CC BY
91УДК 821.161.1.09
Литературный портрет-лекция в критике В. В. Набокова © Затеева Татьяна Владимировна
доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой русской и зарубежной литературы Бурятского государственного университета Россия, 670000, г. Улан-Удэ, ул. Ранжурова, 6 E-mail: [email protected]
© Айкашева Ольга Анатольевна
кандидат филологических наук, преподаватель кафедры «Реклама и связи с общественностью» Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления Россия, 670013, г. Улан-Удэ, ул. Ключевская, 40в E-mail: [email protected]
Статья посвящена исследованию способов и особенностей воплощения концепции личности портретируемого писателя в литературном портрете-лекции В. В. Набокова. Утверждается, что критические работы В. В. Набокова, посвященные выдающимся русским писателям, могут быть рассмотрены за пределами лекции как характерной формы обобщенного научного или научно-популярного материала, поскольку они направлены не столько на традиционную читательскую рецепцию как восприятие специфического материала, сколько на содействие и сотворчество автора и читателя, что является целью жанра литературного портрета. На материале лекции о Федоре Достоевском рассмотрены основные признаки литературного портрета-лекции, выдвинут и обоснован тезис о том, что в основу критических размышлений В. В. Набокова было положено его субъективное представление о личности портретируемого писателя, обусловившее основные жанровые признаки его работ, где героем стал человек-творец, воплощающий авторскую идею о неидеализированной личности.
Ключевые слова: литературный портрет, портрет-лекция, критика, концепция личности портретируемого писателя.
The literary portrait-lecture in the criticism of V. V. Nabokov Tatyana V. Zateeva
DSc, professor, Head of the Russian and foreign literature, Department of the Buryat State University 6 Rangurova Str., Ulan-Ude 670000, Russia
Ol'ga A. Ajkasheva
PhD, lecture, Department of advertisement and public relations, East Siberian State University of Technologies and Management
40V Klyuchevskaya Str., Ulan-Ude 670013, Russia
The article reviews the ways of realization of the portrayed writer concept in V.V. Nabokov's literary portrait-lecture. The article states that V.V. Nabokov's critical works devoted to the outstanding Russian writers can be considered beyond lectures having characteristic forms of a generalized scientific or popular science material, since they are directed not so much on the traditional reader reception as the perception of a specific material, but on cooperation and co-creation of the author and the reader, which is the goal of the literary portrait genre. On a material of the literary portrait "Fyodor Dostoevsky" the basic features of Nabokov's literary portrait-lecture are analyzed; put forward and substantiated the idea that the basis of Nabokov' critical thinking was laid on his subjective view of the personality of the portrayed writer (hereinafter - the concept of the portrayed personality), to determine the main genre features of his speeches. Nabokov's portrait hero is a man-creator, embodying the author's idea of a non-idealized personality.
Keywords: the literary portrait, the portrait-lecture, criticism, the concept of the person of the writer.
Литературный портрет — один из самых признанных и популярных жанров в русской литературной критике. К нему обращаются как профессиональные критики, так и писатели, статьи которых часто называют «писательской» или «авторской» критикой. К числу ее самых ярких представителей, безусловно, принадлежит писатель, критик, публицист В. В. Набоков, раз-
мышления о русской литературе которого известны широкому кругу читателей как «Лекции по русской литературе». Набоков, действительно, в свое время подготовил лекционный курс для чтения американским студентам в период, когда в качестве приглашенного преподавателя выступал в многочисленных учебных учреждениях США: в Гарварде, Стэнфорде, Институте
международного образования, при этом признаваясь: «Мои университетские лекции <...> слишком сыры и хаотичны и никогда не должны быть опубликованы. Ни одна из них» [2, с. 602]. Однако, вопреки желанию автора, «Лекции по русской литературе» (как и «Лекции по зарубежной литературе») были опубликованы и вызвали множество критических отзывов, в первую очередь, благодаря разработанной в них авторской концепции личности каждого портретируемого писателя. К проблеме жанровой маркировки лекций Набокова исследователи до сих пор практически не обращались, считая авторскую рубрикацию наиболее соответствующей цели и характеру работ.
Однако при ближайшем рассмотрении текстов лекций выясняется, что они представляют собой гораздо больше, чем традиционный научно-популярный материал, предназначенный для устного представления студенческой аудитории. По нашему мнению, это можно объяснить не только писательским талантом В.В. Набокова, но и еще присущим ему актерским дарованием. Известно, что он даже проходил пробы на берлинской киностудии «Бабельсберг» в качестве драматического актера, но крупных ролей так и не получил, так что, вполне возможно, свои нереализованные актерские амбиции писатель воплотил, выступая в роли лектора. При этом бесспорно, что к материалу своих лекций Набоков подходил как к настоящему художественному произведению: тщательно выверял их лексическое и стилистическое содержание, часами продумывал композицию каждой лекции. Благодаря этому, вчитываясь в «Лекции по русской литературе», читатель легко представляет себе живой образ того или иного писателя, что закономерно приводит к мысли о близости их к специфическому жанру критики — литературному портрету.
Представляется, что критические работы В. В. Набокова, посвященные целой плеяде выдающихся русских писателей, могут быть рассмотрены за пределами лекции как характерной формы обобщенного научного или научно-популярного материала, поскольку они направлены не столько на традиционную читательскую рецепцию как восприятие специфического материала, сколько на содействие и сотворчество автора и читателя, что является целью жанра литературного портрета.
На то, что писатель создавал именно литературные портреты писателей, хотя и в форме лекций, указывает ряд обстоятельств: заглавия его литературно-критических размышлений
(«Федор Достоевский», «Лев Толстой», «Антон Чехов»); принципиальная «моноперсонажность» каждой отдельной работы; «вершинность» системы образов и стремление критика к полноценному созданию образа портретируемого писателя на основе краткого обзора биографии, а также литературоведческого анализа его произведений.
Главной цели создания лекций как литературных портретов отвечает также их композиция: каждая лекция состоит из совокупности неодинаковых по объему частей, открывающих разные грани личности и творчества изображаемого писателя. Кроме того, все лекции построены таким образом, что в сознании слушателя или читателя достаточно легко формируются узнаваемые образы писателей. При этом речь идет не только о внешнем облике портретируемых, но их внутреннем, духовном мире.
Все лекции начинаются с небольшого введения, в котором Набоков разъясняет повод своего обращения к личности писателя. Так, например, причиной обращения к Ф. М. Достоевскому, по словам Набокова, явилось его желание «развенчать» писателя, а об А. П. Чехове он решил написать потому, что это, по его мнению, «настоящий художник» [6, с. 176]. За введением, как правило, следует краткое биографическое описание жизни писателя, затем — собственно литературоведческий анализ его художественного наследия, сквозь призму которого у Набокова «высвечивается» личность портретируемого.
Мы рассматриваем литературно-критические работы В. В. Набокова, включенные в книгу «Лекции по русской литературе» как особую жанровую разновидность литературного портрета первой половины ХХ в. — литературный портрет-лекция. Специфика данного понятия заключается, прежде всего, в семантическом синтезе художественного и научного начал. Интенция автора направлена не столько на осуществление образовательного процесса, сколько на формирование развитого литературного вкуса у слушателя. Композиционное построение портрета-лекции представляется точным и строго выверенным, а содержание данной формы литературно-критической рефлексии основывается на совмещении научно-аналитического и экспрессивно-эмоционального подходов критика. В. В. Набоков писал: «Неумеренный художественный пыл внесет излишнюю субъективность в отношение к книге, холодная научная рассудочность остудит жар интуиции. Но если <. > читатель совершенно лишен страстности и терпения — страстности художника и терпения уче-
ного, — он едва ли полюбит великую литературу» [5, с. 27]. Таким образом, очевидно, что для Набокова-критика рассмотрение художника и его творчества представлялось важным не только с позиции критика, читателя, но и с позиции ученого.
Как читатель В. В. Набоков постоянно использует в тексте портретов-лекций оценочные слова и выражения; как критик он наполняет свои работы эпитетами, метафорами, аллегориями, градациями, гиперболами и реминисценциями; в качестве ученого - избирает строго рационалистический подход не только к творчеству писателя, но даже к его личности. Причем последний аспект в «Лекциях...» В.В. Набокова явно преобладает.
При этом в случае, когда речь идет о личности писателя, в размышлении Набокова явно преобладает критическое начало, основанное на интуитивном (имманентном) подходе, который, как известно, предполагает рассмотрение личности писателя как феномена, извне не детерминированного — ни общественно-политической или историко-литературной ситуацией, ни обстоятельствами жизни писателя. В соответствии с этим в основу своих критических размышлений Набоков положил представление о личности портретируемого писателя, обусловившее основные жанровые признаки его выступлений. Героем портретов Набокова стал человек-творец, воплощающий авторскую идею о неидеализированной личности [1].
Для подтверждения выдвинутых тезисов рассмотрим литературный портрет-лекцию «Федор Достоевский» В. В. Набокова в предложенном аспекте. Обращение к личности Ф. М. Достоевского было далеко не случайным для В. В. Набокова. Известно, что писатель неоднократно критически высказывался о личности и творчестве Достоевского. Поэтому неудивительно, что уже в самом начале своей лекции автор прямо и недвусмысленно заявляет: «Не скрою, мне страстно хочется Достоевского развенчать» [6, с. 176]. При этом именно литературному портрету о Достоевском Набоков уделил в своих «Лекциях.» наибольшее внимание — биография и творчество писателя были рассмотрены в пяти лекциях.
В небольшом по объему вступлении Набоков обозначил сущность выработанной им концепции личности портретируемого: «Я испытываю чувство некоторой неловкости, говоря о Достоевском. В своих лекциях я обычно смотрю на литературу <...> как на явление мирового искусства и проявление личного таланта. С этой
точки зрения Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойденного юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей» [6, с. 176]. Как видим, с самого начала автор декларирует свое кредо — рассматривать литературу (в том числе личность и творчество Ф. М. Достоевского) в контексте «мирового искусства» и «личного таланта». С позиции этого критерия Набоков отказывает писателю, гениальность которого является общепризнанным фактом, в наличии оригинального художественного дарования. Это позволяет предположить, что при создании литературного портрета автор отталкивался от представления о Достоевском как личности, далекой от идеала как с биографической, так и творческой точки зрения. Отсюда — жесткие эмоционально-экспрессивные выражения, иронический и саркастический подтексты рассуждения. Уже начальная характеристика, которую автор дает Достоевскому, создается с помощью слов с ярко выраженной экспрессивной (негативной) окраской: «посредственный», «банальности».
Ироническое отношение автора лекции к портретируемому проявляется во всех последующих рассуждениях о нем. Так, в том же вступлении, обращаясь к роману «Преступление и наказание», Набоков довольно язвительно высмеивает его сюжет, используя все то же определение «банальность». Он отказывается понимать, почему «к духовному возрождению» Рас-кольникова приводит именно любовь Сони Мармеладовой. Жестко парируя идею чистоты и невинности души героини, выдвинутую Достоевским, Набоков обвиняет писателя в пошлости и относит его произведение к «псевдолитературе» [6, 176].
Далее критик-портретист сосредоточивает внимание на биографии Ф. М. Достоевского, которая в его интерпретации также является, по нашему мнению, выражением набоковской концепции личности портретируемого, положенной в основу литературного портрета-лекции, а интуитивный метод Набокова-критика обусловил избирательное обращение ко многим частным подробностям жизни писателя. Это и описание отца Достоевского — «домашнего тирана», и упоминание о комплексе вины за его убийство у самого Достоевского, и указание на неврастению, которой, по словам критика-портретиста, страдал писатель [6, с. 177].
В целом, описание жизни писателя в работе В. В. Набокова носит оттенок отчетливой двойственности. С одной стороны, автор изображает
писателя иронически и даже саркастически. Так, рассказывая об известном случае, который произошел при знакомстве с романом «Бедные люди» его первых читателей (Некрасова и Григоровича), Набоков иронически замечает: «Но в четыре часа утра его разбудили Некрасов и Григорович <. >. От избытка чувств они решили разбудить автора и не медля ни секунды сообщить ему о своем впечатлении. "Ну и что же, что он спит, это поважнее сна, — решили они"» [6, с. 177-178]. Ирония в данном случае заключается в том, что, по мнению Набокова, Достоевский не являлся тем писателем, которого вряд ли можно было будить среди ночи, даже ради выражения уважения и признания. Тем самым критик как бы проводит грань, отделяющую Достоевского от литературной элиты его времени.
Более того, ирония портретиста достигает сарказма, когда он описывает отношения Достоевского с писателями, группировавшимися вокруг журнала «Современник»: «Его вторая повесть "Двойник" (1846) — лучшая, и, конечно, более совершенная, чем «Бедные люди», — была принята довольно холодно. Но Достоевский уже успел возомнить о себе невесть что и, наивный, неотёсанный, плохо воспитанный, не раз умудрился поставить себя в глупое положение и перессорился со своими новыми друзьями и поклонниками. Тургенев прозвал его прыщом на носу русской литературы» [6, с. 178]. Эта резкая оценка Достоевского как человека малообразованного и высокомерного также была призвана служить развенчанию писателя. Отметим, что большая часть семантической структуры портрета-лекции носит именно негативный, отрицательный оттенок. Приведенный фрагмент рассуждения наглядно демонстрирует, что автор-портретист не стремился выбирать более лояльные выражения для характеристики личности портретируемого писателя.
Представляется, что в этой части литературного портрета-лекции, посвященной Достоевскому-человеку, В. В. Набоков идет вслед за традицией, заложенной еще Ю. И. Айхенваль-дом: специфика интерпретации личности портретируемого писателя раскрывается в манере, свойственной интуитивному методу критика начала ХХ в. Набокова-критика при этом не интересует содержание всех известных предшествующих отзывов о Ф. М. Достоевском: он рассматривает личность писателя исключительно сквозь призму собственной концепции личности портретируемого, которая, в свою очередь, основывается, на интуитивном постижении личности героя портрета. Тем самым Набоков выво-
дит свою лекцию за границы им же самим обозначенного жанра. Ведь лекция, согласно своему назначению, призвана донести до слушателя максимально объективную презентацию личности и творчества художника.
Лекция-портрет «Федор Достоевский» в части, посвященной обзору жизни писателя, обладает ярко выраженным эмоционально-экспрессивным субъективным началом. Так, для рассуждений критика характерна повышенная частотность восклицаний: «Свои впечатления он описал в "Записках из мёртвого дома" (1862). Вещь страшная!» [6, с. 179], а также оценочные фразы и выражения: «наивный, неотесанный, плохо воспитанный», «безвкусица Достоевского» [6, с. 178, 183]. Кроме отмеченных особенностей, укажем на стремление автора-портретиста «вписать» себя в биографию Достоевского: «Во время предварительного следствия он находился в Петропавловской крепости, где начальником был генерал Набоков, мой предок» [6, с. 178]; «Роман "Братья Карамазовы" всегда казался мне невероятно разросшейся пьесой» [6, с. 183].
Выраженный субъективный характер портрета-лекции проявляется также в наличии в авторском повествовании о жизни писателя целого ряда фактических ошибок. Так, критик утверждает, что «Достоевский, несомненно, страдал неврастенией и с детства был подвержен таинственному недугу — эпилепсии» [6, с. 177]. Однако письма писателя к брату, опубликованные еще в XIX в., свидетельствуют, что первые признаки страшной болезни у него появились с 33 лет, к 1854 г. Еще одна фактическая ошибка Набокова кроется в указании на то, что роман «Бедные люди» был опубликован в журнале «Современник», а между тем известно, что произведение увидело свет в «Петербургском сборнике» в 1846 г. Также анализируя эпизод чтения Соней Мармеладовой Евангелия Родиону Рас-кольникову, критик относит его не к четвертой, а к десятой главе четвертой части романа.
Многочисленные фактические ошибки и неточности, допущенные автором, нуждаются в комментарии. По нашему мнению, они отнюдь не свидетельствуют о том, что Набоков являлся некомпетентным исследователем русской литературы или был недостаточно знаком с биографией Достоевского. Мы полагаем, что допущенные Набоковым фактические ошибки и противоречия были мотивированы причинами, носящими объективный характер.
Первая причина заключается в том, что у портретиста с портретируемым не было и не
могло быть прямого контакта уже только потому, что Ф. М. Достоевский и В. В. Набоков были отделены друг от друга целой эпохой.
Н. В. Штейникова, анализируя подобные ситуации в портретировании, высказала интересное предположение, что при воспроизведении облика художника критик может обращаться «к документам и творческому наследию писателя, при этом недостаточное количество сведений компенсируется творческой фантазией, что и обусловливает сюжетосложение» [7, с. 74]. Мы склонны согласиться с тем, что портретист действительно имеет право на «домысливание» биографии героя портрета (это, в частности, обусловливается достаточной жанровой свободой литературного портрета). В то же время известно, что Набоков не только прекрасно знал русскую литературу, биографии и творчество ее выдающихся представителей, но всегда выступал сторонником дотошного исследования всех, даже самых мельчайших деталей жизненного пути того или иного писателя. В таких случаях он выступал не как критик, а как историк литературы.
Исследователь М. В. Михайлова утверждает, что «критика, в отличие от историка литературы, меньше занимают подробности биографии, кроме тех случаев, когда в них кроется что-то необычное (как, например, в случае с М. Горьким, биографические подробности жизни которого всегда становились "изюминкой" его "изображения"). Нередко происходила даже "подмена" биографических данных вымышленными подробностями. Порой писатели, обеспокоенные своим "имиджем", сами начинали подыгрывать создаваемому критикой мифу, способствовать его выработке» [4, с. 628629]. В случае с Набоковым очевидно, что он, рассказывая о жизни Ф. М. Достоевского, в большей степени выступал как критик, поэтому его интересовали любые, даже самые, на первый взгляд, незначительные и даже вымышленные подробности из жизни портретируемого.
Вторая причина присутствия вымысла в художественной структуре портрета-лекции может скрываться в полемическом отношении Набокова к идеям Достоевского. Так, набоковеды справедливо утверждают, что аксиологические установки русско-американского писателя-критика были противоположны этико-эстетическим принципам и гуманистическому пафосу русской литературно-критической традиции. В частности, литературные «отношения» Набокова и Достоевского являются яркой демонстрацией этико-эстетических идеалов Набокова-писателя,
составляющих сердцевину его мировоззрения. Общепризнано, что литературный опыт Золотого века провозгласил жалость и сострадание к «маленькому человеку», «униженным и оскорбленным» людям основополагающим принципом гуманизма. Однако для Набокова подобное утверждение отнюдь не являлось бесспорным. Кроме того, для писателя сама мысль о социальном пафосе художественного произведения казалась недопустимой и, более того, недостойной искусства и художника. Потому неудивительно, что Набоков, так и не достигнув своеобразного мировоззренческого «консенсуса» с Достоевским, изображал его сквозь призму «униженных и оскорбленных», в изобилии населяющих его произведения.
Наконец, третья причина наличия в портрете-лекции фактических неточностей может быть объяснена противоречивым отношением критика к художественному мастерству Достоевского. Несмотря на то, что Набоков упрекает писателя в недостатке «художественной соразмерности» [6, с. 190], он в то же время признает его талант. Так, рассуждая о повести «Двойник», критик называет ее «совершенным шедевром», признаваясь, что, на его взгляд, это лучшее, что написал Достоевский [6, с. 183].
Таким образом, в портрете-лекции «Федор Достоевский» мнение В. В. Набокова не остается неизменным, а сам критик-портретист предстает перед читателем своего рода двуликим Янусом. Сложившуюся ситуацию наиболее точно, по нашему убеждению, характеризуют слова Л. Н. Целковой о том, что «Набоков постоянно раздваивается: 1) как писатель он занят профессиональной критикой объекта исследования; 2) как читатель он не может скрыть своего восторга даже тогда, когда выявляет недостатки разбираемого автора» [3, с. 23].
В связи с этим целесообразно, на наш взгляд, говорить о таком атрибутивном признаке жанра литературного портрета-лекции В. В. Набокова, как синтез субъективного начала, обусловленного интуитивным методом, определяющим специфику интерпретации героя портрета, и строгого научно-аналитического (рационалистического) подхода к художественному творчеству личности портретируемого. Рассмотрим особенности этого подхода В. В. Набокова к исследованию отдельных произведений Ф. М. Достоевского.
Литературоведческий анализ Набокова, содержащийся в портрете-лекции «Федор Достоевский», посвящен романам «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» и повести «Записки из подполья». При
этом большая часть работы посвящена разбору «Записок из подполья», при рассмотрении которых критик, несмотря на многочисленные негативные замечания, продемонстрировал строгий научно-аналитический подход, обнаружив явную склонность к четкой аргументации критической мысли. Так, например, предваряя анализ повести, критик заявляет, что его интерес к ней «ограничен исследованием стиля», в котором заключена «квинтэссенция достоевщины» [6, с. 193-194]. Уже первая фраза аналитического разбора, благодаря употребленному в ней определению с ярко выраженным негативным эмоциональным значением — «достоевщина», указывает на полемическое отношение портретиста к идейно-художественной ценности данного произведения. Действительно, дальнейшее размышление критика основывается на опровержении практически всех художественных приемов, используемых писателем в «Записках из подполья».
Собственно интерпретация произведения начинается с указания критика на ряд творческих провалов Ф. М. Достоевского: это и неудачное композиционное построение повести, и тип рассказчика, и отсутствие связей между авторскими ссылками на исторические события и фабулы. Завершается набоковский разбор обвинением автора в создании «литературных манекенов», а не живых персонажей. При этом портретист выделяет «отличнейшую 4-ю главу» повести, посвящая ее разбору значительное место. Но в итоге пишет о приедающейся фальши всего последующего содержания произведения.
Представляется, что в основе анализа «Записок из подполья» лежит рационалистический подход критика к рассмотрению композиционной, семантической и идейной структуры повести. Набоков, вглядываясь в произведение, осмысляет и объясняет читателю необходимость буквально каждого фрагмента и эпизода «Записок.». В данном случае уместно говорить о таком приеме, используемом портретистом, как стилевое «вычитывание» текста, сущность которого заключается в том, что критик, интерпретируя произведение, вчитывается не только в каждую главу книги, в каждый ее абзац, но и в каждое слово. Уже на начальной ступени пословного разбора произведения, В. В. Набоков приходит к неутешительному выводу: «Назойливое повторение слов и фраз, интонация одержимого навязчивой идеей, стопроцентная банальность каждого слова, дешевое красноречие отличают стиль Достоевского» [6, с. 197].
Вторая часть литературного портрета-лекции о Ф.М. Достоевском, посвященная литературо-
ведческому анализу романов писателя, производит впечатление иллюстрации основного пункта обвинения автору, создавшему произведение «без всякого чувства меры и гармонии». Частью обвинения является упрек в отсутствии правдоподобия. Набоков, например, негативно высказывается относительно «раздувания» писателем обычных человеческих чувств, что, по его мнению, выражается в чрезмерном количестве душевнобольных персонажей его романов. Автор даже составляет собственную классификацию болезней героев Достоевского, включающую эпилепсию, старческий маразм, истерию и психопатию [6, с. 186-187].
Обращение к данному портрету показывает, что наибольшее внимание Набоков уделяет научному анализу творческой деятельности писателя, сквозь призму которого критик, а вместе с ним читатель, составляют свое, субъективное представление о его личности. Думается, что подобная ситуация была обусловлена интуитивно-рационалистической направленностью литературно-критических размышлений критика. Мы склонны считать, что данная черта является важной составляющей критического метода Набокова в создании литературных портретов-лекций. Автор-портретист исследует личность портретируемого путем интуитивного постижения его внутреннего, духовного мира через биографию, а также сквозь призму его творчества, исследуемого в рамках научно-аналитического подхода.
Безусловно, для современного исследователя очевиден тот факт, что Набоков провоцировал своего читателя, обвиняя Достоевского в творческой несостоятельности; «комкал» материал, жертвуя художественной соразмерностью; допускал большое количество фактических ошибок и противоречий (известно, например, что сам Набоков называл литературу выдумкой, вымыслом, а между тем упрекал Достоевского в отсутствии правдоподобия); насыщал портрет язвительными замечаниями.
Интересно, что данная лекция-портрет В. В. Набокова, несмотря на ярко выраженный иронический оттенок, передает особенности творческой манеры Ф. М. Достоевского. Поспешность, свойственная, по словам Набокова, писательской манере Достоевского, обусловливает, на наш взгляд, специфическое семантико-композиционное «нагромождение» сюжетных линий в тексте литературного портрета-лекции самого Набокова. Так, в рамках одного критического рассуждения он уместил не только биографию писателя и анализ его произведений, но
и включил в него перечень психических болезней, которыми страдают герои Достоевского, а также многочисленные авторские отступления, посвященные уяснению сущности искусства.
На наш взгляд, все названные особенности литературного портрета-лекции о Ф. М. Достоевском можно объяснить не столько стремлением автора имитировать или пародировать поспешность, характерную для художественной манеры писателя, сколько концепцией личности портретируемого, основанной на восприятии Достоевского, прежде всего, как писателя.
Для В. В. Набокова Ф. М. Достоевский — это, прежде всего, творец, писатель, а уже затем — личность, человек. Это обусловливает, по нашему мнению, научный характер, свойственный всей книге «Лекции по русской литературе». В созданных Набоковым литературных портретах-лекциях доминирует взгляд критика на личность портретируемого сквозь призму его произведений, а не наоборот. Произведения Ф. М. Достоевского, как и Л. Н. Толстого, А. П. Чехова и других русских писателей, критик-портретист анализирует с точки зрения рационалистического подхода. Заметим, что даже в том случае, когда критик был настроен по отношению к творчеству изображаемого писателя полемически, он стремится к максимально объективной оценке его произведения. Сам В. В. Набоков еще до начала разбора повести и романов Достоевского в небольшом авторском отступлении, как бы разделяющем портрет на две части (первая посвящена личности Ф.М. Достоевского, вторая — анализу его произведений), обозначил сущность своего оригинального подхода к литературе: «Если вам не нравится книга, вы все-таки можете поучить от нее удовольствие, воображая себе иной, более правильный взгляд на вещи или, что то же самое, выражая свое отношение к ним иначе, чем ненавистный
автор <...> настоящую литературу не стоит глотать залпом <. >. Литературу надо принимать мелкими дозами, раздробив, раскрошив, размолов <...> ее нужно разгрызать, с наслаждением, перекатывая языком во рту — тогда и только тогда вы оцените по достоинству ее редкостный аромат <...>, к которому вы подмешали чуточку собственной крови» [6, с. 184].
Таким образом, внимание Набокова-критика сосредоточивается, прежде всего, на творческой деятельности писателя. Однако на создание целостного образа героя литературного портрета-лекции существенное влияние оказывало также субъективно-критическое видение личности портретируемого писателя. Развивая идеи Ю. И. Айхенвальда, В. В. Набоков в основу восприятия и интерпретации личности портретируемого писателя положил интуитивный (имманентный) критический метод, который обусловил оригинальный, самобытный, эскизный, «силуэтный» характер его критического творчества. Каждое его критическое размышление — это набросок, призывающий слушателя и читателя к «дописыванию» и «домысливанию» литературно-критического текста. Представляется, что Набоков осознанно оформил свои литературно-критические размышления в форме лекции, жанровые трактовки которой едва ли могут быть исчерпаны.
Таким образом, критико-эстетическая концепция личности портретируемого в критике В. В. Набокова представляет собой во многих отношениях уникальное явление. В русле этой концепции лежит синтез интуитивного и рационалистического начал, который в совокупности с выделенным типом героя позволяет определить критические работы В. В. Набокова, объединенные в книге «Лекции по русской литературе», как литературный портрет-лекцию.
Литература
1. Айкашева О. А. Литературный портрет: концепция личности портретируемого писателя и особенности ее воплощения (на примере работ В. Г. Короленко и Ю. И. Айхенвальда о В. М. Гаршине) // Мир науки, культуры и образования. Экология. Культура. Филология. Искусствоведение. Педагогика. Психология. — Горно-Алтайск, 2010. — № 4 (23), Ч. 2. — С. 6-8; Ее же. Способы воплощения концепции личности писателя в литературном портрете «А. П. Чехов» Н. Д. Телешова // Вестник Бурят. гос. ун-та. Филология. — 2011. — Вып. 10. — С. 126-131.
2. Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Биография: пер.с англ. — М.; СПб.: Независимая Газета; Симпозиум, 2004. — 927 с.
3. Егорова А. В. Лекция В. Набокова о Ф. М. Достоевском: особенности жанра и стиля // Мир науки, культуры, образования. — 2010. — № 6, ч. 2. — С. 21-24.
4. Михайлова М. В. Литературная критика: эволюция жанровых форм // Поэтика русской литературы конца XIX — начала ХХ века. Динамика жанра. — М., 2009. — С. 620-705.
5. Набоков В. В. Лекции по зарубежной литературе. — М.: Независимая газета, 1998. — 512 с.
6. Набоков В. В. Лекции по русской литературе. — М.: Независимая газета, 1999. — 440 с.
7. Штейникова Н. В. Жанр литературного портрета в творчестве В. Ходасевича: автореф. дис ... канд. филол. наук. — Астрахань, 2006. — 20 с.
References
1. Ajkasheva O. A. Literaturnyj portret: kontseptsiya lichnosti portretiruemogo pisatelya I osobennosti ee voploshcheniya (na primere rabot V. G. Korolenko and Yu. I. Ajchenwal'd o V. M Garshine) [Literary Portrait: the concept of the person of portrayed writer and especially its implementation (on the material of works by V. G. Korolenko and Yu. I. Ajchenwal'd on V. M Garshin)]. Mir nayki, kul'tury i obrazovaniya. Ekologiya. Kul'tura. Filologiya. Uskusstvo. Pedagogika. Psichologiya — The world of science, culture and education. Ecology. Culture. Philology. Arts. Pedagogy. Psychology. Gorno-Altajsk, 2010. No. 4 (23). Part II. P. 6-8; Ee zhe. Sposoby voploshcheniya kontseptsii lichnosti pisatelya v literaturnom portrete "A. P. Chechov" [Ways to translate the concept of the personality of the writer in a literary portrait "A. Chekhov " by N. D. Teleshov]. Vestnik Buryat. gos. universiteta. Filologiya -Bulletin of Buryat State University. 2010. V. 10. Pp. 126-131.
2. Boyd B. Vladimir Nabokov. Amerikanskie gody. Biografiya [Vladimir Nabokov. American years. Biography]. Moscow, St Petersburg: Nezavisimaya gazeta: Symposium, 2004. 927 p.
3. Egorova A.V. Lektsiya V. V. Nabokova o F. M. Dostoevskom: osobennosti zhanra i stilya [Nabokov's lecture on F. M. Dostoevsky: peculiarities of genre and style]. Mir nauki, kul'tury i obrazovaniya — World of science, culture and education. 2010. No. 6. V. 2. Pp. 21-24.
4. Mikhajlova M. V. Literaturnaya kritika: evolyutsiya zhanrovych form [Literary criticism: evolution of genre forms]. Poetika russkoj literatury konca XIX — nachala XX veka. Dinamica zhanra — Poetics of the Russian literature of the end of XIX — beginning of XX century. Dynamics of the genre. Moscow, 2009. P. 620-705.
5. Nabokov V. V. Lektsii po russkoj literature [Lectures on Russian literature]. Moscow: Nezavisimaya gazeta publ., 1999. 440 p.
6. Nabokov V. V. Lekciipo zarubezhnoj literature [Lectures on foreign literature]. Moscow: Nezavisimaya gazeta publ., 1998. 512 p.
7. Shtejnikova N. V. Zhanr literaturnogoportreta v tvorchestve V. Khodasevicha: dis. ... kand. filol. nauk [Genre of the literary portrait in the works by V. Khodasevich: Author's abstract of Cand. philol. sci. diss.]. Astrakhan, 2006. 20 p.
