CC BY
55
простейший анализ частот знания и употребления локализмов в речи той или иной группы информантов.
Рассмотрим полученные результаты (см. табл. 1). Частная модель владения локализмом для страты «место рождения» показывает, что параметр «знание» локализмов выше параметра «употребление» (153,9 и 90,1% соответственно). Кроме того, знание и употребление локализмов информантами, родившимися в сельской местности, намного выше, чем у тех, кто родился в городе.
Таблица 1
Знание и употребление локализмов в зависимости от страт (%)
Страта Знание Употребление
Место рождения
село 86,6 55,3
город 67,3 34,8
Возраст
20 - 39 лет 67,1 33,7
40 - 60 лет 76,6 45,5
Специальность
гуманитарии 81,4 33,4
негуманитарии 63,5 46,9
Пол
женщины 80,7 42,1
мужчины 70,8 39,2
Данные по страте «возраст» подтвердили утвердившееся в лингвистике мнение, что с возрастом увеличивается число диалектных слов в речи: информанты 40 - 60 лет показывают как больший процент знания, так и больший процент употребления локализмов, чем информанты 20 - 39 лет (на 9,5% и 11,8% соответственно) (см. табл. 1). Причины эти кроются, по-видимому, в том, что для наших информантов норма литературного языка является осознанной, а норма диалекта «врожденной». Так, многие из опрошенных информантов старшей возрастной группы объясняют причину употребления диалектных слов тем, что помнят, как говорили их родители. Кроме того, с возрастом человек «устает» следить за своей речью. Частная модель владения локализмом для страты «специальность» фиксирует, что гуманитарии знают на 17,9% больше диалектных слов, но
Библиографический список
употребляют их в речи на 13,5% меньше, чем негуманитарии (см. табл. 1). Эти данные не противоречат действительному положению вещей, поскольку знание локализма находится в прямой зависимости от специальности. Количественные данные по страте «пол» констатируют, что словарь диалектных слов у женщин на 9,9% больше, чем у мужчин. Женщины также несколько активнее используют в своей речи локализмы, хотя разница незначительна - всего 2,9% (см. табл. 1). Общая модель владения локализмом, построенная по средним показателям знания и употребления диалектного слова в речи горожан г. Чусового, представлена в таблице 2. Из приведенных данных видно, что определяющей стратой и для знания, и для употребления локализма жителями г. Чусового является «место рождения». Это еще раз подтверждает, что связи интеллигенции с диалектной средой достаточно ощутимы в таких провинциальных городах, каким является г. Чусовой. На втором месте оказывается пол. Па важность страты «пол» указывают и данные по г. Соликамску (эксперимент 2014 г.). Этот город Пермского края также находится в зоне активного воздействия диалекта, как и г. Чусовой.
Таблица 2
Общая модель знания и употребления локализма (%)
Страта Знание Употребление Ранг
Место рождения 76,95 45,05 1
Пол 75,75 40,65 2
Специальность 72,45 40,15 3
Возраст 71,85 39,60 4
Специальность и возраст оказались для г. Чусового менее значимы. В общей модели знания и употребления локализма они занимают 3 и 4 места. Следует заметить, что эти страты по своей природе сопряжены с другими факторами (например, специальность сопряжена с образованием), что, очевидно, и сказалось на низком ранговом месте их влияния в речи чусовлян.
В целом, как показало проведенное исследование, употребление локализмов в литературной речи зависит от различных социальных факторов; оно также связано с неравномерностью развития языка во времени и пространстве, с функционированием его не в одной единственной разновидности, а во взаимосвязанных и взаимодействующих разнообразных формах, со способностью языка как средства общения обслуживать не только крупные сообщества па уровне нации, но и любые другие объединения.
1. Ерофеева Е.В. Вероятностная структура идиомов: социолингвистический аспект. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2005.
2. Ерофеева Т.И. Современная городская речь. Пермь: Изд-во ПГУ, ПСИ, ПССГК, 2004.
3. Ерофеева Т.И. Лингвистика городского пространства. Социолингвистический подход изучения: учебное пособие. Перм. гос. нац. исслед. ун-т Пермь, 2016.
4. Мошева А.А. Прилагательные цвета в народном говоре (внутри-адъективное словообразование). Живое слово в русской речи Прикамья. Пермь, 1974: 113 - 131.
5. Ерофеева Е.В., Ерофеева Т.И., Скитова Ф.Л. Локализмы в литературной речи горожан: учебное пособие. Перм. ун-т Пермь, 2002.
References
Erofeeva E.V. Veroyatnostnaya struktura idiomov: sociolingvisticheskij aspeki. Perm': Izd-vo Perm. un-ta, 2005.
2. Erofeeva T.I. Sovremennaya gorodskaya rech'. Perm': Izd-vo PGU, PSI, PSSGK, 2004.
3. Erofeeva T.I. Lingvistika gorodskogoprostranstva. Sociolingvisticheskij podhod izucheniya: uchebnoe posobie. Perm. gos. nac. issled. un-t. Perm', 2016.
4. Mosheva A.A. Prilagatel'nye cveta v narodnom govore (vnutri-ad'ektivnoe slovoobrazovanie). Zhivoe slovo v russkojrechi Prikam'ya. Perm', 1974: 113 - 131.
5. Erofeeva E.V., Erofeeva T.I., Skitova F.L. Lokalizmy v literaturnojrechigorozhan: uchebnoe posobie. Perm. un-t. Perm', 2002.
Статья поступила в редакцию 15.11.18
УДК 398.8:378
Illarionova T.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, North-Eastern Federal University (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected] Grigoriev M.G., MA student, North-Eastern Federal University (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
THE STYLE OF SINGING DEGEREN OF CHRISTOPHOR MAKSIMOV AS A CULTURAL HERITAGE. The article deals with a study of the Yakut song art, as well as people who have contributed to the study of the Yakut song culture and the main stages of the development of the history of the Yakut musical culture. The creative work of H. Maximov currently plays a major role in the development of folk songs of the Sakha people in the genre of folk singing called Degeren. Christopher Maximov perfectly mastered not only the spoken Yakut language, but also vocal and artistic language, as evidenced by the changes he introduced in the texts of poems. In so doing, as far as possible, he consulted the author and about the replacements made. The vocal logic, the feeling of the vocal language developed by X. Maximov as a result of intensive vocal practice and the accuracy of the textual substitutions made do not contradict the basic requirements of the text of the academic vocal. Key words: song art, song culture, degeren, dieeratei, folklore.
Т.В. Илларионова, канд. филол. наук, доц., Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected] М.Г. Григорьев, магистрант, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
СТИЛЬ НАПЕВА «ДЭГЭРЭН» ХРИСТОФОРА МАКСИМОВА КАК КУЛЬТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ
В статье рассматриваются вопросы изучении якутского песенного искусства, а так же людей внесших вклад в изучение в якутской песенной культуры и основные этапы развития истории якутской музыкальной культуры. Творчество Христофора Максимова в настоящее время играет большую роль в развитии песенном народном творчестве народа Саха в жанре народного пение «Дэгэрэн». Христофор Максимов в совершенстве владел не
только разговорным якутским языком, но и вокально-художественным языком, о чем свидетельствуют введенные им изменения в тексты стихов. При этом по мере возможности он советовался с автором и о произведенных заменах. Вокальная логика, чувство вокального языка развились у Христофора Максимова в результате интенсивной вокальной практики и точность произведенных текстовых замен не противоречат основным требованиям текста академического вокала.
Ключевые слова: песенное искусство, песенная культура, дэгэрэн, дьиэрэтии, фольклор.
Фольклор народа Саха, особенно его песенная культура отличается своей самобытностью. К песенной культуре к её истокам обращались несколько поколений исследователей, начиная со II половины Х1Хв. Об особенностях Якутской песенности писали ранние исследователи культуры народа Саха, этнографы, путешественники (А.Ф. Миддендорф, В.Л. Серошевский, РК. Маак, И.А. Худяков и др.). С 30-х годов XX века начинается новый этап изучения песенной культуры народа. В эти годы стали активно обсуждаться вопросы тщательного изучения песенного наследия народа и были опубликованы первые статьи теоретического характера (В.М. Беляев, Н.И. Пейко, И.В. Штейман), издаются первые сборники якутских народных песен (А.В. Скрябин, Ф.Г. Корнилов). С началом творческой деятельности первого композитора М.Н. Жиркова был положен новый этап в изучении и классификации песенных жанров Якутского фольклора, он впервые ввел в научный оборот основополагающие принципы и понятия Якутской музыкальной культуры, вывел два стиля: «дьиэрэтии» и «дэгэрэн» [1]. Дальнейшая разработка жанровой классификации, выявление особенностей ладовой структуры народных песен принадлежит Э.Е. Алексееву [2].
Э.Е. Алексеев положил начало тщательного исследования ранних форм звуковысотной организации мелодики, основных ладоинтонационных систем народной песенности. Также Э.Е. Алексеев положил начало музыковедческого направления в исследовании музыкально-песенной культуры народа Саха. В след за ним в этом русле опубликовано немало работ Н.Н. Николаевой, Г Г Алексеевой, А.П. Решетниковой, Н.Н. Головневой, А.С. Ларионовой. Основоположником исследования, разрабатывающего проблемы народной песни в фольклористическом аспекте можно считать ГУ. Эргиса [3]. В этом направлении работал ГМ. Васильев, который впервые выявил взаимосвязь якутских напевов с структурой стихосложения [4]. Исследованию творчества народных певцов были посвящены работы Г К. Боескорова [5]. Особенности якутского стиха, своеобразие аллитерационно-ассонантной системы были в центре внимания Н.Н. Тобурокова [6], М.Н. Дьячковской [7], Н.В. Покатиловой [8]. Первое исследование якутских народных обрядовых песен в истории якутской фольклористики принадлежит С.Д. Мухоплевой [9]. В её работе нашла отражение проблема жанровой классификации обрядовых песен, выявлены их Художественно-стилевые признаки. В филологическое направление можно включить методические пособия по обучению осуохаю и тойуку, разработанные Н.Е. Петровым [10].
Но в советское время не уделялось должного внимания к проблемам национального в угоду интернациональному. По этой причине многие вопросы исследования роли народных традиций в современной культуре игнорировались. Творчество Христофора Максимова в настоящее время играет большую роль в развитии песенном народном творчестве народа Саха в жанре народного пение «Дэгэрэн».
Прежде чем приступить к самостоятельному музыкальному анализу песен Х.Максимова необходимо определить само понятие - «дэгэрэн ырыа». Наиболее полной работой в этом отношении является монографический труд А.С.Ларионовой «Дэгэрэн ырыа (Песенная лирика якутов)», вышедший в 2000 году в Новосибирске [11]. В данной работе автор на основе комплексного исследования песенной лирики народа Саха в связи с обрядами и региональной стилистики песенной культуры якутов определяет дэгэрэн как «жанр якутского фольклора, основанный на строго организованной метроритмике и развитой, рельефно очерченной, структурно замкнутой индивидуализированной мелодике». [11, 37].
В якутском музыковедении существует устойчивое определение песен Христофора Максимова как дэгэрэн. Гг Алексеева пишет: «И, хотя песни X. Максимова по своему содержанию разные, в зависимости текста подразделяются на патриотические, шуточные, лирические, но их всех объединяет манера пения, основанная на древнем песенном жанре дэгэрэннэтэн ылланар ырыа - песни, исполняемые приемами дэгэрэн» [12].
Музыкальный анализ песен Христофора Максимова произведен по сборнику «Куну олус таптыыбын» (Очень сильно люблю солнце), вышедшим 2002 г. и включающим 175 песен. В сборник включены песни из сборников <^лэ, таптал
Библиографический список
ырыалара» (Песни о труде и любви), вышедшего 1962г. в г. Якутске и «Дьол исин» (За счастье), вышедшего 1970 году в г Якутске, Песни из этих двух сборников составили первую и вторую главы анализируемого сборника, третью главу составили песни, ранее не опубликованные. Несмотря на большой объем сборника «Куну олус таптыыбын» (Очень сильно люблю солнце), не включены песни 1970-1980-х годов творчества Христофора Максимова. Но несмотря на это, данный сборник представляет достаточный аналитический материал для изучения стиля «дэгэрэн ырыа», бытовавшего в I -ой половине XX века в культурной жизни якутского народа. в период творчества Xристофора Максимова, в особенности в начальный его период, в якутской поэзии интенсивно проходил процесс разработки основ ритмико-силлабической организации стиха, что без сомнения положило отпечаток на творчество Христофора Максимова. В якутском музыковедении прочно укрепилось мнение о том, что «песни Xристофора Максимова остаются верными древним традициям дорожных песен дэгэрэн ырыа» [12]. Не оспаривая данное положение, скажем, что стилистический анализ песен Христофора Максимова по сборнику «Куну олус таптыыбын» (Очень сильно люблю солнце), включающим 175 песен, раннее опубликованных - 85 и неопубликованных - 90.
На примере вокальный анализа песенного наследия Xристофора Максимова можно выделить четыре группы песен, которые показывают направления эволюции творчества Xристофора Максимова.
Первую группу составляют песни-дэгэрэн. В этом направлении, в разработке выразительных средств жанра «дэгэрэн», Xристофор Максимов постепенно отходит от шаблонных ритмических рисунков и интонаций и приходит непосредственному музыкальному воплощению интонаций эмоциональной речи. Направление подобной эволюции мелодического творчества иллюстрирует ряд песен «бруунэ» (Ирина), «Татыйаана барахсан» (Бедная Татыйана), «бндеруускэ тиэ-тэйбэт» (Андрюша не торопится)- «Хаппытыан, Хаппытыан» (Капитон, Капитон). Песни этой группы стали визитной карточкой творчества Христофора Максимова.
Освобождение от шаблонности в интонациях демонстрируют песни, которые условно можно объединить в группу «песни-дьнэрэтии» Простое копирование структуры и интонаций дьиэрэтии в песне «Кесте тус» (Явись) и творческое обращение традициям в обрамлении интонаций эмоциональной речи в песне «Бага санаа» (Мечта) не нашли адекватного воплощения в вокале.
Отдельную группу составляв широко известные песни «Эйэ холууба» (Го-луь мира), «Биригэдьиир Марыына» (Бригадир Марина) и «Кимий? - диибин» (Это кто? - спрашиваю), которые, безусловно, находятся в рамках жанра «дэ-гэрэн», жанровые границы и предвосхищают формирование пласта песен жанра народных песен. Дальнейшее развитие и особую выразительность жанр народных песен получило в творчестве В. Ноева и А. Алексеева.
Следующую группу составляют песни, написанные под влиянием традиций русской песенной культуры. Без сомнения, эти песни относятся к последним: этапом творчества Xристофора Максимова. Жемчужиной этой группы песен является песня «Куерэгэйдэр ыллыыллар» (Поют жаворонки), которая органично сочетает традиции двух разных песенных культур; Песни данной группы не ассоциируются с образом мелодиста Xристофора Максимова для большинства слушателей, ибо почти не исполняются. Таким образом можно сказать, что мелодическое разнообразие песен Xристофора Максимова не замкнулся в рамках одного жанра, а пытался преодолеть косность шаблонности ритмических рисунков и интонаций обращением к интонациям эмоциональной речи и их дальнейшей музыкальной обработкой. Творческая обработка интонаций эмоциональной речи и синтез традиций русской и якутской песенной культур воплотились в песнях «Хаппытыан» (Капитон), «Кимий? - диибин» (Это кто? - спрашиваю), «Ба5а са-наам» (Моя мечта), «Куерэгэйдэр ыллыыллар» (Жаворонки пою). Каждая из этих песен является жемчужиной направлений творческого поиска Xристофора Максимова. Так же исполняют песни Христофора Максимова нынешние певцы якутской эстрады: «Байбал» (Павел Семенов), Анатолий Бурнашев, Виталий Очиров, «Саарын», «Ый кыь^а» (Варя Аманатова), Василий Еремеев.
1. Жирков М.Н. Якутская народная музыка. Якутск: Книжное издательство, 1981.
2. Алексеев Э.Е. Проблемы формирования лада. Москва: Музыка, 1976.
3. Эргис ГУ. Очерки по якутскому фольклору. Москва: Наука, 1974.
4. Васильев Г.М. Якутское стихосложение. Якутск: Книжное издательство, 1965.
5. Боескоров Г.К. Якутский народный певец С.А. Зверев. Якутск: Книжное издательство, 1956.
6. Тобуроков Н.Н. Якутский стих. Якутск: Книжное издательство, 1985.
7. Дьячковская М.Н. Аллитерация и рифма в якутской поэзии: Проблемы эволюции и классификации. Новосибирск: Издательство СО РАН НИЦ ОИГГМ, 1996.
8. Покатилова Н.В. Якутская аллитерационная поэзия: генезис литературного текста. Москва: Наследие, 1999.
9. Мухоплева С.Д. Якутские народные обрядовые песни. Новосибирск: Наука, 1993.
10. Петров Н.Е. Осуохай в школе. Якутск, 1989.
11. Ларионова А.С. Дэгэрэн ырыа (песенная лирика якутов). Новосибирск: Наука. Сибирская издательская фирма РАН, 2000.
12. Алексеева ГГ. Oт фольклора до профессиональной музыки. Якутск: Бичик, 1994.
References
1. Zhirkov M.N. Yakutskaya narodnaya muzyka. Yakutsk: Knizhnoe izdatel'stvo, 1981.
2. Alekseev 'E.E. Problemy formirovaniya lada. Moskva: Muzyka, 1976.
3. 'Ergis G.U. Ocherkipoyakutskomu fol'kloru. Moskva: Nauka, 1974.
4. Vasil'ev G.M. Yakutskoe stihoslozhenie. Yakutsk: Knizhnoe izdatel'stvo, 1965.
5. Boeskorov G.K. Yakutskij narodnyj pevec S.A. Zverev. Yakutsk: Knizhnoe izdatel'stvo, 1956.
6. Toburokov N.N. Yakutskijstih. Yakutsk: Knizhnoe izdatel'stvo, 1985.
7. D'yachkovskaya M.N. Alliteraciya irifma vyakutskojpo'ezii: Problemy 'evolyucii iklassifikacii. Novosibirsk: Izdatel'stvo SO RAN NIC OIGGM, 1996.
8. Pokatilova N.V. Yakutskaya alliteracionnaya po'eziya: genezis literaturnogo teksta. Moskva: Nasledie, 1999.
9. Muhopleva S.D. Yakutskie narodnye obryadovyepesni. Novosibirsk: Nauka, 1993.
10. Petrov N.E. Osuohaj v shkole. Yakutsk, 1989.
11. Larionova A.S. D'eg'er'en yrya (pesennaya lirika yakutov). Novosibirsk: Nauka. Sibirskaya izdatel'skaya firma RAN, 2000.
12. Alekseeva G.G. Ot fol'klora do professional'noj muzyki. Yakutsk: Bichik, 1994.
Статья поступила в редакцию 29.10.18
УДК 81
Illarionova T.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, North-Eastern Federal University (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
Tarabukina A.A., BA student, North-Eastern Federal University (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
PROVERBS IN THE PEOPLE'S CENTURIES OF YAKUTS. The article is dedicated to the study of one of the most ancient genres of oral folk art of the Yakuts - proverbs. The proverbial genre at all stages of its formation and development is closely associated with other folklore genres. The authors analyzed the functional features of proverbs, sayings in folk traditions of the Yakuts. The proverbs and sayings used by narrators in myths, legends and legends, which are concise but capacious in their meaning and content, characterize the richness of the language, emphasizing the wit and resourcefulness of the main characters. Some samples of proverbs and sayings, organically woven into the storyline of legends, are sometimes difficult to separate from the narration. This testifies to the close connection of small genres, in particular proverbs and sayings with legends.
Key words: folklore, proverbs, sayings, legends, legends, myths.
Т.В. Илларионова, канд. филол. наук, доц., Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
А.А. Тарабукина, бакалавр, Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
ПОСЛОВИЦЫ, ПОГОВОРКИ В НАРОДНЫХ ПРЕДАНИЯХ ЯКУТОВ
Статья посвящена исследованию одного из наиболее древних жанров устного народного творчества якутов - пословицам. Пословичный жанр на всех этапах своего формирования и развития был тесно связан с другими фольклорными жанрами. Авторами проанализировано функциональные особенности пословиц, поговорок в народных преданиях якутов. Лаконичные, но емкие по своему смыслу и содержанию пословицы и поговорки, используемые сказителями в мифах, легендах и преданиях, характеризует богатство языка, подчеркивает остроумие и находчивость главных героев. Некоторые образцы пословиц и поговорок, органически вплетенные в сюжетную канву преданий, бывает иногда трудно отделить от повествования. Это свидетельствует о тесной связи малых жанров, в частности пословиц и поговорок с преданиями.
Ключевые слова: фольклор, пословицы, поговорки, предания, легенды, мифы.
Возникновение в разные исторические периоды, в той или иной мере связанные с жизнью народа, они издавна вызывали интерес широкого круга людей. Для выявления пословиц, поговорок в преданиях мы использовали «Предания, легенды и мифы саха (якутов)» из серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» [1]. Пословицы и поговорки - мудрые изречения как лаконичные произведения устной поэзии относятся к малым жанрам якутского фольклора. Они тесно связаны с жизнью народа, его историей, бытом, традициями и обычаями.
Носители якутского фольклора рассказчики, именуют предания, легенд и мифы общим названием рассказ (предание). Если сказка воспринималась как вымысел, то предания, легенды и мифы осознавались как реальность. Меткие изречения плодотворно употребляются сказителями образной характеристики персонажей, душевных состояний, предназначений, характеров, нравов, пороков.
В предании «Оногой, Татар Тайма, Эллэй, Тыгын» о удалом молодце говорят: удалец из удальцов, молодец из молодцов. Такими словами Оногой Бай хвалит Эллэя за мужество.
Известная в народе пословица о потомстве богачах: «отпрыск богача дерзок, отпрыск сытого ретив» [2, с. 25] в предании «Грозный голова Огненный Старостин» сказитель в начале повествования несколько видоизменяет его: «сын богатого спесив». Этой пословицей сказитель описывает нрав и характер Григория Старостина. Также поговорку о богачей встречаем в предании «Чохороон»: «захлебываясь жидким, икая от густого». Такой поговоркой сказитель описывает нрав богача Чохороон. О неизбежности рока и судьбы выражают поговорки: повеление Чингис-хана и определение Одун-хана [3, с. 199]. К примеру, такая поговорка употребляется в предании «Бэрт Хара, Дыгын Боотур»: «ниспослан Высшим светлым божеством, сотворен Одун Хааном». Такими словами, мать могучего богатыря Бэрт Хара, увидев, что ее сын готовится вступить в битву с Ты-гыном, уговаривает его уклониться от поединка с человеком, предназначенным быть властелином самим божеством. Вариант этой пословицы также из предания «Бэрт Хара, Дыгын Боотур: «Ниспослан высшим [духом], сотворен Одун Хааном, наделен известностью». В данном изречении говорится о предопределение Бэрт Хара. В предании «Как гостил Манчаары у Бэрт Марии» поговорка употребляется в сокращенной форме: «созданный Одуном Хааном». Такими словами Манчаары
недогнав Хачыкаат Ивана, обещает больше не преследовать его, видно предназначено не умереть от случайной смерти. Вариант этой поговорки также встречаем в мифе «Древняя гора Баахынай». О предназначении ураангхай саха говорит дух горы Аграфена: «созданных Одуном Хааном, предопределенных Чынгысом Ханом». Сюжет этого мифа построен на споре трех сестер - менять или не менять направление русла р. Лены. Младшая из сестер отрывает треть горы и уплывает на ней вниз по Лене, а средняя, собираясь уплыть за ней, остановилась по просьбе старшей сестры. И в этой просьбе упоминается о предназначении ураангхай саха. Также вариант этого изречения встречаем в мифе «Предназначение»: «предопределение Чынгыса Хаана, предназначение Одуна Хаана», так подумал про себя тот человек, женившись через двадцать лет, на девочке который он распорол живот. В этом мифе утверждается, что судьба человека предопределена божествами, и он не в силах ее изменить. В этом предании о роке и судьбе человека употребляется следующая пословица «пусть имеет длинный век». Такими словами божества заговаривают вновь родившуюся девочку. Обычно этой поговоркой говорят о человеке с длинным веком.
Таким образом, рассмотрев о предназначении человека, о судьбе и роке показывают, что при незначительных языковых изменениях основная мысль традиционного изречения сохраняется.
Также о предопределении человека употребляются следующие пословицы в предании «Почему Манчаары не убил Чоочо»: «жребий мой со дня моего рождения, судьба моя с появления моего на свет», так поразмыслил Манчаары о своей судьбе, когда не смог убить Чоочо Бая.У якутов много пословиц и поговорок, направленных против людских пороков. При помощи пословиц о людских пороках высмеивают те или иные предосудительные недостатки людей. Сатирические пословицы также часто встречаются в преданиях. Этому свидетельствует пословица из предания «Манчаары в Мегежеке на ысыахе»: «Пестрота скота снаружи, пестрота же человека внутри бывает», такими словами отозвался Манчаары о парне с Мархи. Этой пословицей как бы раскрывают эту «пестроту человека», скрытую внутри его.
В предании «Джалагай Киилээн, сын Джаарына» рассказывается о сватовстве Джалагай Киилээнэ к деномическим девам из Верхнего мира. Джалагай Киилээн не выдержав тяжелых дыханий дев Верхнего мира просит шамана совершить камлание для того, чтобы выпроводить их назад. Тогда дева из Верхне-
