CC BY
18
Альбеков А.У.
д.э.н., профессор, заслуженный деятель науки РФ, ректор РГЭУ (РИНХ) Резников С.Н.
к.э.н., докторант кафедры «Коммерции и логистики» РГЭУ (РИНХ)
МАКРОЭКОНОМИЧЕСКИЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ УСТОЙЧИВОСТИ ЛОГИСТИЧЕСКИХ ЦЕПОЧЕК НАКОПЛЕНИЯ СТОИМОСТИ В ЭКОНОМИКЕ: КРИТИЧЕСКИЙ
АНАЛИЗ СОВРЕМЕННЫХ МОНЕТАРНЫХ ИМПЕРАТИВОВ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА
Ключевые слова: кредит, кредитно-денежная политика, фискальная политика, производственно-сбытовая цепь, спрос, предложение, цепочка поставок.
В статье авторы обосновывает значимость формирования макроэкономической модели роста в современной экономике, обеспечивающей органической рост доходной базы домохозяйств, производной от которого выступает устойчивость современных производственно-сбытовых цепей.
Последние два десятилетия развития мировой экономики характеризуются формированием специфической модели роста, которая отчасти является естественным эволюционным порождением той экономической политики, которую проводили многие западные страны, а также интегрированный в орбиту их влияния развивающийся мир.
Логика развития этой политики достаточно хорошо была описана на языке экономической теории. В свое
время К. Маркс создал теорию трудовой стоимости, в которой показал, что «прибавочная стоимость» накапливается лишь в том случае, если предприниматель недоплачивает работнику за труд. С течением времени, капиталисты заметили, что сужая фонд оплаты труда, они ограничивают конечный спрос на свою продукцию. В ХХ веке эта проблема была решена через поставки в развивающийся третий мир: производство увеличивалось за счет появления новых территориальных площадок, которые поглощали растущий промышленный экспорт. Однако, к концу ХХ века эта возможность экстенсивного роста оказалась исчерпана.
Кроме того, более очевидной стала и другая проблема: увеличение благосостояния работников приводило к возникновению богатого среднего класса и перераспределению активов в экономике. Ответ на все эти «социальные» издержки экономического роста был найден достаточно просто - за счет эмиссии и кредитного стимулирования спроса. Рост продаж был обеспечен без увеличения заработной платы посредством кредитного подкрепления потребительской активности населения [1, 2].
Значимость данного вопроса обусловлена не только пониманием того, что формируемая модель экономического роста сама по себе должна быть устойчивой. Особое значение здесь имеет институциональная перестройка, расширение и географическая диверсификация цепочек создания добавленной стоимости, которые базируются на увеличении промежуточного спроса между звеньями, замкнутого на
масштабный конечный спрос. Конструируя такие производственно-сбытовые цепочки, предприниматели ставят весь логистический цикл производства и сбыта в зависимость от модели, которая обеспечивает рост и стабильность внутреннего спроса в экономике. То есть, логистическая организация современных производственно-сбытовых цепочек фактически детерминирована существующими факторами и условиями, которые определяют стабильность и динамику конечного спроса. Это на наш взгляд формирует важнейший макроэкономический аспект функционирования производственно-сбытовых цепей, который требует обстоятельной проработки в процессе их создания и развития.
Логика этого посыла исключительно релевантна в силу того, что модель роста экономики, формирующая определенные драйверы поддержки внутреннего спроса имеет крайне важное значение.
Так, во время финансового кризиса 2008-2009 гг. падение фунта стерлингов на 25% по отношению к корзине валют ключевых торговых партнеров должно было вернуть Британии экономический рост. Однако, девальвационный потенциал фунта стерлингов был исчерпан, а роста так и не произошло. Основной причиной этого выступило падение спроса на европейских рынках (около половины британского экспорта идет в страны Европы), причиной которого стал кризис в зоне евро, вызванный резким сокращением государственных расходов и ростом безработицы. Для ТНК, размещающих свои производственные мощно-
сти в Англии, сжатие экспортных рынков послужило сигналом к сокращению заказов.
Из этого следует два важных вывода.
Во-первых, Британии не удалось за счет удешевления национальной валюты стимулировать рост экспорта таких групп товаров, в которых цена важнее бренда. То есть, помимо монетарного регулирования конкурентоспособности внутреннего производства сегодня принципиальное значение имеет стабильность спроса на основных рынках сбыта. Если он низок, то даже при высокой эластичности нарастить экспорт не удастся. То есть, в условиях существенной географической диверсификации экспортных рынков в глобальных цепочках поставок, их экономическая устойчивость становится в серьезную зависимость от модели роста национальных экономик, определяющих стабильность их внутреннего спроса.
Во-вторых, учитывая инновационный вектор трансформации современного производства, которое все чаще переходит от выпуска базовых товаров к более сложной и специализированной продукции, фактор цены начинает играть все меньшую роль. В силу этого, возможности наращивания выпуска в цепочках поставок сложной специализированной продукции будут определяться технологическими новациями и качеством продукции.
Таким образом, мы можем констатировать, что первостепенное значение сегодня начинает приобретать формирование стабильной модели экономического роста, основные ме-
ханизмы трансмиссии в которой не будут определяться монетарными и фискальными инструментами стимулирования спроса в экономике. Равным образом, повышение конкурентоспособности производства будет эффективным только в условиях стабилизации потребления, в основе роста которого, будут лежать не конъюнктурные, а преимущественно фундаментальные факторы [3].
Обратим внимание на тот факт, что экспортная ориентация внутреннего производства, которая была ослаблена в результате финансового кризиса 2008-2009 гг. представляет собой достаточно прогрессивный подход к индустриальной организации экономики, на что указывает мировой опыт, подчеркивающий неэффективность отказа от экспорта.
В конце 1980-х гг. чтобы снизить инфляционное давление нефтяных цен на японскую и западноевропейскую экономики, взлетевших после двух энергетических кризисов, иена и западногерманская марка по отношению к доллару были укреплены на половину. В итоге в течение следующих пяти лет экспорт США в Японию вырос вдвое, а поставки в обратном направлении прекратились. Японские денежные власти попытались стимулировать потребление и заместить экспорт внутренним спросом, подстегнув кредитную экспансию и резко снизив ставки, но безуспешно. От этого замещения тогда стартовал не только знаменитый японский пузырь второй половины 1980-х гг., но и падение цен на нефть в три с половиной раза и последовавший через год двукратный рост цен на пшеницу, в какой-то степени
наверное даже подкосившие устроенную по брежневскому принципу «нефть в обмен на продовольствие» экономику СССР.
Южная Корея полтора десятилетия спустя тоже попыталась «усыпить» свой экспорт, одновременно форсировав рост кредита. В итоге, при хороших макроэкономических показателях в 2003-2004 гг. эта страна пережила острый кризис необеспеченного потребительского кредитования. В экономике Южной Кореи рынок необеспеченного розничного долга приобрел фактически макроэкономическую значимость: кредитная подпитка потребительского спроса обеспечила превышение его вклада в прирост ВВП по сравнению с растущим экспортом. Тем не менее, этот драйвер роста оказался не устойчивым и быстро развалился, как только упали темпы выдачи новых кредитов, что более чем наглядно верифицировало пирамидальный характер действовавшей в экономике модели.
Оглядываясь на печальный опыт корейско-японских рокировок, современный Китай сегодня мудро воздерживается от укрепления юаня и терпеливо мириться с растущими долларовыми резервами.
В контексте этого широкого мирового опыта следует обратить внимание на модель экономического роста, которая сформировалась в России и определяет наличные возможности построения в нашей стране длинных производственно-сбытовых цепочек.
В экономике России за последнее десятилетие сформировалась модель роста, при которой рентные
доходы государства целенаправленно транслировались в рост внутреннего спроса, формируя условия для нового кризиса. Многие годы официальная позиция монетарных властей страны была неизменной: в условиях благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры накопление валютных резервов следует продолжать. Это означало дальнейшее аккумулирование бюджетных доходов в стабилизационном фонде с целью стерилизации излишков ликвидности и снижения избыточного инфляционного давления на экономику.
В результате, в экономике была сформирована модель, в рамках которой государство стимулирует внутренний спрос за счет роста налоговой нагрузки на бизнес (рост страховых взносов, рост заработной платы в бюджетной сфере), формируя в корпоративном секторе неуправляемые статьи роста издержек, что означает снижение его ценовой конкурентоспособности. Другим каналом перераспределения добавленной стоимости от корпоративного сектора в пользу естественных монополий стали высокие тарифы, сокращение темпов индексации которых с 2014 г. представляет собой паллиативное решение, которое даст ограниченный эффект вне институциональной перестройки финансово -бюджетного механизма организации инвестиционного процесса в инфраструктурном секторе экономики.
Таким образом, мы имеем два компонента, формирующих масштабную дисфункцию в модели роста российской экономики: безудержное стимулирование спроса и неэффек-
тивная макроэкономическая политика, снижающая конкурентоспособность внутреннего производства.
Рассмотрим эти компоненты более подробно, а затем сведем в общую результирующую.
Есть три фактора, которые ограничивают уровень деловой активности в экономике: высокие отраслевые риски; ограниченный доступ к длинному недорогому фондированию; макроэкономическая политика, снижающая инвестиционную активность бизнеса.
В настоящее время в России имеет место снижение темпов экономического роста в результате:
- значительного переукрепления рубля;
- ужесточения денежно-кредитной политики со стороны ЦБ РФ;
- снижения импортных пошлин при вступлении в ВТО;
- отсутствия национальной промышленной политики (невозможность для бизнеса просчитывать рыночную ситуацию наперед);
- неустойчивости прежнего драйвера экономического роста -сырьевого экспорта в условиях конъюнктурного ослабления мировых рынков.
Многие годы высокие темпы роста реального курса рубля ограничивали возможности повышения конкурентоспособности отечественного производства, особенно в секторе торгуемых товаров, который находится в прямой конкуренции с импортом. В итоге, торгуемые сектора внутри экономики оказались неконкурентоспособны. Исправить эту ситуацию можно только двумя способами: либо за счет снижения
реального курса рубля, либо путем повышения производительности труда. Возможности монетарной корректировки валютного курса оказались ограничены со стороны самого регулятора. «Объективные возможности денежно-кредитной политики в части стимулирования экономического роста и, в первую очередь, в части повышения доступности банковского кредита для экономики, оказались резко ограничены» [3]. При высоком валютном курсе и непредсказуемости развития конкурентной ситуации на отраслевых рынках наращивание инвестиций со стороны отечественного или зарубежного капитала сопряжено со значительными рисками. Этот посыл достаточно хорошо верифицирует значительное отрицательное сальдо капитального счета платежного баланса России и низкая доля накопления в ВВП (26%).
Отметим, что после кризиса 2008-2009 гг. многие страны активно девальвировали свои валюты (Япония, ЮАР, Индия, Бразилия), тогда как монетарная политика ЦБ РФ вплоть до февраля 2013 г. оставалась в противофазе этому тренду. В итоге, укрепление рубля позволило импорту все активнее вытеснять с рынка товары отечественных производителей, сокращая долю торгуемых секторов (промышленность и сельское хозяйство) в ВВП страны.
В настоящее время в экономике России формируются мощные предпосылки для наиболее полного использования девальвационного потенциала рубля, что позволит повысить уровень фондовооруженности производства, и, тем самым произ-
водительность труда. К тому же, в условиях ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры в попытке решить проблему дефицита государственного бюджета, монетарные власти страны будут поддерживать курс на удешевление рубля, что откроет новое окно возможностей для развития процессов импортозаме-щения в экономике. Это может позволить стимулировать инвестиционную активность в реальном секторе экономики, которая должна быть подкреплена соответствующими программами развития со стороны государства, расширением институциональной основы регулирования отраслевых рынков, что позволит частному капиталу формировать более устойчивые бизнес-модели развития. До 2014 г. процесс укрепления реального курса рубля был катализирован двумя факторами: ростом денежной массы и немонетарной составляющей - ростом тарифов естественных монополий. Начиная с 2011 г. ЦБ РФ начал резко сокращать прирост денежной массы (31% в 2010 г., 22% в 2011 г. и 12% в 2012 г., 7% в 2013 г.). Кроме того, в экономике сформировались особые предпосылки для проведения политики умеренной индексации тарифов, на что указывают результаты анализа Института энергетических исследований (ИНЭИ) РАН [4]. Согласно последним, на протяжении 2000-х гг. в России проводилась политика ускоренной индексации тарифов, целью которой было преодоление отставания внутренних цен на энергоресурсы от мировых, ликвидация ценового перекоса между газом и углем, а также потребность
энергетических секторов в инвестициях. Эти цели были достигнуты: отставания внутренних цен от мировых больше не наблюдается. Однако, их выравнивание наносит серьезный удар по конкурентоспособности отечественного производителя, а отсутствие возможностей для дальнейшего наращивания энергосырьевого экспорта в условиях сжатия экспортных рынков показывает, что дальнейшее ограничение внутреннего спроса может оказаться крайне опасным для самих газодобывающих компаний. В условиях текущего торможения роста ВВП России (вероятно менее 2% в 2013 г.), объемов промышленного выпуска и инвестиций, повышается вероятность возникновения рецессии, что означает необходимость более взвешенной индексации тарифов. Макроэкономическая эффективность новой политики также дискуссионна, поскольку формирование экономических стимулов для перехода инфраструктурной отрасли на новый экономический уклад и проведения модернизации должна быть подкреплена адекватным финансово-бюджетным механизмом организации инвестиционного процесса в данной сфере, развитием государственно-частного партнерства, расширением практики бюджетного кредитования уже на возмездной и возвратной основе взамен перекрестного субсидирования. Данная политика является абсолютно адекватной в новых макроэкономических и/или внешнеэкономических условиях и при должном уровне институционального подкрепления формирует масштабный импульс к ре-
новации инфраструктурного сектора, ЖКХ, снижению инфраструктурной нагрузки на бизнес и повышению его конкурентоспособности.
Второй драйвер экономического роста формирует «потребительски-ориентированный рост вместо инвестиционного», который уже в 2014-2015 гг., тем не менее, перестанет «работать» на увеличение потребления домохозяйств. Уровень закредитованности последних на конец 2013 г. является крайне высоким, что автоматически ограничивает рост спроса из-за необходимости рефинансирования уже имеющейся долговой нагрузки. Отметим, что кредитное стимулирование спроса достаточно эффективно преимущественно в экономике со снижающейся процентной ставкой, что не имеет никакого отношения к России, где стоимость займа на рынке необеспеченного розничного долга не снижается на протяжении трех лет и колеблется в диапазоне 25-27%.
Для повторения корейского сценария в России уже накоплены существенные риски, реализация которых может быть вызвана «социальным дефолтом» в результате одномоментного увеличения безработицы, снижения доходов населения, что означает взрывной рост просроченной задолженности перед банками.
Кроме того, рост потребительского кредитования в России скоро будет испытывать ограничения со стороны предложения, на что указывают результаты исследований Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования в 2013 г. Последние показывают, что «в результате кредитной экспансии
достаточность капиталов многих банков упала до уровней, близких к предельно допустимым с точки зрения обязательных нормативов. Как следствие, банки будут вынуждены «притормозить» наращивание объема рисковых активов, в том числе кредитов физическим лицам. Этому также могут способствовать меры Банка России по ужесточению пруденциального регулирования банков, направленные на сдувание «пузыря» на рынке необеспеченного розничного долга» [4].
В этих условиях основная дилемма состоит в том, можно ли запустить в экономике самоподдерживающийся цикл инвестиционного роста, в рамках которого рост инвестиций расширит возможности модернизации в нефинансовом секторе экономики, формируя естественные предпосылки для повышения производительности труда и «органического» роста заработной платы, что означает устойчивый рост потребления.
Резюмируя основные положения настоящей статьи, можно констатировать, что современный формат индустриализации большинства национальных экономик и российской в том числе формирует зависимость производственно-сбытовых цепочек от стабильности совокупного спроса в экономике. Расширение фискальных и монетарных инструментов стимулирования внутреннего спроса в таких условиях должно быть ориентировано на формирование устойчивой модели экономического роста, в которой увеличение потребления будет простимулировано естественным расширением доходной базы домохозяйств. В усло-
виях глобализации большинство экономик нуждаются в формировании более оптимальных макроэкономических параметров и модели развития хозяйственного комплекса, а стратегии межстрановой кооперации должны предусматривать обоюдную выгоду от интеграции. Игнорирование этого условия и расширение монетарных инструментов стимулирования спроса, неравновесная конвергенция экономик продуцируют существенные финансовые дисбалансы.
В России имеющийся избыток сбережений носит структурный характер и связан преимущественно с дефицитом спроса. Доходы от экспорта сырьевых ресурсов носят циклический характер и «не работают» на модернизацию реального сектора экономики в условиях, когда они должны полностью пополнить резервы развития в рамках создаваемых контрциклических стабилизирующих механизмов кредитно-денежной и бюджетной политики.
В системе глобального товарного обмена наблюдаются метаморфозы механики экономического роста стран, автаркический крен которых ограничен более плотной кооперацией с другими экономиками, которую невозможно признать равновесной, а значит удовлетворительной. Германия за счет трудового демпинга завоевывает экспортные рынки Европы. Китай увеличивает объемы экспорта, разрушая долгосрочные основы спроса в странах импортерах (свертывание производства отдельных товаров - безработица - сокращение спроса на китайский импорт).
Национальные экономики демонстрируют увеличение долговой нагрузки населения, которое становится драйвером их роста. «Япония использовала сбережения двух поколений, чтобы взвинтить отношение задолженности к ВВП до максимального значения за всю историю экономики; к тому же с течением времени население стареет, прекращает сберегать и начинает продавать ценные бумаги, чтобы обеспечить себе достойную жизнь на пенсии» [6]. Отметим, что Евразия уже прошла пик накопления и неизбежно войдет в фазу их постепенного сокращения, за исключением Китая, положительное внешнеторговое сальдо которого будет поддерживать рост внутренних накоплений в экономике.
Излишки накоплений в развивающихся странах по сравнению со странами развитыми, формируют глобальный финансовый дисбаланс. Рост инвестиций в результате абсорбирования этих излишков в финансовом обороте вызывает снижение доходности новых активов, стимулируя сокращение частных накоплений, и далее, по цепочке смягчение монетарной и фискальной политики - замедление роста спроса - доходов и производства.
Такого рода дисбалансы являются порождением отсутствия в мировой экономике устойчивой модели роста, а также эффективно выстроенной механики взаимодействия отдельно взятых экономик [7]. При существующем уровне растущей диффузии производства по цепочкам накопления добавленной стоимости
это означает снижение их рыночной и экономической устойчивости.
Магистральное направление преодоления этого институционального дефекта должно составить формирование устойчивых моделей роста и внешнеторговой интеграции, в которых кредитно-денежное и фискальное регулирование обеспечит эффективную механику «воспроизводства» внутреннего спроса, основанную на росте доходов в растущем отраслевом хозяйстве. Сегодня внимание ученых и экспертов-экономистов приковано к проблеме очередного замедления мировой экономики, что может послужить причиной новой «гонки девальваций» в борьбе за конкурентоспособность на внутренних рынках. Однако, проблема обеспечения долгосрочных основ повышения спроса не должна девальвироваться на фоне глобального экономического дискурса, поскольку ослабление валют представляет собой достаточно паллиативную меру в арсенале монетарных и фискальных инструментов, сосуществование которых определяет устойчивость механики экономического подъема отдельно взятого государства. Это имеет особое значение для стран, которые ошибочно полагают, что отказ от евро позволит им вновь обрести «валютную независимость» и нарастить экспорт.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Альбеков А.У., Резников С.Н. Методические особенности синтеза модели посткризисного развития мировой экономики // Актуальные проблемы социально-экономического, политического и правового развития
современной России : материалы II Всерос. науч.-практич. конф. 1111С, студентов, аспирантов и молодых ученых, 22 ноября 2011 г. / Рост. гос. эконом. ун-т (РИНХ). - Ростов н/Д, 2011. - с.19-24.
2. Альбеков А.У., Резников С.Н. Посткризисное развитие мировой экономики: вектор и модель восстановительного роста // Прошедший экономический кризис и тенденции будущего развития: материалы 7-й Международной научно-практической конференции ассоциации экономических университетов Южной и Восточной Европы и региона Черного моря (ASECU). Ростов-на-Дону, Россия, 6-8 октября 2011 г. / Рост. гос. эконом. ун-т. (РИНХ). -Ростов н/Д, 2011. - с.194-200.
3. Аттали Ж. Мировой экономический кризис...А что дальше?. -СПб.: Питер, 2009. - с. 53-55.
4. Итоги 2012 года и прогноз экономического развития на среднесрочную перспективу // Обзор макроэкономических тенденций №73
(подготовлен в рамках программы фундаментальных научных исследований НИУ ВШЭ в 2013 году). [Электронный ресурс]:
http://www.forecast.ru/_ARCHIVE/Pre sentations/LINK2012/Lmk2012_rus.pd f (дата обращения: 14.05.2013). -С.4-6.
5. Макаров А.А., Митрова Т.А. Влияние роста цен на газ и электроэнергию на развитие экономики России // По результатам исследований Института энергетических исследований РАН. Москва. 2013.
6. Молдин Д., Теппер Д. Развязка. Конец долгового суперцикла и его последствия // Джон Молдин, Джонатан Теппер ; пер. с англ. Э. Кондуковой. - М. : Манн, Иванов и Фербер, 2013. - с. 17.
7. Резников С.Н. «Производство» и «оборот» финансов: проблема дивергенции материальных и финансовых потоков в базовых экономических процессах // ИНТЕГРАЛ. -2012. - № 6 (68). - с.60-62.
