CC BY
64
5. Карякин Ю. Достоевский и канун XXI века. М., 1989. С. 140.
6. Померанц Г. Уникальный жанр С. 22.
7. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Ук. соч. С. 91.
8. Касаткина T.A. Характерология Достоевского. М., 1996. С. 187.
9. Там же. С. 188.
10. Там же.
11. Булгаков С. Русская трагедия //Булгаков С. Тихие думы. М., 1996. С.13.
12. Сараскина Л. «Противоречия вместе живут...»(Хромоножка в «Бесах» Достоевского) //Вопросы литературы. 1995. № 6. С.151.
13. Михнюкевич В.А. Русский фольклор в художественной системе Ф.М. Достоевского. Челябинск. 1994. С. 154.
14. Федотов Г. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М., 1991. С. 78.
15. Смирнов В.А. Семантика образа Хромоножки в романе Достоевского «Бесы» //Достоевский и современность: Матер. VIII междунар. старорусских чтений. Новгород, 1994. С. 219.
16. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978. С. 53.
17. Иванов Вас. Достоевский и народная культура (Юродство, скоморошество, балаган). Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Л., 1990. С. 9.
18. Смирнов В.А. Ук. соч. С. 218.
F.V.MAKARICHEV
IDIOCY AND IDIOTS (GOD'S FOOLS) IN F.M.DOSTOYEVSKY'S WORKS
The author has set himself to studying the problem of idiocy in F.M.Dostoyevsky's works and working out a more precise definition of the concept «God's fool» as Dostoyevsky saw it. His character — idiot is considered an independent artistic type, having definite features characteristic only of himself, the type which is closely connected with the author's ideological position. The originality of Dostoyevsky's artistic view is emphasized through its comparison with traditional ideas of imbecility and imbeciles.
М.С.ГАЛЛЯМОВА (Магнитогорск)
МЕЩАНСКАЯ ТРАГЕДИЯ — ПРЕДПОСЫЛКИ РОЖДЕНИЯ
ЖАНРА
Мещанская трагедия — открытие XVIII столетия, одним из первых ее создателей стал Джордж Лилло. Проблемы обыкновенных людей — главный объект внимания нового драматического жанра.
История мещанской трагедии на протяжении последних десятилетий в центре внимания европейских и американских исследователей. Среди них — А. Николл, Дж. Карлсон, Б. Добрэ, А.У. Уорд, А. Морган, А. Кларк и Ф.О. Ноулт1. Этическую точку зрения на генезис и эволюцию жанра представил Э. Бернбаум. Религиозные корни этой трагедии проследил Г.Х. Адамс, а ее язык изучала Л.Д. Слоу2. Джордж Лилло, основоположник жанра, был в центре внимания исследований Л. Хофмана, П. фон Хофман-Веленхофа, Г. Цимера и А.Б. Склэа3.
Единодушно отмечая популярность этого жанра, исследователи, однако, разошлись в оценке его роли в эволюции английской драмы.
Например, А. Николл в своей книге «История английской драмы 1600-1690 гг.» отмечает, что корни мещанской трагедии прослеживаются уже в драматургии XVII века. Так, в 1632 году Филипп Мессинджер (1583-1640) и Натан Филд (1587-1620) написали пьесу «Роковое приданое» («Fatal Dowry»), послужившую основой для «Прекрасной грешницы» (The Wonderful Sinner) (1730) Николаса Роу. А в конце века создал несколько трагедий с заметным бытовым колоритом Джон Бэнкс (1650-1706). Помог становлению этого жанра и Томас Отвей (1652-1685). Пьеса Джорджа Лилло «Лондонский купец, или История Джорджа Барнвела» («London Merchant, or the History of George Barnwell») (1731) только завершает процесс создания «домашней трагедии из жизни средних классов»4.
А. Николл видел основную задачу драматургов того времени в стремлении сблизить свои произведения с жизнью, сделать героем обыкновенного человека и распространить влияние просветительских идей на читателей и зрителей. По его мнению, для людей театр становится не только местом развлечения, но и, главным образом, школой морали, разума и гражданских добродетелей.
Джули Карлсон, адъюнкт-профессор университета Калифорнии в статье «Моё понимание мещанской трагедии» полагает, что как любой генетический код, мещанскую трагедию очень тяжело разгадать, особенно из-за сложной природы её названия. Она настаивает на том, что «эти два понятия, а именно, «мещанское» и «трагическое», несовместимы так же, как простое и сложное, личное и общественное, обыкновенное и необычайное». Поэтому она убеждена в том, что, называя жанр таким образом, мы заблуждаемся. Лучшее определение, по её мнению, — это «буржуазная трагедия» (bourgeois tragedy) или «трагедия среднего класса» (middle-class tragedy). Карлсон объясняет это тем, что у неё такой жанр больше ассоциируется с Германией, т.к. именно там впервые были предложены эти названия и большинство пьес такого рода и их критика написаны немецкими авторами5.
Джули Карлсон выделяет следующие черты в трагедии среднего класса, которые люди любят и ненавидят одновременно: однообразие, причудливость, напряжённость, свобода, принуждение, правила.
Эрнест Бернбаум в книге «Драма чувствительности» оценивает пьесу Лилло как самую оригинальную трагедию XVIII века. Он говорит, что «...мещанская трагедия Лилло была выдающимся достижением, которое позволило разрушить устоявшиеся правила, основанные на аристократической ошибке, что только беды королей и принцев и представляют интерес».6 Бернбаум допускал возможность писать трагедии о людях среднего класса, но только с одной оговоркой: не нужно делать их безупречными. Обычно авторы представляли их как добродетельных беспомощных жертв судьбы, не показывая на самом деле всех недостатков своих героев. А, по мнению Бернбаума, горькая правда лучше, чем сладкая ложь.
Что касается мещанской трагедии, то её он относит к ветви драмы чувствительности, которая несколькими годами ранее была незаметна и неактуальна, но позже, успешно прошла на всех сценах Европы.
Естественно, были не только одобрительные отзывы на этот спорный жанр.
Бонеми Добрэ в книге «Английская литература XVIII века, 1700-1740 гг.» считает появление «Лондонского купца» Лилло преждевременным, а потому разрушительно повлиявшим на театр XVIII века: «Драматический театр на все вкусы и интересы умер, благодаря странному изобретению Джорджа Лилло, появившемуся на 150 лет ранее положенного срока. Мещанские драмы, написанные в XVIII веке, были бесцельны и хаотичны, герои однообразны, язык неестественен». На наш взгляд, Добрэ не видел разницы между пьесами, написанными в начале и конце XVIII века. По его мнению, все трагедии составляли смесь разнородных элементов, которые растворялись друг в друге несогласованно и негармонично.
Добрэ отметил и то, как упростилась интрига в этих пьесах. Это, в свою очередь, снижало реалистическую достоверность картины английской действительности, воссоздаваемой в новом жанре.
В своем исследовании он приводит интересное сравнение: мещанская трагедия того времени — «...это дикое и свирепое животное с грубой шкурой. Нужно только лишь слегка пригладить шерсть, расчесать и сделать его благоуханным, как сразу же оно превратится в простое домашнее существо, которое будет приятно погладить и которое не будет вызывать страх и ужас»7. Всё это он и предлагал сделать драматургам того времени.
Новый жанр «мещанской трагедии» привлёк внимание и отечественных литераторов. К примеру, Коган считал, что «ещё до того как возник семейно-бытовой нравоучительный роман, появился этот жанр, главным представителем которого был Джордж Лилло. Его пьеса стала в истории драматического искусства явлением, прокладывающим новую дорогу». А. Аникст согласен с мнением Когана. Их точки зрения сходятся ещё и в определении жанра. «Буржуазная драма» более подходящее название для мещанской трагедии, т.к. это драматические истории, изображающие жизнь буржуазии. Они думают, что трагедии должны показывать не только события из жизни лиц, занимающих высокое положение в обществе, но и простых людей8.
Но в целом, определение жанра как мещанской или буржуазной трагедии наиболее распространённое и, на наш взгляд, наиболее удачное, т.к. в таких трагедиях показаны нравы простой среды и выявлены её главные пороки: жадность, жестокость, мстительность, ложь, несправедливость.
Представленные точки зрения позволяют сделать следующий вывод: жанр мещанской трагедии отличается сложностью и противоречивостью, а поэтому анализ его генезиса и эволюции необходимы для более целостного рассмотрения последующей литературной практики.
Истоки жанра мы находим в драматургии эпохи Возрождения, хотя «мещанские мотивы» встречаются уже и в греческих классических трагедиях. Эти пьесы вряд ли могут быть названы мещанскими трагедиями в прямом смысле слова. Ведь не может быть никакого сравнения между «Электрой» (413 г. до н.э.) Еврипида и героиней Томаса Хейвуда из произведения «Женщина, убитая добротой» («Woman, killed with kindness») (1603). А «Эдип-царь» (430 г. до н.э.) Софокла и «Джордж Барнвел» (1731) Лилло едва ли могут быть схожи по жанру.
Нам кажется, что все же существуют некоторые признаки того, что античная драма имеет черты мещанской трагедии. Хотя все главные герои классических трагедий обычно принадлежат к высшим слоям общества, существует несколько обратных примеров, где второстепенные герои — обычные люди. Так, Эсхил использует простых людей в хоре в «Агамемноне» (458 г. до н.э.). Немного схожих черт между этим произведением, и, допустим, анонимным «Арденом из Февершама» («Arden of Fever-sham»), но обе пьесы изображают мужчин, которые стали жертвами своих хитрых, лживых жён. Они погибают от рук этих женщин, что и свидетельствует об отличительной особенности мещанской трагедии. Пьеса Эсхила — это прототип всех последующих семейных драм. Множество похожих пьес, часто мещанских по тону, будут написаны через столетия.
В эпоху Возрождения драматурги в своих пьесах имели склонность игнорировать людей, принадлежащих к низшему классу. Но мы не видим этого в мираклях. Эти пьесы были основаны на сюжетах из Библии. Обычно люди третьего сословия играли в них комичные роли.
В эпоху Возрождения человек из простой среды появляется в двух пьесах Уейк-филда «Вторая песнь пастуха» («The second Shepherd's Play») и «Строительство ковчега» («Building the Ark») (1450). Присутствие таких героев в трагедиях было примером того, что не только библейские герои, святые и благородные, населяют этот мир.
Мещанские сюжеты ведут своё происхождение и от моралите, воцарившегося на
площадных подмостках в самом начале XV века. Драма становилась ближе к народу. Ранние пьесы моралите, дидактичные и аллегоричные по своей сути, приближали нас к современному человеку. Например, в «Замке упорства» («The Castle of Perseverance») (1405) участвуют герои независимо от их происхождения. Сцена, по словам Адамса, начинает изображать «реалистичные сюжеты современной жизни». С ходом времени персонажи моралите, олицетворявшие пороки и добродетели, всё больше приобретали черты реальных англичан и англичанок XV и XVI веков, обыденность же обстановки изначально отличала этот жанр. Героем моралите был Всякий Человек (так, кстати, и называлось одно из моралите XV века), и этот Всякий Человек тяготел к тому, чтобы быть Простым Человеком.
Моралите «Всякий человек» («Everyman») (1495-1500) не мещанская трагедия, но её героями являются люди, похожие на нас: «Первую мещанскую трагедию можно найти среди английских моралите»9. Эти пьесы в Англии продолжали традицию серьёзной драмы. Английская публика была готова принять трагедии, сочетающие в себе серьёзную моральную цель с узнаваемыми в жизни людьми и ситуациями.
Мы считаем, что, хотя и незначительно, мещанская трагедия повлияла на большую елизаветинскую драматургию. Пьесы Шекспира уже имеют мещанские элементы. Возможно, самая мещанская по тону среди трагедий Шекспира — это «Отелло». Николл интерпретирует «Отелло», как пьесу, «восходящую от мещанской сцены к великолепию и блеску». Смит не согласен с мнением Николла. Он утверждает, что «термин «мещанская трагедия» был придуман для реалистичных, буржуазных, без геройства трагедий о семейной жизни. Отелло же идеализированный, колоссальной значимости персонаж, который известен всему миру. Большинство же героев мещанских трагедий не обладают этими качествами»10.
Изменчивая природа елизаветинской эры, выдвигающая вперёд средний класс, не придерживалась установленных правил. Когда в Англии набрал свою силу класс купцов и торговцев, мещанская трагедия стала процветать и развиваться. Английские театры в этот период были свободны от классических догм и от ненужного вмешательства титулованных особ в искусство. В общем, мещанская трагедия — это демократическая драма, которая выросла из освобождения и раскрепощения среднего класса.
В драматургии Франции всё более чётко проявлялись черты мещанской трагедии. Трагедия «Мораль гибели ребёнка» («La Moralite de L'Enfant de Perdition», 1546), автор которой неизвестен, имела черты мещанской трагедии, но в ней отсутствовали изящество и привлекательность, присущие английским трагедиям XVIII века.
Прославление людей из низших сословий имело место и в испанской драматургии. Так, пьеса Лопе де Веги «Фуэнте Овехуна» изображает крестьянскую деревню.
Но Англия заняла лидирующую позицию в развитии мещанской трагедии. Этот жанр не приобрёл безмерной, необъятной славы в эпоху Елизаветы, но он дал бесчисленное количество пьес, содержащих в себе намётки и потенциал для развития такого рода трагедии. «Замок упорства» («The Castle of Perseverance», 1405), «Жизнь и смерть Джека Строу» («The Life and Death of Jack Straw», 1591), «Апиус и Вирджиния» («Appius and Virginia», 1594). Что объединяет все эти прототипы мещанской трагедии? Что их связывает? Вероятно, прежде всего, характерные жизненные ситуации, реалистичность. Простые люди уже не просто клоуны, а люди, которые могут страдать и проливать слёзы. Попытка сделать средний класс законной частью трагической драмы увенчалась успехом. В этих пьесах, замечает Адамс, «ситуации взяты из жизни, восприятие реалистичное, впечатление сильное»11.
Но самое значимое произведение этого периода — «Арден из Февершама» (1591). Авторство трагедии остаётся неопределённым. Эта пьеса является ранним и самым лучшим примером мещанской трагедии. В ней рассказывалось об убийстве мужа женой и любовником. Жертва в этой трагедии Арден. Он гордый и невежественный. Эти качества не позволяют ему заметить явную связь своей жены и соблазнителя Мосби. «Арден» — это пример увлечения Елизаветы драмами, основанными на событиях из
жизни. Слава этой трагедии была временной. Однако драматурги нашли такой стиль написания пьес уместным.
Этот жанр продолжал развивать талантливый драматург Томас Хейвуд. Он использовал реальную жизнь в качестве сюжетов для своих пьес. Это доказывает его драма о простых людях «Четыре лондонских подмастерья» («The Four Prentices of London», 1592). Самое лучшее его произведение «Женщина, убитая добротой» (1603) является блестящим примером трагедии, сюжет которой вполне подходит для мещанской трагедии. Узнав об измене жены, муж запрещает ей видеться с детьми, но в остальном обходится с ней по-доброму. Это её и губит, она умирает от раскаяния, успев получить прощение обманутого супруга. «Женщина» Хейвуда показывает нам боль женской души. Способность драматурга изображать характеры придаёт пьесе реальность действия. Герои, стиль, язык, выражение мыслей — всё превосходно. Ноулт называл этого драматурга «предвестником всех писателей, сочинявших мещанские трагедии». Он считал, что это единственная трагедия того времени, приближенная к мещанской12.
Драматурги-елизаветинцы всё больше и больше изображали жизнь современного Лондона, поступки и манеры обычных людей. Бен Джонсон вместе с Джорджем Чэп-меном и Джоном Марстоном написали «Эй, на восток!» («Westward Ho», 1604), пьесу, сравнивающую трудолюбивых и ленивых подмастерьев. По существу, это комедия о жизни низших слоёв общества, которая содержит в себе типичную буржуазную мораль. Пьеса также интересна и потому, что представляет собой историю жизни подмастерья, которая позже будет рассказана в трагедии Джорджа Лилло «Лондонский купец, или История Джорджа Барнвела».
В XVII веке элементы «мещанской трагедии» продолжали накапливаться. Новый дух сентиментализма, который позже приведёт к рождению мещанской трагедии, стал господствовать на английской сцене. О ситуации в начале XVII века Харберсон скажет: «Английские драматурги искали отправную точку для выдающейся пьесы, которая разрушила бы установившийся порядок»13.
В XVII столетии черты жанра мещанской трагедии всё чаще встречаются в английских пьесах, а сама трагедия становится нравоучительной в прямом смысле слова, её авторы стремятся дать зрителям наглядный пример гибельных последствий страстей и порочной жизни.
Нам кажется, что одним из драматургов, придерживающихся этой цели, был Томас Отвей. Он явился родоначальником сентиментальной трагической драмы. Его пьесы «Нищий» («The Orphan», 1680) и «Спасённая Венеция» («Venice preserved», 1682) вызывали слёзы сочувствия у публики. Отвей приближался к жанру мещанской трагедии с каждой своей новой пьесой. Его трагедии требовали от зрителей чрезмерного проявления чувств. Томас Соутерн тоже преуспел в этом жанре. Пьесу «Роковое замужество» («The Fatal Marriage», 1694) можно назвать романтической драмой, которая имела черты мещанской трагедии. Соутерн верил, что его произведения вызывают серьёзные эмоции и что они достойны интереса публики. Он демонстрировал естественные чувства людей среднего класса. Бернбаум замечает, что «люди, пришедшие на его представление, чтобы посмеяться, вынуждены заливаться слезами». Эти пьесы считаются революционными по своей концепции и целям. Мещанская трагедия эпохи Елизаветы и периода Реставрации по большей части находилась в тени, но выше перечисленные трагедии были приняты публикой.
Связующим звеном между трагедиями Отвея и Соутерна стали пьесы Николаса Роу. Но хотя они не могут быть названы мещанскими трагедиями, их достоинство состоит в том, что драматург стремился расстаться с требованиями и вкусами елизаветинской эпохи. Большую роль в его трагедиях играет рок. В пьесах Роу это та сила, которая несёт кару нарушителям буржуазных норм. В его трагедиях ясно прослеживается, что рок — есть идеализированное представление о буржуазном правопорядке, карающем всякие отклонения от принятых этим обществом правил жизни. «Рок» Роу
действовал только тогда, когда преступные герои были либо полностью разоблачены, либо стояли перед неизбежностью своего разоблачения.
В 1704 году на сцене появилась трагедия «Соперничающие братья» («The Rival Brothers»), автор которой неизвестен. Сюжет для неё был заимствован из «Нищего» Отвея. Трагедия рассказывает о братьях, которые влюбились в одну и ту же женщину. Эта трагедия менее патетична, чем «Нищий», но более приближена к жанру мещанской трагедии. В ней уже отсутствуют отличительные особенности трагедий времён Реставрации. Другая ранняя пьеса XVIII века «Роковая дружба» («Fatal friendship», 1710) Чарльза Джонсона тоже затрагивает бытовую тему. Она, как и «Соперничающие братья», оказалось под влиянием трагедий Отвея.
Важный шаг в направлении к мещанской трагедии сделал Аарон Хилл, прославившийся своим произведением «Ринальдо» («Rinaldo», 1711). Он старался воздействовать на зрителя пафосом и страстью. В трагедии он видел силу, способствующую прославлению узнаваемых нами людей, характеров и ситуаций. Хилл очень важная фигура в истории драмы эпохи. Он стал родоначальником как сентиментальной, так и мещанской трагедии. Частое возобновление постановок его пьес побуждало к творчеству того драматурга, который и создал настоящую мещанскую трагедию. Этим последователем и вместе с тем новатором стал Джордж Лилло. Его трагедии завершили процесс, органически соединив всё, что накопила традиция.
Переходом к новому жанру явились не только трагедии, но и нравоучительные комедии начала XVIII века. В них сохранялась благополучная развязка и некоторые комедийные ситуации. В основном, они преследовали морально-дидактическую цель и демонстрировали на всевозможных несчастьях героев гибельность страстей и превосходство добродетели над пороком. Таковы были пьесы Ричарда Стила — комедии «Любовник-лжец» («The Lying Lover», 1703) и «Сознательные влюблённые» («The Conscious Lovers», 1722). Подобные пьесы писал актёр и драматург Колли Сиббер, решавший семейные проблемы в духе буржуазной морали. По справедливому замечанию Джеймса Кокса, «практически любая сентиментальная комедия превратилась бы в мещанскую трагедию, если бы в финале погибали главные герои»14. К примеру, «Любовник-лжец» Стила вполне мог бы стать мещанской трагедией, если бы главный герой был казнён за убийство.
Драматурги начала XVIII века взяли многое от своих предшественников. Это можно видеть из цели трагедии тех времён. Во-первых, их пьесы были призваны вызывать жалость в сердцах растроганной публики. А во-вторых, они учили людей житейскому опыту и морали. Видение драматургами человека изначально типичного, простого по своей природе и привело к развитию мещанской трагедии.
Мещанская трагедия искала новое выражение трагических фактов, делала попытки найти новое поле для трагических эмоций. Драматургия всё более приближалась к формам и облику обыденной жизни, становилась всё более реалистичной. В этом отличие и достоинство нового жанра.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Nicoll A. British drama. A historical survey from the beginning to the present time. N.Y., 1953; Carlson J.A. Like me: An Invitation to Domestic Tragedy //The South Atlantic Quarterly. — 1999. Vol. 98.3; Dobree B. English literature in the early 18th сentury (1700-1740). Oxford, 1959; Ward A.W. The London Merchant, or the History of George Barnwell. Boston, 1906; Morgan A.E. English domestic drama. London, 1912; Clark A. Domestic Drama: A survey of the Origins, Antecedents, and Nature of the Domestic Play in England, 1500-1640. Salzburg, 1975; Nolte O.F.The early middle class drama (1696-1774). Lancaster, Pa., 1935.
2. Bernbaum E. The Drama of Sensibility. Cambridge, Mass., 1925; Adams H.H. English Domestic, or Homiletic Tragedy: 1572-1642. N.Y., 1943; Slowe L.D. The Use of Prose in
Domestic Tragedy. M.A. Thesis, Columbia, 1916.
3. Hoffman L. George Lillo. Marburg, 1888; Hoffman-Wellenhoff P. Shakespeare's Pericles and George Lillo's Marina. Marburg, 1884; Ziemer G. Study of the plays of George Lillo. M.A. Thesis, Minnesota, 1923; Sklare A.B. George Lillo: A Biographical and Critical Study. M.A. Thesis, Illinois, 1947.
4. NicollA. A history of English drama, 1600-1900. 6 vols., Vol.2, 2nd ed., Cambridge, 1952. P.121.
5. Carlson J. A. Op. cit. P. 332.
6. Bernbaum E. The drama of Sensibility /A Sketch of the history of English sentimental comedy and domestic tragedy, 1696-1780. Glousester (Mass.), Smith, 1958. P.148.
7. Dobree B. Op. cit. P. 223.
8. Коган П. Очерки по истории западноевропейских литератур. М., Изд. 6-е., Т.1, 1911. С. 276.
9. Clark A. Op. cit. P.10.
10. Smith R.M. Types of Domestic tragedy. N.Y: Prentice-hall, 1928. P.1.
11. Adams H.H. Op. cit. P. 67.
12. Nolte O.F. Op. cit. P. 104.
13. Harberson W.P. The Elizabethan Influence on the Tragedy of the late 18th and the early 19th centuries. Lancaster, 1921. P. 1.
14. Cox J.E. The rise of Sentimental Comedy. Norwood, 1976.
M.S.GALLYAMOVA
DOMESTIC TRAGEDY: — PRECONDITIONS OF GENERIC
HISTORY
This article has two main purposes. First of all, this work analyses those characteristics of domestic tragedy which occur in earlier periods and provide a definition of the term «domestic tragedy». In the second place, this work examines the history of the genre in detail.
М.Б.ФЕКЛИН (Нижний Новгород)
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА ЭДВАРДА ГАРНЕТТА И ВОСПРИЯТИЕ ТВОРЧЕСТВА И.С. ТУРГЕНЕВА В АНГЛИИ НА РУБЕЖЕ Х1Х-ХХ ВЕКОВ
В истории русско-английских литературных связей трудно найти людей, внесших больший вклад в пропаганду русской литературы в Англии, чем Констанс (1862-1946) и Эдвард (1868-1936) Гарнетты. Но если роль переводов русской классики Констанс Гарнетт известна достаточно хорошо, то деятельность Эдварда Гарнетта всегда оставалась в их тени.
На рубеже Х1Х-ХХ веков знания о России и ее культуре доходили до Гарнеттов особенно быстро через русских, постоянно живших прежде всего в Лондоне. Это были и политические иммигранты, такие как Сергей и Фанни Степняк, Феликс Волховский, Кропоткин, близкий друг Лоуренса С.С. Котельянский («Кот»), а также все те, кто подолгу жили в «Грэйсис-коттедже» («уголке Достоевского») неподалеку от дома Гарнеттов «Сеарн». К тому времени присутствие русских в странах Западной
