CC BY
74
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2009. № 1. С. 139-142.
УДК 13.3/83 Н.Н. Мисюров
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
МЕНТАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ НЕМЕЦКОГО РОМАНТИЗМА
The national picture of the world is formed by language, culture and religion, historical experience. Mentality influences economy, policy, culture and ethics. The functions of mentality can lose rationality, becoming irrational factor, generating unique myth creation. German romantics, being based on the cult of German old times and the national idea, created a myth about Germany, which is “uber alles”.
Ключевые слова: романтизм, романтические основы ментальности, национальная картина мира, национальная идея.
Менталитет - система образов, лежащих в основе человеческих представлений о мире. Динамика бытия и сознания социума, структура и исторический опыт этноса, характер и функции общественных институтов всецело определены его содержанием, эксплицированным в самых разнообразных скрытых и явных формах. В соответствии с развитием «ментальной сферы», согласно К. Юнгу, структурируется ее детерминирующая связь с социальной сферой. Образ мышления и миросозерцания влияют на хозяйственную модель (экономику), на политическое образование (государство), на нравственное и религиозное состояние (культуру и этику). Менталитет регулирует основы мышления и жизнедеятельности его носителей, их жизненные установки и модели поведения, эмоции и настроения. Функции менталитета постоянно расширяются и усложняются, в процессе взаимодействия трансформируются в том или ином направлении. В то же время ментальность, при всей своей изменчивости и подвижности, основывается на неких устойчивых константах, присущих данному обществу и культурной традиции. Имманентные функции менталитета влияют на действия его носителей; однако они могут утратить свою рациональность, становясь иррациональным фактором механистического воздействия, способствуя своеобразному национальному мифотворчеству.
Национальная картина мира обусловлена в первую очередь языком, вообще языками культуры и религии, воспитанием, памятью и опытом предшествующих поколений. Культура - система представлений, выступающая как «совокупность языков, распределенных по своим функциям» [8, т. 1, с. 6]. Язык народа - «соборное орудие национальной культуры» (определение И. А. Ильина). На нераздельность духа и языка указывал Ф. Шлегель. Язык - «великий орган воспоминания всего человеческого рода» [11, т. 2, с. 364]. Язык позволяет рассматривать этнос как некую коллективную личность, обусловливает
© Н.Н. Мисюров, 2009
более или менее одинаковую реакцию членов социума на происходящие события, организует информацию, обусловливая отбор наиболее значимых фактов и установление той или иной связи между ними.
Традиция определяет действенность общественных институтов. Истина бытия, согласно М. Хайдеггеру, открывается только «естественно укорененному» мышлению [13, с. 205]. Духовная жизнь - отражение общественного бытия. Искусство, нравственность, наука, религия, государственное устройство, форма правления и так далее, согласно Г.В.Ф. Гегелю, «все они вместе имеют один и тот же корень» [4, т. 2, с. 182-183]. Функция литературы однозначно идеологическая.
В Германии в силу целого ряда обстоятельств национальная классика и романтизм (который Г. Гейне назвал «нашим священным достоянием») не были непосредственно ориентированы на «действительное», все проблемы перемещались в «царство Духа» - поэзию, искусство, философию. В восприятии современников немцы - нация, отличающаяся внутренней, субъективной настроенностью духа. Немецкие писатели, привыкшие соотносить все идеи с чувством бесконечного, отмечала Ж. де Сталь, «создали себе отечество литературное и философическое и преданы ему всем сердцем» [7, с. 239]. Литературная жизнь страны была единственной сферой общественной жизни, где национальный дух сумел выразить себя в полной мере.
Рационализму Просвещения немецкие романтики противопоставили иррационализм, интерес к мифу; неслучайно культ мифа глубоко проник в немецкую культуру и политику, в искусство (Р. Вагнер), философию (Ф. Ницше). Увлечение мифом имело важные последствия: из мифологии как достояния истории и объяснения ее процессов возник особый язык романтиков - язык метафор и загадок, иероглифов и священных символов, ставший ключом романтической эстетики. Немецкий ум охотно признает, что в основе бытия лежит не разум, а бессознательное (первоощущение бытия для немца есть прежде всего «первоощущение своей воли» [1, с. 146]). Явственно обозначилась при этом консервативная идеологическая ориентация: культ германской
старины и «достопочтенных предков». Мифологизируя прошлое и настоящее, немецкие романтики создали образ Германии, «которая превыше всего».
Идея национальной самобытности -основополагающая для романтической доктрины. Всякий народ есть нечто целое, особенное, частное и индивидуальное; у всякого народа своя жизнь, свой характер, свой взгляд на вещи, своя манера понимать и действовать. Нации и этносы - носители своего неповторимого и суверенного образа мыслей и жизни; контуры этого образа всегда доминируют в сознании его носителя и зачастую противопоставляются в разных конструктах и идеях другим образам жизни и ментальным представлениям. Романтикам было свойственно особое понимание наций как «исторических и моральных индивидов», по словам Ф. Шлегеля, наиболее ярко проявивших себя в «практических сферах искусств или наук» [11, т. 2, с. 212]. В частых сетованиях современников «на недостаток немецкого» он видел как раз проявление национального самосознания. Но нельзя «предписать» национальный характер или же «установить общезначимые принципы немецкого», потому что оно никак не могут существовать ни в качестве «благонамеренного постулата», ни в качестве «сухого и унылого императива» [11, т. 1, с. 232]. В каждом индивидуальном существовании есть своя метафизическая необходимость. Единство универсума, по Ф.В.Й. Шеллингу, обусловлено тем, что «все виды отношений соединяются в общее через индивидуум» [10, с. 59]. Тайна всякой жизни заключается в синтезе абсолютного и ограничивающего его особенного: «Только в особенном есть жизнь» [10, с. 92]. Национальность есть «одна из иерархических ступеней бытия» (Н.А. Бердяев), вне которого невозможно существование человечества как ««всеединства».
Обостренное национальное чувство не противоречило убеждению романтиков во всеобщности искусства как особого «языка» общения человечества с Богом. Универсальный образ мира открывается истинному художнику не только и не столько в его материальной данности, сколько в его духовной, божественной сущности. Мир осознается и постигается как откровение. Искусство должно уверить нас «в абсолютной реальности высшего бытия» [10, с. 67-68]. Необходимо
Ментальные аспекты немецкого романтизма
141
признать божественность любых истин, ибо все в природе есть знак высшего, откровенного в ней. «Мы не видим Бога, но повсюду усматриваем божественное; прежде всего в глубине живого творения человеческого» [11, т. 2, с. 231]. «Всякое благо в мире есть непосредственная деятельность Бога» [6, с. 156]. Мировая жизнь исполнена религиозного смысла, как и жизнь человеческая, - «почти во всех участниках нынешнего мира, в которых зачинается богатая духовная жизнь» [12, с. 256]. «Различными формами или факторами религии» считал Ф. Шлегель и поэзию, и философию. Только философия может снова открыть для рефлексии первоисточники искусства, большей частью иссякшие для творчества. Словом, «глаголом творящим» устанавливаются отношения между познающим себя и мир «самоценным индивидуумом» и универсумом мироздания.
Язык искусства - специфическая форма самосознания мировым духом себя как того, «что он есть». В мире, созданном Творцом, нет застывших форм, природа и жизнь - непрерывное творчество, все сущее находится в постоянном развитии, изменении, преображается бесконечно. Искусство призвано выразить «бесконечное» в конечном, объединить духовное и чувственное [10, с. 49]. Художнический инстинкт дарует истинному гению «целостный вид бытия» [5, с. 91]. Субъективный источник деятельности заключен в гениальности человека, а объективная цель его творческого гения - изображение всеединого целого. Тесную взаимосвязь этих двух «фокусов» А.В. Шлегель обозначил так: на объективном уровне - задача «актуализирующего» преобразования действительности, на субъективном уровне - произвольное изменение картины отображаемой действительности.
Романтическая теория допускала конструирование искусства как выявление «абсолютного», поскольку «идеальное всегда есть высшее отражение реального» [9, с.160]. «Истинный поэт всеведущ, - утверждал Новалис, - он действительно вселенная в малом преломлении» [6, с. 146]. «Художник, - вторит ему Ф. Шлегель, - это тот, кто имеет центр в самом себе» [11, т. 2, с. 232]. Искусство, согласно И.Г. Фихте, «делает трансцендентальную точку зрения обычной» [9, т. 1, с. 148]. Каждое
произведение искусства несет в себе смысл, далеко выходящий за пределы непосредственно представленного образа. «Художник непременно трансцендентален, а вся наша жизнь - богослужение» [6, с. 149]. «Искусство раскрывает нам сокровища человеческой души, наш взор обращается внутрь нас самих и так - в человеческом образе - показывает нам все благородное, высокое, божественное» [3, с. 78]. Этот высший смысл искусства невозможно исчерпать до конца, он может быть раскрыт лишь в символической форме. Абсолютная внутренняя жизнь является «подлинным содержанием романтического» в форме «духовной субъективности, постигающей свою самостоятельность и свободу» [4, т. 2, с. 233]. Только музыка, занимавшая в романтической иерархии искусств особое место, одна способна выразить сокровенную сущность мироздания. Нигде более явственно, чем в музыке, не обнаруживается, что именно дух делает поэтическими обыденные предметы, производя соответствующие изменения в жизненном материале. Высшей похвалой художнику было назвать его «истинным музыкантом». «Немец имеет исключительное право называться музыкантом, - категорично, но вполне обоснованно утверждал Р. Вагнер, - ибо лишь о нем можно сказать: он любит музыку ради нее самой» [2, с. 50]. Имена немецких гениев - Моцарта, его соперников и его гениальных продолжателей - тому подтверждение.
Антиномия мечты и действительности, если быть философски точным, вовсе не рассматривалась антитезой («разумным») признавалось всякое «действительное»). Для поэта и философа, по мысли Ф. Шлегеля, крайне важна «способность непосредственно идеализировать предметы и одновременно переводить их в реальный план», именно она позволяет разглядеть в хаотическом течении обыденной жизни облик грядущего [11, т. 2, с. 185].
Смыслом и целью романтической революции было кардинальное переустройство всего сложившегося миропорядка и национального социума: «Человеческий дух диктует свои законы всему сущему» [11, т. 2, с. 233]. В этом романтическом максимализме нельзя не увидеть проявление «императивности» немецкого
менталитета («Мировой хаос должен быть упорядочен немцем» [1, с. 49]). Достижение немецким народом своей «самости», был уверен Г.В.Ф. Гегель, должно стать вдохновляющим примером другим. Надежды и чаяния соотечественников романтики выразили с поразительной прямотой: «Германство есть подлинная народность, - заявлял Новалис, - и потому идеал»1 [6, с. 117]. Удручающая картина «немецкого убожества» (Ф. Энгельс) заставляла требовать исторической справедливости. Судьба нации, «заведомо неоцененной по заслугам» (Жан-Поль),
должна свершиться до конца.
Эстетическими манифестами романтиков начиналось «германское возрождение». В духовном наследии и деяниях «достопочтенных предков», славных традициях прошлого черпали силы «сыны Отечества» в героическое десятилетие Освободительной войны. Предстояла долгая и напряженная борьба за «немецкое единство, спаянное железом и кровью» (О. фон Бисмарк).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 АШеп. Ргадт., 291. В оригинале разграничены 0егтапйа1 и Ве^Бс^еИ Сопоставляя «германское» с греко-римскими и современными евро-
пейскими «всеобщими человеческими характерами», Новалис особо выделяет «немецкое», не только уточняющее исходное понятие, но представляющее собой смысловую оппозицию ему.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Бердяев Н.А. Судьба России: Опыты по психо-
логии войны и национальности. 2-е изд. М., 1991.
[2] Вагнер Р. Избр.: пер. с нем. М., 1978.
[3] Ваккенродер В.Г. Фантазии об искусстве: пер. с
нем. М., 1977.
[4] Гегель Г.В.Ф. Эстетика: пер. с нем. М., 1968-
1973. Т. 1-2.
[5] Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики:
пер. с нем. М., 1981.
[6] Новалис. Генрих фон Офтердинген. Фрагменты.
Ученики в Саисе: пер. с нем. СПб., 1995.
[7] Сталь Ж., де. О литературе, рассмотренной в
связи с общественными установлениями: пер. с фр. М., 1989.
[8] Успенский Б.А. Избр. труды: Семиотика культу-
ры. М., 1994. Т. 1-2.
[9] Фихте И.Г. Соч.: пер. с нем. СПб., 1993. Т. 1-2.
[10] Шеллинг Ф.В.Й. Философия искусства: пер. с нем. М., 1966.
[11] Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика: пер. с нем. М., 1983. Т. 1-2.
[12] Шлейермахер Ф. Речи о религии. Монологи: пер. с нем. М., 1994.
[13] Heidegger M. Unterwegs zur Sprache. Pfullingen, 1960.
