CC BY
236
И.Л. Данилевская*
М.А. РЕЙСНЕР О ПРАВОВОМ ГОСУДАРСТВЕ
Имя Михаила Андреевича Рейснера (1868-1928), русского профессора правоведения, ученого-государствоведа, публициста, социального психолога, историка и философа права, не принадлежит к числу широко известных. Однако оставленное им научное наследие1 представляет безусловный интерес для изучения различных аспектов конституционного права, становления государственного устройства советского государства, учитывая, что годы его жизни и научного творчества пришлись на революционную эпоху зарождения республики Советов.
Он преподавал на юридических факультетах Киевского, Томского и Санкт-Петербургского университетов; работал за границей, затем был одним из первых преподавателей Социалистической (Коммунистической) академии. В декабре 1917 г. вместе с А.А. Луначарским, П.И. Стучкой, П.А. Красиковым работал в составе комиссии, подготовившей проект декрета об отделении церкви от государства2. Как крупный ученый и заведующий отделением государственного права отдела законодательных предположений и кодификации Наркомата юстиции решением Президиума ВЦИК от 8 апреля 1918 г. был включен в состав комиссии по разработке Конституции - Основного закона советского государства3.
Одно из центральных мест в трудах М.А. Рейснера занимали результаты изучения видов правовых конструкций государства и государственных идей. Исследования ученого в области построе-
* Старший научный сотрудник сектора теории конституционного права Института государства и права РАН, кандидат юридических наук.
1 Среди научных трудов М.А. Рейснера работы по общей теории права и советского права, истории политических учений, сравнительного правоведения и правовой психологии. См.: Рейснер М.А. Государство и верующая личность. СПб., 1905; он же. Русский абсолютизм и европейская реакция. СПб., 1906; он же. Общее учение о государстве. М., 1911; он же. Право и революция. Пг., 1917; он же. Государство. Ч. 1-3. М., 1911; он же. Основы Советской Конституции. М., 1920; он же. Государство буржуазии и РСФСР. М.; Пг., 1923.
2 См.: Чистяков О.И. Конституция РСФСР 1918 года. М., 2003. С. 50; Александров Ю. Декрет о свободе совести. М., 1963. С. 14-15.
3 См.: Чистяков О.И. Указ. соч. С. 22-23.
Труды Института государства и права Российской академии наук № 6/2013
ния правового государства сохраняют актуальность для современной России, как и утверждение принципов господства права в нормативном плане и в организационно-властном аспекте.
В дооктябрьскую эпоху критический взгляд М.А. Рейснера на общий характер русского правового государства был беспощаден: все элементы государства «совершенно задавлены и оттеснены в угол одной всепоглощающей силой - администрацией, которая объединена в могучих государственных центрах, стоит над судом и самоуправлением, вторгается в них и разъедает их при помощи мелкой и неразборчивой борьбы». Формулы русской юстиции и русского самоуправления он обозначил так: «суды и гарантированное ими право допустимы только до тех пор, пока они не касаются интересов всемогущего полицейского государства, самоуправление же только постольку, поскольку оно служит, а не распоряжается,
4
исполняет, а не господствует, повинуется, а не рассуждает...» .
Преобразование русского «полицейского государства» в правовое государство по западному типу ученый называл «невольным научным подлогом колоссальных размеров», оценивая критически: «На стенах полицейского режима в России расписали яркими буквами: разделение властей, закономерность управления, публичные субъективные права, самоуправление, государственная служба и т.д. ...Весь этот правовой туман был выгоден для русского полицейского строя», - заключал он5. Рождающийся строй после падения абсолютизма, по его мнению, является «лишь копией европей-
6
ского конституционного государства» .
На основе сравнительного анализа систем взаимодействия властей в конституционном государстве М.А. Рейснер делал вывод, что в значительной степени это сочетание и даже подчинение властей: исполнительная и судебная власть оказались, безусловно, в подчинении законодательной, которая одна обладала там характером истинно-верховной. Гарантией правомерности в конституционном государстве он считал разделение властей - этим обеспечивается верховенство закона и ему подчиняется управление и суд. Острие этой меры направлено именно в сторону администрации, которая, с одной стороны, лишается законодательных функций, а с
4 Рейснер М.А. Русский абсолютизм и европейская реакция. С. 78-79.
5 Там же. С. 65-66.
6 Там же. С. 100-101.
другой - подчиняется закону, а с ним контролю законодательных органов и суда. Только в разделении властей имеется тот аппарат исполнения законов, без которого всякий изданный законодателем закон превращается в мертвую букву или подвергается неминуемому извращению7. Разделение властей в конституционном государстве он называл «важнейшей гарантией правомерности» и «единственной гарантией правового строя»: в силу этого института все власти оказываются ограниченными и подзаконными. Специальный характер подзаконных принимают суд и управление. Так здесь водворяется царство закона, требуемое в особенности идеологией конституционного строя. Но на этом дело не останавливается. В администрацию вносится начало самоуправления, заключающееся в том, что определенный круг дел, имеющих преимущественно или исключительно местный интерес, изымаются из ведомства правительственных органов и вручаются местному насе-
8
лению на правах представительства .
По мысли М.А. Рейснера, если представить, что законодатель не считается со своеобразием функций и юридической природой управления и суда, и, прежде всего, сам постоянно вмешивается в их деятельность, конкурирует с ними и в виде законов издает административные распоряжения или решения по судебным делам, в этом случае закон, потерявший содержание закона, немедленно теряет свое верховное, руководящее значение и становится административным актом, на который нет ни жалобы, ни апелляции, но который вместе с тем есть лишь опыт практического выполнения прежней воли законодателя. Таким образом, не отменяя прежнего закона, новый закон может разойтись с ним в качестве исполнительного акта. Этим создается исключение из закона, предписанное самим законодателем, и раз вступив на такой путь, законодатель может создавать исключения в бесчисленном количестве. Закон постоянно будет нарушаться законодателем, и как следствие - вряд ли после этого он будет соблюдаться гражданами. То же самое можно сказать и о судебном решении в форме закона. М.А. Рейснер отмечал, что каждое такое решение будет лишь приватным или частным законом, нарушающим общий закон, а следовательно, таким, который упраздняет вообще необходимость общих норм юри-
7 См.: Рейснер М.А. Общее учение о государстве. С. 197.
8 См.: там же. С. 206-297.
дического характера. И в результате водворяется деспотизм, заключал ученый .
М.А. Рейснер утверждал, что такие важнейшие характеристики закона, как «незыблемость» и «верховенство», складываются во всеобщий принцип политического поведения. В этих условиях особый смысл приобретает охрана конституции, в частности, право судебного контроля и проверки не только административных постановлений, но и законодательных актов с правом отмены в каждом отдельном случае актов неконституционных; для ученого было очевидным, что единственной надежной опорой конституции, как высшего закона всякой законности в стране, является общественное мнение и развитое правовое чувство. Более того, ни одна конституция не может быть устойчивой, если она идет против насущных потребностей народа. Тогда ее изменение и неизбежно, и
необходимо10.
Принцип независимости судей дополнял государственную конструкцию, создавая «гармонию, устойчивость и порядок». «Как только между законом и судьей становится исполнительная власть, и ее конструкции оказываются способными влиять на положение самого судьи и на содержание его решения, то немедленно же прекращается разница между судебным решением и административным актом, так как и первое становится лишь целесообразным исполнением воли законодателя, но отнюдь не строгим приложением к жизни имеющейся в законе нормы»11. Могучим средством не только для улучшения судебного процесса, но и для обеспечения независимости судебного решения он считал введение общественного элемента в состав суда в виде независимой коллегии присяжных. Этот институт получает развитие именно в конституционном государстве.
Центральное место в работах М.А. Рейснера занимает проблема разделения властей. Он трактовал эту проблему как значительное уравнивание властей друг с другом, полагая, что они все «одинаково подчинены той высшей власти, которая стоит над ними и является учредительной, конституционной властью самого народа». Будучи соединены в таком общем и высшем источнике, эти
9 См.: РейснерМ.А. Государство. Ч. 1. С. 205-206.
10 См.: Рейснер М.А. Общее учение о государстве. С. 190, 195.
11 Там же. С. 204.
власти не нуждаются еще в особом подчинении друг другу. Царство закона в демократии он считал тождественным с царством высшей воли самого народа, благодаря чему разделение властей в демократии значительно полнее, идет дальше и глубже.
Ученый подчеркивал, что в демократии важно, чтобы ни один из ставленников народа не захватил слишком много власти и не стал один над другим. Отсюда и новый смысл разделения властей в демократии: «царство закона тождественно с царством народной воли». В одинаковой степени законодатель должен быть подчинен народу так же, как администратор и судья. И если эти власти должны быть разъединены, то вовсе не затем, чтобы подчинить целиком исполнительную власть законодательной. Однако необходимо, чтобы ни одна власть не усилила чрезмерно своей силы и могущества за счет другой, чтобы ни одна из них не восстала в соединении с другой против народа. И если по теории Локка -Монтескье разделение властей должно было обеспечить свободу граждан, то разделение властей в демократии должно обеспечить неприкосновенность власти народа-суверена. «Ибо народ-суверен в целом своем составе действует лишь изредка, тогда как законодатель, управление и суд действуют всегда. Не столько необходимо
12
разделение властей, сколько их взаимное уравновешение» .
После революции 1917 г. М.А. Рейснер работал в Наркомате юстиции РСФСР, который играл большую роль в развитии советского законодательства. Наркомюст издавал множество положений, постановлений, инструкций, содержащих правовые нормы, имеющие общегосударственное значение. Кроме того, в нем рассматривались проекты многих законодательных и ведомственных нормативных актов, для чего в составе Наркомюста был создан отдел законодательных предположений. К примеру, в ходе революции было создано множество учреждений нового типа (Советы, фабзавкомы, органы рабочего контроля, рабочая милиция и т.д.). Реагируя на этот факт, М.А. Рейснер писал: «.При новой организации русского государственного строя делом настоятельной необходимости является не столько придумывание отвлеченных построений, сколько упорядочение уже созданных революцией ре-
12 Рейснер М.А. Общее учение о государстве. С. 254-255.
156
альных учреждений в их составе, компетенции в пределах вла-
13
сти» .
На процесс разработки и принятия первых советских декретов значительное влияние оказывала идеологическая доктрина партии большевиков, а также внутрипартийная и межпартийная борьба, в которую были вовлечены практически все политические деятели, вошедшие в состав Совнаркома и ВЦИК. Пропагандистское значение декретов выдвигалось на первый план. Уже на раннем этапе государственного строительства имела место искусственная изоляция законодательства от социально-экономических и политических реалий. Большевики, отрицательно относившиеся к идее правового государства и принципу разделения властей, не спешили с организацией работы Наркомата юстиции РСФСР, так как с учетом стоявших перед революцией задач его не считали основным. Правящая партия, не имевшая четкой правовой доктрины, полностью полагалась на «революционное творчество масс». Жесткая централизация управления, бюрократизация аппарата, ограничение власти Советов на местах и отсутствие реального контроля за деятельностью ВЧК стали закономерными элементами системы, утвердившейся в условиях военного времени. Чрезвычайные комиссии (боевые и, с точки зрения революционной целесообразности, жизненно необходимые для государства) противопоставлялись юридическим учреждениям (как безжизненным бюрократическим структурам). Утверждение приоритета «целесообразности» в ущерб «законности», естественно, привело к понижению авторитета Наркомюста14.
Какой же видел М.А. Рейснер модель правового государства советской республики? В период разработки проекта Конституции РСФСР 1918 г. он высказывал мысль, что в социалистическом государстве не может быть «индивидуального права», т.е. права личности, а допустимы лишь коллективные права союзов, общественных соединений. С точки зрения ученого, права личности - пережиток старого, с которым надо покончить. По поручению комиссии ВЦИКа он готовил доклад об общих принципах федерации. Исследователи отмечали, что М.А. Рейснер исходил из ошибочного
13 Цит. по: Портнов В.П., Славин М.М. Становление и развитие конституционного законодательства Советской России 1917-1920. М., 1987. С. 150-151.
14 См.: Садков В.Н. Наркомат юстиции РСФСР и советское законодательство (1917-1922 годы): Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1996. С. 15-17.
представления, что национальный вопрос - пережиток феодализма, изживаемый уже в буржуазном государстве. «Национальный принцип, - писал он в своем докладе, - идеологическое начало, которое даже в рамках современного буржуазного общества может играть весьма второстепенную роль и, по крайней мере, временную роль»15. Справедливо отмечая классовые антагонизмы, раздирающие капиталистическое общество, М.А. Рейснер делал, однако, вывод, что эти противоречия исключают возможность национальной консолидации. Отсюда и другое заключение: при советском строе тем более не может быть речи о национальном вопросе, национальной консолидации, национальной государственности. Поэтому федерация должна строиться не по национальному, а по экономическому принципу. Ее членами должны быть не национальные государственные объединения, а чисто хозяйственные единицы.
Для социалистического государства, по мнению М.А. Рейсне-ра, национальное начало может иметь еще меньшее значение в политическом смысле, нежели в буржуазно-демократическом, ибо здесь основанием являются формы экономического устройства республики на принципах социалистического хозяйственного производства, обмена и потребления. Следовательно, на первый план выдвигаются даже не государственные установления, а экономические организации. М.А. Рейснер допускал лишь возможность «всеобщего права культурного самоопределения национальностей»16. Отстаивая территориальный принцип построения федерации, ученый вместе с тем считал возможным и даже необходимым учитывать в определенных случаях и национальный фактор. Это нашло свое отражение в конституционном проекте Наркомюста, в разработке которого участвовал М. А. Рейснер.
В отношении органов советской власти и управления М.А. Рейснер, исходя из сложившейся системы Советов и в соответствии с собственным представлением о сущности Советов и природе советской федерации, предложил в докладе следующую структуру: низшее звено - Совет коммуны, составляемый из вы-
15 Цит по: Чистяков О.И. Указ. соч. С. 95.
16 Цит. по: Чистяков О.И. Указ. соч. С. 96. Конституционная комиссия после обсуждения приняла предложенный И.В. Сталиным национально-территориальный принцип построения федерации, который и был закреплен в Конституции РСФСР 1918 г.
борных представителей ее профессиональных организаций. Коммуны объединяются в провинции, во главе которых стоят съезды коммунальных Советов. Провинции организуют областные республики во главе с Областным съездом Советов. Союз этих республик составляет Российскую Федерацию во главе с Советом рабочих, крестьянских, казацких, батрацких и трудовых депутатов17.
Исследователи отмечали, что большинство проектов Конституции и ее частей исходили из признания Советов как основы государства, однако относительно сущности Советов авторы проектов придерживались разных точек зрения. Ключевым вопросом было признание или непризнание диктатуры пролетариата. По мнению М.А. Рейснера, «Советы представляют собой в подавляющем количестве федерацию социально-экономических групп, которые через своих представителей дают выражение соответственным интересам»18. Совет, считал он, - не орудие классовой борьбы, а инструмент социального примирения. «Результаты такой федерации социально-экономических групп в составе единого Совета весьма важны в том отношении, что узкоэгоистические, профессиональные и тому подобные тенденции объединенных в Совете факторов взаимно нейтрализуются, примиряются и находят путь к необходимой гармонии на почве подчинения интересам целого, воплощаемым в Совете»19. Конечно, речь в данном случае шла не о примирении рабочих с буржуазией. Однако увидеть руководящую роль пролетариата по отношению к остальным трудящимся в этих формулах трудно. По мысли М.А. Рейснера, во главе коммун, провинций, областных республик стоят Советы рабочих, крестьянских, батрацких и «вообще трудовых депутатов». Следовательно, пролетариат должен не руководить, например, крестьянами, ремесленниками, домохозяйками, а «нейтрализовать свои эгоистические интересы»20. Естественно, что Конституционная комиссия не могла пойти по такому пути, и в Конституции была закреплена идея диктатуры пролетариата. Определяющим был и ленинский тезис о
17 См.: ГА РФ. Ф. 6980. Оп. 1. Д. 4. Л. 49-50.
18 Цит. по: Чистяков О.И. Указ. соч. С. 125.
19 Там же. С. 125-126.
20 Там же.
«соединении законодательной и исполнительной государственной работы. Слияние управления с законодательством»21.
Разработка конституционного проекта происходила в сложной обстановке, так как в России еще сохранялись элементы многопартийности, и в состав Конституционной комиссии входили представители левых эсеров и других партий, имевшие свои взгляды на социальный строй в России и пути его конституционного оформле-ния22. Именно сложной обстановкой внутри самой Конституционной комиссии советские государствоведы объясняли тот факт, что конституционный проект М. А. Рейснера был отнесен к числу «эсеровских, меньшевистских, анархо-синдикалистских и других враждебных проектов». С подобными утверждениями согласиться нельзя. Для этого достаточно ознакомиться с рассекреченными мемуарами члена Конституционной комиссии редактора газеты «Известия» Ю. Стеклова23, который писал, что работа Комиссии проходила в дружелюбной обстановке. Несмотря на острые дискуссии, отношения между членами Комиссии оставались товарищескими, все стремились найти наиболее правильные решения многочисленных проблем. По-иному оценивал «враждебность» конституционных проектов С.М. Раввин: она «выражалась в основных общих чертах: они отрицали диктатуру пролетариата, умалчивали о ней или же заменяли ее расплывчатым понятием «трудового общежития»; они игнорировали руководящую роль партии большевиков, без чего немыслимо вообще существование диктатуры пролетариата, противопоставляли трудовое крестьянство рабочему классу, игнорируя союз рабочих и крестьян и не признавая за рабочим классом руководящей роли; за основу построения органов власти проекты выдвигали так называемое местное самоуправление, противопоставление местных органов власти центральным, что неизбежно привело бы к ослаблению мощи советского государства»24.
21 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 72.
22 См.: Авакьян С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность. М., 2000. С. 51-52.
23 Расстрелян в годы сталинских репрессий; посмертно реабилитирован.
24 Раввин С.М. Три конституции советского государства (1918-1924-1936). Л., 1937. С. 29-30.
Впоследствии создатели «враждебных» конституционных проектов были объявлены врагами народа и репрессированы25.
Следует отметить, что сам М.А. Рейснер конституцию называл «рабочим планом», который не претендует на непогрешимость
и без всяких церемоний может быть переделан или дополнен. «Не
26
жизнь для конституции, а конституция для жизни», - полагал он ; при советском строе должно быть достигнуто «строгое единство власти и деятельности»; «единство спасает, разделение губит»27.
В Конституции РСФСР 1918 г. была четко выражена позиция законодателя, отрицавшего теорию разделения властей, вместе с тем большое внимание уделено разграничению компетенции между государственными органами. Яркий пример этого - то, что согласно Конституции РСФСР 1918 г. ВЦИК являлся высшим законодательным, распорядительным и контролирующим органом. На практике в исключительных случаях ВЦИК выступал и в роли органа, выполнявшего судебные функции (отмена приговоров, помилование)28. Право образовывать ВЦИК принадлежало Совнаркому - высшему органу государственного управления, который также имел право принимать постановления и решения, имевшие важное общеполитическое значение. Вопреки принципу разделения властей соединение законода-тельствования с управлением осуществлялось и в лице Совета Народных Комиссаров29. В основе построения центральных и местных органов советского государства лежал принцип полити-
30
ческой самодеятельности масс .
М.А. Рейснер констатировал, что «классовая идея получила широкий доступ в область правовой теории»31. Наиболее защищенное государственной властью право превратилось в единственное и монопольное. Наличие такого права, основанного на государствен-
25 См.: Советский государственный строй: реалии, проекты, идеи, споры (1917-1940 гг.) / Отв. ред. Ю.Л. Шульженко. М., 2010. С. 27-28, 36.
26 Рейснер М.А. Основы Советской Конституции. М., 1920. С. 150.
27 Там же. С. 152.
28 См.: ПортновВ.П., СлавинМ.М. Указ. соч. С. 180.
29 См.: Лазарев Б.М. «Разделение» властей и опыт советского государства // Социалистическое правовое государство. Проблемы и суждения. Сб. статей. М., 1989. С. 150.
30 См.: Челяпов Н.И. Государственная система // Конституция пролетарской диктатуры и буржуазная демократия. Сб. статей. М., 1928. С. 33.
31 Рейснер М.А. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. Л., 1925. С. 11.
ном принуждении, устраняло возможность какого бы то ни было права вне государственного законодательства, а, следовательно, и такого права, которое бы рождалось в среде угнетенных общественных классов и отражало их стремление к равенству. Классовое право, которое в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то ни было официальных рамок в рядах эксплуатируемой массы32. Понятие об интуитивном праве М.А. Рейснер почерпнул у Л.И. Петражицкого. Интуитивное право возникает вне официального правопорядка и реализуется в правовой форме революционного сознания масс. В вопросе о социальной природе права и соответствующем регламентировании М.А. Рейснер исходил из представления о наличии в обществе многих сосуществующих разновидностей правовых норм и форм правового регулирования.
Любая правовая система представляет собой нечто вроде «пестрой ткани», сотканной с учетом «правовых требований и возражений самых различных общественных классов». Не существует пролетарской или буржуазной правовой системы, а есть только пролетарский или буржуазный правопорядок, некое «общее право», в котором господствующее место занимает право буржуазное
33
или право пролетарское .
По мысли М.А. Рейснера, имелись все основания говорить об известном правопорядке, который представляет собой не разделение власти на независимые центры, а формальный компромисс классовых правовых требований - субъективного права. Реальность праву придает его экономическая основа. Наличие такого правопорядка облегчает устойчивость его институтов, которые держатся отнюдь не на прямом насилии, свойственном государству, а на гораздо более мягких основаниях, непосредственно свя-
34
занных с условиями производства .
Революция же, считал М.А. Рейснер, подняла новый общественный класс и после его торжества открыла путь к междуклассовому компромиссу, который в значительной степени воспринял элементы «буржуазного права». Установился советский правопо-
32 См,: РейснерМ.А. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. С. 16, 20.
33 См.: Графский В.Г. Из истории аппарата государственного управления в СССР // Из истории советского государства и права. Сб. статей. М., 1989. С. 56.
34 См.: Рейснер М.А. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. С. 269271.
рядок, и он претендует, как всякое право, на свойство, присущее подобным идеологическим формам35. Следует отметить, что, по мнению ученого, пролетариат обнаруживает довольно явное отвращение ко всяким идеологическим надстройкам и лишь терпит их по мере необходимости. «Характерно, - отмечал он, - что в своих революционных требованиях пролетариат несет чрезвычайно мало законченных правовых формулировок; он несет революцион-
36
ное правосознание» .
Оценивая организацию власти, выделяя категории власти, которые характеризуют ее по отношению к различным классам и в преломлении ее природы сообразно росту советского государства, М.А. Рейснер подчеркивал, что «ненаучно утверждение тех, кто предполагает, будто бы основой Советской власти является исключительно террор»; террор был возможен лишь до тех пор, пока он был целесообразен. При постепенном переходе от состояния напряженной классовой борьбы к мирному строительству возникает вопрос о дальнейшем использовании идеи верховной власти. Ответ один. Эта власть должна остаться по началам целесообразности и получить новые формы; предстоит период борьбы и пролетарской диктатуры. Все центральные органы Советов исходят из одного источника - диктатуры трудящихся, при этом никакого разделения властей здесь не проведено; есть органы верховные и под-чиненные37. При переходе к мирному строительству необходимо, по мнению М.А. Рейснера, определить характер власти, строго установить порядок ее применения, пределы, характер и формы приложения и применения власти в отдельных областях общественной работы. Революционный порядок, указывал он, должен придать последовательность, гармонию и планомерность действиям органов республики. Ученый говорил о республике советов как о «громадном рабочем механизме»38, который должен обладать всеми достоинствами хорошей машины.
Когда после революции государство, законодательство и другие важнейшие сферы жизни и институты общества стали секуляр-
35 См.: Рейснер М.А. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. С. 273-274.
36 Там же.
37 См.: Рейснер М.А. Государство буржуазии и РСФСР. С. 296-298, 407.
38 Там же.
ными, т.е. свободными от религиозной детерминации, не интегрированными в религиозно-символическую смысловую структуру, особое место в государственной конструкции республики Советов заняла партия большевиков. Ее роль, по мнению М.А. Рейснера, стала определяющей: эта партия, по существу, превратилась в «революционную коммуну пролетариата, отборный отряд и руководящую группу», именно к ней отошли важнейшие функции высшей законодательной деятельности, присущей раньше парламенту, и верховного управления; партия решает важнейшие дела, касающиеся всей России; это партия, ставшая государством39. Учитывая это, подчеркивал ученый, партия должна «всеми силами стремиться к возможной гласности, публичной ответственности и публичному контролю своих действий и поступков»40. Партийная организация, писал он, являет пример строгой централизованности, благодаря чему «парализуется возможность распыления советской республики на массу маленьких, потонувших в эгоистическом и ограниченном мещанстве крохотных республик»41.
В своих ранних работах М.А. Рейснер критически оценивал парламентское правление в буржуазном государстве, отмечал «силу партии и стоящие за ней общественно-идеологические организации, когда при таком правлении партия издает закон и творит право, партия его применяет и партия контролирует постановку судебного дела... партия менее всего желает обнаружить свою классовую основу: какое же право, построенное на классовой основе, может претендовать на значение всеобщей и для всех обязательной справедливости»42. Вместе с тем усовершенствованием конституционного порядка ученый называл закрепление в Основном законе советской республики руководящей роли партии, партийной программы и господство в законодательной деятельности. Он не предполагал, что властная природа и законодательно закрепленная «руководящая роль» партии большевиков может обернуться правовым произволом вождей и установлением тоталитарного режима.
39 См.: РейснерМ.А. Основы Советской Конституции. С. 171-172.
40 Там же. С. 173.
41 Там же. С. 175-176.
42 Там же. С. 178.
Тезисы М.А. Рейснера в отношении судебной системы заключались в следующем: суды в советской республике разделяются на две различные организации, каждая из которых преследует свою особую цель - суды народные, построенные на выборном начале, и революционные трибуналы, призванные бороться с врагами советского строя. Достоинством народных судов ученый считал наличие революционного правосознания, на основе которого суды могут действовать. Это, по его мнению, относит советскую республику к «высшему выражению правового государства»43. Террор революционных трибуналов он называл «требованиями целесообразности и самозащиты». Однако даже эти органы допускают защиту в процессах и соблюдают известный судебный порядок. Исследователями также отмечалось, что пролетариат открыто признает классовый характер своего суда. Суд есть орудие пролетарской диктатуры, которое имеет двоякую цель: 1) дезорганизовать буржуазию и бороться со всеми актами, направленными против политической власти пролетариата и 2) укреплять революционную законность, пресекая и карая все попытки несоблюдения
44
приказов и распоряжений пролетарской власти .
По мнению М.А. Рейснера, идеология как совокупность идей, принципов, норм и идеалов, подлежащих воплощению в общественной деятельности человека, является постоянным спутником всякой общественной организации и налагает специфическое клеймо на саму их сущность. Проблема права и государства есть, с этой стороны, проблема идеологическая, а вместе - и психологиче-ская45. Исследуя соотношение социальной среды, политической идеологии, морали, права и государства, ученый исходил из следующего определения права: «право есть справедливая власть людей
46
над людьми» , вместе с тем он отмечал характерную противоположность между идеями «справедливости» и «блага», полагая, что незыблемого блага как такового нет. Благу объективному всегда можно противопоставить благо субъективное, благу всеобщему -благо частное, временному - постоянное и т.п. Гибкость категории
43 РейснерМ.А. Основы Советской Конституции. С. 215-216.
44 См.: Мегеровский Д.А. Советское право и методы его изучения // Советское право. 1922. № 1. С. 34.
45 См.: РейснерМ.А. Государство. Ч. 1. С. 3, 9.
46 См.: там же. С. 133.
блага, ее способность к синтетическому сочетанию, эволюционному построению и «привлекательная» санкция делают ее особенно пригодной при процессе целесообразного приспособления47.
«Русская революция потрясла до основания все установившиеся правовые законы и сразу вернула нас к первоначальным источникам всякого закона, к правде и справедливости, - писал М.А. Рейснер в 1917 г. - Справедливая власть называется правом, справедливое подчинение - обязанностью. Закон, который распределяет права и обязанности, называется законом правовым или правом»48. Несколько идеалистически выглядит его тезис о том, что начало правового закона и справедливости будет проверено народом в уголовных судах, где немедленно должны быть всюду введены присяжные заседатели, «чтобы без судей народной сове-
49
сти не судили ни одного преступника» . Он подчеркивал, что народ ищет не возмездия, а обеспечения ему земли и воли, здоровья и просвещения, порядка и самодеятельности. Ученый задумывался об отражении народной справедливости, народном праве, рассуждая о возникших после революции народных судах, судах по совести, в которых наравне с мировыми судьями принимают участие рабочие, солдаты, создавая новое право судебными решения-ми50. Однако с позиции здравого смысла государство, опирающееся на принципы неправа, является антиподом правового государства. Оно имеет своей целью не обеспечение широкого спектра прав и свобод личности, а их ликвидацию, т.е. максимальное погружение всего общества в неправовое состояние51. М.А. Рейснер считал, что в социалистическом обществе будут сокращаться не только значение власти, но также формы и острота правовой регламентации, надеялся на создание «новой морали» социалистического быта с его нравами, обычаями и психологией52.
По мнению М.А. Рейснера, необходимо различать диктатуру класса и диктатуру отдельных лиц, диктатуру в качестве проведения определенных интересов, стремлений и решений класса и дик-
47 См.: РейснерМ.А. Государство. Ч. 1. С. 142.
48 РейснерМ.А. Право и революция. С. 24-25.
49 Там же. С. 28.
50 См.: там же. С. 26-27.
51 См.: Бачинин В.А. Авангардистское правоведение М.А. Рейснера // Правоведение. 2006. № 5. С. 173.
52 Рейснер М.А. Государство буржуазии и РСФСР. С. 305. 166
татуру в качестве формы правления одного диктатора, который направляет все. Пролетариат, подчеркивал ученый, выступает в интересах своего собственного класса. Но диктатура, указывал он, которой мы пользуемся только как революционным средством, само собой разумеется, должна будет по окончании революции отойти в область преданий. Власть государственную мы стремимся заменить властью трудовой дисциплины и морального братства всех трудящихся. «Великая семья коммунистического общества» и свободная общественная ассоциация не будут нуждаться ни в каких
53
средствах принуждения .
Сравнивая выборы в Советы и выборы в демократических республиках, М.А. Рейснер указывал, что мнение каждого отдельного человека для советской республики совершенно неважно; «не отдельный человек важен, а та организация, к которой он принадлежит; мнения не отдельных рабочих или крестьян, а тех фабрично-заводских комитетов, сельских обществ и коммун, которым доверены важные общественные интересы. Единство действия, единство власти - первая и основная задача теперешнего Советского строя»54. При этом он подчеркивал, что нисколько не исключает, что «в Республике Советов может и должна быть организация пра-вовая»55, и констатировал, что Советы представляют собой тесно связанную и объединенную организацию, которая находится под
56
громадным давлением централизации .
Принципы организации органов власти и управления, зафиксированные в первой советской Конституции, сохранялись в течение всего переходного от капитализма к социализму периода, а в наиболее общей форме - и всей советской эпохи57. Все более определяющую роль во всех сферах жизни стали играть жесткая централизация, чрезвычайные полномочия различных звеньев командно-политической системы, карательно-приказные формы и методы управления; при этом сохранялась недооценка роли и зна-
53 См.: РейснерМ.А. Основы Советской Конституции. С. 122, 127.
54 РейснерМ.А. Что такое Советская власть? Харьков, 1919. С. 18-19.
55 РейснерМ.А. Государство буржуазии и РСФСР. С. 300.
56 См.: там же. С. 379-380.
57 См.: Чистяков О.И. Указ. соч. С. 161.
чения государственно-правовых начал, институтов, норм, процедур и гарантий в общественной и политической жизни58.
Анализируя взгляды М.А. Рейснера, можно констатировать, что он оценивал правовое устройство республики Советов в основном с идеалистических позиций, основываясь на своей идеологической теории. «Власть и право - это вековые антагонисты, - писал он, - и примирение их совершалось далеко не так просто в развитии государственных форм»59. Ученый справедливо заключал, что «одним из наиболее устойчивых и главных способов примирения
указанного антагонизма является обращение государства к так
60
называемому закону и законодательству» , однако недооценивал соблюдение прав личности, устойчивость институтов власти и природу закона, который должен всегда сохранять содержание закона. Неотъемлемым признаком правового государства была и остается идея господства закона в общественной жизни. Исходя из этого, очевидно, что право и закон должны как можно глубже входить в систему властеотношений, быть способными формировать и реформировать ее с тем, чтобы власть не имела деструктивных проявлений и не приходила бы в конфликт с человеческими ценностя-61
ми .
Дальнейший ход исторического развития советской России, правовая политика командно-политической системы власти советского государства подтвердила практическую силу права и правовых принципов, отступление от которых обернулось для страны тем, что М. А. Рейснер называл «водворением деспотизма».
58 См.: Нерсесянц В.С. Концепция советского правового государства в контексте истории учений о правовом государстве // Социалистическое правовое государство. Проблемы и суждения. С. 54-55.
59 Рейснер М.А. Общее учение о государстве. С. 50.
60 Там же. С. 51.
61 См.: ЕфимовВ.И. Система государственной власти. М., 1994. С. 126. 168
