CC BY
58
В какой-то мере дети надсмехаются на своей няней, передразнивают её, иронизируют Так скептически дети относятся и к другим старухам во дворе:
«И нарочно буду говорить этим дурацким старухам «не здрасьте» и будьте «нездоровы» [8, с. 18].
Иронический тон повествования в приведённой коммуникативной единице задаётся сразу несколькими примерами. В первом случае использование словосочетания «дурацкие старухи» явно указывает на нелюбовь по отношению к ним. Существительное «старуха» имеет следующее значение:
«Старуха, -и, ж. Женщина, достигшая старости» [1, с. 762].
Как видно из примера, само по себе это слово имеет положительную семантику. Смысл его трансформируется в сочетании с прилагательным «дурацкий», которое имеет иронический смысл.
«Дурацкий, -ая, -ое. 1. См. дурак. 2. То же, что глупый (во 2 знач.), а также вызывающий отрицательную оценку и смешной (разг.)» [1, с. 185].
Во втором случае автором используются глагол «не здрасьте» и краткое прилагательное «нездоровы». Иронический тон повествованию задаёт словообразующая отрицательная частица «не». Без её употребления вышеизложенные слова имеют положительный смысл. Она привносит в семантику слова значение отрицания. Но дело в том, что в русском языке не встречается формулировка «не здрасьте», а формулировка «нездоровы» употребляется в следующем смысле:
«Нездоровый, -ая, -ое, -ов. 1. Полн.ф. Вызванный нездоровьем, болезненный. 2. Вредный для здоровья. 3. Испытывающий недомогание, больной. 4. Пе-рен., полн. ф. Неправильный, ненормальный» [1, с. 403].
Словосочетание «будьте нездоровы» в русском языке используется как проклятие. Эта фраза произносится из уст ребёнка, что вызывает улыбку на лице читателя. В данном случае на лингвистические средства создания иронии накладываются экстралингвистические.
Далее в рассказе описывается дядя Марьи Ивановны. Это человек, которого «...переехало колесом фортуны! Потому что он запутался в долгах и неправильно переходил улицу!» [8, с. 19].
Нас интересует фраза «переехало колесом фортуны».
«Фортуна, -ы, ж.(устар). Судьба, случайное счастье» [1, с. 403].
Библиографический список
Так же используется фразеологизм «колесо фортуны»:
«Колесо фортуны (книжн.) - изменчивое, непостоянное счастье [по изображению древнеримской богини судьбы Фортуны, стоящей с повязкой на глазах на колесе или шаре]». [1, с. 854].
Ироничность проявляется на синтаксическом уровне: в сочетании со следующим восклицательным предложением складывается параллельная синтаксическая конструкция, где прослеживается логическая смысловая связь этих компонентов. Переехало колесом потому, что неправильно переходил дорогу. Запутался в долгах потому, что переехало колесом фортуны.
Такие же параллельные синтаксические конструкции создаются и при описании двух нянь детей. Они сравнивают их с пушкинской няней. Про одну они говорили:
«Пушкин её тоже очень любил и писал про неё: «Голубка дряхлая моя!» А про Марьиванну он ничего не сочинил. А если бы сочинил, то так: «Свинюшка толстая моя!» [8, с. 19].
Ирония проявляется на морфологическом уровне. В данных синтаксических конструкция используются существительные «голубка» и «свинюшка». Они образованы суффиксальным способом, при помощи суффикса -к- , который привносит в слово уменьшительно-ласкательное значение. Но в первом случае такая семантика суффикса оправдана и используется по назначению, а во втором она накладывает иронический отпечаток на восприятие данной лексической единицы.
У Марьиванны была воспитанница, которая её очень сильно любила:
«Она не высовывала язык, не ковыряла в носу, доедала всё до конца, обнимала и целовала Марьиванну - ненормальная!». [8, с. 20].
В первой части предложения представлен ряд однородных сказуемых с положительной семантикой, во второй - использовано одно прилагательное «ненормальная». Экспрессивное использование данной лексемы с восклицательным знаком на конце придает тексту контекстуально положительное значение, создавая новое имплицитное ироническое значение.
Как видно из анализа произведения, ирония в творчестве Татьяны Толстой проявляет себя на всех уровнях языковой системы русского языка.
1. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Москва, 2010.
2. Походня С.И. Языковые виды и средства реализации иронии. Киев, 1989.
3. Потебня A.A. Слово и миф. Москва, 1989.
4. Кирюхин IO.A. Ирония как актуальная форма комического. Aвтореферат диссертации .... кандидата философских наук. Москва, 2011.
5. Ермакова О.П. Ирония и её роль в жизни языка. Москва, 2017.
6. Шатуновский И.Б. Ирония и ее виды. Логический анализ языка. Языковые механизмы комизма. Москва, 2007.
7. Джамалова М.К. Лингвистическая природа иронии в рассказах И. Бабеля. Вестник Дагестанского научного центра Российской Академии образования. Махачкала, 201З; 4: бЗ - б8.
8. Татьяна Толстая. Ночь. Москва, 2001.
References
1. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Tolkovyjslovar'russkogoyazyka. Moskva, 2010.
2. Pohodnya S.I. Yazykovye vidy isredstva realizacii ironii. Kiev, 1989.
3. Potebnya A.A. Slovo i mif. Moskva, 1989.
4. Kiryuhin Yu.A. Ironiya kakakiual'naya forma komicheskogo. Avtoreferat dissertacii .... kandidata filosofskih nauk. Moskva, 2011.
5. Ermakova O.P. Ironiya i ee rol' vzhizniyazyka. Moskva, 2017.
6. Shatunovskij I.B. Ironiya i ee vidy. Logicheskijanalizyazyka. Yazykovye mehanizmy komizma. Moskva, 2007.
7. Dzhamalova M.K. Lingvisticheskaya priroda ironii v rasskazah I. Babelya. Vestnik Dagestanskogo nauchnogo centra Rossijskoj Akademii obrazovaniya. Mahachkala, 201З; 4: бЗ - б8.
8. Tat'yana Tolstaya. Noch'. Moskva, 2001.
Статья поступила в редакцию 25.10.18
УДК 81''27
Erofeeva T.I., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Department of Theoretical and Applied Linguistics, Perm State University (Perm, Russia),
E-mail: genling.psu@gmail.com
LOCAL ELEMENTS IN THE LITERARY SPEECH OF CITIZENS: SOCIOLINGUISTIC RESEARCH. The article deals with interaction of the literary language and the dialect on the example of the speech of residents of the regional city of Chusovoy of the Perm Krai. Local lexical and word-building elements in the speech of people with higher education in the city of Chusovoy are described. It is shown how sociobiological strata - the place of birth, age, specialty, and gender - affect the possession of localism in Chusovoy people speech. The general model of the used localism determines the significance of each strata under study: rank 1 - place of birth; rank 2 - gender; Rank 3 - specialty; Rank 4 - age.
Key words: urban speech, localism, lexical level of language, word-formation level of language, sociolect, strata factor, modeling.
Т.И. Ерофеева, д-р филол. наук, проф. каф. теоретического и прикладного языкознания, Пермский государственный национальный
исследовательский университет, г. Пермь, E-mail: genling.psu@gmail.com
ЛОКАЛЬНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ В ЛИТЕРАТУРНОЙ РЕЧИ ГОРОЖАН: СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
В статье рассматривается взаимодействие литературного языка и диалекта на примере речи жителей районного города Чусового Пермского края. Описаны локальные лексические и словообразовательные элементы в речи лиц с высшим образованием г Чусового. Показано, как социоб-иологические страты - место рождения, возраст, специальность, пол - влияют на владение локализмом в речи чусовлян. Общая модель владения
4б5
локализмом определяет существенность каждой из исследуемых страт: ранг 1 - место рождения; ранг 2 - пол; ранг 3 - специальность; ранг 4 -возраст
Ключевые слова: городская речь, локализм, лексический уровень языка, словообразовательный уровень языка, социолект, страта-фактор, моделирование.
Одной из важнейших задач современного языкознания является изучение взаимодействия литературного языка и диалектов. Разработка проблемы ведется в ряде направлений. К их числу относится и рассмотрение локальных элементов, складывающихся в результате воздействия диалектов на литературный язык. Научное описание локальных элементов в литературной речи горожан актуально и для изучения языка города. Отечественная традиция изучения языка города (труды ГО. Винокура, В.М. Жирмунского, Б.А. Ларина, Д.С. Лихачева, Е.Д. Поливанова), современные монографические исследования разговорной речи исследователями (Е.В. Ерофеева, Е.А. Земская, М.В. Китайгородская, Н.В. Михайлюкова, Н.А. Прокуровская, О.Б. Сиротинина, Д.Н. Ширяев), многочисленные частные разработки, касающиеся особенностей речи граждан, создают базу для теоретического осмысления проблемы языка современного города. Изучение языка города важно во многих отношениях. Не зная языкового быта города, трудно понять возникновение и стилистическое распределение тех или иных особенностей литературного языка. Не зная речи города, трудно оценить конкретный вклад каждой отдельной группы в развитие современного языка и современной культуры. В Пермском университете появился ряд работ, посвященных описанию речи города [1; 2; 3]. Изучалась литературная речь жителей различных городов Пермского края (Пермь, Березники, Красновишерск, Соликамск, Лысьва, Кунгур, Оса и др.). Большинство городов имеют многолетнюю историю и сложившуюся языковую культуру, изначально связанную с диалектами того или иного региона. Вопрос о степени участия диалекта в создании региональной окраски речи представляется необходимым решать в каждом конкретном случае, и прежде всего, с учетом истории данного города. Эта статья посвящена описанию речи г. Чусового Пермского края.
На карте г Чусовой появился в 1933 г До этого он был поселком и назывался как и река Чусовая. Развивался г Чусовой как промышленный центр и в конце 90-х гг. ХХ в. стал известным во всей стране городом металлургов. Однако связи с диалектом не были прерваны, поскольку местная интеллигенция состоит в основном из коренных жителей, имеющих тесные контакты с диалектной средой. В процессе исследования языка города велись наблюдения за речью лиц с высшим образованием г. Чусового. Для выявления локально окрашенных элементов использовалось также анкетирование; на основании ответов информантов составлена картотека «Местные слова и выражения жителей г Чусового», включающая 196 локализмов - слов диалектного происхождения. Информантами выступили лица, родившиеся в г. Чусовом, разного возраста и имеющие высшее образование. Это учителя: географ, 45 лет; математик, 23 года; преподаватель иностранного языка, 27 лет; историк, 37 лет; учитель начальных классов, 35 лет; физик, 21 год. Другие информанты: журналист, 36 лет; библиотекарь, 30 лет; тренер, 42 года; инженер, 42 года. Всего 10 человек.
Анализ исследуемого материала показал, что исключительно все информанты используют в речи такие слова, как красноголовик, синяека, за-соня: Не люблю синявки собирать. Пока донесешь - каша будет (инженер); Саша, посмотри-ка, какой красивый красноголовик стоит! (математик); Ну и засоня же ты у меня, Катюша. Никак не разбудишь (инженер). Эти слова, проникнув в разговорный литературный язык, прочно закрепились в нем, вытеснив литературные сыроежка, подосиновик, соня. Многие чусовляне считают данные локализмы литературно нормированными. 90% опрошенных используют в речи слова вилок, водиться: Поводись немного с моим ребенком, я в магазин сбегаю (физик); Я люблю водиться с маленькими детьми (библиотекарь). 80% информантов считают, что правильно говорить взъем ноги вместо подъем ноги; 60% - употребляют бирка - номерок, жетон; вехот-ка - мочалка; вышка - чердак; гаврик - ребенок; галить - быть ведущим в игре; голбец - подполье; девка - дочь; дите - дитя; мизгирь - паук; навяливать - настойчиво предлагать; ограда - двор; проулок - переулок; чушка -подбородок.
В речи чусовлян зафиксированы собственно лексические и семантические локализмы как часто используемые:
Ахнуть - израсходовать, использовать энергично, в один приём что-либо. Ты что, все варенье ахнул? (физик).
Бахилы - Экспр. О любой сильно разношенной или очень большого размера обуви. Их специально надевают большие, чтобы ноги не мерзли. Например, на рыбалку, охоту (журналист).
Вертоголовый - непоседливый, непослушный, бойкий (обычно о ребенке). У меня ребенок вертоголовый. Ничего на уроках не слушает, только вертится. А есть дети усидчивые (географ).
Живулька - временная строчка. Чтобы что-то сшить на машинке, надо сначала наживить, а потом эту живульку убрать. Тогда будет ровно (инженер).
Закуржаветь - покрыться инеем. Если мороз, то не только ветки могут закуржаветь, но и волосы, и ресницы (библиотекарь).
Изгаляться - издеваться над кем-либо. Хватит тебе над ним изгаляться, а то расплачется (преподаватель иностранного языка).
Калега - брюква. Калега? Это репа. Она сладкая и горькая одновременно (математик).
Напластать - крупно нарезать что-либо. Ну и напластала ты хлеб, в рот нельзя взять (тренер).
ПростодЫрый - бесхитростный, бескорыстный. У меня сестра просто-дырая. Последнее отдать может, ничего не жалко (преподаватель иностранного языка).
Скать - раскатывать тесто. Я люблю больше сочни скать, чем заворачивать пельмени (инженер).
Стёганка - стеженая верхняя одежда. Нам на работе выдают стёганки. Это куртка из простой материи, простеженная.
Морфологическая система по сравнению с системами других уровней языка отличается наибольшей устойчивостью. Тем не менее, и здесь удалось выявить грамматико-морфологические локализмы, используемые в речи наряду с формами литературной нормы. Это собачонок - маленькая собачка; боры -сборки; соченёк - небольшой круг раскатанного теста; стежитъ, вьютежитъ, соотнесенные с литературными стегать, выстегать; приборка - уборка. Локальные явления прослеживаются и на словообразовательном уровне. В речи чусовлян отмечены две модификационные словообразовательные модели: 1) имя существительное с уменьшительным суффиксом -ек (балагашек, стака-шек, углашек, чурбашек); 2) имя существительное с уменьшительным суффиксом -оток (брякоток, стукоток, шепоток, хохоток). К рассмотрению привлечена также мутационная словообразовательная модель: приставка с + корень, имеющий лексическое значение цвета + суффикс -а- (сбела, скрасна, ссиня, счерна). Проведена серия нацеленных экспериментов, выявляющих восприятие информантами самих моделей и слов, входящих в модели, семантику лексических единиц, их употребление в речи. Результаты экспериментов показали, что все три словообразовательные модели являются естественными для речевой деятельности носителей литературного языка чусовлян, поскольку данные модели отмечены и в пермских говорах [4; 5]. Однако на восприятие «литературности» каждой лексической единицы влияют социальные факторы возраста и образования.
Вместе с тем функционируют в литературной речи одиночные словообразовательные локализмы, отличающиеся от соответствующих литературных только составом аффиксов: засоня, попроведать, смучатъся, цыпушки, голодовать, начистовую и др. При этом аффикс не вносит нового в семантику слова, а затрагивает лишь его морфологическую структуру. Группа такого рода локализмов достаточно представительна, а употребление их в речи достаточно частотно и напрямую связано с фактором образования и сопряженным с ним фактором наличия/отсутствия связи с диалектной средой.
Фонематических локализмов в литературной речи жителей Чусового зафиксировано только два: нарастопашку - лит. нараспашку; вскольз - лит. вскользь. Например: Не ходи нарастопашку, простудишься (преподаватель иностранного языка); Об этом мы с тобой говорили, но как-то вскольз (географ). 90% информантов воспринимают оба локализма как литературные слова. Некоторым даже незнаком их общеразговорный вариант.
Итак, наблюдения, проведённые на лексическом уровне, позволяют сделать вывод о непрекращающемся влиянии диалектов на литературную речь города. Причём лексические нормы чусовских горожан, в основном совпадая с литературными, колеблются более всего при употреблении обиходных слов. Эта часть лексики усваивается с детских лет. Ознакомление же с литературным словом, являющимся синонимом диалектному, происходит позже, и, следовательно, норма в подобных случаях является в достаточной степени условной. Исследования регулярных корреляций между языком и экстралингвистической реальностью являются сегодня актуальными в лингвистике, ибо социальная природа языка логически вытекает из тезиса о социальности самого человека. Рассмотрим, как социобиологические факторы (страты) - место рождения, возраст, специальность, пол - влияют на знание и употребление локализма в речи чусо-влян. При этом стратификация языкового коллектива выступает тем методологическим подходом, который позволяет анализировать закономерности речевого поведения человека в реальных жизненных условиях. Построим частные модели социолектов, понимаемых как совокупность языковых кодов, которыми владеют индивиды, объединенные какой-либо стратой. При этом константным признаком выступает социобиологическая страта, а результирующим признаком - владение словом (знание и употребление). Выборка информантов (16 человек) была сбалансирована по 4 стратам: место рождения - родившиеся в городе (8 чел.) и родившиеся в селе, но сейчас проживающие в городе (8 чел.); возраст - две группы по 8 человек (20 до 39 лет и 40 - 60 лет и выше); специальность - 8 гуманитариев и 8 негуманитариев; пол - 8 мужчин и 8 женщин. Такая строго сбалансированная выборка информантов увеличивает надежность полученных результатов. Материал собирался с помощью анкетирования. Анкета включала 70 локализмов. Информанты в анкете должны были дать значение слова и отметить, употребляют ли они его в речи, а также привести пример употребления. Затем был произведен
простейший анализ частот знания и употребления локализмов в речи той или иной группы информантов.
Рассмотрим полученные результаты (см. табл. 1). Частная модель владения локализмом для страты «место рождения» показывает, что параметр «знание» локализмов выше параметра «употребление» (153,9 и 90,1% соответственно). Кроме того, знание и употребление локализмов информантами, родившимися в сельской местности, намного выше, чем у тех, кто родился в городе.
Таблица 1
Знание и употребление локализмов в зависимости от страт (%)
Страта Знание Употребление
Место рождения
село 86,6 55,3
город 67,3 34,8
Возраст
20 - 39 лет 67,1 33,7
40 - 60 лет 76,6 45,5
Специальность
гуманитарии 81,4 33,4
негуманитарии 63,5 46,9
Пол
женщины 80,7 42,1
мужчины 70,8 39,2
Данные по страте «возраст» подтвердили утвердившееся в лингвистике мнение, что с возрастом увеличивается число диалектных слов в речи: информанты 40 - 60 лет показывают как больший процент знания, так и больший процент употребления локализмов, чем информанты 20 - 39 лет (на 9,5% и 11,8% соответственно) (см. табл. 1). Причины эти кроются, по-видимому, в том, что для наших информантов норма литературного языка является осознанной, а норма диалекта «врожденной». Так, многие из опрошенных информантов старшей возрастной группы объясняют причину употребления диалектных слов тем, что помнят, как говорили их родители. Кроме того, с возрастом человек «устает» следить за своей речью. Частная модель владения локализмом для страты «специальность» фиксирует, что гуманитарии знают на 17,9% больше диалектных слов, но
Библиографический список
употребляют их в речи на 13,5% меньше, чем негуманитарии (см. табл. 1). Эти данные не противоречат действительному положению вещей, поскольку знание локализма находится в прямой зависимости от специальности. Количественные данные по страте «пол» констатируют, что словарь диалектных слов у женщин на 9,9% больше, чем у мужчин. Женщины также несколько активнее используют в своей речи локализмы, хотя разница незначительна - всего 2,9% (см. табл. 1). Общая модель владения локализмом, построенная по средним показателям знания и употребления диалектного слова в речи горожан г. Чусового, представлена в таблице 2. Из приведенных данных видно, что определяющей стратой и для знания, и для употребления локализма жителями г. Чусового является «место рождения». Это еще раз подтверждает, что связи интеллигенции с диалектной средой достаточно ощутимы в таких провинциальных городах, каким является г. Чусовой. На втором месте оказывается пол. Па важность страты «пол» указывают и данные по г. Соликамску (эксперимент 2014 г.). Этот город Пермского края также находится в зоне активного воздействия диалекта, как и г. Чусовой.
Таблица 2
Общая модель знания и употребления локализма (%)
Страта Знание Употребление Ранг
Место рождения 76,95 45,05 1
Пол 75,75 40,65 2
Специальность 72,45 40,15 3
Возраст 71,85 39,60 4
Специальность и возраст оказались для г. Чусового менее значимы. В общей модели знания и употребления локализма они занимают 3 и 4 места. Следует заметить, что эти страты по своей природе сопряжены с другими факторами (например, специальность сопряжена с образованием), что, очевидно, и сказалось на низком ранговом месте их влияния в речи чусовлян.
В целом, как показало проведенное исследование, употребление локализмов в литературной речи зависит от различных социальных факторов; оно также связано с неравномерностью развития языка во времени и пространстве, с функционированием его не в одной единственной разновидности, а во взаимосвязанных и взаимодействующих разнообразных формах, со способностью языка как средства общения обслуживать не только крупные сообщества па уровне нации, но и любые другие объединения.
1. Ерофеева Е.В. Вероятностная структура идиомов: социолингвистический аспект. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2005.
2. Ерофеева Т.И. Современная городская речь. Пермь: Изд-во ПГУ, ПСИ, ПССГК, 2004.
3. Ерофеева Т.И. Лингвистика городского пространства. Социолингвистический подход изучения: учебное пособие. Перм. гос. нац. исслед. ун-т Пермь, 2016.
4. Мошева А.А. Прилагательные цвета в народном говоре (внутри-адъективное словообразование). Живое слово в русской речи Прикамья. Пермь, 1974: 113 - 131.
5. Ерофеева Е.В., Ерофеева Т.И., Скитова Ф.Л. Локализмы в литературной речи горожан: учебное пособие. Перм. ун-т Пермь, 2002.
References
Erofeeva E.V. Veroyatnostnaya struktura idiomov: sociolingvisticheskij aspekt. Perm': Izd-vo Perm. un-ta, 2005.
2. Erofeeva T.I. Sovremennaya gorodskaya rech'. Perm': Izd-vo PGU, PSI, PSSGK, 2004.
3. Erofeeva T.I. Lingvistika gorodskogoprostranstva. Sociolingvisticheskij podhod izucheniya: uchebnoe posobie. Perm. gos. nac. issled. un-t. Perm', 2016.
4. Mosheva A.A. Prilagatel'nye cveta v narodnom govore (vnutri-ad'ektivnoe slovoobrazovanie). Zhivoe slovo v russkojrechi Prikam'ya. Perm', 1974: 113 - 131.
5. Erofeeva E.V., Erofeeva T.I., Skitova F.L. Lokalizmy v literaturnojrechigorozhan: uchebnoe posobie. Perm. un-t. Perm', 2002.
Статья поступила в редакцию 15.11.18
УДК 398.8:378
Illarionova T.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, North-Eastern Federal University (Yakutsk, Russia), E-mail: 445325@mail.ru Grigoriev M.G., MA student, North-Eastern Federal University (Yakutsk, Russia), E-mail: maximgrigoriev94@gmail.com
THE STYLE OF SINGING DEGEREN OF CHRISTOPHOR MAKSIMOV AS A CULTURAL HERITAGE. The article deals with a study of the Yakut song art, as well as people who have contributed to the study of the Yakut song culture and the main stages of the development of the history of the Yakut musical culture. The creative work of H. Maximov currently plays a major role in the development of folk songs of the Sakha people in the genre of folk singing called Degeren. Christopher Maximov perfectly mastered not only the spoken Yakut language, but also vocal and artistic language, as evidenced by the changes he introduced in the texts of poems. In so doing, as far as possible, he consulted the author and about the replacements made. The vocal logic, the feeling of the vocal language developed by X. Maximov as a result of intensive vocal practice and the accuracy of the textual substitutions made do not contradict the basic requirements of the text of the academic vocal. Key words: song art, song culture, degeren, dieeratei, folklore.
Т.В. Илларионова, канд. филол. наук, доц., Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: 445325@mail.ru М.Г. Григорьев, магистрант, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: maximgrigoriev94@gmail.com
СТИЛЬ НАПЕВА «ДЭГЭРЭН» ХРИСТОФОРА МАКСИМОВА КАК КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ
В статье рассматриваются вопросы изучении якутского песенного искусства, а так же людей внесших вклад в изучение в якутской песенной культуры и основные этапы развития истории якутской музыкальной культуры. Творчество Христофора Максимова в настоящее время играет большую роль в развитии песенном народном творчестве народа Саха в жанре народного пение «Дэгэрэн». Христофор Максимов в совершенстве владел не
