CC BY
122
УДК 81.00 Д18 ББК Ш 141.01.2973
В.П. Даниленко
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ A.C. ПУШКИНА
А.С. Пушкин был не только гениальным поэтом. Он обладал ещё и несомненным научноисследовательским даром. Он был, в частности, тонким лингвистом. Статья посвящена систематизации его размышлений в пяти лингвокультурологических дисциплинах - лингвоэсте-тике, лингвоэтике, лингвистической политологии, лингвостилистике и переводоведении.
Ключевые слова: А.С.Пушкин; лингвокультурология; лингвоэстетика; этика; политология; стилистика; переводоведение
V.P. Danilenko
A.S. PUSHKIN’S LINGUISTIC AND CULTUROLOGICAL VIEWPONTS
A.S.Pushkin was not only a genius poet, but he also possessed a great talent for scientific research. He was a perceptive linguist. The article is dedicated to the systematization of his linguistic thought in terms of five disciplines - linguistic esthetics, linguistic ethics, linguistic politology, linguistic stylistics, and translation studies.
Key words: A.S.Pushkin; linguoculturology; linguistic esthetics; ethics; politology; stylistics; translation studies
Уважение к минувшему - вот черта, отличающая образованность от дикости.
А.С.Пушкин
Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837), 210-летие которого мы отмечаем в этом году, был и остаётся солнцем русской поэзии. Не перечесть статей и книг, посвящённых исследованию его нетленного художественного наследия. но среди этих статей и книг не оказалось работы, где систематизировались бы лингвистические воззрения гениального поэта. Они концентрировались в области лингво-культурологии. Настоящая статья посвящена обзору размышлений А.С.Пушкина в рамках пяти лингвокультурологических дисциплин
- лингвоэстетике, лингвоэтике, лингвистической политологии, лингвостилистике и пере-водоведении.
Лингвоэстетика Главный вопрос лингвоэстетики есть вопрос о соотношении содержания и формы в художественном произведении. История художественной литературы свидетельствует о двух полярных решениях этого вопроса. Первое из них отдаёт здесь предпочтение содержанию над формой, а другое, напротив, исходит из приоритета формы над содержанием. Рус-
ские футуристы довели в своих стихах приоритет языковой формы над её содержанием до их полной бессмыслицы - зауми. Вот вам стишок Алексея Кручёных:
Те гене рю ри ле лю,
бе
тльк тлько хомоло рек рюкль крьд крюд нтри нркью би пу.
Нетрудно догадаться, как бы отреагировал А.С. Пушкин на подобное трюкачество. Он не стал бы воспринимать его всерьёз, хотя и написал в ранней редакции «Евгения Онегина»: «...но дорожит одними звуками пиит» [Русские писатели о языке, 1954, с. 82]. Не стоит строить иллюзий насчёт формалистического «уклона» у А.С. Пушкина. Он ещё в пятнадцать лет заявил князю А.М. Горчакову: «Набором громозвучных слов я петь пустого не умею» [Пушкин, 1981, 1, с. 38].
На первое место в любом речевом произведении А.С. Пушкин ставил его содержание. Его недостатком и чрезмерным вниманием к форме, поэт объяснял, в частности, забвение поэзии Франсуа Малерба (1555-1628) и Пьера де Ронсара (1524-1585). В статье «О ничтожестве литературы русской» (1834) А.С. Пушкин писал: «Малерб ныне забыт подобно Рон-сару, сии два таланта, истощившие силы свои в усовершенствовании стиха... Такова участь, ожидающая писателей, которые пекутся более о наружных формах слова, нежели о мысли, истинной жизни его, не зависящей от употребления!» [Пушкин, 1981, 6, с. 208].
А.С. Пушкин видел в языке вполне надёжное средство «для сообщения наших мыслей» [Пушкин, 1981, 6, с. 18], которые могут быть разнообразны до бесконечности. В статье «Об обязанностях человека. Сочинение Сильвио Пеллико» (1936) он писал: «Разум неистощим в соображении понятий, как язык неистощим в соединении слов. Все слова находятся в лексиконе; но книги, поминутно появляющиеся, не суть повторение лексикона. Мысль отдельно никогда ничего нового не представляет; мысли же могут быть разнообразны до бесконечности» [Пушкин, 1981, 6, с. 292].
Забота о разнообразии мыслей, выражаемых в художественных произведениях, вовсе приводила А.С. Пушкина к пренебрежению их языковой формой. Особое значение в прозе он придавал двум её особенностям - точности и краткости. Он писал: «Точность и краткость
- вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей - без них блестящие выражения ни к чему не служат» [Пушкин, 1981, 6, с. 10-11].
Вот как писал двадцатитрёхлетний поэт в только что процитированной статье «О прозе» о людях, не научившихся изъясняться точно и кратко: «Эти люди никогда не скажут дружба, не прибавя: сие священное чувство, коего благородный пламень и пр. Должно бы сказать: рано поутру - а они пишут: едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба - ах, как это всё ново и свежо, разве оно лучше потому только, что длиннее. Читаю отчёт какого-нибудь любителя театра: сия юная питомица Талии и Мельпомены, щедро одаренная Апол... боже мой, да поставь: эта молодая хорошая актриса - и продолжай - будь уверен, что никто
не заметит твоих выражений, никто спасибо не скажет. Презренный зоил, коего неусыпная зависть изливает усыпительный свой яд на лавры русского Парнаса, коего утомительная тупость может только сравниться с неутомимой злостию... боже мой, зачем просто не сказать лошадь?» [Там же].
Лингвоэтика
В нормативной обработке русского языка своего времени А.С. Пушкин видел насущную необходимость. Его культурно-нормативное состояние он оценивал как младенчествую-щее. В письме к И.В. Киреевскому в 1832 г он писал: «NB: избегайте учёных терминов; и старайтесь их переводить, т.е. перефразировать: это будет и приятно неучам, и полезно нашему младенчествующему языку» [Русские писатели о языке, 1954, с. 86].
В былые времена нередко можно было прочитать такое утверждение о роли А.С. Пушкина в формировании современного русского литературного языка: «А.С. Пушкин является основоположником русского литературного языка» [Там же, с. 71]. Подобные заявления нуждаются в уточнениях. никто не сомневается в том, что А.С. Пушкин - целая эпоха в формировании русского литературного языка. никто также не сомневается в том, что история современного русского литературного языка начинается с пушкинской эпохи. но считать одного человека (даже если речь идёт об А.С. Пушкине) основоположником литературного языка - явное преувеличение. Наш литературный язык, как и любой другой, - великое достояние коллективного творчества. А.С. Пушкину принадлежит в его формировании виднейшая роль. В его создание он заложил краеугольный камень.
А.С. Пушкин ориентировал развитие русского литературного языка не только на письменную речь, но и устную. Более того, он часто подчёркивал поощрительное отношение к простонародному языку. Он видел в нём неиссякаемый резерв, обогащающий литературный язык. Приведу в связи с этим следующие высказывания А.С. Пушкина, написанные в 1830 г.:
1. «Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг и, слава богу, не выражающего, как мы, своих мыслей на французском языке) достоин также глубочайших исследований. Альфиери изучал итальянский
язык на флорентийском базаре: не худо нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком». Опровержение на критики (1830) [Пушкин, 1981, 6, с. 121].
2. «Слова усы, визжать, вставай, рассветает, ого, пора казались критикам низкими, бурлацкими; низкими словами я, как Вильгельм Кюхельбекер, почитаю те, которые подлым образом выражают какие-нибудь понятия; например, нализаться вместо напиться пьяным и т.п.; но никогда не пожертвую ис-кренностию и точностию выражения провинциальной чопорности и боязни казаться простонародным, славянофилом и тому под.» [Там же].
3. «Мы к этому привыкли, нам кажется, что так и должно быть. Но надобно признаться, что если герои выражаются в трагедиях Шекспира, как конюхи, то нам это не странно, ибо мы чувствуем, что и знатные должны выражать простые понятия, как простые люди». О народной драме и драме «Марфа Посадница» М.П. Погодина (1830) [Пушкин, 1981, 6, с. 147-148].
4. «Газета дала заметить автору, что в его простонародных сценах находятся слова ужасные: сукин сын. Возможно ли - что скажут дамы, если паче чаяния взор их упадает на это неслыханное выражение? - Что б они сказали Фонвизину, который императрице Екатерине читал своего недоросля, где на каждой странице эта невежливая Простакова бранит Еремеевну собачьей дочерью?». О новейших блюстителях нравственности [Пушкин, 1981, 6, с. 90].
В своих произведениях А.С. Пушкин подтверждал свои симпатии к разговорнопросторечной стихии. Более того, в «Евгении Онегине» он произносит:
не дай мне бог сойтись на бале Иль при разъезде на крыльце С семинаристом в желтой шале Иль с академиком в чепце! как уст румяных без улыбки;
Без грамматической ошибки Я русской речи не люблю.
Быть может, на беду мою, красавиц новых поколенье,
Журналов вняв молящий глас,
К грамматике приучит нас;
Стихи введут в употребленье;
Но я... какое дело мне?
Я верен буду старине
[Пушкин, 1981, 4, с. 57]
«Не должно мешать свободе, - писал автор этих строк в примечаниях к “Евгению Онегину”, - нашего богатого и прекрасного языка» [Русские писатели о языке, 1954, с. 81]. Отсюда вовсе не следует, что А.С. Пушкин приветствовал грамматические ошибки. Его душа болела о судьбе родного языка. В статье «Российская академия» он писал: «Ныне Академия приготовляет третье издание своего Словаря, коего распространение час от часу становится необходимее. Прекрасный наш язык, под пером писателей неучёных и неискусных, быстро клонится к падению. Слова искажаются. Грамматика колеблется. Орфография, сия геральдика языка, изменяется по произволу всех и каждого. В журналах наших ещё менее правописания, нежели здравого смысла...» [Пушкин, 1981, 6, с. 244].
Наш первый поэт гордился тем, что в своих произведениях почти не делал ошибок. Он писал: «Вот уже 16 лет, как я печатаю, и критики заметили в моих стихах 5 грамматических ошибок (и справедливо):
1) остановлял взор на отдаленные громады;
2) на теме гор (темени);
3) воил вместо выл;
4) был отказан вместо ему отказали;
5) игумену вместо игумну.
Я всегда был им искренно благодарен и всегда поправлял замеченное место» [Пушкин, 1981, 6, с. 120].
А.С. Пушкин подходил к упорядочиванию грамматических правил как профессиональный лингвист. Вот лишь некоторые этюды из его размышлений на этот счёт из вышеуказанного источника:
1. «Что гласит грамматика? Что действительный глагол, управляемый отрицательною частицею, требует уже не винительного, а родительного падежа. Например: я не пишу стихов. Но в моём стихе глагол ссорить управляем не частицею не, а глаголом хочу. Ergo, правило сюда нейдет. Возьмём, например, следующее предложение: Я не могу вам позволить начать писать... стихи, а уж конечно не стихов. Неужто электрическая сила отрицательной частицы должна пройти сквозь всю эту
цепь глаголов и отозваться в существительном? Не думаю».
2. «Кстати о грамматике. Я пишу цыганы, а не цыгане, татаре, а не татары. Почему? потому что все имена существительные, кончающиеся на анин, янин, арин и ярин, имеют свой родительный во множественном на ан, ян, ар и яр, а именительный множественного на ане, яне, аре и яре. Все же существительные, кончающиеся на ан и ян, ар и яр, имеют во множественном именительный на аны, яны, ары и яры, а родительный на анов, янов, аров, яров. Единственное исключение: имена собственные».
3. «иностранные собственные имена, кончающиеся на е, и, о, у, не склоняются. Кончающиеся на а, ъ и ь склоняются в мужеском роде, а в женском нет, и против этого многие у нас погрешают. Пишут: книга, сочинённая Гё-тем, и проч.».
4. «Многие пишут юпка, сватьба, вместо юбка, свадьба. Никогда в производных словах т не переменяется на д, ни п на б, а мы говорим юбочница, свадебный».
Лингвистическая политология
В споре между пуристами-шишковистами и антипуритами-карамзинистами А.С. Пушкин занимал золотую середину. С одной стороны, языковые заимствования в свои произведения он вводил изящно, легко, уместно и смело. В «Евгении Онегине» имеется фрагмент, где он объясняет, почему он это делает:
Но панталоны, фрак, жилет,
Всех этих слов на русском нет...
[Пушкин, 1981, 4, с. 15].
А затем автор делает реверанс в сторону пуристов:
А вижу я, винюсь пред вами, что уж и так мой бедный слог Пестреть гораздо б меньше мог иноплеменными словами,
Хоть и заглядывал я встарь В Академический Словарь.
У А.С. Пушкина мы находим небольшое исследование в области истории варваризации русского языка. Оно имеется в статье 1825 г «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова». Он делит здесь историю нашего языка на три периода, первый из которых связан с влиянием греческого языка, второй - с татаро-монгольским игом и третий - с царствованием Петра I: «Как материал словес-
ности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей. г-н лемонте напрасно думает, что владычество татар оставило ржавчину на русском языке. чуждый язык распространяется не саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством. Какие же новые понятия, требовавшие новых слов, могло принести нам кочующее племя варваров, не имевших ни словесности, ни торговли, ни законодательства? их нашествие не оставило никаких следов в языке образованных китайцев, и предки наши, в течение двух веков стоная под татарским игом, на языке родном молились русскому богу, проклинали грозных властителей и передавали друг другу свои сетования. Таковой же пример видели мы в новейшей греции. Какое действие имеет на порабощенный народ сохранение его языка? Рассмотрение сего вопроса завлекло бы нас слишком далеко. Как бы то ни было, едва ли полсотни татарских слов перешло в русский язык. Войны литовские не имели также влияния на судьбу нашего языка; он один оставался неприкосновенною собственностию несчастного нашего отечества. В царствование Петра I начал он приметно искажаться от необходимого введения голландских, немецких и французских слов. Сия мода распространяла своё влияние и на писателей, в то время покровительствуемых государями и вельможами; к счастию, явился Ломоносов» [Пушкин, 1981, 6, с. 18-19].
Жизнь автора этих слов совпала с лавинным проникновением в русский язык галлицизмов. Как к ним относился А.С. Пушкин? двойственно. С одной стороны, в «Евгении Онегине» читаем:
Раскаяться во мне нет силы,
Мне галлицизмы будут милы,
Как прошлой юности грехи,
Как Богдановича стихи.
[Пушкин, 1981, 4, с. 57].
В письме к П.А. Вяземскому поэт писал: «ты хорошо сделал, что заступился за галлицизмы. Когда-нибудь должно же вслух сказать, что русский метафизический язык находится у нас ещё в диком состоянии» [Русские писатели о языке, 1954, с. 76].
С другой стороны, мы обнаруживаем у А.С. Пушкина решительный протест против вытеснения у дворянства русского языка французским, за которым, естественно, следует галлицизация последнего. В письме к брату он, например, писал: «Сперва хочу с тобой побраниться; как тебе не стыдно, мой милый, писать полурусское, полуфранцузское письмо, ты не московская кузина» [там же, с. 81].
«Грамматика, - считал А.С.Пушкин, - не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи» [Пушкин, 1981, 6, с. 323].
Лингвостилистика Вопрос о стилистико-жанровой структуре языка имел для поэта и прозаика А.С. Пушкина практический интерес. Он делил стихотворные жанры на два рода - классический и романтический. По поводу первого из них он писал: «К сему роду должны отнестись те стихотворения, коих формы известны были грекам и римлянам, или коих образцы они нам оставили; следственно, сюда принадлежат: эпопея, поэма дидактическая, трагедия, комедия, ода, сатира, послание, ироида, эклога, элегия, эпиграмма и баснь» [Пушкин, 1981, 6, с. 23].
«Какие же роды стихотворения должны отнестись к поэзии романтической? - блистая эрудицией, писал он далее. - те, которые не были известны древним, и те, в коих прежние формы изменились или заменены другими. не считаю за нужное говорить о поэзии греков и римлян: каждый образованный европеец должен иметь достаточное понятие о бессмертных созданиях величавой древности. Взглянем на происхождение и на постепенное развитие поэзии новейших народов. Западная империя клонилась быстро к падению, а с нею науки, словесность и художества. Наконец она пала; просвещение погасло. невежество омрачило окровавленную Европу. Едва спаслась латинская грамота; в пыли книгохрани-
лищ монастырских монахи соскобляли с пергамента стихи Лукреция и Вергилия и вместо их писали на нём свои хроники и легенды. Поэзия проснулась под небом полуденной Франции... Трубадуры играли рифмою, изобретали для неё всевозможные изменения стихов, придумывали самые затруднительные формы: явились virelai, баллада, рондо, сонет и проч.» [Там же].
Особый интерес у А.С.Пушкина был к оде. Он анализировал её на примере од М.В. Ломоносова и Г.Р. Державина. Его критика была суровой. Так, по поводу ломоносовских од он писал: «Оды его, писанные по образцу тогдашних немецких стихотворцев. утомительны и надуты. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности - вот следы, оставленные Ломоносовым» [Русские писатели о языке, 1954, с. 104-105]. Не менее нелицеприятно звучит пушкинская критика и в адрес од Г.Р. Державина: «Он не только не выдерживает оды, но не может выдержать и строфы. Читая его, кажется, читаешь дурной, вольный перевод с какого-то чудесного подлинника. Ей-богу, его гений думал по-татарски, а русской грамоты не знал за недосугом» [Там же, с. 105] .
В связи с работой над трагедией «Борис Годунов» А.С. Пушкин размышлял о драматических жанрах - в особенности о трагедии. Он различал три типа трагедии - шекспировскую, расиновскую (придворную) и народную. свою трагедию он написал в народном стиле. Он противопоставлял её расиновской: «Трагедия наша, образованная по примеру трагедии Расиновой, может ли отвыкнуть от аристократических своих привычек? Как ей перейти от своего разговора, размеренного важного и благопристойного, к грубой откровенности народных страстей, к вольности суждений площади., как обойтись без правил, к которым она привыкла, насильственного прино-ровления всего русского ко всему европейскому, где, у кого выучиться наречию, понятному народу?» [Там же, с. 100]. Вот она - народность - аристократа А.С. Пушкина!
Переводоведение
А.С. Пушкин называл переводчиков «почтовыми лошадьми просвещения» [Пушкин, 1981, 6, с. 322]. Основную трудность в переводческой деятельности он усматривал в не-
возможности буквального перевода. В статье «О Мильтоне и Шатобриановом переводе “Потеряного рая”» (1836) А.С. Пушкин указывал: «Переводчик должен стараться передавать дух, а не букву» [Пушкин, 1981, 6, с. 302]. вот почему он был против буквального, дословного перевода - слово в слово. Он приводит в связи с этим такие примеры: «Подстрочный перевод никогда не может быть верен. Каждый язык имеет свои обороты, свои условленные риторические фигуры, свои усвоенные выражения, которые не могут быть переведены на другой язык соответствующими словами. Возьмём первые фразы: Comment vous portez-vous; How do you do. Попробуйте перевести их слово в слово на русский язык» [Пушкин, 1981, 6, с. 309].
Имея в виду в первую очередь большую гибкость в изменении словопорядка, имеющуюся в русском языке по сравнению с французским, А.С. Пушкин писал: «Если уже русский язык, столь гибкий и мощный в своих оборотах и средствах, столь переимчивый и общежительный в своих отношениях к чужим языкам, не способен к переводу подстрочному, к преложению слово в слово, то каким образом язык французский, столь осторожный в своих привычках, столь пристрастный к своим преданиям, столь неприязненный к языкам, даже ему единоплеменным, выдержит таковой опыт, особенно в борьбе с языком мильтона сего поэта, всё вместе и изысканного и простодушного, тёмного, запутанного, выразительного, своенравного и смелого даже до бессмыслия?» [Там же]. Вот почему он выносит дословному шатобриановскому переводу су-
ровый приговор: «Перевод “Потерянного Рая” есть торговая спекуляция. Первый из современных французских писателей, учитель всего пишущего поколения, бывший некогда первым министром, несколько раз посланником, Шатобриан на старости лет перевёл Мильтона для куска хлеба» [Там же].
Итак, мы увидели в нашем поэтическом гении человека в высшей степени образованного в области лингвистической науки. Кажется, и здесь ему не было равных среди знаменитых художников слова. А.С. Пушкин рассматривал язык сквозь призму культуры. Вот почему в его лингвистических воззрениях господствует лингвокультурологизм. Последний позволил ему высказать идеи, по крайней мере, в пяти областях лингвокультурологии - линг-воэстетике, лингвоэтике, лингвистической политологии, лингвостилистике и переводоведе-нии. Эти идеи не утратили своей свежести до сих пор.
Библиографический список
1. Пушкин, А.С. Собрание сочинений [Текст]: в 10 т. / А.С. Пушкин. - М.: Правда, 1981. - Т. 1.: Стихотворения 1813-1824 (Юг).
2. Пушкин, А.С. Собрание сочинений [Текст]: в 10 т. / А.С. Пушкин. - М.: Правда, 1981. - Т. 4: Евгений Онегин. Роман в стихах.
3. Пушкин, А.С. Собрание сочинений [Текст]: в 10 т. / А.С. Пушкин. - М.: Правда, 1981. - Т. 6: Критика и публицистика.
4. Русские писатели о языке (XVIII-XX вв.) [Текст] / Под ред. Б.В. Томашевского и Ю.Д. Левина. - Л.: Советский писатель, 1954.
УДК 81-22
ББК 81.001.2
Я.А. Барышева
КУЛЬТУРНО-АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ КОЛОРАТИВА «СЕРЫЙ»
Настоящая статья посвящена репрезентации национально-культурной специфики символики колоратива «серый», обусловленной развитием общества в целом, становлением религиозных убеждений и формированием ценностной картины мира отдельного индивида. В статье рассматривается развитие «серого» символа от античности до современности с целью выявления универсальных и отличительных особенностей исследуемого феномена.
Ключевые слова: символ; цветовой символизм; колоратив; восприятие; национальнокультурная специфика; ценностная картина мира; временная соотнесённость
© Барышева Я.А., 2010
