные памятники. СПб., 1994. С. 318.
2 Там же. С. 314.
3 Там же. С. 302.
4 История русской литературы: В 10 т. М.; Л., 1941-1956. Т. II. Ч. 1. С. 445.
5 Быт великорусских крестьян-землепашцев. СПб., 1993.
6 Русские / Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. М., 2005. С. 419.
7 Быт великорусских крестьян-землепашцев. С. 138.
8 См.: Терещенко А. Быт русского народа. М., 1999. С. 226, 209.
9 Песню эту услышала С.Г. Тер-Минасова во время студенческой экспедиции в Архангельскую область в конце 1950-х гг. За последние десятилетия она стала популярной - ее содержат основные собрания народных песен различных регионов Сибири (например, Томской и Омской областей), она также неоднократно звучала в художественных фильмах ("Команда 33", "Не могу сказать прощай"), ее популяризировал О. Митяев.
10 Кузьмин В. О рабочем жилищном строительстве // Совр. архитектура. 1928. № 3. С. 83. Цит. по: Русские: Этносоциологические очерки. М., 1992. С. 142.
11 Залкинд А.Б. Революция и молодежь. М., 1924. Цит. по: Русские: Этносоци-ологические очерки.
12 Интервью деловых женщин Екатеринбурга 07.03.2003 // http://www.rhr. ru/index/midday/5434,0.html. Человеческие ресурсы России.
13 Финансы. 2007. № 9 (195).
14 С результатами отчета можно познакомиться на сайте: http://www.ism-rn.ru/2006.htm
