CC BY
49
УДК 82.091
Т. В. Струкова
Литературные стихотворные загадки на страницах журнала «Лекарство от скуки и забот»
Орловский государственный институт культуры, г. Орел, Россия
Аннотация. Актуальность изучения русских литературных стихотворных загадок П. М. Карабанова и Н. М. Яновского, опубликованных на страницах журнала «Лекарство от скуки и забот» в 1786-1787 гг., обусловлена отсутствием научно-исследовательских работ по данной теме. Без рассмотрения характерных особенностей жанра стихотворной загадки представление о литературном процессе второй половины XVIII столетия будет неполным. В статье поставлены следующие задачи: выявить специфику построения кодирующей части литературных стихотворных загадок и приемы создания энигматического образа. Цель исследования - охарактеризовать структурно-композиционные и функциональные особенности литературной стихотворной загадки, определить ее отличия от фольклорной загадки. Для реализации поставленной цели в статье применяется совокупность исследовательских методов (историко-литературный, историко-типологический и структурно-семантический), что позволяет осуществить комплексный подход к изучению литературных стихотворных загадок, напечатанных в журнале «Лекарство от скуки и забот». Проведенный анализ показал, что имплицитное описание рассматриваемых текстов включает объекты материально-бытовой сферы, предметы повседневного обихода, одежды, письма и грамоты. Создавая кодирующую часть загадок, авторы ориентируются на когнитивную картину мира, типичную для дворянского круга. Для репрезентации энигматических образов П. М. Карабановым и Н. М. Яновским используются разнообразные приемы: метафора, олицетворение, антитеза, повтор, сравнение, отрицательное сравнение, параллелизм, градация. Интерпретационное поле стихотворных загадок включает не только имплицитное описание энигмата, но и перечисление его эксплицитных признаков (формы, размера, цвета, месторасположения, способов происхождения, характерных свойств и функций), номинация которых облегчает процесс расшифровки кодирующей части загадок. В заключении делается вывод о том, что подобная детализированность описания, перечисление перцептивных признаков энигматов существенно отличает этологические загадки П. М. Карабанова и Н. М. Яновского от фольклорных загадок сходной тематики, являющихся более лаконичными и метафоричными и отражающими национальную концептосферу.
Ключевые слова: литературная стихотворная загадка, энигмат, интерпретационное поле, кодирующая часть, описательная часть, когнитивная картина мира, мир дворянской культуры, импликация, перцептивный признак, эксплицитный признак.
СТРУКОВА Татьяна Викторовна - к. филол. н., доцент кафедры русского языка и литературы Орловского государственного института культуры. E-mail: [email protected]
STRUKOVA Tatiana Victorovna - Candidate of Philological Sciences, Associate Professor of Russian Language and Literature Department of the Orel State Institute of Culture.
T. V. Strukova
Literary Poetic Riddles on the Pages of Magazine «Lekarstvo ot Skuki i Zabot»
Orel State Institute of Culture, Orel, Russia
Abstract. The relevance of exploring of Russian literary poetic riddles of P. M. Karabanov and N. M. Janowski, published in the magazine «Lekarstvo ot skuki i zabot» in 1786-1787 years, caused by absence of scientific research on this topic. Without consideration of the characteristics of the genre of poetic riddle understanding of literary process of the second half of the XVIII century would be incomplete. The article has the following objectives: to identify the specifics of the construction of the coding part of the literary poetic riddles, the methods of creating of enigmatic image and define its differences from folk riddle. The purpose of research is to characterizing the structural, compositional and functional features of the literary poetic riddles. The article is applied the totality research methods (historical and literary, historical and typological, structural and semantic) that allows for an integrated approach to the studding of literary poetic riddles, published in magazine «Lekarstvo ot skuki i zabot». The analysis has shown that the implicit description of texts under consideration includes material objects household sphere, everyday household items, clothing, letters and certificates. Creating the cording part of the riddles, authors oriented towards to the cognitive picture of the world, which is typical for gentry circle. For the representation of enigmatic images P. M. Karabanov and N. M. Yanovsky use a variety methods: metaphor, personification, antithesis, repetition, comparison, negative comparisons, parallelism and gradation. The interpretive field of the poetic riddles contains is not only the implication of aenigmatite, but also the transfer of its explicit characteristics (shape, size, color, location, methods, origin, characteristics and functions), which facilitates the process of nomination of the decryption of coding part of riddles. The author comes to the conclusion that such a description of detail, listing perceptual features of aenigmatite distinguishes etymological riddles of P. M. Karabanov and N. M. Yanovsky from folk riddles with similar subjects which are more concise and metaphorical and reflect national concept sphere.
Keywords: literary poetic riddle, aenigmatite, interpretive field, coding part, descriptive part, cognitive picture of the world, the world of noble culture, implication, perceptual feature, explicit sign.
Введение
В современной отечественной науке загадка рассматривается преимущественно как жанр устного народного творчества. Однако еще в середине XVIII столетия в России зарождается жанр литературной стихотворной загадки. Первые стихотворные загадки были опубликованы в журнале «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» в 1755-1756 гг., а их авторами выступили такие известные авторы, как А. А. Ржевский, А. П. Сумароков, М. М. Херасков, которых по праву можно назвать родоначальниками жанра. В 1760-1790-х гг. литературные стихотворные загадки стали неотъемлемой частью журналов «Свободные часы», «Полезное увеселение», «Праздное время, в пользу употребленное», «Вечера», «И то, и се», «Лекарство от скуки и забот», «Вечерняя заря», «Покоящийся трудолюбец», «Уединенный пошехонец», «Иртыш, превращающийся в Иппокрену», «Зеркало света», «Что-нибудь», «Растущий виноград», «Новые ежемесячные сочинения», «Дело от безделья или приятная забава», «Прохладные часы, или Аптека, врачующая от уныния» и многих других.
Содержание и тематика загадок, их функциональное назначение во многом определялись стратегией журналов, их идеологической направленностью. Например, в загадках поэтов, печатавшихся в «Ежемесячных сочинениях», преобладало описание объектов материального мира, а для загадок авторов, сотрудничавших в «Свободных часах» и «Полезном увеселении», было характерно изображение абстрактных категорий и понятий.
Поэты второй половины XVIII века воспринимали загадку не только как развлечение и средство заполнения досуга, но и как способ дидактического воздействия, как познавательно-эвристический жанр.
Загадки, печатавшиеся, как правило, анонимно на страницах вышеназванных журналов, в основном принадлежали перу второстепенных поэтов (П. М. Карабанова, И. Б. Лафинова, М. И. Попова, М. В. Сушкова, Н. М. Яновского и др.), занимавшихся литературной деятельностью эпизодически. Именно потому поиск и систематизация текстов русских литературных стихотворных загадок, разбросанных по страницам десятков ежемесячных и еженедельных журналов, представляет определенные сложности. Возможно поэтому русская литературная стихотворная загадка до сих пор так и не стала объектом специального изучения. В связи с этим особую актуальность приобретают следующие задачи: выявить специфику построения кодирующей части литературных стихотворных загадок и приемы создания энигматического образа.
Цель исследования - охарактеризовать структурно-композиционные и функциональные особенности литературной стихотворной загадки, определить ее отличия от фольклорной загадки.
Комплексный подход к изучению литературных стихотворных загадок, опубликованных в журнале «Лекарство от скуки и забот», предполагает использование совокупности исследовательских методов (историко-литературного, историко-типологического и структурно-семантического).
Приемы создания энигматического образа в загадках журнала «Лекарство от скуки и забот»
Журнал «Лекарство от скуки и забот» выходил в 1786-1787 гг. в Санкт-Петербурге под редакцией Ф. О. Туманского и И. Ф. Богдановича и ставил своей задачей распространять такое чтение, «которое обыкновенным своим предметом иметь должно утверждение добродетели и распространение полезных знаний» [1, с. 5]. В каждом номере помещались литературные стихотворные загадки малоизвестных поэтов Петра Матвеевича Карабанова и Николая Максимовича Яновского, которые внесли свой скромный вклад в развитие русской литературы и становление жанра.
Творческое наследие Петра Карабанова включает произведения самых разных лирических и лиро-эпических форм: оды, сказки, басни, идиллии, песни, загадки. В 1801 г. произведения поэта вышли в свет отдельным изданием под названием «Стихотворения Петра Карабанова, нравственные, любовные, лирические, шуточные и смешанные, оригинальные и в переводе». Однако первые поэтические опыты Карабанова появились в печати в 1780-е гг., когда он активно сотрудничал в изданиях Ф. О. Туманского «Зеркало света» и «Лекарство от скуки и забот», помещал в них переводные и оригинальные стихотворения, среди которых большой интерес представляют поэтические загадки, концептосфера которых включает имплицитное изображение предметно-бытовых реалий, человека и частей его тела, предметов одежды, письма и грамоты. В большинстве стихотворных загадок поэта нашла отражение современная ему эпоха, ее колорит и нравы.
Для номинации энигматических образов Карабановым используются разнообразные приемы: метафора, олицетворение, антитеза, повтор, сравнение, отрицательное сравнение, параллелизм, градация. Чаще всего интерпретационное поле загадок поэта формируется посредством подбора метафорических эквивалентов. В художественной картине мира его загадок метафора приобретает особую значимость, поскольку не только служит средством концептуализации действительности, но и выполняет эмоционально-оценочную функцию, являясь важным средством воздействия на читателя. Так, в загадке Карабанова о языке с помощью метафоры, развернутой на весь текст, представлена сложная картина межкультурного взаимодействия:
Несчетны в мире сем родились пользы мною, Собраний и бесед бываю красотою; Кусаюсь больно я, хотя зубов и нет, Иль смерти тем, или виной бываю бед. Я должности своей отнюдь не прерываю; Но порче никогда себя не подвергаю. В затворничестве я природою рожден И ею к жизни там и смерти осужден. А ежели мое жилище оставляю, То бесполезен быв, в мученьях умираю; В Марокко, в Турции есть тот обычай злой, Есть и в Европе он, чтоб рушить мой покой Из дому моего свирепым исторженьем: Но здесь, любезные читатели мои, Под кротким с вами я Монархини правленьем. Век буду презирать обычаи сии: И сей жестокости я не страшуся с вами... Екатерина правит нами [1, с. 65].
Наряду с метафорой, уподобляющей человеческий рот «жилищу», «дому», в тексте употребляются антитезы «польза»/«беда» («вина»), «жизнь»/«смерть», которые позволяют автору дать разностороннюю характеристику художественного образа: с одной стороны, поэтом отмечаются позитивные свойства энигмата (объекта действительности, закодированного в загадке) [2], связанные с речевой деятельностью человека и позволяющие выражать мысли и чувства, обмениваться информацией, с другой - с ним соотносится ряд негативных последствий («кусаюсь больно я»).
Особое значение в интерпретационном поле отведено восточному колориту: распространенная в упомянутых в тексте загадки Турции и Марокко традиция отрезать язык лжецам описывается автором с использованием эпитетов с негативной эмоционально-экспрессивной окраской («обычай злой», «свирепое изторженье»). При этом стиль правления русской императрицы (Екатерины II) называется «кротким», несущим просвещенной России добро и благополучие, в противоположность системе государственного правления на мусульманском Востоке.
Структура этой загадки отличается динамичностью, создаваемой посредством употребления однородных сказуемых, образующих градационный ряд нисходяще-восходящего типа: «бываю», «не прерываю», «не подвергаю», «оставляю», «умираю», «не страшуся», и это существенно отличает ее от фольклорных загадок о языке, помещенных в сборнике И. А. Худякова. Народные загадки очень лаконичны и состоят, как правило, из двух простых предложений, а энигмат репрезентируется в них только посредством называния его метафорического эквивалента: «Мокрый теленок/В подполье лежит»; «Среди реки олень/Плавает весь день»; «За стеной-стеной/Таракашек костяной»; «Лежит доска на болоте,/Не сохнет,/Не мокнет, / Не куржевеет» [3, с. 443]. Энигматоры (предметы замещения) в фольклорных загадках выбираются из атрибутов повседневного крестьянского быта, «актуализирующего типовые, стандартные признаки», отражающие «такие представления об объектах действительности, которые могут быть названы стереотипными» [4, с. 18].
Мир дворянской культуры и быта воспроизводится в описательной части загадки Карабанова о муфте, в которой преобладает изображение ее перцептивных признаков: автор отдает предпочтение эпитетам, которые позволяют охарактеризовать предмет одежды, его форму и внешний вид:
С обеих я концов отверстие имею; Однако ж грею.
Я широка, кругла, продолговата, Довольно пухловата, И шерстию кругом обнесена. Для одинаковых двух членов я нужна, Которы ежели в меня кто вложет, Согреться скоро сможет [5, с. 217].
Именно художественные определения «широка», «кругла», «продолговата», «пухловата» позволяют поэту передать свойства муфты, отличающие ее от других предметов одежды. В. В. Митрофанова справедливо отмечает, что эпитет в загадке «часто <...> несет основную смысловую нагрузку, именно благодаря эпитету можно уловить смысл уподобления, разгадать его» [6, с. 83]. Употребляя эпитеты, автор подчеркивает какой-либо признак предмета (или несколько признаков) и дает ему определение, по которому угадывается предмет.
Функциональные особенности загадок журнала «Лекарство от скуки и забот»
Когнитивная картина в представлении дворянского общества находит отражение в загадке Карабанова о писчем пере, в которой поэт опять восхваляет мудрый и гуманный стиль правления Екатерины II. Изображая атрибут письма XVIII столетия, автор не только указывает способ его происхождения (изготовления), но и назначение (способ обращения с ним):
От птицы я свое Имею бытие; И ремесло мое
Все делать то, что ум прикажет, Что сердце скажет.
Мной в жизни множество прославилось людей;
Боится всяк меня, коль я в руках Царей
Неправедных и злобных,
И у судей, тиранам сим подобных.
Велика ли я вещь, но многое творю:
Смех, слезы, щастье, смерть; но днесь живот дарю
И в благоденствие лию на миллионы,
Изобразив божественны законы,
Которы царствуют в Екатеринин век,
От коих океан бесценных благ истек [7, с. 3].
Особую смысловую нагрузку в начале энигматического текста приобретает упоминание таких общечеловеческих категорий, как «ум» и «сердце». Именно эти духовные понятия, с точки зрения поэта, оказывают непосредственное влияние на распоряжения и приказы царей, судей и прочих государственных деятелей, во власти которых находятся судьбы и жизни других людей. Жестокости «неправедных» и «злобных» царей, «тиранов» Карабанов противопоставляет доброту и гуманизм Екатерины II, для чего им используются эпитеты с положительной эмоционально-экспрессивной окраской: «божественны законы», «бесценные блага». Стиль правления русской императрицы оценивается поэтом как несущий людям истину, добро и справедливость.
Обращает внимание, что описательная часть загадки содержит в себе не только имплицитное изображение энигмата, но и перечисление его эксплицитных признаков,
в связи с чем основное назначение жанра загадки (испытание догадливости и сообразительности) как бы отходит на второй план, уступая место морализаторству и размышлениям о гуманности и справедливости монархического правления. По сути, основополагающее дифференциальное свойство подразумеваемого образа сформулировано автором уже в первой строке: «От птицы я свое имею бытие». Вся последующая информация является уже избыточной и изобилует лишними подробностями.
Указание на внутренние свойства энигмата (способ его происхождения) лежит и в основе интерпретационного поля великорусской загадки о пере. Для репрезентации имплицитного концепта в произведении используются когнитивная и олицетворяющая метафоры: «Носила меня мать,/Уронила меня мать,/Подняли меня люди,/Понесли в торг торговать,/Отрезали мне голову,/Стал я пить и ясно говорить» [3, с. 427]. В отличие от загадки Карабанова в народной отсутствует нравоучительная направленность и отвлеченные размышления. Закодированный объект изображается как предметно-бытовая реалия, обладающая определенными специфическими характеристиками, что является характерной чертой фольклорной загадки, в которой, как отмечают современные исследователи, «в качестве основных когнитивных моделей выступает стереотипный образ, под которым понимается особое ментальное образование, отражающее коллективное представление о каком-либо объекте действительности» [8, с. 16].
Как уже отмечалось, в загадках Карабанова воспроизводится мир дворянской культуры, пристрастия современников, их манера одеваться, вкусы и предпочтения. Именно потому кодирующая часть загадок о предметах дворянского быта (картах, муфте, перчатках, часах, кошельке, письме и пр.) содержит описание способов обращения человека с зашифрованными объектами.
Одним из атрибутов дворянского бытового обихода во второй половине XVIII столетия являются перчатки, загадка о которых у Карабанова формируется не только посредством репрезентации концептуальных аналогов имплицитного образа, но и при помощи вербализации его эксплицитных признаков и свойств:
Имея пять отверстий целых,
Мы служим летом и зимой.
Красавицы нас белых
Считают для себя красой.
Пять братьев нас; коль вместе все бываем.
Цены своей мы не теряем,
Но одного лишась, не стоим не какой;
Нас мечут все тогда с презреньем:
Быв прежде украшеньем,
Потом бываем вещею пустой;
Любовники нас презирают,
Когда своих любезных лобызают [5, с. 209].
Основное внимание поэт уделяет описанию перцептивных признаков имплицитного образа. К средствам вторичной номинации концепта следует отнести метафорический эквивалент (пальцы называются «братьями»), основанный на переносе количественного значения «пять», указание на которое является весьма важным для кодирующей части загадки.
Следует отметить, что в великорусской загадке о перчатках зашифрованный феномен также изображается посредством использования когнитивных метафор: «Разошлись все мальчики/Во темны чуланчики;/Каждый мальчик/В свой чуланчик» [3, с. 426]. Но в отличие от загадки Карабанова в фольклорном тексте используются только средства вторичной номинации концепта, поскольку все слова употреблены в переносном значении.
Отсутствие в народной загадке указаний на перцептивные или эксплицитные признаки закодированного образа, несомненно, затрудняет процесс метафорического преобразования завуалированного описания, поскольку выбор объекта вторичной номинации напрямую связан со способностью человеческого мышления сопоставлять разные предметы и явления материального мира, выделять их общий признак и на этом основании вербализовать один предмет посредством другого.
Атрибуты дворянской предметно-бытовой сферы изображаются и в загадке Карабанова о часах. Перцептивные признаки энигмата используются параллельно с номинацией способов обращения человека с ним:
Весьма полезну вещь мы в свете составляем;
В упражненьи нас найдешь всегда одном,
В беспрерывном мы движении бываем;
Однако ж не в таком,
Чтоб с места перейти в другое;
Движенье наше есть совсем иное.
Лежим, стоим и движемся всегда.
Останавляемся тогда,
Когда свое кончаем мы теченье.
Нас в мире тьма, у всех едино упражненье.
Имеют многие по нужде нас;
А прочие для щегольства, для глаз.
Одни нас лентами искусно украшают,
Другие цепи надевают:
А дерево, металл
И камни разнородны
Для жизни нашея весьма пригодны.
Когда бы человек совсем о нас не знал,
Он все не вовремя дела бы исправлял [9, с. 161].
Текст загадки состоит из двух структурно-семантических частей. В первой автором объект репрезентирован в аспекте производимых им функций, чем обусловлено использование приема метафорического накопления («лежим», «стоим», «движемся»), осложненного приемом смыслового контраста: зашифрованный объект наделяется противоречивыми, на первый взгляд, качествами и характеристиками - динамикой и статикой. Во второй части загадки поэт акцентирует внимание на воспроизведении когнитивной картины мира и подробно останавливается на описании поведенческих стереотипов, вкусов и предпочтений окружающего его общества.
Когнитивная картина мира отражается также в загадках Карабанова с отчетливо выраженной дидактической направленностью. Прием антитезы используется поэтом для завуалированного описания предметов, которые способны оказывать неоднозначное влияние на действия и поступки человека, его жизнь и судьбу. Так, в загадке о картах важную смысловую нагрузку приобретает антитеза «полезный»/«вредный», раскрывающая противоположные свойства энигмата. При этом основной акцент автором делается на негативное влияние игры в карты и ее пагубных последствиях для человека. Использование конструкций с негативной эмоционально-экспрессивной окраской («лютый вред», «нет ужаснее меня») подчеркивает разрушительное, губительное воздействие азартных игр на судьбу человека:
Четыре буквы я различные имею, Полезна и вредна для света быть умею.
Чтоб оба свойства те противны разобрать, С начала иль конца мне можно силу дать: Я с силою в конце весь смертных род питаю, Безмерно им нужна и жизнь их продолжаю. Сначала силу дай; признается весь свет, Сколь лютый от меня бывает людям вред, И нет ужаснее меня для человека, Я адом жизнь творю, концом бываю века [10, с. 97].
Наряду с антитезой «полезный»/«вредный» в загадку введена оппозиция «начало»/«конец», которая также имеет важную семантическую нагрузку: автором подчеркивается, что польза от игры в карты относительна и обманна, она неизменно влечет за собой расплату за чрезмерный азарт и необдуманные поступки. Увлечение карточной игрой, как правило, имеет негативные последствия, способные разрушить благополучие и покой человека, и потому сравнивается с катастрофическими явлениями: «Я адом жизнь творю, концом бываю века». Эта назидательная направленность сопровождается подробным обозначением загадываемого объекта: в качестве отличительных признаков карточной игры Карабановым упоминается наличие четырех мастей («Четыре буквы я различные имею»).
Фольклорная и литературная традиция в загадках журнала «Лекарство от скуки и забот»
Наряду с изображением атрибутов дворянского быта в загадках журнала «Лекарство от скуки и забот» репрезентируются реалии национальной концептосферы. И здесь отдельно следует отметить творчество Николая Максимовича Яновского, который внес свой вклад в развитие и становление новой русской литературы.
Яновский не был профессиональным поэтом и литературной деятельностью занимался эпизодически. О его жизни известно немного. Он происходил из бедной малоросской дворянской семьи, обучался в «харьковских училищах латинскому и французскому языкам, поэзии, риторике и философии», после службы в гусарском полку работал в Государственном заемном банке, стал коллежским асессором, был «произведен надворным советником», а затем «пожалован статским советником» [11, с. 467-468].
Перу Яновского принадлежат 6 поэтических загадок, структурно-композиционная организация которых представляет определенный интерес. В основе кодирующей части загадок Яновского лежит импликация внутренних свойств энигмата (указание на производимые им действия и функции, способы его происхождения и употребления), а также - внешних свойств энигмата (описание его формы, размера). Так, в загадке о корабле интерпретационное поле создается посредством перечисления внутренних свойств закодированного образа:
Я сильной тяжестью с природы одарен, И многими вещьми всегда обремен. На брюхе, как змея, всю землю обтекаю, Но ветрам скоростью своей не уступаю [12, с. 265].
Особое значение для расшифровки кодирующей части загадки имеет прием сравнения: описывая перцептивные признаки энигмата, автор сопоставляет его со змеей, тем самым обозначая зооморфную образную линию. В основу подобной аналогии, по-видимому, легли представления о мировом Змее как символе земного и водного начала [13]. И это усиливает мифологический контекст всей загадки: во многих национальных культурах корабли считаются символом путешествия и воспринимаются как магически одушевленные существа.
Сходную семантическую структуру имеет и загадка анонимного автора о корабле, напечатанная в 1785 году в журнале «Покоящийся трудолюбец», что указывает на присутствие в загадке Яновского литературной традиции. В загадке из журнала «Покоящийся трудолюбец» также акцентировано внимание на воспроизведении перцептивных свойств энигмата, что обусловлено спецификой миромоделирования посредством «особого представления стереотипных образов и предметов». Концепты, репрезентируемые в загадке, «высвечивают в основном свои функциональные и внешние особенности, что подтверждается преобладанием функциональной и «описательной» точки зрения» [4, с. 20]. В загадке анонимного автора конкретизируются такие качества имплицитного образа, как внешний вид (форма, размер), а также его специфические свойства (способность к быстрому передвижению в пространстве):
Чрезмеру я тяжел, рогами не убог, На брюхе ползаю и не имею ног, А иногда бегу и ветра я скорей, Перебегаю вмиг я области морей [14, с. 256].
Обращает внимание тот факт, что обе загадки о корабле по типу своего исходного описания являются атрибутивно-релятивными, поскольку в них одновременно перечисляются свойства и функции энигмата в сопоставлении с другими объектами, а основными элементами завуалированного описания выступают сравнение и эпитет. Именно выстраивание ассоциативной параллели со змеей и скрытое сравнение с ветром позволяют охарактеризовать дифференциальные признаки корабля.
С точки зрения формальной логики загадки о корабле представляют собой некоторое противоречие. С одной стороны, в них утверждается представление о массивности имплицитного объекта («Я сильной тяжестью с природы одарен»; «Чрезмерно я тяжел»), с другой - утверждается его способность перемещаться в пространстве быстрее ветра, что уже само по себе является определенным преувеличением. Подобный поход к репрезентации имплицитного феномена позволяет сформулировать дифференциальные признаки корабля, способствующие его экспликации (узнаванию), без его называния.
Наряду с репрезентацией внутренних свойств энигмата в загадках Яновского присутствует импликация его внешних свойств. Описание перцептивных признаков зашифрованного образа лежит в основе кодирующей части загадки о погребе, по типу исходного описания являющейся атрибутивной:
В прекрасный самый день я темен пребываю, И в мраке жизнь свою всегда препровождаю. Когда бывает жар, тогда холоден я; Когда же холодно, то нет теплей меня [15, с. 257].
Именно употребление эпитетов позволяет автору иносказательно охарактеризовать объект, назвать его отличительную черту - темноту. Использование антонимичных определений «холодный»/«теплый» также подчеркивает специфическую особенность загаданного предмета: способность сохранять температуру вне зависимости от погодных условий.
В этой загадке Яновского отчетливо прослеживаются фольклорные истоки: в загадке, помещенной в сборнике И. А. Худякова, для описания погреба также применяются контрастивные формулы: «Когда холодно - тепел,/Когда жарко - холоден» [3, с. 428]. При этом структура фольклорного текста более лаконична. Яновский в своей загадке расширяет энигматическое описание погреба, указывая на отсутствие в нем солнечного света, и использует форму повествования не от 3-го лица, как в народной загадке, а от 1-го лица, что является художественной особенностью прежде всего литературных загадок.
Заключение
Анализ литературных стихотворных загадок, напечатанных в журнале «Лекарство от скуки и забот», показывает, что в них нашла отражение современная авторам когнитивная картина мира, сочетающая в себе признаки фольклорной и литературной традиций. Репрезентируя объекты и явления, хорошо знакомые читателю, поэты изображают их в необычном ракурсе, но при этом опираются на познавательную способность читателя и объем его фоновых знаний. Кодирующая часть загадок П. М. Карабанова и Н. М. Яновского содержит не только имплицитное описание энигмата, но и перечисление его эксплицитных признаков (формы, размера, цвета, места расположения, способов происхождения, характерных свойств и функций), которые способствуют расшифровке кодирующей части загадок. Подобная детализированность описания, перечисление перцептивных признаков энигматов существенно отличает этологические загадки П. М. Карабанова и Н. М. Яновского от фольклорных загадок сходной тематики, являющихся более лаконичными и метафоричными и отражающими национальную концептосферу.
Л и т е р а т у р а
1. Лекарство от скуки и забот. - 1786. - № 1.
2. Денисова Е. А. Структура и функции энигматического текста (на материале русских загадок и кроссвордов): автореферат дисс. ... канд. филол. наук. - М., 2008.
3. Худяков И. А. Великорусские сказки. Великорусские загадки. - СПб.: Тропа Троянова, 2001. - 480 с.
4. Смоляр М. О. Миромоделирующая функция жанра загадки в фольклорном дискурсе // Вестник Томского государственного университета. - 2007. - № 304. - С. 18-21.
5. Лекарство от скуки и забот. - 1786. - № 19.
6. Митрофанова В. В. Русские народные загадки. - Л.: Наука, 1978. - 180 с.
7. Лекарство от скуки и забот. -1787. - № 28.
8. Абдрашитова М. О. Своеобразие загадки как жанра фольклорного дискурса // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - 2013. - № 4-1 (22). - С. 15-18.
9. Лекарство от скуки и забот. - 1786. - № 14.
10. Лекарство от скуки и забот. - 1786. - № 8.
11. Лаппо-Данилевский К. Ю. Яновский Н. М. // Словарь русских писателей XVIII в. / Институт русской литературы (Пушкинский дом) РАН. - СПб.: Наука, 2010. - Т.3. - С. 467-468.
12. Лекарство от скуки и забот. -1786. - № 26.
13. Мифы народов мира. В 2-х т. - М.: Советская энциклопедия, 1988. - Т. 1.
14. Покоящийся трудолюбец. - М.: тип. Н. Новикова, 1785. - Часть IV.
15. Лекарство от скуки и забот. - 1786. - № 25.
R e f e r e n c e s
1. Lekarstvo ot skuki i zabot. - 1786. - № 1.
2. Denisova E. A. Struktura i funktsii enigmaticheskogo teksta (na materiale russkikh zagadok i krossvordov): avtoreferat diss. ... kand. filol. nauk. - M., 2008.
3. Khudiakov I. A. Velikorusskie skazki. Velikorusskie zagadki. - SPb.: Tropa Troianova, 2001. - 480 s.
4. Smoliar M. O. Miromodeliruiushchaia funktsiia zhanra zagadki v fol'klornom diskurse // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. - 2007. - № 304. - S. 18-21.
5. Lekarstvo ot skuki i zabot. - 1786. - № 19.
6. Mitrofanova V. V. Russkie narodnye zagadki. - L.: Nauka, 1978. - 180 s.
7. Lekarstvo ot skuki i zabot. -1787. - № 28.
8. Abdrashitova M. O. Svoeobrazie zagadki kak zhanra fol'klornogo diskursa // Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. - 2013. - № 4-1 (22). - S. 15-18.
9. Lekarstvo ot skuki i zabot. - 1786. - № 14.
10. Lekarstvo ot skuki i zabot. - 1786. - № 8.
11. Lappo-Danilevskii K. Iu. Ianovskii N. M. // Slovar' russkikh pisatelei XVIII v. / Institut russkoi literatury (Pushkinskii dom) RAN. - SPb.: Nauka, 2010. - T.3. - S. 467-468.
12. Lekarstvo ot skuki i zabot. -1786. - № 26.
13. Mify narodov mira. V 2-kh t. - M.: Sovetskaia entsiklopediia, 1988. - T. 1.
14. Pokoiashchiisia trudoliubets. - M.: tip. N. Novikova, 1785. - Chast' IV.
15. Lekarstvo ot skuki i zabot. - 1786. - № 25.
Испытательный центр «ЯКУТСК-ЭКСПЕРТ» СВФУ
Испытательный центр «ЯКУТСК-ЭКСПЕРТ» СВФУ (аттестат аккредитации РОСС^и.0001.21АЮ47) проводит якутск-эксперт следующие виды исследований:
- лабораторные исследования образцов бетона и других строительных материалов и изделий в целях оценки прочности, морозостойкости, во-допоглощения и других показателей;
- выездные экспресс-испытания на строительных объектах по нераз-рушающим методам контроля прочности бетона;
- разработку и подбор составов различных бетонов с определением физико-механических свойств;
- исследование теплотехнических характеристик ограждающих конструкций в экспериментальной климатической камере.
Телефон: +7 (984) 114-55-18, +7 (968) 150-04-17.
Сайт: http://www.yakutskexpert.ru/.
E-mail: [email protected].
Адрес: Республика Саха (Якутия), г. Якутск, ул. Кулаковского, 50, оф. 104 (3).
