CC BY
31
А. Л. Золкин
Московский университет МВД России
им. В. Я. Кикотя
ЛОГИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ АЛЕКСАНДРА ЗИНОВЬЕВА И АКСИОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА
Целью статьи является философский анализ проекта логической социологии А. А. Зиновьева в культурном и аксиологическом контекстах формирования его идей, а также оценка возможностей его применения к исследованию аксиологических проблем современного общества. Новизна статьи заключается в интерпретации логической социологии как результата использования метода восхождения от абстрактного к конкретному в условиях торможения базовых социокультурных проектов модерна и формирования полисистемного общества. В результате были сформулированы основные выводы исследования, определены базовые параметры применения концептуальных средств логической социологии к современному обществу и намечены дальнейшие перспективы изучения данной проблемы.
Ключевые слова: общество, социальность, ценность, аксиология, социальная философия, логическая социология, культурный контекст, детерминация, самоопределение, системность.
A. L. Zolkin
V. Y. Kikot Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Moscow, Russia)
ALEXANDER ZINOVYEV'S LOGICAL SOCIOLOGY AND THE AXIOLOGY OF
MODERN SOCIETY
The purpose of the article is a philosophical analysis of A. A. Zinovyev's project of logical sociology in the cultural and axiological contexts of the formation of his ideas, as well as an assessment of the possibilities of its application to the study of axiological problems of modern society. The novelty of the article lies in the interpretation of logical sociology because of using the method of ascent from the abstract to the concrete in the conditions of inhibition of basic socio-cultural projects of modernity and the formation of a polysystemic society. As a result, the author formulates the main conclusions of the study, determines the basic parameters of applying the conceptual tools of logical sociology to modern society, and outlines further prospects for studying this problem.
Keywords: society, sociality, value, axiology, social philosophy, logical sociology, cultural context, determination, self-determination, systematicity
DOI 10.22405/2304-4772-2022-1-4-20-30
Актуальность исследования. Александр Александрович Зиновьев (1922-2006) - философ, понимание воззрений которого существенно зависит от культурного контекста творчества и особенностей личной судьбы. Он создал проект масштабного исследования общества - логическую социологию, которая может рассматриваться и в качестве этического вызова своему времени, и как полнокровное теоретическое исследование социальности. Логическая социология становится аксиологическим оппонентом идеологии. Вопрос о соотношении познавательного потенциала логической социологии
имеет принципиальное значение для исследования архитектоники современного общества.
Целью статьи является философский анализпроекта логической социологии А. А. Зиновьева в аксиологическом контексте формирования его идей, соотнесение данного учения с методологией восхождения от абстрактного к конкретному, а также оценка возможностей логической социологии применительно к исследованию современного общества.
Реализация поставленной цели потребовала решения следующих исследовательских задач:
1. выявить методологические и аксиологические основания философской деятельности А. А. Зиновьева;
2. выделить характерные особенности логической социологии А. А. Зиновьева.
3. проанализировать основные положения логической социологии в контексте критики идеологии;
4. исследовать основные идеи логической социологии в контексте аксиологических проблем социального развития;
5. выявить перспективы применения логической социологии для исследования современного общества.
А. А. Зиновьев - глубоко русский мыслитель, для которого ядром мировоззрения является этика, понятая как философия жизни и поступка. Он был далек от религиозного пафоса, привычного для русской философии, его также вряд ли можно представить и в качестве воплощающего дух серьезности схоларха, воззрения которого пересказываются и комментируются учениками. Скорее он был логиком и этическим мыслителем в духе Л. Витгенштейна. И так же как и последний, выражал свою этику через логику: через логику научного метода, социальную логику и логику абсурда «Зияющих высот» [2].
А. А. Зиновьев стремился преодолеть идеологию как власть пустых абстракций над умами человечества как с помощью художественных текстов, выжигающих своей иронией возможное пространство появления высокопарных резонеров - «учителей человечества», так и с помощью строгой науки, обеспечивающей ясность понимания реальности, которая изнутри, как и в случае Л. Витгенштейна [5, с. 42], задает границу этики, питающую мировоззрение того, кто отваживается на сопротивление. Он во многом напоминал эллинистического мыслителя с разделением философии на этику, логику и физику. У него была и физика, но опять же в эллинистическом смысле как учение о свободе в условиях необходимости. Эта странная физика приняла форму логической социологии, имевшей значение социальной философии, созданной то ли киником, то ли стоиком, то ли скептиком.
Результатом этих усилий стала критика коммунизма и либерализма, а также глобализма и компьютерной рациональности (искусственного интеллекта), впоследствии породившая пессимистическую антиутопию, грозное предупреждение человечеству, своего рода учение о безнадежности, для многих читателей воплощающее мифологию диссидентства.
Фундаментальный философский проект был выдвинут А. А. Зиновьевым еще в 1954 году в кандидатской диссертации «Восхождение от абстрактного к конкретному» [1], первоначально отклоненной как антимарксистской работы, но затем все же защищенной. В этой работе новая когнитивная стратегия и преодолевалась ленинская гносеологическая и методологическая формула: «от живого созерцания к абстрактному мышлению, а от него - к практике», на основе понимания познания как процесса мышления, которое начинается с выделения отдельной черты реального объекта, выступающей как абстракция, а затем переходит к конкретному знанию реального объекта, а затем к практике. Автор разработал методологию подобного восхождения, как ряд конкретных процедур, через которые проходит мышление. Аналогичную работу в дальнейшем проводил Э. В. Ильенков, представив ее результаты в книге «Диалектическая логика», благодаря которой он получил некоторую известность среди советских философов.
Проект А. А. Зиновьева задавал новый познавательный статус философии, существенно приниженный как советской идеологией, так и западным позитивизмом и натурализмом. Идеология, будучи формой мобилизации масс и прибегающая к упрощенным формулировкам, доступным массовому сознанию, в Советском Союзе превратилась в методологию развития общества, вытеснив из этой сферы серьезную теоретическую работу, подменяя ее пустой риторикой. Такой низведенной до риторики идеологии было нелегко справиться с идеологией оппонентов, по традиции сильно зависящей от софистики.
Стремление к преодолению идеологии логикой - одна из важнейших задач А. А. Зиновьева. К. Маркс и Ф. Энгельс истолковывали идеологию как ложное извращенное сознание, выражающее реальность в «перевернутом» виде. Последнее выражение показывает сильную зависимость марксизма от концепции Фейербаха. В результате, «стандартная» версия марксизма, использовавшаяся в идеологических целях в Советском Союзе, во многом представляла инерционное фейербахианство, имеющее смысл в полемике с младогегельянцами в духе критики спекулятивного мышления с позиций «реальной жизни», которая мыслилась на основе наивных представлений о соотношении «базиса и надстройки», а также через абсолютизацию труда, рассматриваемого в качестве сущности всех культурных феноменов. Именно эта упрощенная модель, которая излагалась в знаменитом «Предисловии» к «Дополнению к критике политической экономии» (1859) и легла в основу новой идеологии.
Последующие попытки создания «диалектического и исторического материализма» в советской философии фактически осуществлялись на базе фейербахианства. Эти попытки привели к формированию упрощенного варианта концепции, которую легко было использовать в идеологических целях, но которая утратила статус «лаборатории мысли», превратившись в догматическую систему цитат. Советский «диамат» и «истмат» в качестве базовой матрицы марксизма воспринял преимущественно присущее его ранней версии фейербахианство, актуализированное в полемике с младогегельянством,
кантианством и позитивизмом, частично синтезированное с идеями «Анти-Дюринга» и «Диалектики природы».
Однако сам К. Маркс пошел иным путем. С «Экономических рукописей 1856-1859 гг.» формируется его новая позиция получившая развитие в «Капитале». Сущность товара уже определяется не через процесс воспроизводства непосредственной жизни, а через процесс воспроизводства капитала. Реальность - это уже не простой элемент, а диалектически развивающаяся система.
Благодаря «Капиталу» начинает формироваться новый тип философского материализма, основанный уже не на фейербахианских мотивах критики младогегельянства, а на материалистическом переосмыслении «Науки логики» Гегеля. Это переосмысление, осуществляемое в логическом ключе Марксом в «Капитале», а Энгельсом через реконструкцию контекста развития естествознания в «Диалектике природы», и должно было дать окончательную теорию материалистической диалектики и философского материализма. Но эта работа оказалась во многом незавершенной. Замысел А. А. Зиновьева относительно логической социологии и стала попыткой реализации того подхода, который К. Маркс продемонстрировал в «Капитале», но применительно к социальной реальности как таковой.
Однако работа А. А. Зиновьева на определенном этапе была прервана в силу известных обстоятельств. Он достаточно критично относился к советским философам, в частности работавшим на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова и в Институте философии Академии наук СССР.Эта критика носила иронический и едкий характер, что связано как с особенностями его личности - еще в студенческие годы любимым словом А. Зиновьева было «хохма», так и реальным засильем невежественных и ограниченных персонажей в философском сообществе Советского Союза. Кроме того, он был фронтовиком и человеком достаточно решительным и бесстрашным.
Все это привело А. А. Зиновьева к «Зияющим высотам» (1976), произведению формально считающимся романом, и в какой-то мере примыкающей к традиции Петрония Арбитра, Франсуа Рабле, Джонатана Свифта, ну и конечно, Н. В. Гоголя и М. Е. Салтыкова-Щедрина. Роман содержал сатирические и даже несколько непристойные мотивы, но когда русский человек использует сниженную лексику, это еще не означает, что он ругается, он просто стремится точнее рассказать о жизни. Писатели и литературоведы нередко критикуют этот роман за размытость сюжета и тяжеловесность слога, хотя документ об идейной и духовной смерти целого общества не всегда может иметь внятный сюжет.
Ценой за эту книгу стало увольнение, исключение из КПСС, лишение всех наград и последующая (после новой книги «Светлое будущее») эмиграция, но также и широкое признание, первоначально за рубежом, затем через самиздат и на родине. Из тех, кому довелось прочитать эту книгу до ее официального издания в 1991 году, многие все же сочли ее «доносом на советскую интеллигенцию». В свое время книга рассматривалась как пасквиль или политический памфлет. В настоящее время в ней актуализируется
традиционная проблема русской литературы - проблема «лишнего человека». Тем самым книга ставится в литературный ряд, хотя ее значение явно выходит за пределы «только» литературы. Фактически, роман диагностирует новое состояние реальности - абсурдный мир, по которому бесцельно бродит лишний человек.
А. А. Зиновьев обнаружил специфическую герметизацию обоих соперничающих идеологических проектов XX века и коммунистического, а впоследствии и либерального. Идеология из средства мобилизации массы превратилась в средство ценностного форматирования личности, которая обязана реализовывать соответствующую программу, даже если ее логика неясна, определенность невнятна, а материализация оборачивается безумным цирком воплощения тоталитарных моделей жизни. Можно уклониться от этой участи, став либо безобидным фриком, либо трикстером, либо никем. Прежде философы взыскали Космос или Царствие небесное, теперь критики утопий коммунизма и либерализма становятся творцами антиутопий.
В качестве средства против идеологии мыслитель разработал собственную теорию общества - «логическую социологию» [3]. Она задумывалась как строгая научная теория, призванная заменить господствовавшие доктрины марксизма, либерализма и консерватизма и основывалась на принципе точного определения значения любого термина, которое устранило бы его идеологическую двусмысленность.
«Законы социальности» играют главную роль в концепции Зиновьева. Их опора - экзистенциальный эгоизм, который заставляют индивида охранять или повышать свое социальное положение, получая максимум выгод при минимальных затратах. Способность познавать мир лишь усиливают указанную зависимость: экзистенциальные законы трансформируются в законы рационального расчета. Частичная антисоциальность человека служит предпосылкой генерации власти и иерархии, господства и подчинения. Власть порождает социальную самоорганизацию, которую затем и присваивает. Научно-технический прогресс усиливает деградацию личности, компьютер окончательно и бесповоротно разрушает основания мышления и подавляет человека избытком информации. Цивилизация превращается в один большой компьютер, обрабатывающий одни и те же данные, стимулируя виртуализацию человеческой жизни.
Итак, аксиомы экзистенциального и рационального эгоизма становятся основой логической социологии, которая трансформируется в антиутопию. Но что здесь нового? Действительно ли человек настолько эгоистичен, или это просто старая либеральная абстракция культурной модели поведения человека, альтернативная христианскому альтруизму, но при этом трактуемая как аксиома? Все это очень похоже на стиль мышления Гроция, Гоббса и Спинозы в отношении попытки построения аксиоматизированной теории человеческого поведения (в форме концепции естественного права или этики). Но Гроций все же говорил о свободном обществе, а Зиновьев подводит нас к антиутопии. Сегодня подобные антиутопии привычны и массово тиражируются, но в идеологические времена они были нежелательны, поскольку профанировали
веру в светлое будущее.
Социологическая теория, как правило, имеет дело с социальными ролями и есть много оснований аксиоматизировать ее в терминах экзистенциального эгоизма и стремления субъекта к социальной мобильности. Причем эта теория будет обладать вполне приличной предсказательной силой в вероятностном смысле, но считаться окончательной истиной по поводу сущности человечества, не может. Например, насколько подобный подход применим к биографии К. Д. Ушинского? Действовал ли он, исходя из эгоизма? Разумеется, нет, хотя относительный неуспех его карьеры как раз подтверждает тезис о том, что для успешного продвижения по социальной лестнице требуется эгоистическая мотивация, усиленная рациональным расчетом. К. Д. Ушинский избрал служение, а не службу, его вклад в развитие отечественного образования огромен, хотя и не оценен еще полностью, жизнь его явно имела смысл, хотя карьера и не удалась [6]. Культурное самоопределение (в контексте просветительского мировоззрения) стало для него важнее социального продвижения.
А. А. Зиновьев стремился к ясному пониманию реальности, антиутопия не была для него самоцелью, поэтому он этом верил в силу разума, а также в силу человека, в то, что научное понимание общества может изменить его. Человек должен постоянно думать, видеть реальное положение вещей, не довольствоваться иллюзиями, понимать, почему он поступает в обществе определенным образом. Человек стоит перед выбором: участвовать в эгоистической борьбе за социальные блага или уклониться от нее, но остаться в обществе. Личное решение в конкретных ситуациях добровольно ограничивает законы социальности и, следовательно, является действительно моральным или этичным. Главное правило - отказ от действий, направленных на собственную выгоду, если это наносит вред другому. Чем хуже ситуация, тем больше поводов для сопротивления, а борьба возможна только в одиночестве, которое, как и смерть, является платой за по-настоящему этичный поступок.
Итак, А. А. Зиновьев - прежде всего ученый. Познание мира - это не просто процедура описания и объяснения объекта. Познание мира - это раскрытие разнообразных потоков детерминации, объективирующих человека, и самодетерминаций, определяющих степени его свободы и целеполагания. Причем, самодетерминации могут иметь как натуралистический, так и онтологический характер.
Таким образом, фундаментальным измерением логической социологии Зиновьева и его поздним размышлениям об искусственном интеллекте является проблема детерминации/самодетерминации человека. Базовый социокультурный контекст для него - советская идеология, затем этот контекст расширялся до идеологии в целом, включая репрессивный антропоцентризм либеральной программы.
Проект либерализма заключался в создании культурной модели, основанной на натуралистической научной картине мира, рыночной рациональности, принципа свободы индивида и протестантской этике, отождествляющей духовную жизнь с экономическим результатом
практической деятельностью [7, с. 96]. Онтологическое измерение шаг за шагом редуцируется к натуралистическому измерению социосистемы с перспективой полного исчезновения. Инициатор всего проекта - Западный мир - стремился превратить натуралистическое измерение в ресурс. В этом решении заключалась и грядущая угроза формализация человеческой реальности в доктрину «прав человека» при его фактическом возвращении к состоянию примата.
Первый уровень детерминации/самодетерминации - физический. Натуралистическая позиция определяется поглощением человека природным миром. Познавая человека, мы гипотетически включаем его в порядок природы. Но в каком качестве? Вещи, природного процесса? Познавая, мы одновременно и выделяем человека из причинных цепей природы. В этом исходном смысле мы познаем его как личность. Личность же в персоналистическом смысле движется в обратной перспективе, синтезируя и одухотворяя реальность.
Второй уровень детерминации/самодетерминации - эволюционно-биологический. Человек продолжает находиться в потоке эволюционных процессов. Заявление о чисто социальном существовании человека было слишком поспешным. Архитектоника мозга человека сильно зависит от эволюционных процессов и биологического отбора. Кроме того, человек активно использует поведенческий репертуар, доставшийся ему по наследству от приматов. Имитация во имя достижения доминирования играет в человеческом поведении немаловажную роль. Парадоксально, но мозг, объявленный пристанищем разума, как раз очень часто тянет человека к актуализации способов поведения приматов. Познание этих процессов представляется важным элементом осмысления стратегии человеческой активности.
Третий уровень детерминации/самодетерминации - социосистемы. Социосистема, обеспечивая человеку выживание, таит в себе многообразные формы детерминации. Вскрытый еще молодым К. Марксом феномен универсального отчуждения, «овеществления» человеческой личности, представляет собой один из важнейших аспектов социосистемы. Преодоление отчуждения - важнейшая задача человека, которая затем и стала пониматься как социальная революция - переход человека из царства необходимости в царство свободы.
Четвертый уровень детерминации/самодетерминации -психологический. Онтологическая проблема этого уровня описывается дилеммой «Иметь или быть». Будучи в состоянии уклониться от порабощающего воздействия извне, человек не в состоянии убежать от самого себя. Таким образом, интериоризация превращает авторитет в часть Я, порабощает его, превращая в авторитарную личность. Духовное усилие преодолевает эту детерминацию. Но это именно усилие, отсутствие которого приводит к диалектическому парадоксу, когда юридически или экономически свободный индивид находится в духовном рабстве авторитарного сознания.
Пятый уровень детерминации/самодетерминации - символический. Средства массовой информации, социальные сети, информационные войны,
дезинформация и пропаганда - актуальная проблема современности. Символическая детерминация тесно связана с социальной и психологическими формами детерминации, а кроме того, она демонстрирует результат радикальной деонтологизации современной социосистемы, потерю понимание реальности.
Таким образом, важнейшая задача познания мира - называть вещи своими именами. А. А. Зиновьев стремился сделать именно это. Здесь мы подходим к оценке той роли, которую должна сыграть русская философия в становлении новой когнитивной программы познания мира. Он осмыслил этот процесс теми средствами, которые имелись в его распоряжении и в тех контекстах, в которые он был вовлечен. Здесь применима гегелевская категория «для-себя-бытие» - бесконечная определенность, суть которой заключается в умении превращать все чуждое в свое, восстанавливать себя из инобытия. Гегель и видел свою заслугу в том, что абсолют в его системе - не безличная субстанция, как, например, у Спинозы, а бесконечно богатая содержанием личность.
Идеология служила и до сих пор служит средством ценностной мобилизации общества в рамках обеспечения логики функционирования и развития определенной социальной системы. Система потому и является системой, поскольку в состоянии осуществлять самовоспроизводство. Но проективный характер системы придает ей аксиологический характер. Идентичность личности подстраивается под эту систему, ассимилируется ей и превращается в этическую позицию и образ жизни, например, классовая этика в условиях коммунистического проекта. Собственно, подчинение личности проектной системе и служит источником тоталитаризма, через который проект приобретает репрессивный характер.
Либеральный и коммунистический проекты на определенном историческом отрезке развития обеспечивали более общий проект модерна и соответствующую адаптацию индивида к планируемому обществу. Существенное обстоятельство заключается в том, что оба проекта предполагали создания обществ как простых систем с единственной логикой: либеральной или коммунистической.
Сегодня эти проекты остановились. Коммунистический проект потерпел крушение в связи с распадом Советского Союза с сохранением особого случая Китая. Либеральный проект превратился в манипулятивный постлиберализм, целью которого стала фрагментация исторических обществ через лжедемократию защиты меньшинств, число которых постоянно растет. Постлиберализм как тоталитарная форма господства финансового капитала есть имитация социального развития через разрушение реальности с помощью виртуальной псевдореальности. Фактически, человеческая цивилизация в целом стоит сегодня перед угрозой универсализации ложных и иллюзорных путей развития и самоопределения личности.
Однако современные общества не являются ни чисто либеральными, ни чисто социалистическими обществами. Они - смешанные, полисистемные образования. Либеральные элементы в них переплетены с социальными и
консервативными элементами. Это означает, что действуют по крайней мере три социальных логики. Современное общество не смогло стать простой гомогенной системой, как об этом мечтали и теоретики либерализма, и теоретики коммунизма, напротив, его сложность увеличивается, а степень гетерогенности повышается. Повышаются и угрозы, связанные с подобным состоянием, поскольку общество становится результатом интерференции различных по своей логике систем. Рыночная логика экономики требует одного, социальная логика обеспечения национальных интересов - другого, а институты культуры, науки и образования - третьего.
Следовательно, важнейшая идея организации современных обществ -поиск баланса солидарности на основе реалистической картины мира в полисистемном обществе. Кто-то выбирает либеральную идею погони за прибылью, а кто-то - социальную идею служения обществу, а третий -самоопределение личности в контексте древних религий. Как совместить эти противоположные установки, чтобы общество сохраняло стабильность? Общество требует идеологии как способа совмещения аксиологии и логики развития. Эти требования обычно стимулируется идеализированными воспоминаниями о прошлом, но и в настоящем мы являемся свидетелями идеологического процесса в западном мире, последствия которого могут носить катастрофический характер.
Для начала следует разделить логики общественных подсистем, предотвращая создание социальных химер. В самом простом примере, если человек видит в образовании только средство реализации своего специфического интереса, то он имеет на это полное право. Но это не означает, что он автоматически получает диплом, дающий возможность занять социально-значимую позицию в обществе. Тот, кто претендует на социально-значимое положение в обществе, должен не только обладать специальными знаниями, но обязан предоставить обществу определенные гарантии социальной ответственности, интеллектуального и личностного развития.
Но это всего лишь пример. Что значит быть личностью сегодня? Это быть одиночкой на обжигающем ветру реальности на грани между персонализмом и экзистенциализмом? У последних нет своего мира, трансцендирование заменяет им мир. У греков был Космос, у христиан -Царствие небесное, у коммунистов - Будущее как начало подлинной человеческой истории. У либералов, определяющих дискурс последние десятилетия, тоже было будущее как Освобождение Индивидуального. Последнее превратилось в карикатуру на Канта, со свободой как навязчивой самоценностью, разрушающую природу и превращающую человека во фрика. Не даром А. А. Зиновьев начал задумываться над коммунистическим идеалом, поскольку если истинного мира нет, то оппозиционер становится трикстером, шутом, передразнивающим то, что вызывает у него ужас. Но может быть, мир все-таки есть? Мир как Дом Бытия.
Фактически же мы сегодня сталкиваемся с новым вызовом, порожденным особенностями функционирования и развития сложных обществ. Логическая социология А. А. Зиновьева формирует исследовательскую
позицию изучения социальности как специфического логического процесса на новом этапе развития общества, его странный роман «Зияющих высот» намекает на то, что поиск идентичности может носить абсурдный характер, а значит, необходимо определять духовные координаты подобного поиска. Это странное, на первый взгляд, совмещение текстов различной природы дает симптоматику эффекта квантового мышления, выходящего за рамки исключительно истинного или ложного взгляда на мир, который становится все более и более изменчивым.
Выводы. Комплексное исследованиелогической социологии А. А. Зиновьева в аксиологическом контексте современного общества на основе анализа биографических, культурно-исторических, идеологических и научно-методологических и аспектов мировоззрения автора дает возможность выявить как аксиологический, так и теоретический смысл его концепции в перспективе решения задач по изучению и осмыслению постиделогического общества современности, которое характеризуется высокой степенью изменчивости благодаря эффектам социокультурной интерференции.
Литература
1. Зиновьев А. А. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса). М.: Канон+, 2022. 400 с.
2. Зиновьев А. А. Зияющие высоты. М.: Канон+, 2021. 720 с.
3. Зиновьев А. А. Логическая социология. М.: Канон+, 2023. 424 с.
4. Зиновьев А. А. Фактор понимания. М.: Канон+, 2022. 388 с.
5. Золкин А. Л. Язык и культура в англо-американской аналитической философии. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2005. 505 с.
6. Струминский В. Я. Очерки жизни и педагогической деятельности К. Д. Ушинского. М.: Учпедгиз, 1960. 348 с.
7. Человек: индивид, индивидуальность, личность: монография под ред. проф. И. И. Кального. М.: ИНФРА-М, 2022. 351 с.
References
1. Zinovyev A. A. Voskhozhdeniye ot abstraktnogo k konkretnomu (na materiale «Kapitala» K. Marksa) [The ascent from the abstract to the concrete (based on Marx's Capital)]. Moscow, Kanon+ Publ, 2022. 400 p. [In Russian]
2. Zinovyev A. A. Ziyayushchiye vysoty [Gaping heights]. Moscow, Kanon+ Publ, 2021. 720 p. [In Russian]
3. Zinovyev A. A. Logicheskaya sotsiologiya [Logical sociology]. Moscow, Kanon+ Publ, 2023. 424 p. [In Russian]
4. Zinovyev A. A. Faktor ponimaniya [The insight factor]. Moscow, Kanon+ Publ, 2022. 388 p. [In Russian]
5. Zolkin A. L. Yazyk i kultura v anglo-amerikanskoy analiticheskoy filosofii [Language and culture in Anglo-American analytical philosophy]. Moscow, YUNITI-DANA Publ, 2005. 505 p. [In Russian]
6. Struminskiy V. Ya. Ocherki zhizni i pedagogicheskoy deyatelnosti K. D. Ushinskogo [Essays on the life and pedagogical activities of K. D. Ushinsky]. Moscow, Uchpedgiz Publ, 1960. 348 p. [In Russian]
7. Chelovek: individ, individualnost, lichnost: monografiya [A human: individual, individuality, personality: A monograph]. Ed by I. I. Kalnyy. Moscow, INFRA-M Publ, 2022. 351 p. [In Russian]
Статья поступила в редакцию 29.11.2022 Статья допущена к публикации 15.12.2022
The article was received by the editorial staff29.11.2022 The article is approved for publication 15.12.2022
