CC BY-NC-ND
257
М.Ф. Румянцева
МЕДУШЕВСКАЯ О.М. ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ КОГНИТИВНОЙ ИСТОРИИ М.: РГГУ, 2008. 358 с. 1500 экз.
Издательским центром Российского государственного гуманитарного университета опубликована последняя работа Ольги Михайловны Медушевской - монография «Теория и методология когнитивной истории». Книга О.М. Медушевской - это тот редкий случай, когда банальное выражение «труд всей жизни» обретает свой реальный смысл. Это действительно - результат более чем полувекового напряженного интеллектуального труда. Эта книга не просто подытоживает многолетнюю интенсивную рефлективную деятельность Ольги Михайловны в сфере исторического и - шире - гуманитарного познания, но и, несомненно, выводит на принципиально новый концептуальный уровень Научно-педагогическую школу источниковедения Историко-архивного института РГГУ и, смею думать, всю российскую гуманитаристику. Эта книга - не побоюсь столь нелюбимых нами пафосных слов -должна стать этапным явлением и в определенном смысле отправной точкой в становлении современной синтетической науки о человеке, которая в книге О.М. Медушевской конституируется как «когнитивная история».
Я не случайно не использую здесь привычный речевой оборот вроде «несомненно является заметным явлением...» и т. п. Именно «должна стать» и, по-видимому, не без помощи не просто заинтересованного, но высокопрофессионального читателя. Это первая «рецензия» и первый/первичный опыт осмысления этого труда1. И в этом ПЕРВОМ опыте постараюсь ответить на два взаимосвязанных/взаимодополняющих/взаимоисключающих вопроса. Первый - об этапном значении монографии О.М. Медушевской для методологии гуманитарного знания. Второй - о том, почему, как мне кажется (хотя хорошо было бы, если бы я ошиблась), этой кни-
© Румянцева М.Ф., 2009
ге не просто будет найти путь к своему читателю за пределами «невидимого колледжа», объединенного вокруг Научно-педагогической школы источниковедения, концептуальное оформление которой на протяжении последних десятилетий было неразрывно связано с именем О.М. Медушевской.
Начну с ответа на второй вопрос, тем более что этот ответ четко сформулирован самой Ольгой Михайловной: «Профессиональное сообщество историков находится в ситуации смены парадигм. <...> По отношению к философии исторического познания следует говорить не столько о смене, сколько о сосуществовании и противоборстве двух взаимоисключающих парадигм. Одна из них, неотделимая от массового повседневного исторического сознания, опирается на многовековую традицию и в новейшее время идентифицирует себя с философией уникальности и идиографичности исторического знания, исключающего перспективу поиска закономерности и видящего организующий момент такого знания лишь в ценностном выборе историка. <...> Другая парадигма истории как строгой науки, стремящаяся выработать совместно с науками о природе и науками о жизни общие критерии системности, точности и доказательности нового знания, не общепризнанна и представлена исключениями» (С. 15-16). Хочу акцентировать внимание на мысли о близости построений профессиональных историков в рамках традиционных/привычных парадигм или привычной нарративной логики массовому сознанию. Именно в этом видит автор причину устойчивости традиционных подходов: «В силу своей адекватности повседневному историзму массового сознания парадигма нарративной логики преобладает в мире. Достаточно вспомнить о том, как представляет свою науку сообщество в преподавании в общеобразовательной школе. История преподается не как наука или научный метод, но как набор достигнутых знанием утверждений, сопровождаемых оценочными суждениями, ориентированными не на обсуждение, но на усвоение» (С. 16). В актуальной познавательной ситуации, когда все чаще констатируется нарастающий разрыв между профессиональным знанием и возможностями его позиционирования в массовом сознании, эта мысль О.М. Медушевской приобретает принципиальный характер. Она лежит в основе образовательной модели высшего гуманитарного образования, которую О.М. Медушевская последовательно разрабатывала в последние годы и обоснованию которой посвящена пятая, заключительная, глава монографии.
В чем же этапное значение этой книги? Конечно, «великое видится на расстоянии», но попытаюсь сформулировать некоторые мысли.
Принципиально важно последовательно проводимое О.М. Ме-душевской противопоставление нарративной логики и феноменологической логики. Синтезируя в результате источниковедческий подход и новое понимание истории в системе наук о человеке, автор приходит к выводу: «Смена парадигм в сообществе происходит не путем модернизации нарратива, но путем формирования другой, феноменологической, логики исторического исследования. Прежде всего, она утверждает информационную самоценность интеллектуального продукта как реализованного (эмпирическая данность) феномена со своей дискретностью и структурированностью» (С. 341). Именно обоснование феноменологической парадигмы составляет основное содержание книги.
В последние годы в научном сообществе все больше говорится о междисциплинарности (хотя, на мой взгляд, понятие «полидис-циплинарность» более уместно, как минимум, применительно к трансформациям научного исторического знания со времени антропологического поворота, то есть с 20-х гг. прошлого века). Но по-лидисциплинарность, как и гуманитарный синтез, по-прежнему остается зачастую на уровне деклараций, если не заклинаний. Но декларативность - не в характере Ольги Михайловны. Она одной из первых начала последовательно разрабатывать концепцию источниковедения как системообразующего начала гуманитарного знания и в своей книге, преимущественно в третьей главе «Источниковедческие стратегии», фиксирует достигнутый уровень осмысления теоретических оснований полидисциплинарности в исторической науке и гуманитарного синтеза.
Но в монографии О.М. Медушевская продвигается от сформулированной источниковедческой концепции к новому пониманию истории, выводящему историческое знание на новый уровень в системе когнитивных наук. «Каждая из наук, - пишет автор, - <...> берет в качестве объекта одну из сторон человеческого мышления и поведения и потому не может настаивать на его абсолютной репрезентативности. Есть лишь одна наука, объектом рассмотрения которой в принципе является весь человеческий род, от его начала до современности, в его эволюционном и глобальном единстве. Эта наука - история, ее объект мыслится как адекватный человечеству. Исторический процесс - и есть время и место реализации человеческого мышления и поведения как универсального явления. Следовательно, лишь при условии привлечения исторической науки когнитивистика может получить адекватный своим целям объект» (С. 8-9).
Высочайший уровень концептуализации облечен в книге О.М. Медушевской в строгую логическую форму. В монографии, по-
священной теоретическому обоснованию возможности универсальной эмпирической науки о человеке и исследованию ее методологии, последовательно анализируется феномен человека как существа, реализующего себя через создание «вещи» (1-я глава), затем рассматривается проблематика информационного обмена, в первую очередь через посредство «вещи», т. е. реализации/объективации творческой активности человека (2-я глава). Центральное место в исследовании занимает третья глава, посвященная феномену «исторического источника» и становлению науки о нем. В следующей (четвертой) главе О.М. Медушевская рассматривает структуру объекта когнитивной истории как эмпирической науки. И наконец, автор выходит на проблему образовательных стратегий в условиях смены/параллельного существования нарративной и феноменологической парадигм гуманитарного познания (5-я глава).
Чтение этой книги - занятие воистину захватывающее. Может быть это странная характеристика для труда, посвященного исключительно сложной теоретико-методологической проблематике. Но Ольге Михайловне удалось в этой работе достичь того эффекта присутствия при рождении мысли, который возникал - особенно в последние годы - в ее лекциях, докладах на конференциях, выступлениях на Ученом совете РГГУ. Текст книги необыкновенно строен. И это, с одной стороны, облегчает следование за мыслью автора, но, с другой стороны, создает немалые сложности для неподготовленного читателя. Следуя логике своей мысли, Ольга Михайловна волей-неволей вступает в диалог, а иногда и в резкую полемику со всей - именно со всей в ее совокупности - философско-гуманитар-ной мыслью конца XIX - начала XXI в.: от Ш.-В. Ланглуа и Ш. Се-ньобоса, неокантианцев и Э. Гуссерля до П. Рикера, Х. Уайта и Ж. Деррида. Но этот диалог не эксплицируется и, соответственно, требует вдумчивой деконструкции/реконструкции со стороны не просто заинтересованного, но и профессионально грамотного, философски образованного читателя. Именно по этой причине, могу предположить, книга О.М. Медушевской в ближайшем будущем станет объектом не только многочисленных рецензий, но и серьезных науковедческих исследований и теоретико-методологических рефлексий.
Ясность текста монографии обусловлена предельной прояснен-ностью всех используемых понятий: от таких универсалий, как человек и наука, до специальных терминов исторической науки, базовым из которых является понятие «исторический источник». И здесь сказывается не только выработанная в течение многих десятилетий научной и особенно педагогической деятельности привычка к строгости изложений. Подчеркнем особо - практичес-
ки все определения авторские. Они не взяты из философских словарей или энциклопедий, они «добыты» (здесь уместно использовать одно из любимых выражений А.С. Лаппо-Данилевского) в ходе последовательного решения поставленных в монографии проблем; они не «встроены» в концепцию, они имманентны ей. Приведем для примера два ключевых понятия концепции О.М. Меду-шевской, они же - банально привычные нам слова «человек» и «наука». Для построений О.М. Медушевской - это действительно понятия базовые, поскольку автор выстраивает теоретико-методологические основания синтетической, точной «науки о человеке». Итак, в самом начале исследования автор фиксирует свое понимание науки и, что важно подчеркнуть, выделяет ее деятельностный аспект: «Под наукой мы будем понимать научную деятельность, в которой достижение цели значит достижение нового, точного (градуированного по степени точности) и системного (т. е. соотнесенного с существующей научной картиной мира) познания» (С. 9). Затем О.М. Медушевская формулирует основные критерии научности: «Под научным знанием будем понимать знание новое, т. е. такое, которое является продуктом творчества. <...> Качество творческой новизны обязательно входит в понятие научности, но его недостаточно для полного определения научности. Научное знание далее есть знание доказанное, логически-выводное, т. е. оно открыто для представления обществу не только своим результатом, но предполагает открытость и логическую непротиворечивость по всему пространству исследовательского пути от замысла к результату» (С. 14-15). Столь же существенное значение для структуры концепции О.М. Медушевской имеет понятие «человек», поскольку, как утверждает автор, «...основной постулат когнитивной истории составляет, естественно, определение феномена человека» (С. 331). Специально феномену человека и обоснованию возможности эмпирической науки о человеке посвящена первая глава монографии, но уточнение/прояснение этого понятия происходит на протяжении всего исследования. В заключении О.М. Медушев-ская дает предельно четкое и одновременно емкое оригинальное определение, аккумулирующее понимание человека как существа творческого, социального и исторического: «Человек - живое существо, завершающее познавательное действие созданием продукта. Опосредованный информационный обмен через посредство этого продукта делает человека существом социальным, формируя действующую информационную систему сообщества и потенциальную информационную сферу человеческого рода, поскольку информационный ресурс является общим и доступен каждому» (Там же).
В заключение отметим: освоение богатейшего, сложного, с одной стороны, многопланового, а с другой стороны - необыкновенно целостного научно-педагогического наследия Ольги Михайловны Медушевской только начинается. Начало ему было положено докладом на XX Международной научной конференции «Вспомогательные исторические дисциплины - источниковедение - методология истории в системе гуманитарного знания» (31 января - 2 февраля 2008 г.), посвященной памяти О.М. Меду-шевской, и статьей в настоящем выпуске «Вестника РГГУ», написанной, естественно, до знакомства с рассматриваемой монографией. Ольга Михайловна не любила давать читать незавершенную работу. Мы, коллеги О.М. Медушевской по кафедре, знали, что сданная в печать книга носит концептуально-обобщающий характер, и с нетерпением ждали ее выхода из печати. Но, скажу честно, будучи хорошо знакомой с работами О.М. Медушевской, со строгим и логичным стилем ее мышления, неизменно ярко проявлявшимся на всех кафедральных обсуждениях, ждала от монографии системного изложения уже неоднократно проговаривавшихся и обсуждавшихся мыслей. Конечно, в самых последних работах Ольги Михайловны2 ощущался выход на какой-то необыкновенный уровень концептуализации. Но уровень концептуализации, предложенный в монографии «Теория и методология когнитивной истории», уровень гуманитарного синтеза, степень отрефлек-сированности метода наук о человеке и их системных связей с науками о природе и науками о жизни поражают. Книга вызывает парадоксальное ощущение необыкновенной интеллектуальной ясности и одновременно ускользающего горизонта. А может быть, и не парадоксальное: ведь только в ясной атмосфере виден далекий горизонт...
Примечания
1 Текст рецензии написан 9 сентября 2008 г.
2 См., напр.: Медушевская О.М. Эмпирическая реальность исторического мира // Вспомогательные исторические дисциплины - источниковедение -методология истории в системе гуманитарного знания: Материалы XX международной научной конференции. Москва, 31 января - 2 февраля 2008 г. М., 2008. С. 24-34; Она же. История как наука: когнитивный аспект и профессиональное сообщество // Вестник РГГУ. Сер. «Ист. науки». М., 2008. № 4. С. 17-30.
