CC BY
13
Вестник Томского государственного университета. 2022. № 484. С. 101-106 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2022. 484. рр. 101-106
Научная статья УДК 303.446.4
аог 10.17223/15617793/484/11
Механизмы сохранения памяти о Великой Отечественной войне на постсоветском пространстве (Россия и Беларусь) в современной англоязычной историографии
Луиза Владимировна Коробицына1
1Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия
LVKorobitsyna@fa.ru
Аннотация. Рассмотрена современная англоязычная историография, посвященная проблеме сохранения и трансформации памяти о Великой Отечественной войне в Российской Федерации и Республике Беларусь, в контексте концепции исторической и коллективной памяти. Проанализированы наиболее современные исследования британских и западноевропейских ученых, прежде не нашедшие отражения в отечественной исторической науке и посвященные российским и белорусским коммеморативным практикам Второй мировой войны. Сделаны выводы относительно тенденций в интерпретации событий 1939-1945 гг. на постсоветском пространстве.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, современная англоязычная историография, коммемора-тивные практики, память о Второй мировой войне
Источник финансирования: Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 18-59-00010 «Память о Великой Отечественной войне: направления, тенденции, практики мемориализациии в Беларуси и России»)
Для цитирования: Коробицына Л.В. Механизмы сохранения памяти о Великой Отечественной войне на постсоветском пространстве (Россия и Беларусь) в современной англоязычной историографии // Вестник Томского государственного университета. 2022. № 484. С. 101-106. <1ог 10.17223/15617793/484/11
Original article
doi: 10.17223/15617793/484/11
The mechanisms of preserving the memory of the Great Patriotic War in the post-Soviet states (the Russian Federation and the Republic of Belarus) in the contemporary English-language historiography
Luiza V. Korobitsyna1
1 Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russian Federation
LVKorobitsyna@fa.ru
Abstract. The article is aimed at analysing contemporary English-language historiography on the problem of preserving and transforming the memory of the Second World War in the Russian Federation and the Republic of Belarus. Based on the concept of historical collective memory, the author identified topics that are of the greatest interest on the part of Western scholars studying the commemorative practices existing in the post-Soviet space. As sources, articles and monographs of British historians and English-language collections of articles published in the UK over the last decade edited by British specialists on the historical memory of the Second World War and the history and culture of Russia and Eastern Europe were drawn. Assessing the significance and role of the events of the Great Patriotic War for Russians and immigrants from the former Soviet republics, Western scholars note that the memory of 1941-1945 acts as a central plot not only for the formation of a patriotic spirit, but also serves as an important element of national self-identity. Western researchers focus on such aspects as: analysis of the celebration on May 9 in the territory of the Russian Federation, the Republic of Belarus, as well as in the Russian-speaking diaspora in Europe; study of visual symbols, in particular the Banner of Victory, as the most important attribute of the Victory Day; assessment of the contribution of the Soviet Army to the liberation of Nazi concentration camps; criticism of the lack of widespread respect for the memory of the victims of the Holocaust on January 27, which is accepted in the West; and revealing of the existence of two independent commemorative traditions (Western and postSoviet) preserving the memory of the Second World War coexisting and interacting with each other in the territory of modern Europe. The author came to the conclusion that the interest of Western historians in studying the mechanisms of preserving and transforming the memory of the Great Patriotic War on the territory of Russia and Belarus stems
© KopoSnuwHa ..B., 2022
from the political, social and cultural changes taking place in Eastern Europe after the collapse of the Soviet Union and the disappearance of the socialist camp. In addition, it should be recognized that the existence of two traditions of war commemoration arises from the divergence in the choice of events from the past, which are of great importance for a single people: while the memory of the Holocaust does not assume such large-scale forms in Russia and Belarus, it is still an inalienable part of the common grief of Russians and immigrants from the USSR for all victims of genocide, concentration camps, blockade of hunger, occupation and mass executions.
Keywords: Great Patriotic War, contemporary English-language historiography, commemorative practices, memory of the Second World War
Financial support: The study was supported by the Russian Foundation for Basic Research, Project No. 18-5900010.
For citation: Korobitsyna, L.V. (2022) The mechanisms of preserving the memory of the Great Patriotic War in the post-Soviet states (the Russian Federation and the Republic of Belarus) in the contemporary English-language historiography. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 484. pp. 101-106. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/484/11
Вопросы сохранения и трансформации памяти о Великой Отечественной войне в современном российском и белорусском обществе все чаще становятся предметом исследований не только отечественных, но и европейских историков. Знакомство с опытом изучения данного вопроса иностранными коллегами дает возможность осмыслить тенденции, актуальные для западной социально-гуманитарной науки XXI в., и определить основные векторы интерпретаций механизмов создания памяти о событиях 1941-1945 гг. на территории Российской Федерации и Республике Беларусь. Оставив трагичный и яркий след в истории народов, Великая Отечественная война, а точнее память о ней, стала центральным событием, вокруг которого происходит формирование патриотического настроя общества и, более того, осмысление идентичности. Наличие значительного количества работ по данной проблеме в англоязычной историографии свидетельствует о росте интереса к российской истории и отражает общий настрой западных коллег в отношении оценки роли и места России и Беларуси в мировой истории ХХ в.
Многочисленные исследования европейских ученых, посвященные механизмам сохранения памяти о Великой Отечественной войне на территории бывших советских республик и стран социалистического лагеря, затрагивают такие аспекты, как развитие историографической традиции и трактовки роли СССР в событиях Второй мировой войны, сохранение и реакту-ализация визуальных образов Знамени Победы, анализ художественных произведений и кинематографа середины и второй половины ХХ в. и современного.
Одним из наиболее крупных специалистов по проблемам сохранения и трансформации памяти о Второй мировой войне является профессор Института международной политики Университета Абериустуи-та (Уэльс, Великобритания) Патрик Финни, который за последние годы внес значительный вклад в изучение, в том числе, трансформации историографических подходов советских и современных историков к проблемам интерпретации предвоенных и военных лет Великой Отечественной войны [1-4]. В монографии «Помня путь ко Второй мировой войне», британский историк в одной из глав исследования осуществил попытку проанализировать специфику развития советской и современной российской историографии и
сделал особый акцент на взаимосвязи между ростом интереса к теме Великой Отечественной войны с проблемой поиска идентичности государствами, образованными после распада СССР. П. Финни полагает, что память об оборонительных войнах, каковыми были Отечественная война 1812 г. и Великая Отечественная война, является частью единого нарратива о миролюбивом народе, борющемся за свою независимость. После распада СССР и глобальных перемен на постсоветском пространстве, коснувшихся, в том числе, сферы переосмысления идентичности общества каждого отдельно взятого новообразованного государства, события 1941-1945 гг. стали одним из центральных сюжетов, вокруг которых начало выстраиваться осмысление российским и белорусским народом своей «самости». По мнению британского ученого, Великая Отечественная война занимает столь важное место в культуре народов, что «представление о ней не может быть лишено определенной доли влияния общей политической конъюнктуры, и, судя по всему, "долгая Вторая мировая война" не скоро утратит место ключевого исторического события в памяти россиян» [2. С. 64-65].
Гораздо более детальные исследования, касавшиеся современных направлений и тенденций сохранения памяти о Великой Отечественной войне, были опубликованы в сборнике 2018 г. под редакцией П. Финни «Помня Вторую мировую войну» [4]. Интернациональная группа авторов, работая в рамках концепции коллективной памяти, рассмотрела наиболее актуальные тренды в сфере трансформации и мемориализа-ции воспоминаний о событиях 1939-1945 гг. во Франции, Германии, Китае, Японии, России, а также в культуре различных диаспор, в частности российской, проживающих за пределами своей родины.
В статье «Памятник советским воинам, погибшим при освобождении Австрии от фашизма в Вене: геополитика памяти и новая российская диаспора в Европе 1990-2000-х гг.» Татьяна Журженко, возглавлявшая исследовательскую группу в Венском университете по изучению России в контексте глобального международного диалога, обратилась к научной проблеме, ставшей особо актуальной в связи с переносом или уничтожением мемориалов советским солдатам-освободителям на территории бывших социалистических стран. Рассматривая традицию сохранения памя-
ти о Второй мировой войне в рамках современного европейского пространства, она пришла к выводу, что в основе конфликта лежит наличие двух параллельно сосуществующих моделей празднования и восприятия Дня Победы: «Австрийцы и иностранные туристы, которые собираются на Хельденплац 8 мая, и представители бывших советских республик и сами русские, которые приходят к памятнику советскому солдату на следующее утро, являются двумя абсолютно разными группами; и трудно поверить, что два этих празднования приурочены окончанию одной и той же войны» [5. С. 89]. В российской коммеморативной практике Великая Отечественная война символизирует триумф, героическую жертву и в то же время является неоспоримым свидетельством значительного вклада СССР в победу над фашизмом. С геополитической точки зрения именно победа во Второй мировой войне сделала Советский Союз мировой державой, влиятельной и могущественной страной; для россиян и русскоговорящего населения, проживающего за пределами России или Беларуси, факт причастности к культуре сильной, пусть и исчезнувшей с карты, огромной страны выступает важным символом единства «русского мира».
Анализируя причину выбора Шварценбергплац для расположения на ней памятника героям Советской армии в Вене, Татьяна Журженко ссылается на австрийского исследователя Я. Табора: «Создатели памятника прекрасно знали, кем был принц Карл Шварценберг, - именно его конная статуя находится в самом начале площади. Фельдмаршал Карл Шварценберг, победитель в Битве народов под Лейпцигом 1813 г., возглавил союзные войска, в которых русские и австрийцы, практически как братья, сражались плечо к плечу с армией Наполеона» [6. С. 115]. Попытка связать память о доблестных совместных сражениях в наполеоновских войнах с победой над фашизмом на первый взгляд кажется возможной, однако в послевоенные годы и годы холодной войны вызвала у австрийского населения иные ассоциации; Журженко пишет по этому поводу следующее: «В повседневной жизни австрийцы двояко воспринимают Памятник советским воинам, выражая свое отношение в многочисленных прозвищах. Имея официальное название Памятник героям Красной армии, или Памятник освобождению, этот монумент получил такие расхожие имена, как "мемориал неизвестного мародера" (и даже "неизвестного отца"), указывая на массовые мародерства (и изнасилования австрийских женщин) советских войск в первую неделю оккупации. Еще более экзотичным является название "гороховый монумент", связанный с поставками из СССР 1 000 тон гороха в помощь Австрии. Тем не менее, гораздо чаще эту композицию называют просто "памятник русским"» [5. С. 100].
Современная Российская Федерация воспринимает себя преемником СССР и защитником всех советских памятников. Сохранение монументов, воздвигнутых в честь Красной армии на территории восточноевропейских стран, стало одним из политических приоритетов для российских лидеров в 2000-е гг. Ав-
тор исследования полагает, что в основе стремления как можно дольше сохранять свидетельства военного успеха Красной армии лежит стремление возродить статус сильного могущественного государства: «Победа во Второй мировой войне представляется российской элите и обществу наивысшим геополитическим триумфом, который зачастую противопоставляется "геополитической катастрофе" 1991 г. Памятники советским воинам в Европе символизируют этот триумф, и любые попытки уничтожить их или перенести воспринимаются как напоминание о недавно пережитом унижении и слабости постсоветских 1990-х гг.» [5. С. 103].
Не меньший интерес представляют исследования британского историка, специалиста по русской культуре и преподавателя Лондонского университета королевы Мэри Джереми Хикса, который в своих работах обращается к изучению военных артефактов-символов, визуальному искусству и художественным произведениям, созданным по мотивам или в годы Второй мировой войны [7-9]. В 2011 г. в статье «От зверств к действию: как советский кинематограф инициировал фильмы о Холокосте» [10] ученый провел анализ наиболее ранних видеоматериалов, записанных советскими операторами вскоре после освобождения Красной армией концентрационного лагеря Майданек на окраине города Люблин в 1944 г. Честность и откровенность, с которой была показана жестокость нацистской системы уничтожения людей, поразила страны Запада. В самых ранних документальных фильмах американские и британские телерепортеры не могли решиться показать широкой публике «зверства, совершаемые над людьми в лагерях», поэтому смелость советских кинематографистов позволила осуществить прорыв в вопросе создания фильмов о холокосте: «Советские операторы, имевшие возможность запечатлеть мир лагеря смерти, инициировали начало борьбы кинематографа с невообразимой жестокостью. Тем не менее это знаковое достижение не вызвало у советских людей гордости, не заняло знакового места в их памяти о войне, и эта новаторская видеозапись едва ли упоминается в истории советского кинематографа или в советском кинематографе военного времени, между тем именно она послужила началом череды фильмов о Холокосте» [10. С. 263].
Результаты исследования Джереми Хикса ярко проиллюстрировали специфику отбора событий и фактов, которые достойны или не достойны стать частью коллективной памяти о Великой Отечественной войне. Фильм «Лагерь Майданек - кладбище Европы» 1944 г. [11] был создан группой советско-польских кинематографистов во главе с польским режиссером Александром Фордом, при этом значительная часть видеоматериалов предоставлялась Московской центральной студией документальных фильмов, подготовленных такими именитыми операторами, как Роман Кармен, Виктор Штатланд и Авенир Софьин. Безусловно, фильм о Майданеке - результат совместного творчества, он не был исключительно советским, однако это никак не умоляло существенный вклад
Советского Союза в создание столь знакового для всей европейской культуры документального фильма. Подобное «не придавание значения» достижению, высоко оцениваемому зарубежными коллегами, подчеркивает характер существующей до сих пор практики коммеморации Великой Отечественной войны и Дня Победы, которая во главу угла ставит героизм, жертвенность и подвиг, однако упускает знаковый с культурной и морально-этической точки зрения вклад советского народа в европейскую культуру.
Одной из наиболее поздних публикаций Джереми Хикса, посвященных памяти о Великой Отечественной войне, является статья «Святая реликвия войны: советское Знамя Победы как артефакт». Штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии, закрепленный красноармейцами на крыше рейхстагом в Берлине 1 мая, является неотъемлемой частью символики Дня Победы и официально признан государственной реликвией в Российской Федерации и Республике Беларусь. Безусловно, Знамя Победы, - особенно подкрепленное знаменитой постановочной, однако крайне реалистичной фотографией Евгения Халдея - было не только визуальным свидетельством победы Советского Союза над фашизмом и предметом гордости, но и знаком триумфального завершения ожесточенной борьбы двух идеологических систем. Джереми Хикс полагает, что рост популярности Знамени Победы и частота его использования в медиапространстве напрямую связаны с текущей политической и социально-экономической ситуацией в стране: «Знамя Победы вышло на первый план, в первую очередь, в начале эры Брежнева, а затем вновь получило широкое распространение в годы президентства В. Путина и Д. Медведева: и в том и в другом случае это были непростые времена, когда коллективная память о войне позволяла мобилизовать общество, стабилизировать и объединить силы, и в том и в другом случае необходимость во флаге как священном символе актуализировалась. <...> Однако рассматривать использование этого символа исключительно в контексте государственной манипуляции равнозначно игнорированию очевидной силы Знамени Победы как артефакта, который способен произвести подлинный резонанс среди людей, никоим образом не зависящих от государственного аппарата» [12. С. 212].
Интерес британцев к памяти о Второй мировой войне на постсоветском пространстве не ограничивается исследованиями отдельных специалистов. С 2007 по 2013 г. на базе Кембриджского университета над проектом «Память о войне: культурные движущие силы в Польше, России и Украине» работала группа ученых, которая в публикациях, помимо всего прочего, затрагивала проблемы трансформации и сохранения коллективной памяти о событиях 1939-1945 гг. Результаты исследовательской деятельности публиковались в многочисленных периодических изданиях, однако финальной совместной работой стал сборник статей «Память и теория в Восточной Европе» [13]. Одна из соавторов сборника и широко признанный специалист по истории коллективной памяти Алейда
Ассман в статье «Раздробленная память Европы» уделила большое внимание вопросу восприятия и оценки холокоста в современной России и бывших странах СССР: «Европейская память о Второй мировой войне не только противоречива, но зачастую обладает поразительной диспропорцией. В то время как почитание памяти всех жертв Холокоста давно вышло за пределы Европы, внутри самой Европы продолжает существовать пространство, где подобная традиция отсутствует. С каждым годом все больше и больше наций 27 января почитают памятью день освобождения лагеря Освенцим, однако у самих освободителей, что парадоксально, эта дата не занимает столь важное место в коллективной памяти. Речь идет не о том, что Красная Армия не имеет гарантированного места в национальной культурной памяти постсоветской России - чествование героев приурочено к 9 мая. Речь идет о том, что празднование 9 мая посвящено победе в Великой Отечественной войне, в которой Сталин сокрушил Гитлера. Тот факт, что Советский Союз героически победил зло и понес большие потери, является ядром героической самооценки и национальной памяти россиян. В России прославленная Красная армия сохранилась в память как сила, сокрушившая гитлеровский режим 9 мая 1945 г., но не положившая конец массовым убийствам европейских евреев 27 января 1945 г.» [14. С. 36].
Ассман полагает, что коллективная память европейцев о холокосте является важнейшим формообразующим элементом, лежащим в основании европейской идентичности, - ужасы Второй мировой войны, поразившие западный мир, стали одной из предпосылок к объединению и созданию Европейского союза. Таким образом, в рамках европейского континента продолжают существовать две коммеморативные практики сохранения памяти о событиях 1939-1945 гг. В сущности, расхождения в выборе событий из прошлого, которые становятся главными сюжетами для конструирования героических или трагических мифов, в западных странах и бывших республиках Советского Союза проистекают из различий в ролях, исполненных каждой страной - участницей войны, а также в опыте пережитом конкретным народом.
Интерес западных историков к изучению механизмов сохранения и трансформации памяти о Второй мировой войне на постсоветском пространстве напрямую связан с политическими, социальными и культурными переменами, происходящими в восточноевропейском регионе на протяжении более двух десятилетий. Вплоть до сегодняшнего дня события Великой Отечественной войны продолжают сохранять свое знаковое место в российской и белоруской истории, выступая основой как для осмысления идентичности двумя нациями, так и подчеркивая их историческую общность и единство. Между тем коммемо-ративные практики, существующие на территории Российской Федерации и Республики Беларусь, существенно отличаются от широко распространенного в Западной Европе восприятия трагичных лет. Эти различия, а также анализ празднования Дня Победы, символики, сопровождающей память о Великой Оте-
чественной войне, и недостаточной степени отображения феномена Холокоста в российском и белорусском научном, культурном и медиапространстве, являются главными темами, активно обсуждаемыми в англоязычной историографии.
Безусловно, ежегодные торжественные празднования 9 мая вновь воскрешают в памяти доблестный подвиг предков и питают чувство гордости за героическое прошлое своей родины, однако одновременно День Победы - это день глубокого траура по жертвам войны, испытавшим на себе геноцид, концентрационные лагеря, блокадный голод, оккупацию, массовые расстрелы. В действительности коммеморация холо-коста пусть и не принимает в России и Беларуси столь масштабные формы, как в странах Западной Европы,
однако является неотъемлемой частью памяти множества россиян и выходцев из бывших советских республик, которые чтут и скорбят о потере, понесенной еврейским народом в годы существования нацистского режима. Следует признать, что будучи потомками советских солдат, принесших свободу узникам Освенцима, Майданека и других концентрационных лагерей, а также операторов и кинематографистов, совершивших первый шаг на пути публичного обнародования информации о зверствах, совершенных над мирным населением с конца 1930-х гг. по 1945 г., мы могли бы с большим вниманием отнестись еще и к этому подвигу Красной армии, и вкладу Советского Союза в сокровищницу культурных и морально-этических ценностей европейского общества.
Список источников
1. The Second World War / ed. by P. Finney. London : Arnold, 1997. 461 p.
2. Finney P. Remembering the Road to the World War Tow. London : Routledge, 2011. 325 p.
3. Finney P. Politics and Technologies of Authenticity: the Second World War at the Close of Living Memory // Rethinking History. 2017. № 21.
P. 154-170.
4. Remembering the Second World War / ed. P. Finney. London : Routledge, 2018. 266 p.
5. Zhurzhenko T. The Soviet War Memorial in Vienna: Geopolitics of memory and the new Russian diaspora in post-Cold War Europe // Remember-
ing the Second World War / ed. by P. Finney. London : Routledge, 2018. P. 89-114.
6. Tabor J. Entblößt das Haupt! Zum politischen Urbanismus des Schwarzenbergplatzes // Das Wiener Russendenkmal. Architektur, Geschichte,
Konflikte / ed. by M. Marschik, G. Spitaler. Wien : Turia and Kant, 2005. S. 111-120.
7. Hicks J. Challenging the Voice-of-God in Soviet Documentaries of World War II // Sound, Music, Speech in Soviet and Post-Soviet Cinema / ed.
by Lilya Kaganovsky and Maria Salazkina. Bloomington : Indiana University Press, 2014. P. 129-144.
8. Hicks J. First Films of the Holocaust: Soviet Cinema and the Genocide of the Jews, 1938-46, Pittsburgh : University of Pittsburgh Press,
2012. 312 p.
9. Hicks J. Appropriating the Presence of History: Raising the Victory Banner over the Reichstag // Screen. 2016. № 57: 3. P. 362-370.
10. Hicks J. From Atrocity to Action: How Soviet Cinema Initiated the Holocaust Film: Imagining the Unimaginable in a Soviet Context // Justice, Politics and Memory in Europe after the Second World War / ed. by S. Bardgett, D. Cesarani, J. Reinisch, J.-D. Steinert. London : Valentine Mitchell, 2011. P. 249-266.
11. Фильм Майданек - кладбище Европы. 1944. URL: https://www.net-film.ru/film-67220/ (дата обращения: 21.08.2018).
12. Hicks J. A Holy Relic of War: the Soviet Victory Banner as Artefact // Remembering the Second World War / ed. by P. Finney. London : Routledge, 2018. P. 197-216.
13. Memory and theory in Eastern Europe / ed. by U. Blacker, A. Etkind, J. Fedor. London : Palgrave Macmillan, 2013. 279 p.
14. Assmann A. Europe's Devided Memory // Memory and theory in Eastern Europe / ed. by U. Blacker, A. Etkind, J. Fedor. New York : Palgrave Macmillan, 2013. P. 25-42.
References
1. Finney, P. (ed.) (1997) The Second World War. London: Arnold.
2. Finney, P. (2011) Remembering the Road to the World War Tow. London: Routledge.
3. Finney, P. (2017) Politics and Technologies of Authenticity: The Second World War at the Close of Living Memory. Rethinking History. 21.
pp. 154-170.
4. Finney, P. (ed.) (2018) Remembering the Second World War. London: Routledge.
5. Zhurzhenko, T. (2018) The Soviet War Memorial in Vienna: Geopolitics of memory and the new Russian diaspora in post-Cold War Europe. In:
Finney, P. (ed.) Remembering the Second World War. London: Routledge. pp. 89-114.
6. Tabor, J. (2005) Entblößt das Haupt! Zum politischen Urbanismus des Schwarzenbergplatzes. In: Marschik, M. & Spitaler, G. (eds) Das Wiener
Russendenkmal. Architektur, Geschichte, Konflikte. Wien: Turia and Kant. pp. 111-120.
7. Hicks, J. (2014) Challenging the Voice-of-God in Soviet Documentaries of World War II. In: Kaganovsky, L. & Salazkina, M. (eds) Sound, Music,
Speech in Soviet and Post-Soviet Cinema. Bloomington: Indiana University Press. pp. 129-144.
8. Hicks, J. (2012) First Films of the Holocaust: Soviet Cinema and the Genocide of the Jews, 1938-46. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press.
9. Hicks, J. (2016) Appropriating the Presence of History: Raising the Victory Banner over the Reichstag. Screen. 57: 3. pp. 362-370.
10. Hicks, J. (2011) From Atrocity to Action: How Soviet Cinema Initiated the Holocaust Film: Imagining the Unimaginable in a Soviet Context. In: Bardgett, S. et al. (eds) Justice, Politics and Memory in Europe after the Second World War. London: Valentine Mitchell. pp. 249-266.
11. Aleksander, F. (1994) Maydanek — kladbishche Evropy [Majdanek - Europe's cemetery]. [Online] Available from: https://www.net-film.ru/film-67220/ (Accessed: 21.08.2018).
12. Hicks, J. (2018) A Holy Relic of War: The Soviet Victory Banner as Artefact. In: Finney, P. (ed.) Remembering the Second World War. London: Routledge. pp. 197-216.
13. Blacker, U., Etkind, A. & Fedor, J. (eds) (2013) Memory and Theory in Eastern Europe. London: Palgrave Macmillan.
14. Assmann, A. (2013) Europe's Devided Memory. In: Blacker, U., Etkind, A. & Fedor, J. (eds) Memory and Theory in Eastern Europe. New York: Palgrave Macmillan. pp. 25-42.
Информация об авторе:
Коробицына Л. В. - канд. ист. наук, доцент Департамента гуманитарных наук Финансового университета при Правительстве Российской Федерации (Москва, Россия). E-mail: LVKorobitsyna@fa.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the author:
L.V. Korobitsyna, Cand. Sci. (History), associate professor, Financial University under the Government of the Russian Federation (Moscow, Russian Federation). E-mail: LVKorobitsyna@fa.ru
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 29.08.2018; одобрена после рецензирования 23.12.2019; принята к публикации 30.11.2022.
The article was submitted 29.08.2018; approved after reviewing 23.12.2019; accepted for publication 30.11.2022.
