CC BY
75
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
УДК 378
Балашов Г.В.
МАСШТАБЫ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ
Автор выдвигает дискуссионные суждения о масштабах высшего образования в России. Ключевые слова: высшее образование; динамика высшего образования; проблемы развития высшего образования
Масштабы системы высшего образования на территории любого государства прямо или косвенно можно охарактеризовать различными показателями. Но основными здесь, безусловно, являются показатели состояния студенческого контингента и подготовки специалистов (т.е. прием в высшие учебные заведения, контингент студентов и выпуск специалистов). Среди них наиболее информативным, а следовательно, и наиболее употребительным является контингент студентов, так как он помимо прочего учитывает объем приема студентов, его динамику и величину их отсева за время обучения. Кроме того, он, как показала практика, достаточно эффективно нивелирует случайные, «всплески» указанных показателей. В сочетании с информацией о количестве учебных заведений студенческий контингент при достаточной ретроспективе характеризует количественные масштабы (включая динамику) основной деятельности высшей школы.
Однако анализ этих показателей связан с известными трудностями. В первую очередь это касается достоверности статистических данных начала века, т.е. дооктябрьского периода, а также их сопоставимости.
Так, в соответствии с данными официальной статистики (Российский статистический ежегодник. Стат. сборник. Госкомстат России. 1994), в 1914 и в 1917 годах в России (в современных границах) насчитывалось соответственно 72 и 150 высших учебных заведений. В монографии А.Е. Иванова (Высшая школа России в конце XIX - начале XX века. Академия наук СССР. Институт истории СССР. Москва. 1991) - соответственно 112 и 121 учебное заведение. Согласно же изданию, подготовленному коллективом сотрудников Научно-исследовательского института высшего образования (Высшее образование в России. Очерк истории до 1917 года. Под ред. профессора В.Г. Кинелева), число учебных заведений в России было несколько иным. Такое же положение и с контингентом студентов.
Подобные расхождения с официальной статистикой, к сожалению, естественны. Их можно объяснить несколькими причинами:
- в число высших учебных заведений включа-
© Балашов Г.В., 2014
лись учебные заведения ни формально, ни фактически не имеющие такого статуса. Оперируя современной терминологией, эти учебные заведения не имели государственной аккредитации, а отдельные не имели возможности даже претендовать на нее. Некоторые учебные заведения учитывались в качестве высших учебных заведений исходя только из названия. Это происходило ввиду значительного числа вновь организуемых в начале века «вольных» или неправительственных (по современной терминологии - негосударственных) учебных заведений;
- в качестве самостоятельных высших учебных заведений учитывались отделения уже существующих учебных заведений.
Впрочем, показатели контингента 1913 г. в двух последних публикациях достаточно близки (соответственно 124,1 и 136 тыс. человек), что говорит об их большей достоверности. Показатель контингента 1913 г. в монографии А.Е. Иванова, если уточнить его, что будет показано ниже (86,3 тыс. человек), практически адекватен показателю официальной статистики (86,5 тыс. человек).
Поэтому ввиду большей достоверности показатели контингента 1907, 1913 и 1917 гг. следует взять из данной монографии, предварительно уточнив их.
Суть уточнений состоит в том, чтобы вычленить из числа учебных заведений (с соответствующим уменьшением контингента):
1. Высшие учебные заведения, расположенные на территории бывшей Российской империи, но не территории современной России (университеты в Киеве, Харькове, Одессе, Тарту и Варшаве, Нежинский историко-филологический институт, Киевский, Рижский и Варшавский политехнические институты, Харьковский технологический институт, институт сельского хозяйства и лесоводства в Новой Александрии и другие государственные и негосударственные учебные заведения) .
2. Военные (включая военно-медицинское) высшие учебные заведения в Петербурге (академия Генерального штаба, артиллерийская академия, морская академия и другие государственные военные учебные заведения).
3. Богословские государственные учебные заве-
Экономика образования ♦ № 2, 2014
дения (в Москве, Петербурге, Казани, Киеве и Эч-миадзине).
Исключение из числа учебных заведений, расположенных за пределами современной России, в основном (в современной терминологии) в государствах ближнего зарубежья (п. 1) сомнения не вызывает. Относительно же исключения военных и богословских высших учебных заведений (п. 2 и 3) необходим дать особые пояснения. Дело в том, что государственная статистика последних десятилетий традиционно не учитывает ни военные, ни богословские учебные заведения. Она не учитывает их в составе высшей школы и не ведет отдельного учета. Причины такого явления не являются предметом настоящей работы. Это факт. Для объективного анализа рассматриваемых показателей в динамике подобные уточнения необходимо провести. К тому же
в 1913 г. это касается только 9 военных и 5 богословских учебных заведений, расположенных на территории современной России.
Необходимо отметить, что современная статистика не включала в общие показатели высшей школы сведения о высших учебных заведениях так называемых общественных организаций (партийные, профсоюзные и комсомольские вузы).
С учетом изложенных уточнений, основные показатели масштабов высшего образования в России представлены в табл. 1.
Поскольку искусственная периодизация как аналитический прием - инструмент достаточно неблагодарный, сделаем попытку простой констатации наиболее интересных моментов в истории развития отечественной высшей школы.
Прежде всего следует отметить достаточно не-
Ретроспектива высшей школы
Таблица1
Год Количество учебных заведений Всего студентов (тыс. чел.) В том числе дневное обучение Темпы роста числа студентов (в %) Темпы роста дневного обучения (в %) Удельный вес дневного обучения Среднее число студентов в учебных заведениях (тыс. чел.) Число студентов на 10 тыс. населения
1907 57 56,2 56,2 0,99 0,99 7
1914 66 86,3 86,3 153,6 153,6 1,00 1,31 10
1917 79 89,3 89,3 103,5 103,5 1,00 1,13 10
1927 90 114,2 114,2 127,9 127,9 1,00 1,27 12
1933 493 331,8 331,8 290,5 290,5 1,00 0,67 34
1940 481 478,1 335,1 144,1 101,0 0,70 0,99 43
1945 456 456,1 336,9 95,4 100,5 0,74 1,00 41
1950 516 796,7 502,6 174,7 149,2 0,63 1,54 77
1955 444 1176,2 753,3 147,6 149,9 0,64 2,65 105
1960 430 1496,7 699,2 127,2 92,8 0,47 3,48 124
1965, 432 2353,9 955,6 157,3 136,7 0,41 5,45 185
1970 457 2671,7 1296,5 113,5 135,7 0,49 5,85 204
1975 483 2856,9 1515,5 106,9 116,9 0,53 5,91 212
1980 494 3045,7 1685,6 106,6 111,2 0,55 6,17 219
1985 502 2966,1 1569,3 97,4 93,1 0,53 5,91 206
1990 514 2824,5 1,647,7 95,2 105,0 0,58 5,50 190
1995 566 2642,0 1692,1 93,5 102,7 0,64 4,67 171
Примечания: предлагаемая для рассмотрения ретроспектива высшей школы представлена в привычных для анализа пятилетних интервалах. Поэтому для полноты представления необходимо упомянуть о следующих, в определенном смысле знаменательных годах, в том числе и не совпадающих с этими достаточно условны реперными границами:
1965 г. - максимальный удельный вес суммарного показателя вечерней и заочной форм образования в (общем объеме подготовки специалистов (59,4%);
1966 г. - максимальный абсолютный показатель заочного образования (1051,5 тыс. человек);
1967 г. - максимальный суммарный абсолютный показатель вечерней и заочной форм образования (144 тыс. человек);
1968 г. - максимальный абсолютный показатель вечернего образования (408,0 тыс. человек);
1979-1981 гг. - максимальное число студентов всех форм обучения в расчете на 10 тыс. человек населения (219 человек);
1981 г - максимальный абсолютный показатель дневной формы обучения (1701,7 тыс. человек);
1982 г. - максимальный суммарный абсолютный показатель всех форм образования (3073,5 тыс. человек)
1995 г. - наибольшее число высших учебных заведений (566 учебных заведений).
высокий уровень развития российского высшего образования в конце прошлого века. Это видно из следующих данных (табл. 2), что, кстати, подтверждает тезис о роли уровня развития высшего образования как достаточно точного критерия уровня социально-экономического развития страны в целом.
Анализ территориальной структуры развития высшего образования накануне первой мировой войны (1913 г.) также говорит о его невысоком потенциале. Так, из 66 российских вузов - 20 (30,3 %) учебных заведений находились в г. Москве и 33 (50 %) - в г. Петрограде, т.е. в «обоих столицах» функционировало более 80 % всех учебных заведений. Учет военных и богословских вузов дает почти такую же картину. Необходимо отметить большую тягу к «столицам» негосударственных высших учебных заведений, где их насчитывалось около 85 % (по государственным учебным заведениям этот показатель составляет 75,6 %), а также их склонность к гуманитарному образованию. Ситуация удивительно похожа на нынешнюю.
Это подтверждает и сравнение крупнейших европейских университетов (по их состоянию на 1900 г.) (табл. 3).
На этом фоне достаточно скромно выглядит показатель численности среднестатистического российского высшего учебного заведения начала века (порядка 1,3 тыс. человек).
Вместе с тем необходимо отметить, что темпы роста контингента российских студентов в последнем десятилетии XIX в. и в первом десятилетии XX в. были самыми высокими в Европе, что позволило повысить численность студентов в расчете на 10 тыс. жителей с 1 студента в 1890 г. до 10 студентов в 1913 г. Такие темпы объяснялись прежде всего низким начальным уровнем развития и высокой потребностью в квалифицированных специалистах, обусловленной высокими темпами экономического развития в это время. В результате к началу первой мировой войны Россия если и не сравнялась в развитии высшего образования с ведущими странами Европы, то по крайней мере смогла приблизиться к ним. Как и в экономике, Россия здесь оказалась страной «второй волны» мирового развития, но развития весьма интенсивного и многообещающего.
К сожалению, война положила конец этому развитию. Нельзя сказать, что масштабы высшей школы в 1914-1917 гг. сократились, но темпы их роста
Таблица2
Развитие высшего образования в конце XIX - начале XX века
Страны Число студентов на 10 тыс. населения
1860 1890 1913
Россия 1 1 10
Австрия 4 7 14
Германия 2. 6 12
Франция н/д 5 11
Япония 1 4 11
Крупнейшие европейские университеты в 1900 году
Университет Число студентов, включая вольнослушателей (человек)
Парижский 12171
Берлинский 11312
Венский 6981
Мадридский 5575
Будапештский 5409
Неаполитанский 5165
Мюнхенский 4328
Московский 4461
Примечания: данные за 1913 г. по России уточнены в соответствии с уточненными статистическими показателями численности населения страны в современных границах.
Таблица3
оказались близки к нулевой отметке (порядка 1 % в год).
Удивительно, но октябрьские события не сыграли в этом какой-то негативной роли. Контингент студентов в первое послеоктябрьское десятилетие увеличился на 127,8 %. Правда, в качественном плане в деятельности высшей школы: появились негативные элементы, но об этом ниже.
Настоящий «взрыв» в развитии отечественного высшего образования прослеживается в следующем пятилетии, т.е. в 1927-1933 гг., когда число высших учебных заведений увеличилось с 90 до 493, т.е. в 5,5 раз. Примечательно, что контингент студентов при этом возрос только в 2,9 раз и среднестатистическая численность одного учебного заведения естественно сократилась 1,27 до 0,67 тыс. человек. Причина такого явления совершенно очевидна - подобное расширение сети учебных заведений по вполне понятным причинам просто не могло быть обеспечено учебно-лабораторной базой, научно-педагогическими кадрами и наконец большим числом абитуриентов, имеющих необходимую подготовку и чисто материальные возможности для учебы, ведь в то время получать высшее образование можно было только на дневных отделениях, т.е. с отрывом от производства. Решить такие вопросы за пять лет было просто невозможно. Но России нужна была соответствующая ее масштабам система высшего образования. Иначе ни о каком экономическом развитии не могло быть и речи. Тогда это хорошо понимали, а возможности в то время в расчет не принимались. «Надо - значит надо»! Правильными или неправильными были те решения? Не знаю. Политическая оценка рассматриваемых процессов и явлений не является предметом настоящей работы.
Оправиться от такого «взрыва» российская система высшего образования не смогла даже до начала Великой Отечественной войны. Да, к 1941 г. студенческий контингент вырос почти в 1,5 раза, почти до 1 тыс. человек выросла численность среднестатистического вуза (в этом плане Россия не вышла даже на дооктябрьский уровень), но произошло все это практически только за счет обучения без отрыва от производства, которое было введено именно в данный период.
Весьма примечательно, что в годы войны масштабы отечественной высшей школы практически не сократились или сократились чисто символически. Так, число учебных заведений уменьшилось примерно на 5 % (в основном за счет реорганизации). Такой же порядок наблюдался и при сокращении контингента; студентов, но произошло это сокращение исключительно за счет все той же формы образования без отрыва от производства. Очная форма высшего образования в это время даже увеличилась, пусть и очень незначительно (0,5 %).
После войны количество учебных заведений ко-
лебалось весьма слабо и было обусловлено в основном их реорганизацией. Медленный, но устойчивый рост числа вузов, продолжающийся и по сей день, начался в середине 60-х годов. Контингент же студентов постоянно возрастал с послевоенного периода до 1982 г. За эти 37 лет он увеличился в 6,7 раза.
Со всех точек зрения это - исключительные темпы как в отечественной, так и в мировой истории. Их временные составляющие, как мы видим, различны. Самые высокие темпы роста характерны для 1945-1950 гг. (174,7 %), а более крупным периодом является 1945-1965 гг. (516,1 %). Правда, был период (конец 50-х годов), когда темпы роста всего студенческого контингента (в привычном пятилетнем исчислении) едва превышали 27 %. А контингент студентов дневных отделений при этом даже сократился. Тогда началась очередная кампания за экономию трудовых ресурсов.
Естественно, что через несколько лет (в середине 60-х гг.) удельный вес численности студентов дневной формы обучения в общем контингенте студентов сократился до самого минимального уровня в истории российской высшей школы (чуть более 40 %).
Глобальная причина таких колебаний кроется в исключительно централизованных и авторитарных методах руководства государством в целом и высшей школой в частности. Некие постулаты, в основе которых лежали, как правило, позитивные устремления, могли достаточно быстро стать одиозными и ошибочными элементами государственной политики именно в силу своей авторитарности, т.е. некри-тикуемости тех или иных решений. Естественно, эти решения могли на различных этапах обсуждаться специалистами, но их мнение могло и не учитываться при их принятии. Самое примечательное, что централизованная авторитарная система государственного управления могла быть достаточно эффективной в плане государственного развития (при всех своих недостатках, что, впрочем, не является предметом настоящей работы), но только на вполне определенном его этапе. Перспективы развития такая система иметь не может, поскольку в целом она не способна ни к обучению, ни к самообучению. Для нее не существует ни своего, ни чужого опыта, а есть только «генеральная линия», руководящая установка, которая должна быть обязательно выполнена. Правда, иногда из недр системы могло доноситься некое подобие ворчания, выражающее несогласие с тем или иным решением, но это было формой выражения отчаяния отдельных индивидуумов, доведенных до этого «тупизмом» системы и это, как правило, говорит либо о начальном этапе развития системы, либо о ее конце.
Высшая школа, и это надо отметить особо, никогда автоматически не спешила полностью испол-
нять необоснованные решения. Высшая школа их в значительной степени демпфировала. Решения в полном объеме выполнялись только тогда, когда они отвечали внутренним потребностям системы высшего образования, т.е. соответствовали внутренней логике ее развития. Примеров тому - множество.
В частности, в конце 60-х - начале 70-х годов по инициативе «архитектурного начальства» было принято решение о значительном расширении подготовки архитекторов. Да, архитекторов не по должности, а получивших соответствующее образование, было мало, и считались с ними явно недостаточно. В то время требовались не яркие и оригинальные творения, а экономия стоимости строительства. В результате получили поставленную на поток серость, а при массовом строительстве она стала все чаще бросаться в глаза, относя на второй план Кремль, улицу Горького, Кутузовский проспект и т.п. Причину определили быстро: катастрофическая нехватка архитекторов. Решение: быстро увеличить их подготовку. Открывались новые отделения и факультеты, вводилась архитектурная специальность в новых для нее вузах, расширялась уже существующая подготовка.
Архитекторов с соответствующим профессиональным образованием действительно катастрофически не хватало. Особенно это касалось районных и городских архитектурных служб, а также так называемых «облгражданпроектов» (областных проектных институтов). Кто там только не работал. На «архитектурных» и близких к ним должностях работали учителя, инженеры, артисты и т.д. и т.п., а также лица без высшего и даже без среднего образования. Вакантных должностей было относительно немного. Их число явно не соответствовало такому значительному расширению подготовки специалистов - архитекторов на дневных отделениях высших учебных заведений, т.е. с отрывом от производства. Заменить же работающих неспециалистов на выпускников вузов было нельзя.
Интересы этих людей охранял Кодекс законов о труде. Внести необходимые изменения, которые по аналогии с медициной запрещали бы использование на должностях архитекторов-неспециалистов, никто не решался, а уходить с «насиженного» места на учебу «с отрывом от производства» люди не хотели. Тут «работали» материальные стимулы. Посылать же на учебу таких людей с сохранением заработной платы государство не имело возможности. И «держать для них место» на время учебы никто бы не взялся. Что-то будет через пять лет.
Положение могла существенно поправить переподготовка в вузах (получение такой специальности или специализации без отрыва от работы естественно с определенными стимулами, соответствующие курсы профессиональной подготовки и т.п.), но для этого должны были работать все: высшая школа,
архитектурные и другие структуры. Зачем, когда все можно «повесить» на высшую школу. До результата такого решения 5-6 лет. Время есть, а потом через такой срок все уже забудут, что было какое-то решение, и что кто-то его принимал. Так оно и случилось. Через несколько лет сотни молодых специалистов-архитекторов получали свободное распределение и не могли найти работу по специальности. И это - в условиях жесткого, централизованного распределения. В результате их подготовку пришлось кардинально сокращать. Закрывались кафедры и факультеты, сокращались преподаватели, а ведь это были не просто «единицы», а живые люди. Какой стресс пережили вузы: то открывай или расширяй, то закрывай или сокращай. Высшая школа не смогла или не захотела разместить в учебных заведениях, а следовательно, и выполнить часть увеличенного плана приема (порядка 800 человек). Через несколько лет попытку повторили по известному сценарию: съезд архитекторов, речь одного из российских лидеров (задолго до реформ) и очередное решение о развитии подготовки архитекторов. Тоже обошлось. Потом еще одна попытка. В «сухом остатке» - пара архитектурных вузов, которые создали на базе архитектурных факультетов инженерно-строительных институтов. А потребность больше... Споры по этому поводу не стихают до сих пор. Но важно другое - реакция системы высшего образования, которая является проводником общественной потребности.
Аналогичная ситуация имела место и при непомерном развитии вечерней и заочной форм высшего образования. Здесь тоже было чисто административное; давление в форме планов приема студентов в высшие учебные заведения с целью всемерного развития вечерней и заочной форм образования. Однако это противоречило логике развития общества в целом и высшей школы в частности. Пусти очень медленно, но благосостояние людей росло. Повышалось и общее образование общества. Юноши и девушки, а тем более их родители прекрасно понимали преимущества дневного обучения. Да и обществу, по мере его развития, уже требовались не просто трудовые ресурсы, пусть даже и высококвалифицированные.
Общество, для его дальнейшего развития, нуждалось в личностях, творческих индивидуальностях, а не в простых исполнителях.
Именно благодаря позиции высшей школы, являющейся активным проводником общественной потребности, все потуги гипертрофированного развития высшего профессионального образования без отрыва от производства успеха не имели.
К середине 90-х годов порядка 64 % студентов обучались на дневных отделениях. Причем этот уровень можно считать достаточно оптимальным, так как прием на данную форму обучения формирует-
ся в последние годы фактически исключительно самими учебными заведениями, исходя из количества желающих получить такое образование и возможностей высших учебных заведений.
Итак, в 1982 г. наблюдалась высшая точка динамики студенческого контингента России (3073,5 тыс. человек). К 1995 г. этот показатель сократился до 2642,0 тыс. человек или на 14 %. Необходимо подчеркнуть, что данное сокращение контингента произошло практически полностью за счет «безотрывных» форм высшего образования. Численность же студентов дневных отделений осталась в настоящее время на уровне 1982 г. (99 %).
По данным Научно-исследовательского института высшего образования Минобразования России к началу 90-х годов Россия занимала 20-е место в мире по числу студентов высших учебных заведений (10-е место - по числу студентов и учащихся
после среднего уровня образования), т.е. она была вынуждена «покинуть» первую десятку стран по развитию высшего профессионального образования.
В том числе и по этой причине Федеральным законом «О высшем и послевузовском профессиональном образовании», который был принят в 1996 г., установлено, что численность студентов, обучающихся за счет средств федерального бюджета, не может быть ниже, чем 170 студентов в расчете на 10 тыс. населения. Подобного рода чисто административной попытки не допустить сокращения интеллектуального потенциала общества не знает практически ни одно государство. Так или иначе, но во второй половине 90-х годов сокращение общей численности студентов в расчете на 10 тыс. человек населения было приостановлено.
Balashov G.
THE SCALE OF HIGHER EDUCATION IN RUSSIA
The author puts forward controversial judgments about the extent of higher education in Russia. Keywords: higher education; Dynamics of Higher Education; problems of higher education.
УДК 31:33:00
Айнабек К.С.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СТОИМОСТНОГО ЭКВИВАЛЕНТА ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА
В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
Рассматриваются социально-экономические факторы, определяющие стоимость жизни человека, значение оценки стоимости жизни человека в социальной ориентации рыночной экономики, объективная необходимость такой оценки в условиях глобализации и социализации экономики. Предлагаются методы определения эквивалента стоимости жизни человека.
Ключевые снова: стоимость жизни человека, оценка стоимости жизни человека, средняя продолжительность жизни гражданина, средняя продолжительность жизни граждан страны, страхование жизни.
Проблема определения стоимости жизни человека становится все острее в развивающихся странах, где степень эксплуатации наемных работников довольно высокая (от 200 до 500%) и практически отсутствует их социальная защита. Собственник смотрит на наемного работника как на орудие, которое нужно максимально эксплуатировать, а «после износа» выбрасывать на свалку Таких примеров множество как в пространстве СНГ, так и Казахстана. Но история показывает, что такая психология собственников, вытекающая из традиционных рыночных правил игры в масштабе государства, приводит к стагнации и антагонизму в развитии экономики и общества. Наемные работники представляют большинство населения страны и являются создателями инновационных, экономических и производственных процессов. Чтобы изменить отношение собственников, монополистов и фирм к наемному работнику и тем самым придать развитию
экономики социальную и инновационную ориентацию, государство, в частности Казахстан, должно в законодательной форме утвердить порядок определения стоимости жизни человека. От этого будет зависеть конкурентоспособность страны и компаний, процветание общества; кроме того, это позволит повысить статус труженика.
Здесь нужно помнить, что человек является исходным, основным элементом, или ядром экономической системы и общественного хозяйствования. Оценка его жизни как основного элемента в стоимостном выражении особенно важна, когда человечество развивается в условиях рынка и социальной ориентации экономики, что подразумевает необходимость гармонизации отношений между собственниками, наемными работниками и государством. Такой подход позволит качественно подняться на новый уровень развития экономики и общества. Подтверждение тому можно найти в высоко-
130
© Айнабек К.С., 2014
