CC BY
48УДК 81’374.3
И.К. Косицына
МЕМУАРНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВОСТОЧНОЙ ЭМИГРАЦИИ:
ОПЫТ ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ (НА МАТЕРИАЛЕ КНИГИ Т.И. ЗОЛОТАРЕВОЙ «МАНЬЧЖУРСКИЕ БЫЛИ»)
В данной статье книга Т.И. Золотаревой «Маньчжурские были» рассматривается как источник лексикографического описания, актуальный при создании словаря собственно харбинской лексики.
Ключевые слова: русский язык зарубежья, восточное зарубежье, харбинская лексика, лингвокул ьтурология, лексикография.
The article considers “Manchurian Stories ” by T.I. Zolotaryova as a source of lexicographic description which is important for creation of a dictionary ofproper Harbin lexicon.
Key words: Russian language abroad, Harbin lexicon, cultural linguistics, lexicography.
Для полного понимания текста необходимо погрузиться в эпоху его создания, в биографию автора. В то же время и сам текст способен «пролить свет» на темные места в осмыслении той или иной эпохи, того или иного типа культуры. Объектом исследования стала книга воспоминаний Т.И. Золотарёвой «Маньчжурские были», изданная в Сиднее в 2000 г. на русском языке, которая является для исследователей русского восточного зарубежья весьма информативным источником [1]. Для жителей города Благовещенска и эта книга, и судьба её автора интересны нам ещё и тем, что Татьяна Ивановна Золотарёва -бывшая благовещенка, вынужденная в 1929 г. эмигрировать в Харбин. В 60-е гг. ХХ в. она реэмигрировала в Австралию, где и скончалась в 2006 г.
«Маньчжурские были» состоят из 33 глав-очерков, повествующих о жизни Татьяны Ивановны в Маньчжурии. В основу книги были положены дневники, которые она вела в течение своего пребывания в Китае, а также воспоминания, которые, несмотря на время, сохранились в ее памяти к моменту написания книги живыми и яркими.
Лексика «Маньчжурских былей» была рассмотрена нами с позиций лингвокультурологии - науки, которая является одним из направлений в современной лингвистике, формирующимся в рамках антропоцентрической научной парадигмы. Данная научная парадигма, сложившаяся на рубеже тысячелетий, связана с переключением интересов исследователей с объектов познания на субъект, т.е. на человека, иными словами -это парадигма, «возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания» [2, с. 64]. При этом, как известно, язык считается главной конституирующей характеристикой человека, его важнейшей составляющей, в связи с чем в науке активно анализируется как человек в языке, так и язык в человеке.
Ю.С. Степанов, пытаясь отразить сложнейшую природу языка, представил его в виде нескольких образов: 1) язык как язык индивида; 2) язык как член семьи языков; 3) язык как структура; 4) язык как система; 5) язык как тип и характер; 6) язык как компьютер; 7) язык как пространство мысли и как «дом духа» (М.Хайдеггер), т.е. как результат сложной когнитивной деятельности человека [Цит. по: 3, с. 6].
В самом конце ХХ в. был сформулирован еще один образ: язык как продукт культуры, как ее важная составная часть и условие существования (т.е. как ее «орудие и ипостась» [2, с. 64]), как фактор формирования культурных кодов. Важно также, что «каждый язык отражает культурные реалии того социума, где язык функционирует, и при этом адекватно обслуживает его культуру» [4, с.3]. Понятие культуры в свою очередь также является не менее сложным. К настоящему времени культурологи выделяют довольно много подходов к пониманию ее сущности, например, деятельностный, нормативный, ценностный и др.
В рамках данной работы особый интерес представляет герменевтический подход, в котором к культуре относятся как к множеству текстов. Согласно Ю.М.Лотману [5], при таком подходе культура представляет собой совокупность текстов, точнее - механизм, создающий совокупность текстов. Тексты же в свою очередь являются плотью и кровью культуры и «могут рассматриваться и как вместилище информации, которая должна быть извлечена, и как уникальное, порожденное своеобразием личности произведение, которое ценно само по себе» [3, с. 14].
Такое понимание культуры актуально для данного исследования, но, учитывая его видимую узость, мы считаем необходимым обратиться к следующему определению: «Культура - это совокупность всех форм деятельности субъекта в мире, основанная на системе установок и предписаний, ценностей и норм, образцов и идеалов, это наследственная память коллектива, которая «живет» лишь в диалоге с другими культурами» [3, с. 17].
Именно текст, создаваемый человеком, отражает движение человеческой мысли и способы ее представления с помощью языковых средств, и именно текст, будучи ничтожно малым элементом материального мира, способствует приобщению человека к культуре.
В целом лингвокультурологический анализ текста представляет собой анализ более мелких языковых единиц, из которых состоит текст, на предмет их культурной значимости. В наши задачи входит обнаружение в книге Т.И. Золотаревой лингвокультурем, под которыми, вслед за В.А. Масловой, мы понимаем «совокупность формы и языка, его содержания и культурного смысла, сопровождающего этот знак» [3; с. 52]. Культурологически значимую лексику мы попытались представить в виде дефиниций, при создании которых было важно: а) зафиксировать слова и словосочетания
(лингвокультуремы) и растолковать их значение; б) составить краткие культурноисторические комментарии к каждому заголовочному слову, опираясь на основной материал и дополнительные источники. Иными словами, была предпринята попытка реконструировать словесно-вещественную действительность русский восточной эмиграции, а именно русской эмиграции в Харбине и вдоль линии КВЖД, и заложить основы ее будущего лексикографического описания.
На данном этапе сложилась следующая структура словарной статьи:
• Заголовочное слово или словосочетание.
• Толкование.
• Цитата (контекст употребления) Цитата может выполнять различные функции: 1) Цитата из источника может иллюстрировать случай употребления заголовочного слова или словосочетания; 2) цитата может быть одновременно и историко-культурологическим комментарием к заглавному слову или словосочетанию.
• Дополнительная информация, которая может касаться, например, месторасположения упоминаемых объектов.
Кроме того, в словарных статьях могут присутствовать комментарии, которые касаются слов, встречающихся, например, в языке метрополии, но имеющих некоторые отличительные особенности в языке восточной эмиграции.
Все лингвокультуремы, встретившиеся в книге «Маньчжурские были», можно разделить на три группы:
A) слова и словосочетания, называющие реалии харбинской действительности, которые были распространены и известны как в Харбине, так и вдоль всей линии КВЖД;
Б) слова, называющие реалии социально-политической действительности русской Маньчжурии (в эту группу вошли названия учреждений, особых документов и т.п.);
B) слова, представляющие собой «освоенные» заимствования из китайского и других восточных языков, используемые в языке автора (это, как правило, слова, называющие реалии китайской, а также японской действительности).
Выявленная нами лексика соотносима с той, которую определяют как «собственно харбинскую», т.е. лексику, «которая активно функционировала в русской речи восточного зарубежья и составляла ее специфику в отличие от языка метрополии» [6, с. 113].
Представляем опыт описания указанных групп лингвокультурем по заданным параметрам, сопровождая при необходимости комментарием.
Г руппа А
КАВЭЖЭДЭКИ. Русские служащие и рабочие, создававшие и эксплуатировавшие КВЖД - Китайско-Восточную железную дорогу. До 20-х гг. ХХ в. кавэжэдэки в основном составляли население Харбина.
1) «Это были русские, которых от названия дороги называли кавэжэдэками. У них была спокойная устойчивая жизнь и работа с хорошими окладами в золоте» [1, с.107].
2) «На территории разъезда находились в хорошем состоянии просторные светлые дома с голландскими печами, отапливавшимися дровами и двое суток сохранявшими тепло. Когда-то давно эти дома строило русское правительство для своих служащих и рабочих, относящихся к категории «кавэжэдэков», получавших оклады по курсу золотого рубля, с готовыми квартирами, освещением и отоплением. Большую заботу проявляло русское правительство о своих тружениках. При домах были добротные хозяйственные постройки. Все было крепко, солидно» [1, с. 137].
КИТАЙСКАЯ НОЧЛЕЖКА. Специальное помещение для неимущих, в котором они могли переночевать, заплатив определенную сумму.
1) «Босяки» не имели постоянного места жительства, скитались, где придется: в китайских ночлежках, в скверах, в подъездах» [1, с. 108].
2) «И весь этот образ их жизни в ужасных антисанитарных условиях, в которых они находились, не имея постоянного пристанища, кроме китайских ночлежек, и то в том случае, если могли заплатить за пребывание в ней» [1, с. 110].
В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова слово ночлежка имеет пометы простореч., устар., дореволюц. и толкуется так: «То же, что ночлежный дом (ночлежный дом - дом с нарами для спанья, где за низкую плату могла иметь ночлег не имеющая пристанища городская беднота)» [7]. В «Толковом словаре русского языка»
С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой это слово объясняется как «ночлежный дом» и имеет помету прост. [8]. В книге Т.И. Золотаревой слово встречается именно в сочетании китайская ночлежка, однако отмечено и употребление ночлежный дом. В нашем материале данное словосочетание не имеет пометы устар., употребляется как современное автору, что вполне объяснимо консервативными тенденциями в лексике русского восточного зарубежья.
«МОДЕРН». Популярный ресторан в Харбине.
Крупное предприятие «Модерн», в состав которого вошли отель, кинематограф, театр и ювелирный магазин, организовал в Харбине еще в 1910 г. Иосиф Александрович Каспе. «Ресторан «Модерн» с самого его основания славился лучшей на Дальнем Востоке кухней. В специальных, элегантных отдельных кабинетах ресторана побывали едва ли не все жители Харбина. Бело-золотой зал ресторана также никогда не пустовал» [9, с. 234].
Сегодня здание «Модерна» относится к памятникам архитектуры первой категории [1, с. 234]. Ресторан находился по адресу: ул. Китайская, 89.
1) «В Харбине друзья, приветливо встретившие его, по поводу его приезда устроили банкет в Модерне, который прошел в теплой дружеской обстановке и воспоминаниях. В Рождественский сочельник опять была встреча с друзьями в Модерне» [1, с. 75].
2) В Рождественский сочельник опять была встреча в Модерне [1, с. 75].
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ. Русское высшее учебное заведение в Харбине.
Институт был открыт в сентябре 1925 г. в составе двух отделений: словесноисторического и физико-математического. Ректором академической части был профессор С.В. Кузнецов. В 1937 г. Педагогический институт был закрыт. Примечательно то, что харбинцы, в том числе Т.И. Золотарева, с особой любовью и гордостью вспоминают об этом учебном заведении.
«В жизни российской эмиграции значительную роль сыграл Педагогический Институт. Его основание было откликом на желание молодежи получить высшее образование. Учредителями и организаторами Педагогического Института явились: профессор С.В. Кузнецов, доцент Н.А. Стрелков, приват-доцент В.Т. Шишин, юрист Д.С. Тихомиров» [1, с. 119].
ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР. Помещение со спальными местами для приезжих.
1) «Постоялый двор представлял собой глинобитное помещение метров пять длиной и метра четыре шириной, вдоль одной из стен тянулся кан, над которым была протянута веревка. На веревку для сушки вешали полотенца или что-нибудь из одежды. У входа -окошко, у которого стоял столик» [1, с. 16].
2) «После 1945 года вокруг Аршана стало больше селиться китайцев. Строили избушки из самана, и появился постоялый двор с отдельными клетушками, с нарами и общей кухней с плитой» [1, с. 249].
Такие постоялые дворы помогали путешественникам передвигаться от деревни к деревне, обеспечивая им ночлег и пристанище.
В «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова слово постоялый в выражении постоялый двор имеет помету устар. и следующее толкование: «Помещение для ночлега с двором для лошадей и экипажей, проезжающих, обычно с трактиром» [7]. В «Толковом словаре русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой это слово имеет сходное толкование и помету устар. [8]. В нашем случае это словосочетание нельзя
толковать как устаревшее (как и в случае со словосочетанием китайская ночлежка). Кроме того, это была реалия чужой действительности, названная русским словом.
«СЧАСТЛИВАЯ ХОРВАТИЯ» («ХОРВАТИЯ»). Название Харбина (и всей восточной линии КВЖД) во времена управления Д.Л. Хорвата.
Дмитрий Леонидович Хорват был назначен управляющим новой железнодорожной магистралью (КВЖД) в 1903 г. Генерал поселился в Старом городе. «Он, как старый русский помещик, любил несуетную, размеренную жизнь. По вечерам его часто можно было видеть гуляющим, без всякой охраны, по пыльным улочкам Старого Харбина, как бы оглядывающего свои владения» [9, с. 44].
1) «Быстро рос Харбин, строился, украшался, вел культурную работу. Русские с собой привезли уютный российский быт: с самоваром, с российским гостеприимством и радушием. Так до 1920 г. работали и жили под мудрым руководством генерала Хорвата. Всю эту область, в которой находилась КВЖД, называли «Хорватией».
После 1917 г. «в счастливую «Хорватию» со всех сторон нахлынули тысячи запуганных, разбитых физически и морально, растерянных, замученных кровавой борьбой русских людей. «Хорватия» всех их приняла. Генерал Хорват своим авторитетом, дипломатичным тактом сумел прикрыть незваных гостей от недовольства хозяев страны» [1, с. 106].
2) «Полковнику чудом удалось избежать ареста и расправы. Верные друзья помогли ему перейти границу через Амур у китайского города Сахаляна. После он перебрался в Харбин в «Счастливую Хорватию» под управлением генерала Хорвата Д.Л. Будучи лично знакомым с самим генералом, он получил радушный прием и разного рода содействие и поддержку» [1, с. 94].
ХАРБИНЦЫ. Название жителей русского Харбина, а также тех, кто когда-либо жил в этом городе. Кроме того, является названием человека не столько по месту, сколько по общему опыту жизни в восточной эмиграции и сформированному там типу культуры поведения.
1) «Для нас, харбинцев, ставших жертвами политического урагана, самым приятным в воспоминаниях будут те дни, что провели мы в Харбине под сенью маньчжурских сопок» [1, с. 104].
2) «Харбинцам особенно повезло в том, что представители науки, искусств, преследовавшиеся на своей родине как враги народа, нашли в Харбине себе верное убежище и могли свободно применять свои знания, создав очаги образования для детей, юношества и взрослых» [1, с. 105].
ЧУРИН. Название магазина в Харбине, основанного купцом И.Я. Чуриным.
Свою фирму Иван Яковлевич Чурин основал еще в 1867 г. в Иркутске, и вскоре филиалы ее стали появляться во многих сибирских и дальневосточных городах. В Харбине свою торговлю И.Я. Чурин открыл с самого его основания, а спустя несколько лет у него было уже три крупных магазина в разных местах города [3, с. 304].
«Утром после завтрака Кривцов отправился к Чурину, купил самую красивую дорогую куклу, красивый пенал и книгу сказок для Катюши, а затем букет красных гвоздик для Марии и коробку шоколада» [2, с. 75].
Магазины располагались районах Пристань, Модягоу и Новый город.
Итак, в группу А оказались включены слова, известные языку метрополии, но имеющие некоторые особенности в функционировании в языке харбинской диаспоры; урбонимы, аналоги которым можно также наблюдать в языке метрополии; новые лексемы, построенные по словообразовательным моделям русского языка, но служащие для наименований реалий русской Маньчжурии.
Группа Б:
БРЁВНА. Название арестованных в одной из японских тюрем, над которыми проводились медицинские опыты.
«Близ станции Пифан был основан японцами военный городок с хорошо оборудованными лабораториями, в которых специально изготавливались разного рода бактерии тифа, холеры, дизентерии с целью применять их действия на живых людях, совершая на них разного рода опыты. При их городке находилась тюрьма, и арестанты, попадающие в тюрьму, являлись объектами для их опытов. В эту тюрьму попадали люди, обвиненные в шпионаже в пользу других государств, лица, критикующие действия японских властей, перебежчики из Советского Союза и хунхузы.
В этой тюрьме арестованных называли «бревнами». Их заражали бактериями, наблюдая за действием их, потом лечили, применяя разные методы, а тех, которые выздоравливали, подвергали повторным опытам. Из этой тюрьмы никому не удавалось уйти. Попасть туда означало верную смерть» [1, с. 191].
БЮРО ПО ДЕЛАМ РОССИЙСКИХ ЭМИГРАНТОВ (БЮРО). Бюро, основанное японцам в 1934 г. с целью установления полного контроля над русскими эмигрантами; БРЭМ.
«Для того чтобы создать полный контроль над русскими эмигрантами и их бытом, было основано в 1934 г. Бюро по делам российских эмигрантов с несколькими отделениями, охватывавшими разные стороны жизни эмигрантов. Без регистрации в Бюро эмигранты не могли устроиться на работу. Вопросы о службе, перемене места жительства - все было в компетенции Бюро. Все эмигрантские предприятия, фирмы, мастерские должны были быть зарегистрированы в Бюро. Бюро, повсюду имея своих представителей, таким путем знало, что делается в эмигрантской среде. Начальники отделов Бюро должны были являться с рапортом в Военную миссию» [1, с. 187].
ДОБ (Департамент Общественной Безопасности). Организация, занимавшаяся визовым контролем.
«Одно время у советского консульства в Харбине с ДОБом (Департаментом Общественной Безопасности) был заключен договор, согласно которому ДОБ не должен был давать разрешение лицам, желающим выехать за границу. В течение двух лет продолжался этот договор, и ДОБ не давал разрешения, но потом случалось, что отъезжающие выходили из своего дома с чемоданами в руках, оставив все на волю ДОБа» [1, с. 230].
ЖОХО. Рапорт-донос японскому начальству.
«Служащие некоторых объектов, например, охранники железнодорожной полиции, должны были подавать своему начальству «жохо» - сведения о настроении и разговорах среди населения, и особенно о тех, кто критикует действия японцев» [1, с. 191].
КЕЙГОТАЙ. Железнодорожная полиция, действовавшая в Маньчжоу-Го.
«Название Кейготай - это железнодорожная полиция, охранявшая и разъезды железной дороги на Восточной линии бывшей КВЖД» [1, с. 136].
ЧЖЕ-МИН-ШУ. Специальное удостоверение для пассажиров железной дороги с отпечатками пальцев, введенное японцами после основания Маньчжоу-Го.
«С основанием Маньчжоу-Го японцы начали водворять новые порядки. Жизнь населения в корне изменилась во всех направлениях.
На Восточной линии железной дороги требовали с пассажиров специальное удостоверение Чже-мин-шу, маленькую книжечку с отпечатком большого пальца на первой странице» [1, с. 187].
Группа Б представлена аббревиатурами и заимствованиями в авторском графическом оформлении.
Группа В:
АБОН. Религиозный монгольский символ.
«Над источником в Аршане на пригорке находился «Абон» - религиозный монгольский символ. Он представлял собой связку прутьев в рост человека, крепко связанных дважды. Окружен Абон был оградой, которая была обвешана шарфиками, платочками, лоскутками» [1, с. 248].
БАБАН. Монгольский пряник.
«Во время летнего сезона в Аршан на специальный съезд съезжались все ламы из монастыря. Когда они все собирались вместе, то сначала начиналось торжественное моление, после которого они все садились на землю большими кругами, и тогда начиналось угощение. Каждый сначала получал традиционный «бабан» (особый монгольский пряник), а после - куски мяса, которое неподалеку варилось. И те, кто присутствовал в это время в Аршане, тоже получали мясо. Этот съезд как бы являлся религиозной традицией и повторялся из года в год» [1, с. 248].
КАН. Лежанка в китайском доме, которая располагалась над домашним очагом.
1) «Вдоль одной из стен тянулся кан (большая китайская кровать), над которым была натянута веревка» [1, с. 16].
2) «Мы с Алешей частенько отдыхали там, на кане, раскуривая трубки в ожидании ужина, который так вкусно готовил Ван» [1, с. 163].
3) «Мы спали на канах, не раздеваясь: в пальто. Я - в середине, а Боря с Володей - по бокам» [1, с. 16].
КУЗЫ. Китайские мужские брюки.
«Октябрь подходил к концу, но он, одетый в кузы и стеганую куртку, не ощущал холода» [1, с. 50].
НАМАЙЧИНА. Монгольское печенье.
«В его поселке жили торговцы, среди которых проживал Брусенцев Николай Петрович с сыновьями. У него можно было купить намайчины (особое монгольское печенье), спирт, чай, хлопчатобумажные ткани» [1, с. 248].
УЧКА-ТАБИ. Легкая японская обувь.
1) «Охранникам приказано было подготовиться, и им выдали легкую обувь - учка-таби» [1, с. 155].
2) «Роса еще не высохла, и порою с деревьев, если заденешь, осыпало каскадами брызг. Куртки наши стали влажными, аучка-таби промокли» [1, с. 158].
ХАНА. Китайский алкогольный напиток.
«Затем наварили пельменей, поели, выпили по две чашки ханы, а после стали расходиться: пришлые к местным, а местные по своим фанзам» [1, с. 37].
ЦУНО. Рога изюбра.
«Начальство не запрещало заниматься охотой, а, наоборот, поощряло, разрешая им пользоваться казенными винтовками. Некоторые служащие японцы делали им заказ на «цуно» (рога изюбра)» [1, с. 138].
Слова группы В, являясь экзотичными для жителей метрополии, свободно используются автором «Маньчжурских былей», являются вполне освоенными. Часто автор дает значения подобных слов в скобках непосредственно в тексте, полагая, что они могут быть неизвестны широкому кругу читателей. Однако в ряде случаев такое дополнительное толкование представляется автору излишним, т.к. контекст полностью проявляет значение слова.
Приведенные выше примеры доказательно иллюстрируют тот факт, что книгу Т.И. Золотаревой можно рассматривать как богатый лексикологический источник, а материалы книги могут стать базой для особого лексикографического описания и создания «Словаря харбинской лексики», что является одной из перспектив настоящего исследования. Работа над словарем была начата в лаборатории региональной лингвистики АмГУ в 2006 г., а его фрагмент был опубликован в фольклорно-диалектологическом альманахе «Слово» (Вып. 6., 2008 г.) [6].
ЛИТЕРАТУРА
1. Золотарева Т.И. Маньчжурские были. Сидней, Австралия, 2000. 267 с.
2. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление
антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. № 1. С. 64-71.
3. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для вузов. М.: Академия, 2001. 202 с.
4. Фрумкина Р.М. Культурологическая семантика в ракурсе эпистемологии// Изв. АН. Сер. лит. и яз. 1999. Т. 58. № 5. С.3-10.
5. Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 Т. Т. 1 Таллинн, 1993. 479 с.
6. Оглезнева Е.А. О проекте словаря харбинской лексики // Слово: Фольклорно-
диалектологический альманах. Материалы научных экспедиций. Вып. 6, специальный. Русское слово в восточном зарубежье. Благовещенск: АмГУ, 2008. С. 113-124.
7. Толковый словарь русского языка: В 4 Т./ Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Сов. энцикл., 1939. Т.
1-3.
8. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: АЗЪ, 1993. 750 с.
9. Крадин Н.П. Харбин - русская Атлантида. Хабаровск: Издатель Хворов А.Ю., 2001, 352 с
