CC BY
115
рушает написание английского числительного (forty two). Но все же переводчик не передал еще одну, смысловую, ошибку Паратова (vierundzwanzig = 24, forty two = 42).
Большая часть реалий, предметов русского быта, встречающихся в рассказах В.М. Шукшина, передана путем описательного перевода: трехрядка — die Harmonika mit den drei Knopfreihen (гармоника с тремя рядами клавиш), кутья — Reisspeise zum Leichenschmau (блюдо из риса для поминок).
Адекватной передаче разговорного стиля способствует и грамматический строй предложений, это прежде всего неполные предложения, с глаголами на первом месте, что совершенно не характерно для немецкой литературной нормы: «Schlucken wie die Karpfen», «Ist doch zum Blödsinnigwerden».
Из вышесказанного можно сделать вывод: стилистическая компенсация является одним из основных средств выражения просторечной разговорной лексики при переводе, кроме того, переводчики используют сокращения, адекватную передачу фразеологизмов, изменения синтаксического рисунка предложений.
Однако не все лексические проблемы были решены при переводе адекватно. В силу разных причин переводчику приходилось пропускать некоторые фразы в диалогах. Например, в рассказе «Ноль-ноль целых»
Колька Скалкин, отвечая на вопрос, куда он пойдет теперь работать, говорит: «Счас-то? Ямы под опоры пойду рыть. На тридцать седьмой километр». — «Ich? Ich gehe schippen», (Я? Пойду ямы рыть.) Вряд ли подобные пробелы в переводе искажают общий смысл, сюжет и логику повествования, однако переводчик не имеет право сокращать исходный текст.
Не обошлось и без ошибок и искажений оригинального текста. При переводе, например, рассказа «Обида» («Die Kränkung») переводчик не понял значения глагола «отпускать» в данном контексте (отпускать товар покупателям) и перевел эту часть спора в магазине следующим образом:
«И стали раздаваться голоса: — Да хватит вам: был, не был! — Отпускайте!» — «Stimmen wurden lauter: «Nu hören Sie endlich auf!» — «Lassen Sie ihn doch laufen!« («Отпустите его, пусть он уйдет»).
Анализируя перевод рассказов В. Шукшина на немецкий язык, не обращая внимания на некоторые погрешности, можно прийти к выводу, что немецкие переводчики сделали если не все, то почти все возможное, чтобы познакомить своих соотечественников с героями шукшинской прозы. Они смогли пересказать им правду о жизни, проблемах, радостях и печалях простых русских людей, передавая это их же речью, самобытной и так трудно переводимой.
Библиографический список
1. Брандес М.П. Критика перевода. — М.: КДУ, 2006.
2. Гарбовский Н.К. Теория перевода. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004.
3. Кронгауз М.А. Семантика. — М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001.
4. Латышев Л.К. Курс перевода (Эквивалентность перевода и способы ее достижения). — М.: Международные отношения, 1981.
5. Савенко Е.Н. Контаминированная речь иностранца в художественной литературе и способы ее перевода на другой язык. // Актуальные проблемы межкультурной коммуникации. Сборник научных трудов. Выпуск 444. — М., 1999.
6. Швейцер А.Д. Перевод как акт межкультурной коммуникации. // Актуальные проблемы межкультурной коммуникации. Сборник научных трудов. Выпуск 444. М., 1999.
7. Шлейермахер Фр. О различных методах перевода // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 2000. №2.
8. Шукшин В.М. Рассказы. Барнаул: Алтайское книжное издательство, 1989.
9. Schukschin W. Null null Kopeken. Erzöhlungen. Leipzig: Verlag Volk und Welt, 1981.
Статья поступила в редакцию 14.02.08
УДК 801.8
М.В. Финадеева. аспирант АлтГТУ, г. Барнаул
МЕДИА-ЖАНР: ПРЕДПОСЫЛКИ КОГНИТИВНОГО ПОДХОДА
В статье рассматриваются предпосылки когнитивного подхода к медиа-жанру. Обосновывается необходимость рассмотрения медиа-жанра в качестве гетерогенной вербально-авербальной когнитивной структуры, определяю-
щей способ продуцирования и интериоризации медиа-текста.
Ключевые слова: СМИ, медиа-жанр, когнитивная структура.
Начиная с 80-90х годов прошлого века проблема речевых жанров вызывает огромный интерес лингвистов как в нашей стране, так и за рубежом. В современной лингвистике речевые жанры рассматриваются в различных аспектах: стилистическом (Кожина, 1999; Салимовский, 2002; Матвеева, 1997), психолингвистическом (Седов, 2002; Стернин, 1999; Демьянков,1994), социопрагматическом (Дементьев, Седов, 1998; Федо-сюк, 1997; Тарасенко, 2002; Дементьев, 2002; Долинин, 1999), прагмалингвистическом (Борисова, 2001; Гольдин, 1997; Орлова, 1993), когнитивном (Бердникова, 2005; Рогалева, 2005), текстосимметрическом (Корбут, 2005).Таким образом, в настоящее время имеется целый корпус работ, рассматривающих вопросы, связанные с сущностью и функционированием речевых жанров. В то же время наблюдается дефицит ис-
следований медиа-жанров. Между тем, изучение именно жанров СМИ представляется особенно актуальным в силу того, что социально значимые тексты, продуцируемые современными масс-медиа, доминируют над всеми другими видами текстов, что подтверждается выявленными мировыми тенденциями замещения чтения художественной и поэтической литературы текстами, транслируемыми различными медиа, в том числе и электронными [1, с. 151]. При этом, по мнению исследователей, деятельность СМИ не соответствует структуре обычной коммуникации в том виде, в каком она описана к настоящему времени, а является совершенно особым видом дискурсивной деятельности [2], и в силу этого, безусловно, заслуживает тщательного и всестороннего изучения. Современный медиа-текст в силу ряда особенностей является принципиально новым ком-
муникационным продуктом [3] и все его параметры, в том числе медиа-жанр, требуют своего лингвистического осмысления. Так как когнитивный аспект в анализе деятельности СМИ признается наиболее перспективным [2], именно когнитивный анализ медиа-жанров может выявить их сущностные свойства, остающиеся вне поля зрения в рамках других парадигм.
В настоящее время медиа-жанры наиболее детально исследованы в журналистской парадигме. В журналистике принята трактовка жанров как устойчивых типов публикаций, объединенных сходными содержательно-формальными признаками, к которым относят предмет отображения, целевую установку (функцию) отображения и метод отображения. Владение жанром является одной из главных составляющих мастерства журналиста. Не случайно в газетной практике существует специализация журналистов по жанровому признаку: хроникер, репортер, корреспондент, обозреватель, очеркист, фельетонист и др. Для журналиста крайне важно усвоение жанрового образца, так как для последующего адекватного понимания медиа-текста жанр должен быть безошибочно идентифицирован реципиентом (например, принципиальным является различение новостей и комментария или аналитики). Необходимо отметить, что рассмотрение жанра в рамках журналистской парадигмы имеет ярко выраженный прикладной характер. Жанр рассматривается как технический инструмент в качестве матрицы для создания медиа-текста для его оптимального структурирования. В литературе по журналистике [4; 5] медиажанры моделируются исходя из вышеуказанных параметров (предмет, цель, метод отображения). И, возможно, с точки зрения практической деятельности журналиста, такой подход к построению медиа-текста вполне оправдан. Однако нетрудно предположить, что опознавание медиа-жанра реципиентом происходит с опорой на иные характеристики, присущие медиа-тексту. Естественно, в рамках журналистской парадигмы не ставится вопрос о том, каким образом медиа-жанр репрезентирован в сознании реципиента, на какие структуры сознания воздействует жанр медиатекста и каков механизм этого воздействия. Между тем, чтобы «влиять на умы людей» или апеллировать к их эмоциям и чувствам (в чем, по-видимому, состоит задача журналистики), «такая апелляция должна быть до малейших деталей просчитана, а следовательно, когнитивно обоснована» [2]. Поэтому изучение медиа-жанра с позиций когнитивной лингвистики будет иметь большое значение и для теории журналистики.
До 70-х годов прошлого века медиа-жанр в отечественной лингвистике почти не исследовался. В советский период язык газеты был унифицирован, содержал большое количество идеологизированных клише независимо от жанра, а сами медиа-жанры были похожи один на другой, «аморфны», что привело некоторых исследователей к скептическому отношению к целесообразности жанрового подхода к медиа-тексту [6]. Советские ученые традиционно связывали жанр с функциональными стилями. Поэтому язык газеты рассматривается преимущественно в структурном, стилистическом и функциональном аспектах (Костомаров, 1971; Лысакова, 1981; Мамалыга, 1983; Солганик, 1968, 1973, 1981 и др.). Однако мы разделяем мнение Ю.М. Скребнева о неконструктивности стилистического подхода к медиа-тексту в связи с преобладанием в нем жанровых признаков [7]. Ю.Н. Караулов также считает, что между понятиями «язык СМИ» и «газетнопублицистический стиль» уже нельзя ставить знак равенства, так как язык СМИ сегодня приобрел господствующее положение, вобрав в себя, поглотив,
ассимилировав в себе ресурсы всех функциональных стилей [8, с. 15-16].
К сожалению, медиа-жанр до сих пор практически не становился объектом исследования в когнитивной парадигме. Между тем, изучение медиа-жанра в рамках этой новой парадигмы представляется особенно актуальным по нескольким причинам. Во-первых, возрастает интерес к изучению языка СМИ, что обусловлено многократно возросшей ролью масс-медиа в современном обществе, активным влиянием СМИ на сознание индивида, его познавательные структуры и картину мира в целом. Во-вторых, когнитивный подход может выявить сущностные свойства медиа-жанра, которые остаются незамеченными при рассмотрении его в рамках иных парадигм. Большинством исследователей признается, что «реальные объяснения функционирования языка можно получить только при обращении к когнитивным структурам» [9]. В частности, по мнению С. Шмидта, сущность жанра не может быть выявлена лишь через наблюдение его материальных проявлений. «Жанры должны быть концептуализированы в терминах когнитивных явлений, а не представлены через набор свойств, извлеченных из текстов» [10, с. 373-374]. Поэтому когнитивный подход к медиа-жанру предполагает изучение того, как жанры репрезентированы в сознании индивидуума и как он оперирует этими знаниями, т.е. того, как они реально функционируют.
Несмотря на то, что медиа-жанры еще не получили достаточного осмысления в рамках когнитивной парадигмы, многие исследователи в том или ином виде сформулировали положения, которые можно считать предпосылками когнитивного подхода к изучению этого явления. Так, еще основатель теории речевых жанров М.М. Бахтин отмечает, что «говорящему даны не только формы общенародного языка... но и обязательные для него формы высказывания, то есть речевые жанры. Эти речевые жанры даны нам почти так же, как нам дан родной язык» [11, с. 257-259]. Фактически это означает, что в сознании индивида существует целый инвентарий жанровых когнитивных структур, формирующихся онтогенетически в тесной связи с языковой способностью.
Рассматривая различные жанры с позиций тексто-симметрики, А.Ю. Корбут приходит к выводу, что жанровое разнообразие непосредственным образом связано с разнообразной деятельностью говорящих, которая является внешней средой бытия лингвистического текста и неизбежно влияет на вариации формы текста [12, с. 72]. Продолжая эту мысль, можно отметить, что внешняя среда влияет не непосредственно на текст, а на мышление продуцента, вследствие чего он осуществляет корректировку текстовой структуры в зависимости от обстоятельств, целей, когнитивных потребностей реципиента и т.д. Вместе с тем остается открытым вопрос, как именно происходит эта корректировка, какими структурами сознания она осуществляется и каков механизм их действия. Частично на него отвечают психолингвисты, изучающие жанровую составляющую языковой способности личности и ее формирование в онтогенезе. По мнению И.Н. Горелова и К.Ф. Седова, жанровый слой сознания располагается между универсальным предметным кодом (Н.И. Жин-кин) и языковым сознанием [13, с. 252]. Настрой на конкретный речевой жанр происходит на первичной стадии формирования высказывания, еще до момента формирования смыслового содержания. То есть жанровая составляющая высказывания формируется в сознании раньше смысловой. Более того, продолжает эту мысль К.Ф. Седов, и жанровое мышление вообще начинает формироваться, как это ни парадоксально, значительно раньше первых вербальных проявлений, за-
долго до начала формирования у ребенка языковой структуры [14]. По мнению ученого, в процессе взаимодействия младенца с окружающими его взрослыми в его сознании формируется система протожанровых способов коммуникации, с опорой на которую происходит дальнейшее овладение языком. Эта система представляет собой набор фреймов типичных коммуникативных ситуаций. По мере включения вербального материала в диалог ребенка с взрослыми он учится облекать свои высказывания в соответствующие жанровые формы [14]. Эти положения представляют большой интерес для дальнейшего когнитивного исследования медиа-жанра, поскольку речь идет не о чем ином, как о формировании в сознании жанровой когнитивной структуры, на основе которой, вероятно, в дальнейшем формируется медиа-жанровая когнитивная структура.
Исследователями отмечается, что выбор того или иного жанра продуцентом текста обусловлен целым рядом факторов. Немаловажным является фактор адресата. Например, по мнению Л.Р. Дускаевой, медиатекст всегда содержит в себе образ будущего реципиента и ориентирован на как можно более полное удовлетворение его экспектаций [15]. Это подтверждает и исследование, проведенное Т.В. Чернышовой и посвященное фактору адресата медиа-текста. По мнению исследователя, медиа-текст продуцируется в расчете на определенный тип концептуальной системы «своего» читателя [16], то есть на наличие в его сознании определенных когнитивных структур, позволяющих адекватно интерпретировать тот или иной медиа-текст, в том числе и его жанр. Представляется интересным выяснить в рамках когнитивной парадигмы, за счет чего происходит идентификация медиа-жанра реципиентом, какую роль в этом процессе играют ключевые концепты медиа-текста и т.д.
Еще одним фактором, влияющим на выбор жанра, является коммуникативная ситуация. В контексте коммуникативной ситуации (и даже более широко — в контексте национальной, социальной, духовной культуры) жанры рассматриваются в социопрагматике. В исследованиях В.В. Дементьева и К.Ф. Седова жанр речи определяется авторами как «вербальное оформление типичной ситуации социального взаимодействия людей» [17, с. 6]. Другими словами, в нашем сознании определенные ситуации связаны с определенными жанрами и соответствующими им вербальными формулами. То есть речь идет о фреймах типичных коммуникативных ситуаций, включающих, в том числе, и вербальный материал. Применительно к медиа-жанру обязательным является наличие и авербальных элементов, т.к. специфика медиа-текста заключается в его принципиальной поликодовости. Это соотносится с постулатом о множественности воплощения когнитивных структур в языке [9]. Принципиальная гетерогенность медиа-текста рассматривается как способ минимизации времени и усилий на его освоение реципиентом [1, с. 177].
Поликодовость медиа-текста дает достаточные основания для обращения к понятиям семиотики о различных типах знаков, предложенным Ч.С. Пирсом. Компонентами медиа-жанра могут служить стилистически окрашенные лексемы, определенные речевые формулы, способ подачи текста (стихотворная строка, пиктография в комиксе), а также положение в печатном издании (передовая статья), наличие/отсутствие сопровождающих иллюстраций и их жанр: карикатура к сатирической статье, графики или диаграммы к научной статье, объем текста и др. Разнокодовые компоненты медиа-жанра способны вступать в неоднородные отношения: усиливать, дополнять или нейтрализовать друг друга, что приводит к порождению новых смыслов, созданию различных эффектов [1; 18]. Ког-
нитивно-семиотический анализ медиа-жанра представляется актуальным в силу того, что он учитывает его специфику, которая заключается в смысловом единстве словесного и визуального рядов. Также семиотические методы анализа признаются приоритетными в изучении масс-медиа (особенно в работах зарубежных исследователей), в силу того что интерпретативный метод семиотики считается наиболее приближенным к способу обработки визуальной информации в сознании человека [19].
Л. Фаулер считает, для того чтобы коммуникация вообще и медиа-коммуникация в частности состоялась, необходимо наличие общего кода между продуцентами и интерпретаторами текстов, коим и является жанр, «коммуникация, невозможна без согласованных кодов жанра» [20, с. 216]. У. Чейф указывает, что, основываясь на оценке адресата и конкретного контекста речи, автор как бы «завертывает» передаваемое содержание «эффективным образом, чтобы адресат мог легко его усвоить» [21, с. 36-39]. С точки зрения продуцентов текстов конкретного жанра, наличие жанров обеспечивает сходные знания и экспектации по отношению к тексту данного жанра, а это обусловливает адекватность его понимания. Вербализация и восприятие, по У. Чейфу, происходят под влиянием уже существующих в нашем сознании моделей, или схем, представляющих собой стереотипные модели, с помощью которых выбираются способ организации и способ интерпретации речи [21, с. 36-39]. Другими словами, при вербализации своего замысла продуцент медиа-текста сначала выбирает медиа-жанр из всего репертуара медиа-жанров, используемых в данном типе медиа-коммуникативных ситуаций в зависимости от своих целей, гипотезы адресата и т.д. Выбор жанра задает макроструктуру создаваемого сообщения, т.е. набор содержательных блоков и порядок их следования. Переходя к вербализации этих блоков, продуцент строит конкретные высказывания опять же в соответствии с выбранным жанром, так как медиа-жанр определенным образом детерминирует отбор языковых средств и объем сообщения. На начальном этапе интериори-зации медиа-реальности происходит идентификация медиа-жанра реципиентом для определения способа освоения медиа-текста. Таким образом, медиа-жанр играет важную роль в процессе медиа-коммуникации, определяя способ продуцирования и интериоризации медиа-текста.
По мнению Ч. Филлмора, люди смогут понять то, что мы говорим, «если их языковой репертуар активизирует такие же или сходные схемы и если их опыт по освоению этих схем сравним с нашим» [22, с. 107]. Такими схемами, без сомнения, можно считать речевые жанры вообще и медиа-жанры в частности. Медиа-текст, как правило, строится по определенным жанровым схемам, набор которых и специфика реализации определяются типом издания и особенностями аудитории. Адресат, в свою очередь, выбирает произведения тех медиа-жанров, которые в наибольшей степени соответствуют его внутренним потребностям, т.е. для освоения которых в его сознании присутствуют соответствующие когнитивные структуры. Таким образом, медиа-жанро-вая когнитивная структура, определяя способ продуцирования и интериоризации медиа-текста, обеспечивает эффективность коммуникации в условиях СМИ.
Изучая изменения в газетном текстопроизводстве, происходящие в России начиная с 90-х годов прошлого века, в связи с переходом к новой социальной системе, многие исследователи отмечают, что система медиа-жанров также подвергается соответствующей трансформации. Это не случайно, ведь, как справедливо замечает А.Н. Тепляшина, «жанр фиксирует сдвиги в
духовной жизни общества и меняется вместе с ней» [23, с. 29]. По мнению Н.Н. Трошиной, в жанрах вообще и медиа-жанрах в частности отражается уровень развития общества, его структура, его потребности и запросы [24, с. 23]. Л.А. Капанадзе считает, что в жанрах речи прослеживается объективация идеологических схем и мировоззренческих стандартов [25, с. 7]. Считаем необходимым отметить, что любые изменения (в том числе в системе жанров) происходят не в «массовом сознании», а на уровне индивидуального сознания, так как «никакое знание не может стать общественным прежде, чем оно пройдет через «индивидуальную голову» [26, с. 111]. Изменения, происходящие в обществе, определенным образом фиксируются в сознании индивидуумов, что приводит к трансформации когнитивных структур, в том числе и медиа-жанровой когнитивной структуры. Таким образом, ме-диа-жанровая когнитивная структура как часть когнитивной системы индивидуума фиксирует изменения, происходящие во внешней среде (то есть в обществе).
Для дальнейшего когнитивного исследования представляют интерес некоторые выводы, к которым приходит С.В. Донсков, рассматривая медиа-жанр в сравнительно-историческом аспекте. По его мнению, формирование жанровых требований современных русскоязычных газетных текстов находится под сильным влиянием англоязычных жанровых образцов, т.е. имеет место перенос жанровых требований и жанровых признаков из одной культуры (англоязычной) в другую (русскоязычную) [27]. К сожалению, автор рассматривает лишь перенос структурно-лингвистических особенностей газетных жанров. Рассмотрение переноса исключительно лингвистических структур без учета полико-довой природы медиа-текста, на наш взгляд, существенно обедняет исследование. Кроме того, возникает вопрос, за счет чего происходит опознавание медиа-жанров, если «обновленные» жанры имеют иную лингвистическую структуру, чем «прежние», привычные для реципиента жанры СМИ. Структурная лингвистика вряд ли сможет дать убедительный ответ на этот вопрос. В связи с этим представляется интересным выяснить в рамках когнитивной парадигмы, имеет ли ме-диа-жанровая когнитивная структура универсальный характер и черты, не зависящие от языка реципиента и позволяющие ему идентифицировать медиа-жанр на любом известном языке. Если это так, то за счет чего происходит это опознавание, то есть каким образом медиа-жанр репрезентирован в сознании индивида.
Актуальность когнитивного подхода к медиа-жанру определяется тем фактом, что некоторые проблемы
жанроведения, не нашедшие удовлетворительного объяснения в рамках описательной лингвистики, уже успешно решаются в рамках когнитивной парадигмы. Например, трудности идентификации и делимитации жанров, проистекающие из большой внутрижанровой вариативности, снимаются в рамках теории прототипа, разработанной Э. Рош [28; 29]. Некоторые тексты признаются в большей степени типичными членами жанра, чем другие. При этом критерием, позволяющим приписывать текст к определенному жанру, является ключевой концепт, содержащийся в прототипе жанра. Причем от текста требуется не точное соответствие, а лишь достаточное сходство с прототипом, что особенно актуально в случаях нетипичных реализаций жанра [28; 29]. Эти положения, по мнению В.А.Тыры-гиной, верны и применительно к жанрам масс-медиа [30]. Актуальным для дальнейшего когнитивного исследования медиа-жанра является и предложенное исследователем структурное описание медиа-жанра как концепта, включающего пять коммуникативных переменных: цель, предмет, адресант, адресат и адресант-но-адресные отношения [30]. Особенности этих переменных, в частности, раскрывает О.А. Шевченко при построении модели прагматической ситуации интервью [31]. И.Ю. Мясников добавляет в модель жанра печатного периодического издания, кроме перечисленных выше, следующие параметры: образ прошлого, образ будущего, тип диктумного содержания, оценка диктумного содержания, степень самостоятельности сообщения, характер участия (тип связности) в дискурсе, характер участия (тип связности) в поликодо-вом сообщении, языковое воплощение, пространственное воплощение, характер визуализации [32]. Безусловно, все эти параметры имеют свои корреляты на когнитивном уровне, и рассмотрение их может быть включено в когнитивное исследование медиа-жанра.
Таким образом, несмотря на огромный интерес к жанру, с одной стороны, и языку масс-медиа — с другой, изученность медиа-жанров в психолингвистическом и когнитивном аспекте, является, на наш взгляд, недостаточной. Более того, современная лингвистическая парадигма диктует необходимость когнитивного подхода к медиа-жанру, что, по мнению М. Бирвиша, предполагает фокусирование внимания не на данных внешнего порядка, а на структурах знания в человеческом сознании [33, с. 666]. Следовательно, медиажанр требует исследования с новых позиций в качестве гетерогенной вербально-авербальной когнитивной структуры, определяющей способ продуцирования и интериоризации медиа-текста.
3.
4.
5.
Библиографический список
1. Рогозина, И.В. Медиа-картина мира: когнитивно— семиотический аспект / И.В. Рогозина.— Барнаул, 2004.
2. Кубрякова, Е.С., Цурикова, Л.В. Вербальная деятельность СМИ как особый вид дискурсивной деятельности / Е.С. Кубрякова, Л.В. Цурикова // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. Часть II. — М.: Изд-во МГУ, 2004.
Засурский, И.И. Масс-медиа второй республики / И.И. Засурский. — М.: Изд-во МГУ, 1999.
Тертычный, A.A. Жанры периодической печати / A.A. Тертычный.— М.: Аспект Пресс, 2000.
Ким, М.Н. Жанры современной журналистики / М.Н. Ким. — Санкт-Петербург: Изд-во Михайлова, 2004.
6. Зильберт, Б.А. Проблемы классификации текстов массовой информации/ Б.А. Зильберт // Изв. РАН СССР Сер. Лит-ры и языка, 1986. Т. 45. №1.
7. Skrebnev, Y.M. Fundamentals of English Stylistics / Y.M. Screbnev. — Moscow: Higher School, 1994.
8. Караулов, Ю.Н. Язык СМИ как модель общенационального языка / Ю.Н. Караулов // Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования. Тезисы докладов Международной научной конференции.— М: Изд-во МГУ, 2001.
9. Баранов, А.Н., Добровольский, Д.О. Постулаты когнитивной семантики / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Известия АН. Серия литературы и языка, 1997. Т. 56. № 1.
10. Schmidt, S.J. Towards a Constructive Theory of Media Genre / S.J. Schmidt // Poetics, 1986. № 16.
11. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин.— М.: «Искусство»,1979.
12. Корбут, А.Ю. Текстосимметрика как раздел общей теории текста /А.Ю. Корбут.— Барнаул, 2005.
13. Горелов, И.Н., Седов, К.Ф. Основы психолингвистики / И.Н. Горелов, К.Ф. Седов.— М.: «Лабиринт», 2005.
14. Седов, К.Ф Психолингвистические аспекты изучения речевых жанров / К.Ф. Седов // Жанры речи: Сборник научных статей. — Саратов: Изд-во «Колледж», 2002. Вып. 3.
15. Дускаева, Л.Р. Диалогическая природа газетных речевых жанров / Л.Р. Дускаева. — Пермь: 2004.
16. Чернышова, Т.В. Тексты СМИ в ментально-языковом пространстве современной России / Чернышова Т.В.— Барнаул, 2005.
17. Дементьев, В.В., Седов, К.Ф. Социопрагматический аспект теории речевых жанров / В.В. Дементьев, К.Ф. Седов // Жанры речи: Сборник научных статей.— Саратов: Изд-во «Колледж», 1998.
18. Сонин, А.Г. Моделирование механизмов понимания поликодовых текстов / А.Г. Сонин. — М., 2006.
19. Sebeok, T.A. Symbol just symbol / Т.А. Sebeok. — Bloomington, 1991.
20. Fowler, A. Genre / A. Fowler // Ed. by Erik Barnouw: International Encyclopedia of Communications. Vol. 2. — New York, 1989.
21. Чейф, У.Л. Память и вербализация прошлого опыта / Чейф У.Л. // Новое в зарубежной лингвистике: прикладная лингвистика. Вып. XII.— М., 1983.
22. Филлмор, Ч. Основные проблемы лексической семантики / Филлмор Ч. // Новое в зарубежной лингвистике: прикладная лингвистика. Вып. XII.— М., 1983.
23. Тепляшина, Л.Н. / Л.Н. Тепляшина // URL:«http://language.psu.ru/bin/view. cgi?art=0108&th=yes&lang=rus»: 1998.
24. Трошина, Н.Н. Лингво-прагматический аспект текстов массовой коммуникации / Н.Н. Тепляшина // Роль языка в средствах массовой коммуникации. — М.: АН ИНИОН, 1986.
25. Капанадзе, Л.А. Развитие речевых жанров в русском языке / Л.А. Капанадзе // Русский язык. — Opole, 1997.
26. Леонтьев, А.А. Основы психолингвистики / А.А. Леонтьев.— М., 1999.
27. Донсков, С.В. Сопоставительное исследование жанровых особенностей англоязычных и русскоязычных газетных текстов / Донсков С.В. — Тверь, 2004.
28. Демьянков, В.З. Теория прототипов в семантике и прагматике языка / В.З. Демьянков // Структуры представления знаний в языке. Отв. ред. Кубрякова Е.С. — М., 1994.
29. Paltridge, B. Working with Genre: A Pragmatic perspective / B. Paltridge // Journal of Pragmatics, 1995. Vol. 24.
30. Тырыгина, В.А. Медиа-жанры в когнитивной интерпретации / В.А. Тырыгина // Вопросы когнитивной лингвистики, 2007. №3.
31. Шевченко, О.А. Когнитивная модель дискурса интервью / О.А. Шевченко.— Тольятти, 2006.
32. Мясников, И.Ю. Жанры речи в дискурсе периодического издания: специфика дискурса и описательная модель речевого жанра / И.Ю. Мясников. — Томск, 2006.
33. Bierwisch, M. Linguistik als kognitive Wissenschaft— Erläuterungen zu einem Forschungsprogramm / M. Bierwisch // Zeitschrift für Germanistik № 6, 1987.
Статья поступила в редакцию 14.03.08
УДК 81:572 + 159.923
Е.А. Погодаева. аспирант АлтГУ, г. Барнаул
КОГНИТИВНЫЙ СТИЛЬ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО БИЗНЕСМЕНА (на материале газеты «Ведомости»)
В статье затрагиваются проблемы, связанные с влиянием языка деловых средств массовой информации на когнитивный стиль личности. Образ российского бизнесмена имеет характерные визуальные и вербальные репрезентации в средствах массовой информации, что позволяет изучать их посредством методов когнитивной лингвистики.
Ключевые слова: когнитивный стиль, деловая пресса, язык СМИ.
Понятие когнитивного стиля возникло в зарубежной психологии в 60-е гг. XX века и в настоящее время не перестает быть актуальным для многих научных дисциплин.
Некоторые исследователи относят начало разработки понятия когнитивного стиля к 20-30-м гг. XX века, с появлением разработки «жизненного стиля» у А. Адлера, дифференцированности психических систем у К. Левина, представления о «ригидности» у Р. Кеттелла и «ригидном контроле» у Дж. Струпа [1, с. 141]. С 50-х годов когнитивный стиль стал предметом исследования в зарубежной психологии (работы К. Брунера и Ж. Пиаже). Истоки содержательных представлений о когнитивных стилях были заложены в таких разных сферах психологического знания, как психоанализ и «понимающая психология», вюрбургская школа и гештальттеория, типология личности и возрастная психология.
В широком смысле, когнитивный стиль определяют как предпочитаемый подход к решению проблем, характеризующий поведение индивида относительно целого ряда ситуаций и содержательных областей, но вне зависимости от интеллектуального уровня индивида, его «компетенции». Для выделения стиля существенно не то, достигается ли в результате цель, а то, как она достигается [2].
Отечественный психолог И.В. Равич-Щербо определяет когнитивный стиль через одну из основных психологических категорий — категорию индивидуальности: «когнитивные стили — устойчивые индивидуальные особенности познавательных стратегий, формальная характеристика индивидуальности» [1, с. 142]. Через категорию индивидуальности когнитивные стили рассматриваются и другими отечественна-ми исследователями. Так, Т.В. Корнилова и Г.В. Пара-мей определяют когнитивные стили, как «способы (формы) восприятия, мышления и действия субъекта, задающие индивидуально устойчивые и в этом смысле личностные характеристики решения познавательных задач в разных ситуациях» [там же]. М.А. Холодная характеризует когнитивные стили как «индивидуально-своеобразные способы переработки информации о своем окружении в виде индивидуальных различий в восприятии, анализе, структурировании, категоризации, оценивании происходящего» [3, с. 38]. М.В. Смирнов определяет когнитивные стили в качестве «относительно устойчивого индивидуального способа организации внимания, сконцентрированного на решении определенного типа когнитивных задач и не жестко обусловленного темпераментом» [4, с. 57].
Стилям индивидуальности посвящены исследования Г.А. Берулавы, которая полагает, что индивиду-
