CC BY
63
УДК 821.512.162
М. Т. оглы Велиев
ЛИРИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ГЕРОЯ-ПРАВИТЕЛЯ В ПОЭЗИИ КАЗИ БУРХАНЕДДИНА
В классической средневековой азербайджанской литературе заметно выделяется как особое направление поэтократическая литература, созданная поэтами-правителями. Одним из первых создателей такой литературы является Кази Бурханеддин (1344-1398), который в своем диване (сборнике лирических стихов) отобразил и воспел героический образ поэта-правителя. Известный не только в Азербайджане, но и на всем Ближнем Востоке как ученый-богослов, полководец, правитель и поэт, Кази Бурханеддин считается одним из первых лириков в азербайджанской поэзии на родном языке. Любовь к тюркской культуре, нашедшая отражение в творчестве гениального Низами Гянджеви, несомненно, оказала существенное влияние на формирование образа тюркского героя в лирике Кази Бурханеддина. Кроме того, Бурханеддин, управляя созданным им самим государством, практически воплотил в жизнь мечты великого Низами об идеальном правителе. История мировой литературы доказала, что в тех случаях, когда сильный правитель был к тому же талантливым поэтом, то созданный им лирический герой с большей отвагой боролся за права и свободу народа.
Ключевые слова: поэтократическая литература, лирический герой, гуманистическая поэзия, средневековые феодальные междоусобицы, отношения правитель—поэт, газель, рубаи, Кази Бурханеддин, идеальный правитель.
В классической азербайджанской поэзии особое место занимает образ лирического героя. Его ведущую роль трудно отрицать, особенно в таких малых жанрах лирики, как газель, рубаи, туюг, му-хаммас и др. Одно из наиболее интересных и важных направлений классической поэзии на азербайджанском языке представляет поэтократическая литература, совмещающая власть слова и политики (термин, привнесенный нами в литературоведческую науку. - М. В.), а также характеристика героя, отраженная в такой литературе. С этой точки зрения актуальным является исследование проблемы формирования в классической поэзии на родном языке психологического портрета поэтически одаренного правителя (примерами могут служить жизнь и творчество Кази Бурханеддина, Джахан-шаха Хагиги, Шаха Исмаила Хатаи, Моллы Пана-ха Вагифа), выявления отличительных черт в характеристике лирического героя этих произведений, анализа идейно-эстетического значения этого явления, практически не имеющего аналогов в мировой литературе.
Кази Ахмед Бурханеддин (1344-1398), известный не только в Азербайджане, но и на всем Ближнем Востоке как ученый-богослов, полководец, правитель и поэт, стоявший у истоков национальной литературы на азербайджанском языке, относится к числу тех исторических и творческих личностей, которые уже в самом начале своего творческого пути, в первых поэтических образцах провозглашали высокую гражданскую позицию и эстетические идеалы. Не менее интересна и биография этого талантливого человека: с самого раннего возраста он стал проявлять способности к различным областям знаний, позднее сумел создать свое государство на одном из сложнейших этапов развития истории Ближнего Востока.
В истории азербайджанской литературы имя Кази Бурханеддина больше связано с созданием первого сборника лирических стихов (дивана) на азербайджанском языке. Несмотря на то, что диван Кази Бурханеддина состоит в основном из газелей, все же определенное место в нем отведено рубаи и туюгам, а также двустишиям (текбейтлер). Интересно и то, что характер лирических героев столь же различен, как и сами жанры восточной поэзии. Например, если в газели лирический герой чаще всего выступает в ипостаси влюбленного (ашык) и возлюбленной (мешуге), то в туюгах перед нами предстает образ смельчака, богатыря, борца, что еще раз подчеркивает автобиографические черты характера данного героя в творчестве изучаемого автора. Наряду с этим определенные оттенки и штрихи социального статуса автора все же проявляются в каждом из двух жанров - газели и туюге. Это, в свою очередь, дает нам реальную возможность говорить с научной точки зрения о поэтократическом методе в средневековой азербайджанской литературе. Следует отметить, что Кази Бурханеддин считается одним из первых поэтов в азербайджанской поэзии, создавших свои произведения на родном азербайджанском языке, хотя в его период языком поэзии на Востоке был персидский. В течение почти 120-летнего периода, т. е. со времени начала научного освоения поэтического творчества Кази Бурханеддина (1895), многие исследователи, рассматривая различные проблемы азербайджанской диванной литературы, подчеркивали идейно-тематическую и жанровую оригинальность его поэзии [1-14]. Тем не менее необходимо отметить, что в вышеуказанных работах проблема характера лирического героя не получила достаточного освещения. Исследователи обращали внимание, главным образом, на общие
вопросы поэтики и потому лишь поверхностно касались этой стороны творчества поэта. Известный азербайджанский ученый-литературовед Я. Караев предельно лаконично определил место Кази Бурханеддина в истории азербайджанской поэзии: «... Кази Бурханеддин вошел в историю огузско-тюрк-ской поэзии как мастер светской, реалистической, общечеловеческой лирики, а также таких изначально народных национально-художественных форм стихосложения, как рубаи и туюг» [15, с. 68]. К данному высказыванию можно также добавить, что Кази Бурханеддин являлся носителем художественно-культурных ценностей, привнесшим в поэзию оригинальный образ лирического героя. Источником тюркскости его героев является не только огузско-тюркский фольклор, общетюркские памятники, но также весь арсенал предшествующей классической азербайджанской поэзии. Любовь к тюркской культуре, тюркскому герою, нашедшая отражение в бессмертной «Пятерице» («Хамса») гениального азербайджанского поэта Низами Гянджеви, вне всякого сомнения, оказала существенное влияние и на формирование образа героя в лирике Кази Бурханеддина. Не менее интересно и то, что многие особенности образа справедливого правителя, занимавшие Низами Гяндже-ви на всем протяжении его творчества, нашли свое практическое применение в созданном Кази Бурха-неддином государстве (1381-1398). Это однозначно подтверждают и исторические источники, в которых во главе системы правления этого (к сожалению, недолго просуществовавшего) государственного образования Бурханеддин выступает как справедливый и просвещенный правитель.
Известный ученый-медиевист Азада Рустамова пишет следующее о периоде правления Кази Бур-ханеддина: «Источники сообщают о большом авторитете Кази Бурханеддина среди народа. Он заслужил всенародную любовь делами по благоустройству страны, возведением городов, оборонительных сооружений и мостов. Кази Бурханеддин, как цельная личность, воплощает в себе качества мудрого религиозного деятеля и государственного правителя, доблестного и смелого воина, ученого-поэта. Большую часть своего восемнадцатилетнего периода правления он провел в военных походах, беспрерывных кровопролитных сражениях за независимость страны. Однако самым значительным является то, что за все это время в одной руке он держал меч, а в другой руке у него было перо, которым написаны такие научные труды на арабском языке, как „Tarcih-it-tövzih“ (Преимущество толкования), „Iksir-üs-saadat fi asrar-il-ibadat“ (Сущность счастья в тайнах поклонения), сложены будоражащие сердца нежные, задушевные напевы» [16, с. 196-197].
Если бы не события, происходившие в жизни Кази Бурханеддина, может быть, он стал бы еще более известен как поэт-мыслитель. Однако львиную долю дарованного ему свыше таланта, физического и интеллектуального потенциала он вынужден был тратить в военных походах, уделяя меньше времени и сил творчеству.
С этой точки зрения мысли, высказанные Яша-ром Караевым относительно другого творчески одаренного тюркского полководца, можно в точности отнести и к Кази Бурханеддину. Ученый с горьким сожалением писал: «Турецкий султан Селим и азербайджанский шах Исмаил, столкнувшиеся на полях сражений вследствие ухищрений чужеземных сил (христианства, Римского Папы), на самом деле были рождены не для битв и войн, а для лирики и поэзии» [15, с. 117]. Действительно, по меньшей мере 40 лет из 54 Кази Бурха-неддин провел в многочисленных сражениях и научно-творческих меджлисах (средневековых литературных, научных, музыкальных собраниях), в дискуссиях относительно исламской религии и шариата. Поэтому вовсе неслучайно то, что его придворный летописец Азиз ибн Ардашир Астрабади назвал историю жизни и деятельности этого правителя «Меджлис и битва» («Bazm va razm») [17]. Лирические герои Кази Бурханеддина, с одной стороны, правители, воины, а с другой - исторические личности, имеющие отношение к конкретным сражениям. В соответствии с художественной традицией того времени, лирический герой Бурханеддина также терпит невиданные страдания от безответной любви к безжалостной и равнодушной возлюбленной. Однако в этих страданиях, казалось бы, ощущается некое высокомерие, аристократизм, тонкий юмор, фамильярность, элементы игры.
Еще за двести лет до Кази Бурханеддина гениальный азербайджанский поэт и мыслитель Низами Гянджеви, изображал правителя подобно огню: издалека он выглядел довольно безопасным и доброжелательным, но при ближайшем рассмотрении можно было серьезно обжечься. Поэтому поэт не должен приближаться к правителю. Великий Низами на своем опыте следовал этому золотому правилу и никогда не принимал от современных ему правителей приглашения с тем, чтобы занять должность придворного поэта. Конечно же, здесь все предельно ясно, потому что поэт и правитель -это разные личности, и, естественно, существует возможность предотвращения чрезмерного приближения в их взаимоотношениях. Но как же быть в тех случаях, когда и поэт и правитель представлены в одном лице? Способно ли здесь гневное пламя правителя обжечь и уничтожить творческое дарование творца?
С другой стороны, отсутствие художественнокритической среды, способной придать творчеству необходимую форму и содержание, серьезно мешало развитию поэтических способностей правителя и затрудняло выявление истинных критериев для оценки таланта этой двойственной личности. Подтверждение тому мы находим в известной восточной притче: Однажды кто-то из халифов решил заняться стихотворчеством. Сочинив бездарную касыду, он показал ее придворному поэту, который всегда говорил только правду. Поэт, в равной степени дороживший и правдой, и жизнью, оказался перед дилеммой: если скажет, что касыда слаба, то тем самым вызовет гнев правителя, если же скажет, что стихи прекрасны, то этой ложью вызовет гнев Всевышнего. После долгих раздумий поэт находит выход из данной ситуации и говорит: «Да ниспошлет Всевышний долгие годы и вечную власть халифу! Действительно, нет предела Вашему таланту и способностям. Вы хотели сочинить бездарную касыду, и достигли своей цели на самом высоком уровне!».
В этом отношении Кази Бурханеддин был прирожденным поэтом. Однако ход исторических событий привел его к власти. Традиционно средневековые феодальные правители независимо от своей воли и желания обязаны были проводить время в постоянных междоусобных битвах и военных сражениях, «рубя головы и проливая кровь» (об этом неоднократно упоминается и в огузском героическом эпосе «Китаби-Деде Горгуд»). В судьбах таких гуманистически настроенных мастеров слова, как Кази Бурханеддин, тоже проявилась эта особенность. Следует напомнить, что Низами Гян-джеви в своей поэме «Искендернаме» проводит главного героя - Искендера через победы на полях сражений и добивается создания интересного двупланового образа шаха-победителя, который, проходя между трупами на поле брани, усмехается внешне, но плачет в душе. Искендера мучают угрызения совести, и он задается вопросом: почему столько жизней должно быть загублено? Евгений Бертельс, исследователь творчества Низами, комментируя данный эпизод и называя его вершиной проявления гуманизма в поэтическом изображении образа исторического правителя, отмечает: «С трудом верится в то, что кому-либо из феодальных
правителей той эпохи, которые видели весь смысл жизни лишь в сражениях, могла прийти в голову такая мысль» [18, с. 352]. Если рассматривать проблему в этой плоскости, то становится очевидным определенное различие между исторической личностью и ее литературным образом. Основанием для подобной дифференциации является различие между историей и литературой с точки зрения их сущности, содержания и поставленных целей. Как известно, еще древнегреческий философ Аристотель указывал на различие между историей и литературой и отдавал предпочтение литературе в соответствии с той функцией, которую она выполняет в развитии общества [19, с. 42].
Известный голландский ученый Йохан Хейзинга (1872-1945), описавший массовые мучения людей в Х1У-ХУ вв. (период истории, называемый европейцами «Осень Средневековья»), пишет в своем фундаментальном одноименном исследовании: «Народ воспринимал свою судьбу и все, что происходило вокруг, как бесконечное несчастье, порождаемое бездарными правителями, разбоем, дороговизной, лишениями, чумой, войнами. Продолжительные войны, постоянное чувство тревоги, в которой жило население сел и городов, опасность стать жертвой жестокого и несправедливого суда. И наряду со всем этим страх перед мучениями ада, перед дьяволом и колдунами не позволяли уменьшить ощущение общей беззащитности. Всего этого с лихвой было достаточно для того, чтобы окрасить человеческую жизнь в самые суровые краски» [20, с. 31].
Отсутствие на Востоке костров инквизиции отнюдь не облегчало судьбу здешнего населения по сравнению с Западом. И, несомненно, таких творчески мыслящих людей, как Кази Бурханеддин, беспокоило то плачевное состояние, в котором вынужден был прозябать Человек, призванный быть венцом Вселенной. В творчестве истинных мастеров слова (пусть даже в их воображении) были созданы образы лирических героев, сумевших сохранить свое человеческое достоинство. История мировой литературы доказала, что в тех случаях, когда правитель, обладающий мощью и силой, был к тому же талантливым поэтом, то созданный им лирический герой с еще большей отвагой продолжал вести борьбу за права и свободу народа.
Список литературы
1. Мелиоранский П. М. Отрывки из дивана Ахмеда Бурханеддина Сивасского // Восточные записки. СПб., 1895. С. 131-152.
2. Gibb E. G. The History of Ottoman Poetry. Vol. I. L., 1900. Р. 202-224.
3. Kadi Burhaneddin. Divan. istanbul, 1922.
4. Kadi Burhaneddin. Divan. istanbul, 1943.
5. Kadi Burhaneddin. Divan. istanbul, 1980.
6. Кази Бурханеддин. Диван. Баку, 2005.
7. Nihad Sami Banarli. Resimli Türk Edebiyyati Tarihi. istanbul, 1987. S. 11.
8. Mehmed Fuad Köprülü. Fuzuli: hayati ve eserleri. istanbul, 1924. S. 46-48.
9. Yafar Yücel. Timurun Ortadogu-Anadolu seferleri ve sonuglari (1393-1402). istanbul, 1989. S. 67-89.
10. Faruk Timurtaf. Tarih iginde Türk Edebiyyati. istanbul, 1981. S. 167.
11. Гамид Араслы. Краткая история азербайджанской литературы. Т. 1. Баку, 1943. C. 148-152.
12. Мирза Ага Гулузаде. Азербайджанская литература XIII-XIV веков // Азербайджанская литература: в 3 т. Т. 1. Баку, 1960. C. 224-228.
13. Алияр Сафарли. Предисловие // Кази Бурханеддин. Диван. Баку, 2005. C. 4-18.
14. Теймур Керимли. У истоков поэзии на родном языке. Гасаноглу, Кази Бурханеддин, Имадеддин Насими. Произведения. Баку: Чашыо-
глу, 2010. C. 3-20.
15. Караев Я. История: близкая и далекая. Баку: Сабах, 1996. 712 с.
16. Азада Рустамова. Кази Бурханеддин // История азербайджанской литературы: в 6 т. Т. 3. Баку: Эльм, 2009. C. 194-206
17. Eziz Astrabadi. Bezm ve rezm. Ankara, 1980. 169 c.
18. Бертельс Е. Низами и Физули. М., 1962. 555 с.
19. Аристотель. Поэтика. Баку: Азернешр, 1964. 123 с.
20. Хейзинга Й. Осень Средневековья. М.: Наука, 1988. 540 с.
Велиев М. Т. оглы, кандидат филологических наук.
Бакинский государственный университет.
Ул. Академика Захида Халилова, 23, Баку, Азербайджан, AZ 1148.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 01.04.2014.
M. T. ogly Veliyev
LYRICAL IMAGE OF THE HERO-GOVERNOR IN GAZI BURKHANEDDIN’S POETRY
The poet-governors’ creation in the classical medieval Azerbaijani literature is considerably allocated and made out in a special direction as the poetokratic literature. The actually of research is in the formation of the problem of the poetic governor’s psychological portrait in the native language’s classical poetry (Ghazi Burkhaneddin, Jahanshakh Hagigi, Shakh Ismayil Khatayi, Molla Panah Vagif), shown in differential lines in the lyrical hero’s characteristic, in the analysis of ideologically-aesthetic value of this phenomenon which practically does not have analogues in the world literature. Ghazi Burkhaneddin (1344-1398) as one of the first founders of the given literature has displayed and has sung in its divan (the collection of lyrical verses) of the poet-governor’s heroic image. Well-known both in Azerbaijan and in all Near East as the religion scientist, the commander, the governor and the poet, it is one of the first lyric poets in the Azerbaijanian poetry. The questions demanding a parity of creative humanism and activity on government are contrasting to the portrait of the hero of this poetry. The love to Turkic culture which found its reflection in brillian Nizami Ganjevi’s works, has made an essential impact on formation of the image of Turkic hero in Kazi Burhaneddin’s lyrics. Besides, rulling the state, which he himself created, he has practically realized the great Nizami’s dreams about the ideal governor. The history of the world literature has proved that in cases when the powerfull governor as well turned out to be a talented poet, his lyrical hero fought for the rights and freedom of his people with more courage.
Key words: poetokratic literature, lyrical hero, humanistic poetry, medieval feudal civil strafes, governor-poet relations, qazel, rubai, Kazi Burhaneddin, ideal governor.
References
1. Melioransky P. M. Fragments from Ahmed Burhaneddina's Sivasskys divan. East notes. St. Petersburg, 1895. Pp. 131-152 (in Russian).
2. Gibb E. G. The History of Ottoman Poetry. Vol. I. London, 1900. Pp. 202-224.
3. Kazi Burhaneddin. Divan. Istanbul, 1922 (in Turkish).
4. Kazi Burhaneddin. Divan. Istanbul, 1943 (in Turkish).
5. Kazi Burhaneddin. Divan. Istanbul, 1980 (in Turkish).
6. Kazi Burxaneddin. Divan. Baku, 2005 (in Azerbaijanian).
7. Nihad Sami Banarli. Illustrated history of Turkish literature. istanbul, 1987. P. 11 (in Turkish).
8. Mehmed Fuad Koprulu. Fizuli: life and creativity, istanbul, 1924. Pp. 46-48 (in Turkish).
9. Yashar Yucel. Timur's Middle East-Anatolia time and results (1393-1402). Istanbul, 1989. Pp. 67-89 (in Turkish).
10. Faruk Timurtash. In history of Turkish literature. Istanbul, 1981. P. 167 (in Turkish).
11. Qamid Arasli. Short history of the Azerbaijan literature. Vol. 1. Baku, 1943. Pp. 148-152 (in Azerbaijanian).
12. Mirza Aqa Quluzade. Azerbaijan literature XIII-XIV of centuries. The Azerbaijan literature. In 3 vol. Vol. 1. Baku, 1960. Pp. 224-228
(in Azerbaijanian).
13. Aliyar Safarli. The foreword. Kazi Burhaneddin. Divan. Baku, 2005. Pp. 4-18 (in Azerbaijanian).
14. Teymur Kerimli. At poetry sources on the native language. Qasanoglu, Kazi Burhaneddin, Imadeddin Nasimi. Products. Baku, Chashioglu Publ., 2010. Pp. 3-20 (in Azerbaijanian).
15. Karaev Y. History: close and far. Baku, Sabakh Publ., 1996. 712 p. (in Azerbaijanian).
16. Azada Rustamova. Kazi Burhaneddin. History of the Azerbaijan literature. In 6 vol. Vol. 3. Baku, Elm Publ., 2009. Pp. 194-206 (in Azerbaijanian).
17. Aziz Astrabadi. Bezm and rezm. Ankara, 1980 (in Turkish).
18. Bertels Y. Nizami and Fizuli. Moscow, 1962. 555 p. (in Russian).
19. Aristotel. Poetics. Baku, Azerneshr Publ., 1964 (in Azerbaijanian).
20. Heyzinga Y. The Autumn of the Middle Ages. Moscow, Nauka Publ., 1988. 540 p. (in Russian).
Baku State University.
Ul. Z. Khalilova, 23, Baku, Azerbaijan, AZ 1148.
E-mail: [email protected]
