CC BY
60
А. И. Любжин
Максим Иванович Невзоров: «Друг юношества» и враг Рима
Максим Иванович Невзоров (1762 или 1763-1827, один из поздних представителей - скорее даже наследников - новиковс-кого масонского кружка, как писатель выступивший уже в зрелом возрасте - в XIX столетии)1 - одна из интересных фигур культурного ландшафта Москвы и России первых двух десятилетий XIX в. Его биография сама по себе удивительна: будучи из духовного звания, он как один из лучших учеников Рязанской семинарии в 1779 был послан в «педагогическую семинарию» при Императорском Московском университете. Под влиянием Ивана Владимировича Лопухина (1756-1816) и других масонов стал розенкрейцером. В 1788 вместе с Василием Яковлевичем Колокольниковым был послан за границу, учился в Лейдене, получил степень доктора медицины. Во Франции поучиться не удалось из-за революционных событий; молодые люди пробыли некоторое время в Геттингене и вернулись в Ригу в 1792 г. У Невзорова к тому времени началось психическое расстройство. Правительственные подозрения, связанные с революцией, привели обоих к аресту и заключению сначала в Александро-Нев-скую лавру, а затем в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Допрашивал их лично Степан Иванович Шешковский; студентов поместили в сумасшедший дом при Обуховской больнице; Колокольников умер, а у Невзорова возобновилось психическое расстройство. Таким образом его можно рассматривать как первую жертву карательной психиатрии из русских литераторов. Вступление на престол Павла I возвращает ему свободу; он пользуется покровительством Михаила Никитича Муравьева; до отставки в 1815 году его карьера связана с Московским университетом. И по внешности, и по душевному скла-
1 Биографическая канва: Кочеткова Н. Д. Невзоров Максим Иванович // Словарь русских писателей XVIII века. Отв. ред. А. М. Панченко. Выпуск 2. (К-П). СПб.: Наука, 1999. http://lib.pushkinskijdom.ru/ Default.aspx?tabid=941, 12 апреля 2009 г.
ду он вполне оставался членом новиковского кружка, сочетая скромность и неуклюжесть манер, нестяжательство и добродушие: «В фризовой шинели, вечно пешком <...> с грубыми чертами лица, с резким голосом, с книжною речью и неуклюже семинарскими манерами.»; «Невзоров принадлежал к числу тех немногих людей, у которых невзгода судьбы не производит озлобления и не помрачает благодушной ровности характера»2.
«Друг юношества» - журнал, благодаря которому Невзоров запомнился современникам, самое крупное его литературное достижение. Это издание, выходившее в свет при Московском университете, было инициировано одним из покровителей Максима Ивановича, единственным среди них видным немасоном -М. Н. Муравьевым, которому и был первоначально посвящен журнал. Впрочем, там не нашлось места даже для отклика на смерть благодетеля; Муравьев не присутствует в журнале нигде, кроме одной публикации, о которой ниже; подлинные герои «Друга юношества» - видные розенкрейцеры И. В. Лопухин, Н. В. Репнин, И. Г. Шварц. Для исследователей римской рецепции важно прежде всего то, что на страницах журнала Невзоров развивает концепцию вражды к римской литературе и к Риму вообще, низко оценивая творчество писателей-язычников с христианской точки зрения; в рамках первых двух десятилетий XIX в. эта позиция уникальна . Своеобразна и форма ее представления: кроме собственных статей, это обширные редакторские примечания к публикуемым материалам. Очень резкие слова посвящены Цезарю, переживавшему тогда пик популярности в России: «Но желая вам представить истину и добродетель в любезном и прелестном виде, мы намерены возродить в
2 Колюпанов Н. П. Биография Александра Ивановича Кошелева. Том I. Молодые годы Александра Ивановича. Книга I. М., 1889. С. 183; 187.
3 Несколько позже она будет воспроизведена в Казани. См. Городчани-нов Г. Н. Рассуждение о превосходстве Библейского и Св. Отцов красноречия над витийством древних языческих писателей, говоренное в Торжественном собрании Императорского Казанского университета Июля 5-го дня 1820 года П. О. Профессором Красноречия, Стихотворства и языка Российского Григорьем Городчаниновым. - Казанский вестник, издаваемый при Императорском Казанском Университете. Часть I. Книжка I. Генварь, 1821 года. Печатано в Университетской типографии. С. 45-69. Впрочем, его перо - наемное: это позиция попечителя М. Л. Магницкого. К двадцатым годам относятся и кюхельбеке-риады в «Мнемозине» с нападками на Горация.
сердцах ваших юных отвращение к порокам и беззакониям; и потому чтоб зделать в глазах ваших ненавистнее все то, что противно добродетели, мы будем иногда выбирать из Истории описания жизней и деяний людей прославивших себя в роде преступлений и беззаконий. - На первой случай мы предлагаем вам жизнь Юлия Цесаря, одного из тех славнейших по видимому счастливцев, в истинном же смысле несчастливцев, которые награждены будучи свыше необыкновенными способностями и дарованиями, употребили их только на исполнение своих беззаконных желаний, не смотря ни на какое зло, на человеческий род от того проистекающее, и которые, к несчастию человечества, по некоторому превратному о вещах и произшествиях понятию, от нередких почитаются великими человеками, вместо того, что они только суть великие клятвопреступники, изменники, нарушители всех прав божественных и человеческих, одним словом: великие злодеи»4. Невзоров предпочитает Цицерона Демосфену, но обоих не считает образцами красноречия: «Сравнивая Демосфена и Цицерона между собою, беспристрастно должно сказать, что Демосфен по всем его поступкам и деяниям был пустой надутой крикун, и более вредной, нежели полезной согражданам своим человек; напротив того Цицерон при всех своих слабостях свойственных человекам, вообще и Римским
4 Жизнь Юлия Цесаря, с примечаниями Издателей. [Плутарх. Жизнь Юлия Цесаря, с примечаниями Издателей. Пер. сделан с фр. пер. А. Дасье в изд. 1721 г. — Сводный каталог сериальных изданий России (1801-1825). Том 2. Журналы (Г-Ж). С росписью содержания. СПб., Изд. РНБ. 2000. с. 145.] Сам Невзоров указывает (достоверно) иной оригинал: «из Французского Плутарха для молодых людей» (с. 102; имеется в виду Le Plutarque de la jeunesse ou Abrégé des vies des plus grands hommes de toutes les nations depuis les temps les plus recules jusqu'à nos jours rédigé par Pierre Blanchard, 11803 (La France littéraire, ou Dictionnaire bibliographique des savants, historiens et gens de lettres de la France, ainsi que des littérateurs étrangers qui ont écrit en français, plus particulièrement pendant les XVIIIe et XIXe siècles. Par J.-M. Quérard. Tome premier. Paris, Chez Firmin Didot, M DCCC XXVII. P. 349) -Август, 1807 года. С. 74-75. На с. 87 в примечании: «Цесарь, окруженный таковыми разпутными, наглыми и к злодеяниям привыкшими воинами, есть точно тоже в Риме, что Стенька Разин на Каспийском море. А мы, читая жизнь его, не только сами пленяемся громом его славы и блеском его деяний, но заражаем сердца молодых людей и даже детей своих, представляя его примером великости».
гражданам и высоким чиновникам в особливости, имел многие весьма хорошие чувствования и добрые дела. <...> По моему мнению для научения истинному красноречию лучше брать в образец и пример Христианских Возточных и Западных учителей, как на пр. Макария Египетского, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Амвросия Медиоланского, Фенелона и подобных им, нежели Демосфена и Цицерона и других языческих Ораторов. Читая истинных Христианских учителей, я вижу везде чистые чувствования, чистое учение и чистую деятельность, и знаю чистый източник, откуда произ-текают такие чувствования и нравственность; напротив того читая славных языческих Ораторов, я не вижу той чистоты; везде вижу хитрые натяжки и пристрастие, которых должно оберегаться»5. Не слишком высоко он ценит - в статье «О бурях и грозах»6 - и Горация: «. у нас нового вкуса судии и ценители изящных произведений и стихотворных дарований между всеми стихотворениями Боброва удостоивают только некоторого благосклонного внимания переведенную им с Латинского из Горация Оду к Бландузскому ключу, и то может быть из почтения к Горацию, а не к Боброву. По моему же мнению естьли Гораций ничего лучше сей Оды не писал, то он не заслуживает по ней чрез многие веки особливой славы» (с. 119). Рим как государство вызывает у редактора стойкую неприязнь. В статье
5 Мои мысли, извлеченные из жизней Демосфена и Цицерона. - Друг юношества и всяких лет, издаваемый Максимом Невзоровым. Июль, 1814. С. 90-92. В майском № 1810 г. появляется переводной материал из Ж. С. Мори о Цицероне (переводчик - П. Ермолов, с. 95-97). Он содержит высокую (с оговорками) моральную оценку оратора, но молчит о его эстетических заслугах. В июньском № 1810 года (с. 1942) помещен (без указания автора) «Сон Сципиона», Cic. rep. VI, 9, 129, 13). Автор перевода - Сократ Ре[мезо]в. К сожалению, в Сводном каталоге сериальных изданий (с. 159) имя Цицерона не упоминается. В сентябрьском номере 1811 г. в переводе Н. Богданова появляются два отрывка из Цицерона (с. 1-5, inv. II, 1, 1-3, 13, «Повествование Цицерона о славном живописце Зевксе, и Кротониатах, славном древнем народе в новой Калабрии», и с. 6-14, «Отрывки из речи 1й против Катилины, говоренной в римском сенате Цицероном», Cat. I, 16, 4-24, 9); отрывок из первой Катилинарии («Некоторые главы из Цицероно-вой первой речи против Катилины» - 1812, март, с. 21-28, Cat. I, 2733, 25-26; переводчик тот же.
6 Октябрь, 1811. С. 68-124.
«Последняя судьба Рима» Невзоров пишет: «Все политические его учреждения, способы обогащения и распространения, памятники, и все, что История ни оставила для сведения о нем потомкам, свидетельствует, что он был всегда вертеп чужехватов, похитителей и неправедных властителей, хотя большая часть Историков и Ученых, не известно почему, и по истинне без всякой справедливой причины охоту имеют его прославлять. Ежели поверить на весах правды доводы, приводимые Учеными для доказательства великости Римлян: то они кончатся на нескольких десятках лиц, из которых еще иные по одному пустому и ребяческому понятию, или по превратному, невежественному, и, можно сказать, порочному разумению великости внесены в число оных; а многие десятки милионов людей, терпевших и страдавших от тех великих Римлян, остаются в неизвестности и ставятся в ничто. Таковой пристрастный суд не есть истинной, но пустой и веры не заслуживающий. - Королей с основания Рима было семь, из которых последний Тарквиний был за тиранство свержен. Республика подвержена была многим переворотам, и народ был часто жертвою то Консулов, то Трибунов: Диктаторы Марий, Силла, и особливо, не известно по чему и ныне от многих называемый великим, Юлий Кесарь, произведя многие беззакония, положили конец ей. Первый из Императоров Август имел у себя много наемных хвалителей, которые славили его в стихах и прозе, то и прослыл великим, которая великость более ни чем не обнаруживается, как только покровительством и щедростию к тем своим хвалителям. Из преемников его были некоторые добрые, но большая часть изверги человечества, мучители и кровопийцы»7; в статье «Мои мысли извлеченные из истории римской»8 - не менее резко: «Рассмотревши со всех сторон со вниманием поведение Римлян, признаться должно, что те весьма ошибаются, которые думают, что будто бы Римляне крайне любили сограждан своих Римлян. Некоторые примеры наружно твердых поступков, оказанных некоторыми Римлянами у неприятелей вытерпливанием даже мучений, не доказывают еще таковой любви их к согражданам своим. Когда
7 Последняя судьба Рима. - Друг юношества, издаваемый Максимом Невзоровым. Июль 1809 года. М. С. 117-119.
8 Мои мысли извлеченные из истории римской. - Друг юношества и всяких лет, издаваемый Максимом Невзоровым. Март 1815 года. М. С. 90-92.
в России и в других Государствах Европейских производили пытки: то бывали примеры, что сыскивались такие, что за полтину брались пытки вытерпливать. Но можно ли назвать такое терпение любовию к товарищам и ближним? Нет! это интерес и самой грубой. Признаюсь: большая часть опытов, приводимых в доказательство любви к отечеству Римлян, мне кажется похожею на означенное терпение пыток, и собственной интерес был главною причиною действий Римлян, которые в противном случае для собственных барышей ногами попирали выгоды своего отечества и сограждан. - Марий разбил Кимвров и Тевтонов. Французской писатель кричит при сем: вот какова любовь Римлян к отечеству! Но где же была любовь сия к отечеству, когда тот же Марий соединясь, с Цинною лил рекою кровь сограждан своих среди самого Рима? Подобна сей Мариевой любви к отечеству и большой части славимых Римлян! Едина есть истинная любовь к ближним и к отечеству основанная на Христианстве. <...> Я не говорю, чтоб не было у Римлян истинных любителей отечества; но столько их было, как у Христиан? И за чем нам, имея пред глазами Евангелие и многие тысячи последователей его, <. > рыться в древних языческих книгах для того, чтоб с трудом сыскать десятка полтора таковых примеров?». В статье «Мои мысли, извлеченные из жизни Лукулла» Невзоров пишет9: «Французские Философы осьмнадцатого века славят какую-то особенную в Римских воинах любовь к отечеству: нет правила без исключения, а потому были конечно и в Риме истинные любители отечества, в малом однако числе; большая часть римских героев носили одну маску или личину любви к отечеству, и при малой неудаче своих страстей, и в малом чем обманувшись и не получивши желаемого удовольствия, жертвовали злобе своей всем отечеством и благом своих соотечественников» (с. 71-72). Авторский голос дополняется трудами иных авторов: интересна статья П. Черткова «Разрушение Рима. Разговор Историко-Политический между четырьмя питомцами»10. Она демонстрирует незаурядную эрудицию: цитируются Монтескье, Боссюэ, Роллен; Полибий; из римских авторов - Вергилий («Римляне, этот царственный народ, как
9 1814, октябрь. С. 55-82. См. также декабрьский № 1814 г.: «Жизнь Которая Мария, древнего Римского генерала». С французского Максим Невзоров. С. 1-51.
10 1810, август. С. 38-66.
выражается Марон» - с. 41-42, по-видимому, знаменитое место Aen. VI, 851), Тит Ливий («Тит Ливий имел причину сказать, что не было такого народа, гдеб трезвость, бережливость, трудолюбие и убожество в большем были почтении»11 - с. 42; «Рим, подобно колоссу, подавляемому собственною тяжестию, разрушился под бременем своего величия» - с. 43, со ссылкой: Liv. Roma magnitudine laborat sua12); Тацит («Народ, как говорит Тацит, весь в его время состоял из отпущенных на волю рабов» - с. 59, со ссылкой на XIII книгу; по-видимому, имеется в виду следующее место: ann. XIII, 27, 6-7). В том же духе и цитата из Горация (с. 52, с латинским текстом):
Два века, как раздор сограждан кровь лиет.
Ах! - Рим под тяжестью величия падет13.
Прежде всего это исторический, описательный очерк в моралистическом вкусе: «Рим в недрах своего величия и могущества уже питал зародыш своего разрушения. После того, как гордый Тарквиний был изгнан, как Рим превратился в Республику, любовь к вольности простерлась далее границ повиновения» (с. 45); «дух раздора и дух честолюбия...» (с. 47); в конце делается вывод о Божественном провидении, Рим к своей невыгоде сравнивается с Российской Империей и цитируется Державин -«О росский бодрственный народ.» (с. 64-66).
Прежде всего Невзоров нападает на Рим как на политическое тело; его критика не заострена против эстетических достоинств римской словесности; наоборот, где их оценка дается -она скорее положительна. Против эстетики в первую очередь действует молчание: картине безнравственности не дается противовеса, и моральное измерение воспринимается как единственно значимое: не названные по именам, но совершенно прозрачно подразумеваемые Вергилий и Гораций оказываются не великими поэтами, а «наемными хвалителями» Августа. Безусловно, эта позиция непоследовательна. Так, в примечании к переводу оды из Горация Невзоров пишет: «Мы благодарим за сии пиэсы Г. Автора, которому честь делают и дарования в Поэ-
11 Liv. I praef. 11, 5-6.
12 Liv. I praef. 4, 4, с небольшим искажением ad hoc.
13 Hor. epod. XVI, 1-2. Дистих не учтен в указателе «Античная поэзия в русских переводах. XVIII-XX вв.», составленном Евгением Васильевичем Свиясовым (ИРЛИ. Библиотека, 1998).
зии и вкус в выборе. Пр. изд.»14, а среди прозаических переводов мы обнаруживаем небольшой отрывок «Гомер и Вергилий» Н. Ж. Ш. Трюбле, где дана очень высокая оценка поэтическому искусству римского поэта15; издатель помещает в журнале перевод отрывка из «Энеиды»16. Сам Невзоров берет для книги «Путешествие в Казань, Вятку, Оренбург в 1800 году» эпиграф из Овидия, Pont. III, 9, 55-5617. Есть и материал, с несколько иной точки зрения освещающий римскую мораль: «Речь Фабри-ция, римского посла, к королю Пирру, который старался преклонить его на свою сторону большою суммою денег. С анг-линского»18. Как положительная фигура рассматривается Сенека Младший, который воспринимается как моралист и монотеист (и в последнюю очередь как художник слова). Сенека представлен двумя публикациями. Никита Михайлович Муравьев в четырнадцатилетнем возрасте печатает в «Друге юношества» небольшой перевод из Сенеки Младшего, «Разговор Ксеркса с Демаратом» (benef. VI, 31)19, а в мартовском № за 1814 г. можно
14 [Голтяков Н. В.] Ода из Горация к Фуску. Горация Кн. 1. Ода 22. -Друг юношества. Ежемесячное Издание. Октябрь. 1808 года. С. 60-62. Прим. на с. 62. Еще один перевод из Горация того же автора - К Постуму (Горац. кн. II Ода 14). - 1809, август. С. 43-45; перевод автора, укрывшегося под псевдонимом А. Н-ъ - 1811, июнь, с. 29-32 (Ода Горация к Гросфу. Lib. II. Ode XVI).
15 № 1810. июль. с. 55-58, с примечанием — «из Трюблета»; переводчик — В. Козлов.
16 Голтяков Н. В. Сошествие Энея во ад: (Энейды книг. VI ст. 264). 1809, июнь. С. 34-54.
17 М., 1803. В Университетской Типографии, у Люби, Гария и Попова. Собственный перевод на титульном листе, не отмеченный в указателе Е. В. Свиясова: «Не суди строго сочинения, предпринятого не для того, чтоб прославиться, но чтоб какую нибудь принести пользу». Утилитарный смысл Невзоров умел найти и у Овидия!
18 1808, июль. С. 64-66. К этому переводу издатель пишет примечание: «Ежели язычник так безкорыстен, то нам, живущим при полуденном свете Христианского просвещения, не стыдно ли будет за деньги и другие безделицы продавать добродетель?» - с. 66.
Декабрь 1809 года. М., в УТ. С. 105-109. Подпись - Из Сенеки с Латин. Н. Муравьев. К подписи есть редакторское примечание: «Издатель усерднейше благодаря Господину Переводчику за доставление к нему сей пиесы, находит теперь благоприятнейший случай пред всею Публикою засвидетельствовать, что сердце его чувствует несказанную радость, что он имеет честь поместить в
найти стихотворение, автором которого был Алексей Васильевич Перваго (масон, 1789 или 1798-1873) - «Мысли выбранные
из Сенеки»20:
В распутстве погрузясь, ты скуку ощущаешь; Порока не бежишь, а странствовать желаешь; Не ездя в дальний путь, безумец вразумись, Не будь в других местах, но сам переменись. -Возьми рассудком верх над пылкими страстями, И всякой час имей кончину пред глазами; Ты скажешь: я еще среди цветущих лет: Тем боле предстоит тебе в сей жизни бед. .Но ежели тебя с животными сравнить, Во многом должен ты пред ними уступить. Взгляни, как быстр их бег, как чудно обонянье, Как дальновиден взор; к чему ж твое старанье Прыжками так себя не кстати отличать? В другом их превзойдешь, коль хочешь мне внимать; Я в двух словах к сему дам верную дорогу: Свой просветивши ум, подобен будешь Богу. Вражда к Риму и его культуре, основанная на религиозно-моралистических принципах, была одной из доминирующих тем
Журнале своем труды сына почтеннейшего того человека, которому Журнал сей начально одолжен своим бытием, а Издатель его обязан превеликими благодеяниями. Память сего Мужа, для чувствующих цену благотворных добродетелей, будет незабвенна. Все добрые люди, его знавшие, говорят: он был предобрый человек! <...> Мы уверены, что наследник его, воспитываемый попечением родительницы своей, при многих других нужных знаниях в законе Христианском <...> будет преемником доброй славы своего родителя, основанной на любви к ближним» (с. 109). Оно не оставляет сомнений в том, что речь идет о Михаиле Никитиче Муравьеве и его сыне Никите, несмотря на атрибуцию в Сводном каталоге сериальных изданий России (1801— 1825). Т. 2. Журналы (Г-Ж). С росписью содержания. СПб., Изд. РНБ, 2000 (Николай Муравьев - с. 581).
20 Друг юношества и всяких лет. 1814, март, сс. 72-74. Бесполезность путешествия у Сенеки: epist. 104, 13 sqq. «Иметь смерть перед глазами» - epist. 12, 6 sqq. Преимущества животных перед человеком и человеческий разум, превосходящий животных, - epist. 74.
русской образовательной мысли конца XVII в.21 Эта позиция -уже на несколько иначе сформулированных основаниях, антирелигиозных и моралистических, - станет господствующей у шестидесятников - в эпоху краткого доминирования «семинаристов» в русской общественной мысли22. Максим Иванович Невзоров, единственный ее видный представитель в начале XIX века, перебрасывает мостик от XVII к середине XIX столетия и придает ей достоинство и ранг традиции.
Остается еще один вопрос: была ли эта позиция Невзорова самостоятельной, или же она воспроизводила воззрения, бытовавшие в масонских кругах? Для второго предположения определенные основания есть: кружок Новикова в издательской практике решительно предпочитал латинских Отцов Церкви языческим классикам23. Но такая позиция была бы совершенно немыслимой для М. М. Хераскова с его пиететом перед Вергилием. Впрочем, Херасков - не самая представительная фигура для Невзорова; единственный посвященный ему материал -эпитафия в октябрьском № 1807 г.24 Но вряд ли таким уж упорным врагом Рима был играющий для Невзорова ведущую роль Иван Владимирович Лопухин; в «Записках» (содержащих очень немного литературных украшений в принципе) тот цитирует сагт. IV, 7, 17-18 и делает примечание: «Не знаю доживу ли до завтра. Перевод короткий и верный»25. При том, что отношение масонских кругов к римскому наследию заслуживает более пристального исследования, отважимся предположить, что тенденцию, спорить с наличием которой было бы бесполезно, «друг юношества» несколько заострил.
21 Любжин А. И. Римская литература в России в XVIII - начале XX века. Приложение к «Истории римской литературы» М. фон Альбрехта. М., ГЛК Ю. А. Шичалина, 2007. С. 16.
22 Любжин А. И. Гораций в литературной полемике в России середины XIX века. - Russian Text (19th Century) and Antiquity. Русский текст (19 век) и античность. Budapest-Tartu, 2008. С. 54-64.
23 Римская литература в России... С. 189-190.
24 Милостивой государыне Елизавете Васильевне Херасковой, на смерть творца Россияды. Г. Х. - С. 50-52.
25 Записки из некоторых обстоятельств жизни и службы действительного тайного советника и сенатора И. В. Лопухина. Лондон, Trübner & Co., Paternoster Row. Репринт М., 1990. С. 208.
SUMMARY
A. I. Lubzhine Maxime nevzoroff: L'Ami de la jeunesse ET L'ENNEMI DE ROME
Maxime Nevzoroff (1762 ou 1763-1827), un écrivain peu connu du début du XIXe siècle, dont l'activité littéraire se développa longtemps après la formation de son individualité, est un membre ou plutôt l'héritier du cercle fameux des franc-maçons de Moscou de la deuxième moitié du XVIIIe siècle. Issu d'une école ecclésiastique, élève du séminaire pédagogique de l'Université Impériale de Moscou, il garda pour toujours la simplicité de mœurs de sa jeunesse, le désintéressement et la bonne volonté d'aider son prochain avec tous ses faibles moyens. C'est l'étude à l'étranger qui causa sa catastrophe: accusé avec son camarade Basile Colocolnicoff d'avoir présenté une adresse à la Convention révolutionnaire, il fut arrêté et emprisonné dans la forteresse de SS. Pierre et Paul et puis dans une clinique des maladies mentales. Ce sont peut-être les premières victimes de la psychiatrie punitive en Russie. Son camarade mort dans la clinique, Nevzoroff reçut la liberté grâce à la mort de Catherine II et à l'intronisation de son fils Paul I. Le gouverneur de ce Prince Michel Mouravioff devint le mécène de cet étudiant déjà adulte. Sous les auspices de ce dernier Nevzoroff commence à éditer la revue pédagogique L'Ami de la jeunesse.
Cette revue est considérée d'habitude comme un projet extrêmement chétif. Faute de collaborateurs doués et, par conséquence, de production littéraire originale, le rédacteur remplit les pages de sa revue des traductions, dont la plupart sont faites de la langue française, qu'il fournit de notes morales et religieuses. C'est la tendance anti-romaine de ses notes et ses articles qui nous intéresse. Dans les commentaires à la vie de César, puisée dans «Le Plutarque de la jeunesse» de Pierre Blanchard, il traite César comme un brigand et exprime son étonnement envers l'admiration habituelle qu'on avait pour cette personne. Il déclare la supériorité de l'éloquence des Pères de l'Eglise sur celle de Cicéron. Virgile et Horace ne sont que des adulateurs d'Auguste. A son avis L'ode à la fontaine de Blanduse est beaucoup inférieure à la gloire d'Horace. Mais ce qu'il hait le plus, c'est Rome elle-même, l'Etat Romain, la République comme l'Empire. Pour lui Rome est «un repaire de pillards, de brigands et de maîtres injustes».
La tendance anti-romaine n'est point originelle. Cependant à cette époque-là Nevzoroff fut le seul à défendre cette position, a plus de courage que de talent, d'art et d'éloquence. Donc, c'est l'unique maillon entre les ecclésiastiques de la fin du XVIIe siècle qui blâmaient la langue et la culture latine du point de vue moral et religieux et leurs arrière-petits-fils du milieu du XIXe siècle qui faisaient la même chose du point de vue moral et antireligieux. C'est grâce à lui seul que la tendance anti-romaine devient une des traditions culturelles de la Russie.
