CC BY
94
gongshi qunti shulue [Review on the group of ministers abroad from the "Eight Banners" army servicemen families in the late of the Qing]. Daqing shifan xueyuan xuebao [Journal of Daqing Normal Institute]. 2015, no. 1. P. 111-113 (In Chinese).
11. Xia Dongyuan. Yangwu yundong shi [History of the Westernization Movement]. Shanghai: China Eastern normal University Publ., 1992. 507 p. (In Chinese).
12. Hao Shuxia. Jingshi tongwenguan de eyu jiaoxue [The Russian Language study in the Peking Foreign languages school Tongwenguan]. Zhongguo eyu jiaoxue [The Russian Language in China]. 2004, no. 2. P. 58-62 (In Chinese).
13. Zhang Zhidong jiaoyu wencun [Collect of works on education of Zhang Zhidong]. Edit. by Chen Shanbang. Peking: People's Education Publ., 2008. 590 p. (In Chinese).
14. Zhao Pugen. Yangwu yundong yu zhongguo jiaoyu jindaihua [The Westernization Movement and Modernization of China's Education]. Suzhou daxue xuebao (zhexue shehui kexue ban) [Journal of Suzhou University. Philosophy and Social Science]. 1999, no. 4.
Ш.М. Мухамедина
P. 94-97 (In Chinese).
15. Zhongguo di yi lishi dang'an'guan [The First Historical archives of China]. Fund 33, note 243, microfilm 34 (In Chinese).
16. Zhongguojindaijiaoyushiziliao huibian. Yangwu yundong shiqi jiaoyu [History of education in Modern China. Education during the period of the Westernization Movement]. Edit. by Gao Shiliang. Shanghai: Shanghai Education Publ., 2007. 1033 p. (in Chinese).
17. Zhongguo jindai jiaoyu shi jiaoxue cankao ziliao [Background materials on the teaching of China's Modern Educational History]. Edit. by Chen Xuexun. Peking: People's Education Publ., 1986. 774 p. (in Chinese).
18. Zhongguo jiaoyu zhidu tongshi [History of the system of education in China]. Vol. 6 (Part. 2). Edit. by Li Guojun, Wang Fanzhao. Jinan: Shandong Education Publ., 2000. 484 p. (In Chinese).
19. Yangwu yundong [The Westernization Movement] Vol. 4. Shanghai: Shanghai People's Publ., 1961. 509 p. (In Chinese).
DOI 10.24411/2223-0564-2020-10405
УДК 94(574)
МАССОВАЯ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ И ЛОМКА ПРИВЫЧНЫХ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В КАЗАХСТАНЕ 1928-1936 ГГ.
Аннотация
Сельское хозяйство - наиболее консервативная отрасль общественного производства. Сломать вековые представления единоличника о привычных ценностях и заставить его перейти в производственные кооперативы было равносильно революции. Поэтому неслучайно в официальных кругах предстоящую коллективизацию 24 млн. крестьянских хозяйств, в том числе кочевых и старожильческих, называли «революцией сверху». Казахстан, как и ряд других регионов, не был готов к проведению массовой коллективизации. Сельское хозяйство Казахстана испытывало крайнюю нужду в финансах, ветеринарных и агротехнических услугах. Российская Федерация объединяла 11 национальных республик и 15 автономных областей. Среди них Казахстан по-прежнему являлся крупным поставщиком товарного хлеба и молочно-продуктивного скота. Основным типом хозяйственного устройства здесь было единоличное производство. Казахский крайком партии, твердо следуя директивным указаниям ЦК ВКП(б), считал, что социально-экономические трудности, ставшие для Казахстана хроническими, можно устранить путем сплошного производственного кооперирования единоличных хозяйств. Однако для внедрения новой системы хозяйствования и нетрадиционных отраслей общественного производства в республике не было материальных, технических и, самое главное, социокультурных условий.
Мухамедина Шамшия Мухамадиевна, доктор исторических наук, профессор Уфимского государственного нефтяного технического университета (Уфа), e-mail: mukhamedina@mail.ru
Shamshiya M. Mukhamedina, Dr.Sc. (History), Professor of the Ufa state oil technical University (Ufa), mukhamedina@yandex.ru
Организаторы колхозного движения недооценивали тот факт, что модернизация сельского хозяйства является составной частью индустриальной цивилизации.
Массовая коллективизация обернулась разорением сельскохозяйственных производителей, а еще страшнее -голодом. В то же время в Казахстане ускоренными темпами строились индустриальные центры, изменился его социокультурный облик. Ломка традиционных производственных отношений и массовое обобществление единоличного производства изменили хозяйственно-организационную структуру и социально-культурный облик Советского Казахстана. В соответствии с Конституцией СССР от 5 декабря 1936 г. Казахская АССР стала союзной республикой.
Ключевые слова: Россия, Казахстан, коллективизация, партия, краевой комитет партии, индустриализация, сельское хозяйство, трансформация, кочевники, земледельцы, голод, конституция
Shamshiya M. Mukhamedina
MASS COLLECTIVIZATION AND BREAKING OF THE USUAL INDUSTRIAL RELATIONS IN KAZAKHSTAN IN 1928-1936
Abstract
Agriculture is the most conservative branch of public production. To break the age - old ideas of the self-employed proprietor about the usual values and force him to switch to production cooperatives was tantamount to a revolution. Therefore, it is no coincidence that in official circles the upcoming collectivization of 24 million farms, including nomadic and old-timers'ones was called a "revolution from above". Kazakhstan, like a number of other regions was not ready for mass collectivization. Kazakhstan's agriculture was in dire need of finance, veterinary and agricultural services. The Russian Federation comprised 11 national republics and 15 Autonomous regions. Among them, Kazakhstan was still a major supplier of marketable bread and dairy cattle. The main type of economic structure here was sole production. The Kazakh regional party Committee, firmly following the directives of the Central Committee of the CPSU (b), believed that the socio-economic difficulties that have become chronic for Kazakhstan can be eliminated by continuous production cooperation of individual farms. However, there were no material, technical and, most importantly, socio-cultural conditions for the introduction of a new economic system and non-traditional branches of social production in the Republic. The organizers of the collective farm movement underestimated the fact that the modernization of agriculture is an integral part of industrial civilization.
Mass collectivization resulted in the ruin of agricultural producers, and even worse -in starvation. At the same time, industrial centers were built at an accelerated pace in Kazakhstan, and its socio-cultural appearance changed. The breakdown of traditional industrial relations and the mass socialization of individual production changed the economic and organizational structure and socio-cultural image of Soviet Kazakhstan. In accordance with the Constitution of the USSR of December 5, 1936, the Kazakh ASSR became a Union Republic.
Key words: Russia, Kazakhstan, collectivization, party, regional party Committee, industrialization, agriculture, transformation, nomads, farmers, famine, Constitution
К концу 1920-х гг. в значительной мере стабилизировалось внутреннее и международное положение СССР. Ноябрьский (1929 г.) Пленум ЦК ВКП(б) сделал вывод о том, что «дело построения социализма в стране пролетарской диктатуры может быть проведено в исторически минимальные сроки» [8, с. 17], поскольку «СССР вступил в полосу развернутого социалистического переустройства деревни и строительства крупного социалистического земледелия» [8, с. 29]. В Постановлении ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхоз-
ному строительству» (5 января 1930 г.) содержалось прямое указание на выполнение объема обработки посевной площади, намечаемого на всю пятилетку, за один 1930 г. [8, с. 72].
Весенний сев 1930 г. был назван первым большевистским, и повсюду началась беспрецедентная по масштабам и по характеру социальная практика, полная экспериментов, ошибок и противоречий. Предстояло перестроить психологию, хозяйственную этику, культуру и производственный уклад земледельцев и скотоводов.
Россия представляла собой самую мощную в экономико-территориальном отношении союзную республику. Она по всем народнохозяйственным показателям превосходила остальные республики. В области сельского хозяйства РСФСР была главным поставщиком товарного хлеба и продукции животноводства; ее доля в объеме посевной площади СССР составляла 70%, а в скотоводстве - 70-75% [12, с. 6-7].
В составе РСФСР Казахстан по-прежнему являлся крупным поставщиком товарного хлеба и мо-лочно-продуктивного скота. Основным типом хозяйственного устройства здесь было единоличное производство. Казахский крайком партии, твердо следуя директивным указаниям ЦК ВКП(б), считал, что социально-экономические трудности, ставшие для Казахстана хроническими, можно устранить путем сплошного производственного кооперирования единоличных хозяйств. Однако для внедрения новой системы хозяйствования и нетрадиционных отраслей общественного производства в республике не было материальных, технических и, самое главное, социокультурных условий. Организаторы колхозного движения недооценивали тот факт, что модернизация сельского хозяйства является составной частью индустриальной цивилизации.
О перспективах республики в области сельского хозяйства крайне сдержанно отзывалось Правительство РСФСР. Однако казахстанские власти не осознавали критического положения экономики, связанного с последствиями конфискации и высокими налогами. По рекомендации ЦК ВКП(б), Казахский краевой комитет партии во главе с ответственным секретарем Ф.И. Голощекиным пересмотрел первоначальные контрольные цифры по сельскому хозяйству. На этом основании Пятый пленум крайкома партии (11-16 декабря 1929 г.) утвердил план развития сельского хозяйства на 1929/1930 бюджетный год, содержавший следующие директивы:
- наметить округами сплошной коллективизации Кустанайский и Петропавловский округа;
- охватить колхозами 350 тыс. хозяйств, или 30,1% от общего числа единоличных производственных единиц;
- произвести оседание кочевых хозяйств на основе их стопроцентной коллективизации;
- расширить посевную площадь с 4 млн га до 16 млн га [5, с. 263-273].
Были учреждены временные силовые структуры для реализации плановых заданий. В январе 1930 г. был учрежден Республиканский комитет по оседанию, который имел подконтрольные комиссии
на окружном и районном уровнях. Бюро Казкрай-кома 19 января 1930 г. постановил: работу комитета по оседанию направить в районы сплошной коллективизации. Для проведения кампании ликвидации кулака как класса постановлением секретариата крайкома 28 февраля 1930 г. была создана специальная комиссия. Обе комиссии возглавляли члены крайкома партии, и они были наделены исключительными полномочиями [11, л. 36]. Вся власть в республике была целиком монополизирована краевым партийным аппаратом. Следовательно, регулирование колхозного строительства стало полностью прерогативой краевого комитета партии и его секретариата. Советы, выстроенные снизу доверху, были бессильны перед партийными директивами. Их роль в колхозном движении ограничивалась лишь выполнением руководящих указаний крайкома партии.
Так, бюро Казкрайкома ВКП(б) 19 января 1930 г. постановило сосредоточить внимание Республиканского комитета по оседанию на вопросах перевода кочевников на оседлость на основе массовой коллективизации. Интенсивно осуществлялась ликвидация кулака и бая - в таком деле инициатива местных властей превосходила политические амбиции республиканского партийного центра. Следует отметить, что уже к «концу января 1930 г. в 60 районах республики закончилась ликвидация 3123 кулацко-байских хозяйств, имущество которых перешло в основном колхозам» [4, с. 433; 5, с. 276]. Все они были раскулачены, хотя многие из них не подпадали под категорию кулак.
Начало колхозного строительства показало отсутствие как объективных, так субъективных условий для его проведения. В КАССР, как и по всей России, начались массовые протестные выступления против коллективизации. В этих условиях всю ответственность за безопасность колхозного движения ЦК ВКП(б) возложил на Объединенное Государственное Политическое Управление (ОГПУ) и его местные структуры. По-прежнему неограниченной властью пользовался секретариат крайкома партии -он и узурпировал власть. ОГПУ и секретариат крайкома партии постоянно обращались в ЦК ВКП(б) с просьбой о военной помощи. Тогда же (в марте 1930 г.) «из Алма-Аты Л.Б. Рошаль (ОГПУ) телеграфировал И.В. Сталину и просил разрешения на применение регулярных частей РККА против восставших». С организаторами протестных выступлений расправились жестоко - вплоть до расстрела. Например, секретариат крайкома партии от 16 мая 1930 г. одобрил действия ОГПУ по немедленной ликвидации банды Жумагазы - одного из лидеров антиколхозного
движения, направленного против конфискации имущества и ликвидации зажиточной части населения [11, л. 110]. Незаслуженно понесли наказание многие скотоводы и старожилы, хотя некоторые из них просто были недовольны массовым кооперированием их хозяйств. Простой арифметический перечень постановлений краевого комитета партии, схожих по стилю с судебными приговорами, свидетельствует о том, что Казахстан, как и другие регионы, превратился в военно-боевой лагерь.
Для того чтобы гарантировать успех массовой коллективизации, Центральный Комитет партии принимал репрессивные меры не только по отношению к организаторам и участникам вооруженного сопротивления колхозному движению, но и к тем, кто теоретически доказывал нецелесообразность форсированного обобществления единоличных хозяйств. Были предъявлены обвинения к таким видным политическим и государственным деятелям, как Н.И. Бухарин и А.И. Рыков.
Н.И. Бухарин, будучи членом Политбюро ЦК ВКП(б), открыто выступал против чрезвычайных мер и непомерных налоговых ставок в сельском хозяйстве. Его речь на апрельском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б) была расценена как правооппортунистичес-кая идеология. На самом деле Н.И. Бухарин одним из первых высокопоставленных партийных чинов поднял вопрос о нерациональной политике, проводимой в деревне. На пленуме он заявил: «Но я должен открыто сказать, что дальнейшее постановление политбюро, а именно новое применение экстраординарных мер (в том числе и фактически принудительная разверстка по отношению к середняку)... в Сибири, Урале и Казахстане, радикально испортило положение. Не так нужно было выходить из теперешних трудностей». Далее он указывал, что «накладные расходы на каждый пуд собираемого хлеба гигантски возрастали - содержание уполномоченных, разъезды и вся эта история имеет свою экономическую сторону, имеет свои экономические «накладные расходы» [2, с. 278-279]. На самом деле Н.И. Бухарин выступал не против социалистической реконструкции сельского хозяйства - он мучительно искал пути стабилизации крестьянской жизни на основе рыночных отношений. Более того, он осуждал политику создания надгосударственных силовых структур, поглощавших немало денег. Позицию Бухарина поддерживал Председатель СНК РСФСР А.И. Рыков, который тоже выступал против «чрезвычайщины» в деревне.
Но в условиях партийного диктата невозможно было рассчитывать на успех позиции тех, кто возражал против политики непосредственного производ-
ственного кооперирования единоличных хозяйств. В 1930 г. крупным ученым-экономистам Н.Д. Кондратьеву и А.В. Чаянову «было предъявлено ложное обвинение в создании якобы подпольной «трудовой крестьянской партии» [1, с. 271]. Опираясь на всемирный опыт кооперативного движения, эти ученые обосновывали целесообразность плавного перехода от простейших форм кооперации к сложным.
То, что происходило в Центре - Москве - вскоре перекинулось на регионы. В Казахстане политическое обвинение было предъявлено к так называемым националистам и шовинистам - противникам форсированной коллективизации. Состоявшийся в апреле 1930 г. Первый краевой научно-исследовательский съезд, посвященный перспективам казахстанской экономики, положил конец спорам о возможности эволюции кочевого хозяйства и старожильческого земледелия. Устами Ф.И. Голощекина вновь была «разоблачена» отсталость кочевого хозяйства. Партийный лидер со свойственной ему манерой начал критиковать так называемых националистов и шовинистов, якобы «защищающих» отсталые архаичные хозяйства [10, с. 74-76].
С позиции защиты партийно-государственной постановки вопроса о хозяйственном развитии КАССР на съезде выступил представитель Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук профессор Н.М. Тулайков, известный своими новациями в экономической науке. Он рекомендовал проведение решительной специализации в сельском хозяйстве, отрицая возможность сосуществования разных форм собственности. Профессор свою концепцию обозначил так: от универсальности (т.е. когда каждое хозяйство само себя обеспечивало и товарами промышленного назначения и продуктами) к специализации в хозяйственном устройстве скотоводов и земледельцев [10, с. 41-42]. Позиция московского ученого полностью отвечала политическим интересам Казахского краевого комитета партии. В итоге Первый краевой научно-исследовательский съезд поддержал политический курс на модернизацию сельского хозяйства путем производственного кооперирования. Альтернативный вариант коренных преобразований в аграрном секторе и животноводстве не предлагался.
Воспользовавшись материалами съезда, краевой партийный комитет вновь развернул репрессивную кампанию против инакомыслящих, в том числе против тех, кто не поддерживал политику очередного революционного насилия над кочевниками и старожилами. Ставилась задача «разоблачения буржуазных ученых и специалистов». В своей публикации «Казахстан на пути самопознания» К. Павлов,
обвиняя П.Л. Ясинского в принадлежности к буржуазным специалистам, осуждал его научные концепции относительно традиционных хозяйств. А статья В.Н. Семевского под названием «К критике буржуазных теорий экономического развития Казахстана» начиналась со сталинской цитаты, смысл которой заключался в том, что «только в борьбе с буржуазными предрассудками в теории можно добиться укрепления марксизма-ленинизма». Автор назвал С.П. Швецова и М.Г. Сириуса идеологами великодержавной колонизаторской политики [10, с. 23-25, 47-54]. На самом деле эти фамилии были широко известны в научном мире. В критике так называемых буржуазных теорий и разных уклонов терялось чувство меры. Ярлыки «шовинист», «националист», «уклонист», «буржуазный специалист» навешивались на всех, кто не был согласен с колхозным беспределом.
В 1930 г. как в стране в целом, так и в Казахстане, в частности, начались политические процессы, сопряженные с арестами видных ученых и специалистов. Особый размах получило идеологическое давление на общественное сознание. В книге под названием «Кондратьевщина в Казакстане» резкой критике были подвергнуты те, кто отстаивал интересы животноводов и рыночные отношения. Идеологи колхозного строительства обвиняли сторонников Н.Д. Кондратьева и А.В. Чаянова в желании увековечить кочевое хозяйство. Положительно оценивалась чистка плановых, хозяйственных органов, в частности, аппарата Народного комиссариата земледелия, от «кондратьевско-чаяновских элементов» [7, с. 6, 14].
Тем временем крайне трудное положение сложилось в сельской местности. В кочевых и полукочевых аулах события разворачивались так стремительно, что сами организаторы колхозного движения не понимали происходящее. Секретарь КазЦИК Асылбеков в информации по Таласскому району (Сыр-Дарьинс-кий округ) приводил следующие факты: «С 15 марта началось фактическое обобществление скота, устройство городков из юрт. После приказа правления во все концы были посланы «белсенде» (активисты - Ш.М.) с длинными волосами (знак беспощадности) с приказом о немедленном перекочевывании на пашню. Эти «белсенде» заставляли кочевать два раза в день (до и после обеда), они не обращали внимания на то, что верблюды страшно худы и наступило время ягнения овец. Впоследствии из-за таких принудительных кочевок пала масса верблюдов и ягнят. После перекочевывания. было выдумано устройство городка из 300 и 400 дворов. Кибитки всех колхозников были построены шпалерами и были выделены
в качестве скотных дворов юрты путем уплотнения и вселения хозяев в юрты других семей» [13, с. 121]. По распоряжениям колхозных правлений обобществлению подлежала вся собственность единоличника, а он, став колхозником, сразу перестал быть субъектом имущественных отношений. Такая беспросветная жизнь вынуждала кочевников или уехать за пределы Казахстана, или терпеть то, что им уготовило партийно-советское руководство. Обобществление единоличных хозяйств было сопряжено с правовым нигилизмом и самоуправством со стороны исполнителей партийной воли. Грубый произвол коснулся не только зажиточных, но и средних, а нередко и бедных единоличников. Зачастую к ним предъявлялись обвинения в сокрытии объектов обложения, пособничестве кулаку и другим «врагам народа». Многие из несправедливо репрессированных впоследствии были реабилитированы, однако не все. Но необдуманные, а порою неразумные и безнравственные подходы к коллективизации получали все большее распространение.
Расстроенная хозяйственная жизнь не давала никакого шанса на возрождение материального благосостояния многонационального населения Казахстана. Иррациональность методов проведения коллективизации подтверждалась массовым выходом скотоводов и земледельцев из колхозов. Только за период с 15 марта по 10 мая 1930 г. из колхозов выбыли 129 490 хозяйств - почти столько, сколько вступило [9, с. 167].
Казахстанский опыт колхозного строительства был схож с общесоюзной практикой социалистической реконструкции сельского хозяйства. Вся многонациональная Россия предстала перед суровой реальностью. Директивами ЦК партии колхозное движение узаконивалось как необратимый процесс. Неудачи в колхозном строительстве ЦК ВКП(б) списывал на местные партийно-советские органы. В его постановлении «О борьбе с искривлениями партли-нии в колхозном движении» от 14 марта 1930 г. указывалось, что «наряду с действительными и серьезнейшими успехами коллективизации наблюдаются факты искривления партийной линии в различных районах СССР» [8, с. 101]. О подлинных причинах разрушительных последствий колхозного строительства официальные лидеры страны умалчивали.
Однако оценка возникшей ситуации в Центре была неоднозначной. В высших органах Советской власти допускались возражения против партийного диктата в Казахстане. ВЦИК и Правительство РСФСР с одобрения ЦК ВКП(б), как и раньше, так и в 1930-
е гг., применяли традиционные, хорошо известные формы работы. Секретариат ВЦИК 15 апреля 1930 г. сформировал проверочную группу (фактически комиссию), целью которой было обследование советского, хозяйственного и культурного строительства в КАССР. В группу вошли: инструктор ВЦИК Островский (руководитель группы), практический референт ВЦИК Евсеев и инструктор Колхозцентра Тащилин. Комиссия ВЦИК внимательно изучила причины во многом неудавшегося колхозного движения. В материалах комиссии были приведены такие просчеты и ошибки, как низкий уровень грамотности и общей культуры районного партийно-советского актива, членов колхозных правлений, председателей ауль-но-сельских советов и полный правовой беспредел. Например, в Четском районе из-за кадрового кризиса многие должности оставались вакантными. К примеру, «кресла» прокурора и следователя не были заняты. В масштабе района судебный процесс осуществлялся одним судьей и районным милиционером. Такое положение порождало хаос в правовом урегулировании гражданских и хозяйственных отношений. В материалах комиссии ВЦИК в качестве доказательства был приведен случай, связанный с иском батрака, работавшего 20 лет на бая. Суд по иску вынес приговор, по которому бай должен был отдать батраку 15 лошадей, трех верблюдов, 60 овец и четырех коров. После исполнения приговора, как отмечал проверяющий, надо будет раскулачивать самого батрака [3, Ф. 3260. Оп. 8. Д. 53. Л. 12].
В целом московская комиссия проделала огромную экспертно-аналитическую работу по выявлению причин неудавшегося колхозного строительства. Материалы комиссии стали предметом обсуждения на организационном заседании ВЦИК, созванном 7 декабря 1930 г. по инициативе Отдела национальностей ВЦИК. В центре внимания участников совещания был доклад Островского, руководителя комиссии. В прениях по обсуждению доклада выступили ответственные работники Отдела национальностей ВЦИК. Материалы проверки были дополнены конкретными фактами, приведенными в выступлении представителя Казахстана в Москве К.Т. Балгаева. Он подчеркнул, что государственные вложения в процесс оседания кочевых хозяйств были минимальными. Республика получила только 7 млн. руб. из государственного бюджета вместо запланированных 27 млн. Далее он перечислил самые крупные издержки, которые тормозили возрождение сельской экономики Казахской АССР. Это дефицит хлеба в аулах и ножницы цен. Хлеб стоил дорого, а скот - слишком дешево. Пуд
хлеба по стоимости (30 руб.) был дороже, чем баран (25 руб.). Надо отметить, что тогда в 1930 г. Казахстан сдал государству 31,6% от всей изготовляемой в стране кожи и 50 млн. пудов хлеба [3, ф. 1235, оп. 125, д. 263, л. 209-213].
Последствия коллективизации поставили Казахстан на грань хозяйственной дестабилизации. Ситуация оказалась гораздо страшнее, чем голод 1921 г. Резко уменьшился удельный вес республики в общефедеральном сельскохозяйственном фонде. За 1928-1933 гг. размеры хлебозаготовок снизились почти вдвое: с 9,5 млн. до 5,9 млн. ц. Резко сократилось поголовье скота, составившее в 1933 г. 5,1 млн. единиц против 33 млн. в 1917 г. Заметим, что по первому пятилетнему плану предусматривалось довести поголовье скота до 50 млн. [3, ф. 1235, оп. 125, д. 263, л. 12; ф. 3260, оп. 8, д. 53, л. 38; ф. 3316, оп. 28, д. 779, л. 178].
В 1931-1932 гг. образовалась новая социальная категория - «откочевщики». В официальных документах, поступивших в Президиум ЦИК СССР, подчеркивалось, что «до 1932 г. мероприятиями по оседанию кочевников было охвачено 242 800 хозяйств; начиная с 1932 г. в связи с перегибами начался массовый отлив населения, принявший форму «откочев-ничества». Фактически оседание, как массовая кампания, не состоялось. Всего за 1930-1932 гг. осело 70 тыс. хозяйств. Многие из них распались. За 1933 г. общее число хозяйств, по данным налоговых служб, сократилось на 490 тыс., а число аульно-сельского населения - на 2,6 млн. человек [3, ф. 1235, оп. 777, л. 102, 103; ф. 6985, оп. 1, д. 20, л. 121-129].
Большое число кочевников выжило благодаря помощи русского, башкирского, татарского, узбекского и других народов, которые дали возможность казахам обустроиться на их землях. Многие «откочевщики» даже не желали возвращаться в родные края, боясь повторения коллективизации. Несколько позже в правительственных документах можно было прочитать: «в Саратовском крае из выявленных 48 казахских семей «откочевщиков» только 13 семей пожелали вернуться. Здесь в бытовом и культурном отношениях казахские семьи были устроены вполне удовлетворительно: их дети учились в школах, часть молодежи женилась на русских девушках» [3, Ф. 3316. Оп. 28, Д. 777. Л. 168].
Крайком партии не сумел стабилизировать хозяйственное положение Казахстана. С каждым днем все отчетливее проявлялась его неспособность управлять республикой. С февраля 1933 г. казахстанскую парторганизацию возглавил Л.И. Мирзоян. А на посту председателя КазЦИК Е. Ерназарова сменил У. Кулумбетов.
Однако организационные перестановки в высшем эшелоне Казахской АССР не предотвратили пагубные последствия форсированной перестройки привычных хозяйственных отношений, которые оставили неизгладимый след в образе жизни кочевников и старожилов. Категорический отказ от устоявшихся привычных форм ведения сельского хозяйства и шаблонно-директивная ориентация его на коллективизацию - все это нанесло непоправимый урон Казахстану и его населению.
С одной стороны, ломка традиционных производственных отношений и массовое обобществление единоличных хозяйств обернулись потрясением для казахстанского народа, с другой - изменением хозяйственно-организационной структуры и социально-культурного облика республики.
ЛИТЕРАТУРА
1. Борисов Ю.С., Курицын В.М., Хван Ю.С. Политическая система конца 20-30-х годов. О Сталине и сталинизме // Историки спорят. Тринадцать бесед / Под общ. ред. В.С. Лельчука. М., 1989. С. 228-303.
2. Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989. 511 с.
3. Государственный архив Российской Федерации.
4. История Казахской ССР (с древнейших времен до наших дней). В 5-ти томах. Том 4. Алма-Ата, 1977. 646 с.
5. Коллективизация сельского хозяйства Казахстана (1926-1941 гг.) // Под ред. А.Б. Турсунбаева. Ч. 1. Алма-Ата, 1967. 576 с.
6. Компартия Казахстана в резолюциях, решениях съездов, конференций и пленумов. Том второй. Алма-Ата. 1981. 389 с.
7. Кондратьевщина в Казакстане. Сборник статей. Алма-Ата, 1931. 141 с.
8. КПСС в резолюциях, решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Том пятый. М.: Политиздат, 1984. 446 с.
9. Материалы к отчету Казакского краевого комитета ВКП (б) на VII. Всеказакской партконференции. Алма-Ата. 1930.175 с.
10. Народное хозяйство Казакстана. 1930. № 5-6.
11. Российский Центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф. 17. Оп. 25. Д. 47.
12. XV Всероссийский съезд Советов. Стенографический отчет. М.: ВЦИК, 1931. 586 с.
13. 7-я Всеказакская конференция ВКП(б). Стенографический отчет. Алма-Ата, 1930. 412 с.
REFERENCES
1. Borisov, Yu.S., Kuritsyn, V.M., Khvan, Yu.S. Politicheskaya sistema konca 20-30-h godov. O Staline i stalinizme [Political system in the late 20-30s. About Stalin and Stalinism]. In: Istoriki sporyat. Trinadcat' besed [Historians argue. Thirteen conversations]. Edited by V.S. Lelchuk. Moscow, 1989. P. 228-303 (in Russ.).
2. Bukharin, N.I. Problemy teorii i praktiki socializma [Problems of theory and practice of socialism]. Moscow, 1989. 511 p. (in Russ.).
3. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii [The State Archives of the Russian Federation]. (in Russ.).
4. Istoriya Kazahskoj SSR (s drevnejshih vremen do nashih dnej) [History of the Kazakh SSR (from ancient times to the present day)]. In 5 vol. Vol. 4. Alma-Ata, 1977. 646 p. (in Russ.).
5. Kollektivizaciya sel'skogo hozyajstva Kazahstana (1926-1941 gg.) [Collectivization of agriculture in Kazakhstan (1926-1941)]. Ed. by A.B. Tursunbaev. Vol. 1. Alma-Ata, 1967. 576 p. (in Russ.).
6. KompartiyaKazahstanav rezolyuciyah, resheniyah s"ezdov, konferencij i plenumov [The Communist Party of Kazakhstan in resolutions, decisions of congresses, conferences and plenums]. Vol. 2. Alma-Ata, 1981. 389 p. (in Russ.).
7. Kondrat'evshchina v Kazakstane [The Kondratiev riot in Kazakstan. Collected papers]. Alma-Ata, 1931. 141 p. (in Russ.).
8. KPSS v rezolyuciyah, resheniyah s"ezdov, konferencij i plenumov CK [The CPSU in resolutions, decisions of congresses, conferences and plenums of the Central Committee]. Vol. 5. Moscow: Politizdat, 1984. 446 p. (in Russ.).
9. Materialy k otchetu Kazakskogo kraevogo komiteta VKP(b) na VII. Vsekazakskoj partkonferencii [Materials for the report of the Cossack regional Committee of the CPSU (b) at VlIth All-Kazakstan party conference]. Alma-Ata, 1930. 175 p. (in Russ.).
10. Narodnoe hozyajstvo Kazakstana [National economy of Kazakstan]. 1930. No. 5-6. (in Russ.).
11. Rossiyskiy Tsentr khraneniya i izucheniya dokumentovnoveysheyistoriiF. 17. Op. 25. D. 47 [Russian Center for the Preservation and Study of Documents of Contemporary History. Fund 17. Bordereau 25. Individual File 47] (in Russ.).
12. XV Vserossijskij s"ezdSovetov. Stenograficheskij otchet [XV all-Russian Congress of Soviets. The verbatim report]. Moscow: The Central Executive Committee, 1931. 586 p. (in Russ.).
13. 7-ya Vsekazakskaya konferenciya VKP(b). Stenograficheskij otchet [The 7th all-Kazakstan conference of the CPSU (b). Verbatim report]. Alma-Ata 1930. 412 p. (in Russ.).
