CC BY
113
Единственный путь восстановить гармонию, придать смерти смысл - умереть ради другого, пожертвовать собой, если не в спасение, то в утешение. Это лейтмотив творчества В.М. Гар-шина.
Маленькая травка в новелле «Attaleapпnceps» до конца остаётся с гордой пальмой, которая решила пробить оковы оранжереи, чтобы увидеть небо и стать свободной. Все другие растения рассердились на пальму за её горделивые слова. «Attaleaprinceps» долгое время рассматривалась в литературоведении как символ свободы, борьбы с оковами, ограничивающими свободу. Но нам представляется, что эта новелла совсем не об этом. Вырвавшись наружу, пальма поняла, что для неё всё кончено, она замерзает. «Только-то? - думала она. - И это всё, из-за чего я томилась и страдала так долго? И этого-то достигнуть было для меня высочайшею целью?.. Вернуться снова под крышу? Но она уже не могла вернуться» [4, с. 116-117]. Главный герой - это слабая травка, которая не оставила своего друга и, погибая, пыталась защитить пальму от пилы. «Когда пальму вытащили из оранжереи, на отрезе оставшегося пня валялись размозжённые пилою, истерзанные стебельки и листья» [4, с. 116]. Это история о подвиге самопожертвования.
В самом ярком и необычном произведении Гаршина - «Красный цветок» - герой вступает в схватку со злом, которое олицетворяется в красном маке. Повествование разворачивается в двух планах: реальном и ирреальном. В реальном герой - это безумец в сумасшедшем доме. В ирреальном - избранный. По-
Библиографический список
пав в больницу, он проходит инициализацию (принимает символическую смерть, чтобы возродиться в новом качестве). Теперь он видел и знал все идеи, мог читать мир как книгу. «Он знал, что из мака делается опиум... Цветок в его глазах осуществлял собою всё зло; он впитал в себя всю невинно пролитую кровь (оттого он и был так красен), все слезы, всю желчь человечества... Но этого мало, - нужно было не дать ему при издыхании излить всё свое зло в мир. Потому-то он и спрятал его у себя на груди. Он надеялся, что к утру цветок потеряет всю свою силу. Его зло перейдёт в его грудь, его душу, и там будет побеждено или победит - тогда сам он погибнет, умрёт, но умрёт как честный боец и как первый боец человечества, потому что до сих пор никто не осмеливался бороться разом со всем злом мира» [4, с. 206]. Герой сжёг себя, истребляя зло, которое перешло из внешнего во внутренний план - вот кульминационная аллегория самопожертвования в дискурсе Гаршина. Но ирония и трагизм в том, что в реальности это оказывается безумием.
Мотив самопожертвования пронизывает всё творчество В.М. Гаршина. Он восходит к архетипу [5] жертвенности, жертвоприношения. Когда для восстановления связи с Богом, гармонии, в благодарность человек приносил в жертву самое дорогое - свидетельства жизни: хлеб, растения, животных. Самый известный библейский сюжет - это приношение в жертву Богочеловека -распятие Иисуса Христа - во искупления грехов человечества.
Лирический герой новелл Гаршина, жертвуя жизнью, пытается избавить мир от зла, искупить грехи человечества.
1. Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX века. Диалоги на границах столетий. Москва: Флинта: Наука, 2002.
2. Семыкина РН. Метафизика инобытия в творчестве Ф.М. Достоевского и Ю.В. Мамлеева. Ползуновский вестник. 2005; 3.
3. Гаршин В.М. Письмо № 38 от 31.XII.1881 г. Избранное. Сост. И.И. Подольская. Москва: Правда, 1984.
4. Склейнис Г.А. Типология характеров в романе Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы" и в рассказах В.М. Гаршина 80-х годов. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 1992.
5. Гаршин В.М. Избранное. Сост. И.И. Подольская. Москва: Правда, 1984.
6. Элиаде М. Избранные сочинения: Миф о вечном возвращении; Образы и символы; Священное и мирское. Москва: Ладомир, 2000. References
1. Zamanskaya V.V. 'Ekzistencial'naya tradiciya v russkoj literature XX veka. Dialogi na granicah stoletij. Moskva: Flinta: Nauka, 2002.
2. Cemykina R.N. Metafizika inobytiya v tvorchestve F.M. Dostoevskogo i Yu.V. Mamleeva. Polzunovskij vestnik. 2005; 3.
3. Garshin V.M. Pis'mo № 38 ot 31.XII.1881 g. Izbrannoe. Sost. I.I. Podol'skaya. Moskva: Pravda, 1984.
4. Sklejnis G.A. Tipologiya harakterov vromane F. M. Dostoevskogo "Brat'ya Karamazovy"i vrasskazah V.M. Garshina 80-h godov. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1992.
5. Garshin V.M. Izbrannoe. Sost. I.I. Podol'skaya. Moskva: Pravda, 1984.
6. 'Eliade M. Izbrannye sochineniya: Mif o vechnom vozvraschenii; Obrazy isimvoly; Svyaschennoe i mirskoe. Moskva: Ladomir, 2000.
Статья поступила в редакцию 30.05.18
УДК 81.443
Khairullina R.Kh., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Bashkir State Pedagogical University n.a. M. Akmulla (Ufa, Russia),
E-mail: [email protected]
Rakhimova E.F., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Bashkir State Pedagogical University n.a. M. Akmulla (Ufa,
Russia), E-mail: [email protected]
Saghitova A.F., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Ufa State Petroleum Technological University (Ufa, Russia),
E-mail: [email protected]
LINGUOCOGNITIVE BASICS OF LINGUISTIC MODELLING. The article deals with a concept of language modeling as a way of structuring knowledge and ideas about the world, on the one hand, and reflecting the structure of the language as a structural and systemic formation, on the other. The study of language modeling is based on a set of general scientific and linguistic methods and methods for analyzing empirical material, among which an important place is occupied by methods of linguocognitive and linguocul-tural analysis of linguistic units. This is due to the synthesis of a universal and nationally specific in the processes of language modeling, reflecting the mental processes of native speakers. Particular attention is paid to the description of the linguistic cognitive mechanism of language modeling at different levels of the language system, and in particular to the material of phraseological models.
Key words: model, modeling, language model of the world, linguocognitive base, linguistic personality.
Р.Х. Хайруллина, д-р. филол. наук, проф., Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы,
Уфа, E-mail: [email protected]
Э.Ф. Рахимова, канд. филол. наук, доц., Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы,
Уфа, E-mail: [email protected]
А.Ф. Сагитова, канд. филол. наук, доц., Уфимский государственный нефтяной технический университет, г. Уфа,
E-mail: [email protected]
ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЕ ОСНОВЫ ЯЗЫКОВОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ
В статье рассматривается понятие языкового моделирования как способа структурирования знаний и представлений о мире, с одной стороны, и отражения строения языка как структурно-системного образования, с другой. Исследование языкового моделирования базируется на комплексе общенаучных и лингвистических методов и приёмов анализа эмпирического
материала, среди которых важное место занимают приёмы лингвокогнитивного и лингвокультурологического анализа языковых единиц. Это обусловлено синтезом универсального и национально специфического в процессах языкового моделирования, отражающего ментальные процессы носителей национальных языков. Особое внимание в статье уделяется описанию лингвокогнитивного механизма языкового моделирования на разных уровнях языковой системы, и в частности на материале фразеологических моделей. Описываются семантические модели во фразеологии, их онтологические и лингвистические основы.
Ключевые слова: модель, моделирование, языковая модель мира, лингвокогнитивная база, языковая личность.
Важными свойствами современной лингвистики, по мнению учёных, являются её экспланаторность и в известной степени экспансионизм, что усиливает роль использования междисциплинарных подходов и методов в научном исследовании (Кубря-кова 1994, Воркачев 2001, Попова 2002 и др.).
Антропоцентрическая лингвистика, поставившая во главу угла «язык человека» и «человека в языке», исследование когнитивных процессов познания мира и их языкового выражения, по словам А.Е. Кибрика, в последние десятилетия перешла от «что-лингвистики» к «как-лингвистике» и теперь создаёт «по-чему-лингвистику» [1 с. 25], что делает актуальной проблему «объяснительного» моделирования языка с использованием данных целого ряда смежных (и не только гуманитарных) дисциплин.
Несмотря на то, что метод моделирования и понятие лингвистической модели зародились ещё в рамках структурной лингвистики в XIX веке, а в научный оборот были введены в 6070-е годы с развитием математической лингвистики, в настоящее время использование метода моделирования становится достаточно актуальным. Формируется новая научная парадигма - модельная лингвистика. «...Современная лингвистика всё более активно обращается к методу моделирования», - отмечает К.И. Белоусов, что подтверждается появлением в последние десятилетия большого количества научных исследований, использующих метод моделирования [2, с. 94].
Главным назначением моделирования языка и отражения в нём способов описания и интерпретации внеязыковой действительности является не только конструирование модели как средства отображения в языке фактов, явлений, категорий и других феноменов объективной действительности, но и получение новых знаний о моделируемом объекте. Изучение процессов моделирования языка имеет также большое прикладное значение. Универсальная природа языковой модели как абстрактного понятия становится базовой для изучения языков, для усвоения неродных (иностранных) языков в процессе межкультурной коммуникации. Именно эта модель позволяет «увидеть» объективный мир сквозь призму иной, нежели своя, культуры.
Понятие модели является универсальным научным понятием, и любая модель (в том числе и в лингвистике) обладает следующими свойствами: конечность, упрощённость, приблизительность, адекватность оригиналу, наглядность, доступность, информативность, полнота, устойчивость, замкнутость. Языковые модели не являются исключением и также характеризуются данными признаками.
Целью лингвистического моделирования является построение языковой модели, её исследование и использование. Под моделью в науке понимается идеальный конструкт, позволяющий получить новые знания об оригинальном объекте. Данный термин в лингвистике имеет два значения: 1. «Искусственно созданное лингвистом реальное или мысленное устройство, воспроизводящее, имитирующее своим поведением (обычно в упрощённом виде) поведение какого-либо другого (настоящего) устройства (оригинала) в лингвистических целях»; 2. «Образец, служащий стандартом (эталоном) для массового воспроизведения, то же, что тип, схема, парадигма, структура и т. п.» [3, с. 304-305].
Наиболее значимой для описания когнитивно-оценочных процессов посредством языка и целостной моделью языка в лингвистике по праву считается языковая модель мира, которая, по выражению М.Хайдеггера, становится для носителя языка «домом бытия» (Хайдеггер, 1986). В лингвистической науке параллельно используются два термина для обозначения языкового отражения мира - модель мира и картина мира. Несмотря на их концептуальную близость, разные учёные предпочитают использовать один из терминов для моделирования определённого фрагмента языка. Так, В.М. Мокиенко считает, что для систематизации знаний и представлений посредством фразеологизмов (в широком смысле) более целесообразным является термин
«картина мира», который точно передаёт образную специфику этих языковых единиц (Мокиенко 1982, 1986). В связи с этим формируются «фразеологическая картина мира», «паремиоло-гическая картина мира». Термин «модель мира» используется учёными для исследования концептуальных основ языкового мировидения народа (Цивьян 1990, Резанова 2002, Шафиков 2012 и др.). Как справедливо отмечает А.И. Николаев, «одним из парадоксов языка является то, что он предлагает нам модель мира, которую носитель языка считает миром самим по себе» [4, с. 59]. В связи с этим лингвистическое моделирование становится актуальным и в контрастивном языкознании.
Общие и частные модели в родственных и неродственных языках дают возможность выявить универсальные (типологические) и этнически специфические свойства вербализации в системе национального мировидения и осмысления внеязыковой реальности. В лингвистической науке сегодня большое количество исследований, посвящённых описанию как целостной модели мира в языке, так и её фрагментов на материале разных языков. Более частные модели отражают строение языка как структурно-системного образования и используются для описания фонетической системы языка, словообразовательных процессов, семантических моделей в лексике и фразеологии, при описании и построении парадигм словоизменения в морфологии, схем синтаксических единиц. Причём, структура модели подвержена влиянию и экстралингвистических факторов - национальной культуры народа, его социокультурных ценностей, менталитета и др. Можно утверждать, что формирование, например, семантического пространства языка испытывает сильное влияние экстралингвистических факторов - географии проживания народа, носителя языка, его культуры, традиций и обычаев, менталитета. Это находит яркое выражение в развитии семантического моделирования в структуре лексического значения многозначных слов разных тематических групп, например, зоо-нимов, флоризмов, наименований лица, предметов быта и т.д. «Образное представление действительности национально окрашено, т.е. различается в зависимости от принадлежности языковой личности к той или иной культуре», - пишет В.Н. Денисенко, рассуждая о специфике моделирования языковой картины мира [5, с. 10].
Классическим примером иллюстрации особенностей национального мировидения и миропонимания стало развитие образно-переносных значений у зоонимов. Формирование таких значений у наименований животных и птиц обусловлено распространением их в фауне территории проживания народа, с одной стороны, и лингвокультурными традициями их восприятия - с другой. Так, у слов ^дег/тигр и гаЬЫ^кролик в английском языке развиваются переносные значения, а в русском языке - нет, в русской лингвокультуре образ свиньи наделяется свойствами неблагодарности и нечистоплотности, а во вьетнамской лингво-культуре - свойством глупости.
При исследовании фонетической системы языка моделирование даёт возможность охарактеризовать функциональные параметры, например, звучащей речи. Создание интонационных конструкций, моделей звукового состава русского слова имеет большое значение для овладения русским языком, особенно для инофонов. В словообразовании модели являются образцом для образования новых слов как способа пополнения лексической системы языка, в синтаксисе модель (схема) предложения выступает образцом для образования новых предложений, для описания и изучения структурных схем предложения в языке. Можно отметить, что при определённой упрощённости самой модели языковой единицы или явления, она лежит в основе неисчислимого многообразия конкретных языковых единиц. Так, схема простого двусоставного предложения может быть реализована на примере огромного количества простых предложений. Так же, как необъятен объективный мир и его эволюционное развитие, так и необъятны языковые единицы, воплощающие эту модель в реальности.
Модель языкового знака, единицы - это своеобразный результат когнитивных процессов человека, познающего язык и посредством него - объективную действительность. «Онтологической природой языка можно объяснить многие явления и законы, формирующие его структуру и содержание, ибо связи триады "мир вещей - мышление - язык" неразрывны» [6, с. 35].
Лингвокогнитивный механизм моделирования как фрагмента языка, так и целостной языковой модели мира предполагает конструирование моделей разных типов - конкретной жизненной ситуации (стереотипа), выделение в этом фрагменте типичных характеристик, присущих целому ряду аналогичных объектов. Другими словами, происходит формирование алгоритма осмысления внеязыковой действительности и процесса её вербализации на ментальном уровне. Сама модель в таком случае представляет собой «зашифрованный опыт познания», который у разных народов ассоциируется с разными ситуациями и объектами в своей культурной среде. Еще В. Вунд, характеризуя психолингвистические основы познания мира народами, писал, что действительность «загадана» в языке, и в результате её декодирования носитель языка получает определённые знания о ней (Вунд, 1913).
Важно отметить, что типы моделей в языке не являются статичными, их перечень меняется в разные периоды развития общества и языка. Особенно это заметно на лексико-фра-зеологическом и словообразовательном уровнях. Одни модели устаревают, другие формируются в процессе внутриязыкового развития или под влиянием экстралингвистических факторов. Например, в результате межъязыкового взаимодействия русского языка с английским в русском языке стала частотной словообразовательная модель с аффиксом -ИНГ (нейминг, консалтинг, лизинг, ребрендинг и т.д.). С другой стороны, изменяется продуктивность отдельных аффиксов: например, суффикс -ОТ(а) стал более продуктивным в просторечии и жаргонной лексике (мило-та, школота, борзота).
Лингвокогнитивный механизм моделирования можно продемонстрировать на материале разных языковых уровней, однако наиболее яркое выражение он получает во фразеологической системе языка как системе национального миропонимания и конкретно на примере семантических универсальных моделей, получивших национально своеобразное языковое воплощение.
Как известно, во фразеологии (в широком понимании ее лингвистической природы) получает закрепление коллективный жизненный опыт народа, получивший осмысление сквозь призму национальной культуры и национального менталитета. Несмотря на универсальность самого объективного мира и ментальных процессов при его восприятии, вербализация такого опыта происходит через актуализацию реалий, явлений, событий и др., имеющих значение именно для той или иной конкретной лингвокультурной общности. В результате на основе универсальной логико-семиотической формулы в каждом национальном языке формируются эквивалентные по семантике, но разные по образным основаниям и лексическому составу фразеологические и паремиологические единицы. Ср. Ездить в Тулу со своим самоваром, англ. Возить уголь в Ньюкасл, нем. Лить воду в Рейн, арабск. Выпускать крокодилов в Нил, тат. Возить в лес дрова, турецк. Возить абрикосы в Малатью и др. Значение у всех этих фразеологизмов одинаковое - «возить или носить что-либо туда, чего этого в избытке» [7, с. 125]. Одинаковый опыт познания реализуется в разных языках через национальные объекты и реалии: Ньюкасл - центр угольной промышленности в Великобритании, Малатья - город в Турции, славящийся абрикосовыми садами, Нил и Рейн - крупнейшие реки в Европе и Африке, Тула - старинный русский город, который известен самоварами, оружейниками и печатными тульскими пряниками.
Следовательно, в основе эквивалентных устойчивых оборотов в разных языках лежат универсальные семантические модели, раскрывающие алгоритм осмысления какого-либо объекта мира и вывод, сделанный в результате его интерпретации, который становится актуальным значением устойчивой единицы. Особенно яркое выражение это находит в паремиологии, в силу их значимости в закреплении многовекового опыта познания народа. Для обозначения этих универсальных семиотических формул учёные используют разные термины: эти модели назы-
ваются «пословичным типом» (Э.Я. Кокаре), «одномодельными паремиями» (Г.Л. Пермяков), «логическим вариантом» (М.А. Черкасский), «смысловым конденсатом» (Е.И. Селиверстова) и т.д. Разнообразие терминологии, однако, не меняет лингвокогнитив-ную сущность пословиц - выражать какое-либо суждение, закрепившее коллективный опыт жизни народа. Наиболее общим и, как нам кажется, универсальным термином можно считать термин «семантическая модель» [8, с. 2017].
У каждого устойчивого оборота можно смоделировать такую семантическую модель, которая раскрывает процесс осмысления какой-либо ситуации или предмета и вывод, выступающий в дальнейшем актуальным значением идиомы или пословицы. Например, осмысление ситуации, когда действие совершается с помощью устройства, предмета или приспособления, не предназначенного для выполнения этого действия, приводит носителя языка к выводу: «с ним можно совершать только бесполезную или нерезультативную работу». Носить воду решетом - «выполнять тщетную работу» [7, с. 330].
Причём, выделение семантических моделей возможно как внутри одного языка, так и на материале разных языков. Например, семантическая модель «знает один, узнают многие» лежит в основе русских пословиц: Знает наседка, узнаёт и соседка; Свинья борову, а боров - всему городу. По секрету всему свету. Семантическая модель «Если все будут начальниками, кто будет выполнять простую работу?» лежит в основе пословиц в разных языках: Ь|ин TYрэ лэ мин TYрэ, атка бесэн кем бирэ (букв. ты предводитель, я предводитель, а кто сено лошади даст) (башк.), O haci, buhaci, kimolacakboyaci? (букв. тот господин, этот господин, а забор кто будет красить) (турецк.), Tu esi keptuvèje, as paniukas, bet kas nesysiu kuprinç? (букв. Ты пан, я пани, а кто котомку понесет) (литовск.).
Контрастивный анализ фразеологизмов также позволяет выявить универсальную логико-смысловую модель, или «логико-семиотическую формулу» (Солодуб, 1988), которая наполняется в разных языках конкретным языковым материалом. В исследовании межъязыковых фразеологических параллелей на материале пятнадцати европейских языков Ю.П. Солодуб пришёл к выводу об универсальной смысловой основе таких параллелей (эквивалентов) в силу универсальной природы самого объективного мира и человеческого мышления. В нашем сопоставительном исследовании на материале русской и башкирской фразеологии нами было выделено более двадцати семантических моделей, которые в языках сравнения были вербализованы в призме национальной системы мировидения и национального менталитета. Назовём лишь некоторые из них.
1) «Когда какой-либо предмет (животное) произведет действие, которое он не может совершить никогда» - никогда:
Когда рак на горе свистнет - Дейэ койрого ергэ тейгэс (букв. - когда хвост верблюда коснется земли); Хояш кире яктан сыккас (букв. когда солнце взойдет с обратной стороны);
2) «Дать что-либо большее взамен чего-л. меньшего по размеру или ценности» - произвести неравноценный (не в пользу деятеля) обмен:
Менять кукушку на ястреба -Ха? биреп ейрэк алыу (букв. давая гуся, брать утку);
3) «Что-либо маленькое по размеру представлять, делать искусственно большим» - преувеличивать:
Делать из мухи слона - Теймэне дейэлэй итеY (букв. то, что с пуговицу, представлять размером с верблюда); СYптэн CYMэлэ яЬшу (букв. делать соринку копной);
4) «Плавать, находиться в продуктах питания, выступающих символами материального благополучия народа» - жить в достатке, богатстве, безбедно:
Как сыр в масле кататься - Бал да май эсендэ йе:^ (букв. плавать в масле и мёде);
5) «Превратить в нечто мягкое, бесформенное» - уничтожить, разгромить:
Разбить в пух и прах - Хамыр яЬ|ау (букв. сделать тестом);
6) «Не имеющий самых необходимых для хозяйства вещей, атрибутов» - бедный, нищий:
Ни кола ни двора - Мал меге?енэ элерлек нэмэ юк (букв. нечего даже на рог скотины повесить);
7) «Нельзя получить от кого-л. даже не нужных ему или не принадлежащих ему (имеющихся в большом количестве) предметов» - скупой: Зимой снега не выпросишь - СYп тэ 1юрап алып булмай (букв. - и соринку не выпросишь);
8) «Быть соединённым с помощью специального приспособления или определённым способом» - о людях, которые тесно связаны друг с другом каким-либо делом, обычно предосудительным:
Одной веревочкой повязаны - Бер епкэ те?елгэндэр (букв. нанизаны на одну нитку);
9) «Спрятать что-либо в рот, наполнить рот чем-либо» - молчать:
Как воды в рот набрал - Ауы?га Ьыу уртлау (букв. набрать в рот воды);
10) «Производить действия с предметом, который ещё не появился, не достался кому-л.» - распределять прибыль ещё от неисправленного предприятия, дела:
Делить шкуру неубитого медведя - Тыумаган колондоц билен Ьындырыу (букв. сломать поясницу ещё неродившемуся жеребёнку);
11) «Не производить самого лёгкого, не требующего особых усилий действия» - совершенно ничего не делать для достижения каких-либо целей:
Палец о палец не ударить - Аркыры ятканды буй алып бул-мау (букв. даже не положить лежащее поперёк вдоль);Хыл да кыбырлатмау (букв. и струной не бренчать);
12) «Прятать в одежде предмет, посредством которого можно нанести удар кому-либо» - тайно угрожать кому-либо:
Держать камень за пазухой - Ке^элэ йо?рок йeрeтeY( (букв. носить кулак в кармане);
13) «Предмет, в котором исчезла потребность для кого-либо или где-либо» - о чём-то ненужном, опоздавшем помочь кому-или чему-либо:
Как мертвому припарки - Туй?ан Ь|уц- дембергэ (букв. после свадьбы шум-гам);
14) «Лишать организм жизненно важной жидкости» - мучить, притеснять кого-то: Пить/сосать кровь - Елеген Ьыуырыу (букв. сосать костный мозг);
15) «Подвергнуть кого-либо воздействию высокой температуры» - сильно отругать кого-либо:
Задать баню - Хы?ган табага бадтырыу (букв. поставить на раскалённую сковородку);
16) «Во времена существования каких-либо вымышленных персонажей или исторических лиц» - давно: При царе Горохе -Нух заманында (букв. во времена Ноя).
Как видно из примеров, вербализация универсальной семантической модели происходит через описание привычных для русских или башкир реалий и жизненных ситуаций: у башкир бытовал обычай выделять свою скотину, привязав кусок ткани на рог; типичные хозяйственные постройки у русского народа баня, типичные компоненты-зоонимы для русских - рак, для башкир -верблюд и т.д.
Следовательно, лингвокогнитивный механизм семантического моделирования отражает не только осмысление предмета
Библиографический список
или ситуации объективного мира, но и может раскрывать онтологические характеристики реалий мира и лингвокультурные традиции народа в процессе декодирования опыта познания и дальнейшей его вербализации.
Во фразеологии разных языков частотными являются отдельные семантические модели, поскольку они отражают общие ментальные процессы в познании мира. Так, в русском языке одной из важнейших семантических оппозиций в системе миропонимания народа является семантическая оппозиция противопоставления реалий мира для характеристики исключения объекта из ряда однородных объектов и его несоответствия по какому-либо признаку или функции. Например: Ни рыба ни мясо; Ни Богу свечка ни чёрту кочерга; Ни себе ни людям; Ни пуха ни пера; Ни тпру ни ну; Ни два ни полтора; Ни в городе Богдан ни в селе Селифан, Ни кола ни двора. Как видно из компонентного состава, ряд однородных предметов представляет собой взаимоисключающие понятия или противоположные по своим качествам, содержанию, расположению и т.д. объекты (мясо-рыба, Бог - чёрт, город - село, сам - другие/люди), междометия, обозначающие движение или остановку, целые и дробные числительные. Поскольку семантическая оппозиция противопоставления и взаимоисключения является универсальной для структурирования знаний о мире в языке, данная семантическая модель встречается и в других языках: англ. Nohomeneitherhouse (букв. ни дома, ни хозяйства), башк. Ни аллага, ни муллага (букв. ни Аллаху, ни мулле), но языковое её выражение характеризуется особенностями грамматического строя языков.
В последние годы наблюдается процесс формирования новых фразеологических моделей в русском языке, отражающих современные ментальные установки и актуализацию определённых социокультурных ценностей. Например: модель такие №>: Девочки такие девочки; модель «^ они такие»: Мамы, они такие и др.
Большой интерес в перспективе изучения фразеологического моделирования представляет инвентаризация универсальных и этнически специфических фразеологических моделей, отражающих общее и различное в разных языках.
Исследование лингвокогнитивных основ фразеологического моделирования раскрывает не только «схемы», «образцы» создания новых устойчивых оборотов языка, но и позволяет провести инвентаризацию таких моделей, что позволяет выявить алгоритмы ментальных процессов в познании мира народом.
Таким образом, исследование особенностей языкового моделирования в лингвокогнитивном и лингвокультурологическом аспектах позволяет сделать вывод о том, что в процессе языкового развития языковые модели отражают не только онтологические и социокультурные процессы в обществе, но и изменения самих алгоритмов осмысления мира вещей представителями разных лингвокультурных общностей.
1. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания: универсальное, типовое и специфичное в языке. Москва: Издательство МГУ, 1992.
2. Белоусов К.И. Модельная лингвистика и проблемы моделирования языковой реальности. Вестник ОГУ. 2010; 11 (117): 97.
3. Большой энциклопедический словарь. Языкознание. Под редакцией В.Н. Ярцевой. Москва: Российская энциклопедия, 1998.
4. Николаев А.И. Основы литературоведения. Иваново: ЛИСТОС, 2011.
5. Денисенко В.Н. Моделирование системы языка в аспекте языковой личности. Вестник РУДН. Серия: Теория языка. Семиотика. Семантика. Москва, 2010; 1.
6. Хайруллина Р.Х. Лингвофилософия: особенности национального языкового сознания. Уфа: изд. БГПУ, 2012.
7. Федосов И.В., Лапицкий А.Н. Фразеологический словарь русского языка. Москва: ЮНВЕС, 2003.
8. Бредис М.А. Представления о денежных отношениях в пословицах (на материале латышского, литовского, немецкого и английского языков). Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 2017.
References
1. Kibrik A.E. Ocherki po obschim i prikladnym voprosam yazykoznaniya: universal'noe, tipovoe i specifichnoe v yazyke. Moskva: Izdatel'stvo MGU, 1992.
2. Belousov K.I. Model'naya lingvistika i problemy modelirovaniya yazykovoj real'nosti. Vestnik OGU. 2010; 11 (117): 97.
3. Bol'shoj 'enciklopedicheskijslovar'. Yazykoznanie. Pod redakciej V.N. Yarcevoj. Moskva: Rossijskaya 'enciklopediya, 1998.
4. Nikolaev A.I. Osnovyliteraturovedeniya. Ivanovo: LISTOS, 2011.
5. Denisenko V.N. Modelirovanie sistemy yazyka v aspekte yazykovoj lichnosti. Vestnik RUDN. Seriya: Teoriya yazyka. Semiotika. Semantika. Moskva, 2010; 1.
6. Hajrullina R.H. Lingvofilosofiya: osobennostinacional'nogo yazykovogo soznaniya. Ufa: izd. BGPU, 2012.
7. Fedosov I.V., Lapickij A.N. Frazeologicheskij slovar'russkogo yazyka. Moskva: YuNVES, 2003.
8. Bredis M.A. Predstavleniya o denezhnyh otnosheniyah vposlovicah (na materiale latyshskogo, litovskogo, nemeckogo ianglijskogo yazykov). Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2017.
Статья поступила в редакцию 20.05.18
УДК 82-3.820
Khidirova E.S., Cand. Of Sciences (Philology), researcher, Institute of Language, Literature and Arts n.a. Cadasy RAS
(Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
THE ORIGINALITY OF THE ARTISTIC WORLD OF A.A. BESTUZHEV-MARLINSKY (A CASE STUDY OF THE STORY "AM-MALAT-BEK). The article highlights the perception of A.A. Bestuzhev of another culture and mentality. The author creatively and "comprehensively" reproduces another reality, defining the role of a person in it, and thereby creates new literature within the "space". The writer raises and solves the problem of national colors: recreates the national specifics of life. In addition, he is trying to portray the mental character of characters, their worldview and mind. Elements of folk aesthetics help to reveal the nature of the characters in the story "Ammalat-bek". The means of artistic expression, which the writer uses, have a particular style of his work. All what Bestuzhev sees at Dagestan is shown through a concept of romanticism.
Key words: originality, poetics, perception, romantic aesthetics, images the Caucasus.
Э.С. Хидирова, канд. филол. наук, Институт языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы ДНЦ РАН,
г. Махачкала, E-mail: [email protected]
СВОЕОБРАЗИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА А.А. БЕСТУЖЕВА-МАРЛИНСКОГО (НА ПРИМЕРЕ ПОВЕСТИ «АММАЛАТ-БЕК»)
В статье говорится о восприятии А.А. Бестужевым «иной» культуры, менталитета. Автор творчески, «комплексно» воспроизводит иноязычную реальность, определяя в ней роль человека, и тем самым формирует литературу с новым «пространством». Писатель ставит и решает проблему национального колорита: воссоздаёт национальную специфику жизни горцев. Кроме этого он пытается изобразить психический склад героев, их мировоззрение, склад ума. Элементы фольклорной эстетики помогают глубже раскрыть характер персонажей повести «Аммалат-бек». Средства художественной выразительности, к которым прибегает писатель, придают особый стиль его произведению. Всё, что наблюдает Бестужев на Кавказе, Дагестане преподносится в соответствии с авторским замыслом и через призму романтизма.
Ключевые слова: своеобразие, поэтика, восприятие, романтическая эстетика, образ Кавказа.
Во все времена человек пытался познать мир, расширить кругозор, при этом вольно или невольно сравнивая и сопоставляя с жизнью ему знакомой. Необычная, многоликая культура Кавказа, Дагестана вызывала интерес, приковывала внимание как русских путешественников, писателей, учёных, так и зарубежных. Об этом свидетельствуют, например, работы: Е.И. Козубского «Опыт библиографии Дагестанской области» [1], М.А. Полиевктова «Европейские путешественники ХШ-ХУШ вв. по Кавказу» [2], Е.В. Сказина «Литература о Дагестане на западноевропейских языках» [3], Юсуфова РФ. «Русский романтизм начала XIX века и национальные культуры» [4], Г.Г. Гамзатова «Кавказ и Дагестан в контексте русско-французских историко-культурных связей (XIX - начало XX вв.)» [5], В.Г. Гаджиева «Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов XIII - XVIII вв.» [6], З.Г. Казбековой «Дагестан в европейской литературе» [7] и др.
В своё время существовала нашумевшая теория эссен-циалистов, которые в своём «учении» проповедовали мысль о невозможности обрисовки, истолкования культуры отдельных народов «атрибутикой» других культур из-за её «единичности». Думается, даже самая уникальная культура «вбирает» в себя элементы, схожие с чертами описываемых культур (такое явление как контаминация имеет место на всех уровнях жизненного пространства). Особняком стоит книга Э.В. Саида «Ориентализм. Западные концепции Востока», появившиеся в 70-х годах XX века, вызвали резонанс в определённых западноевропейских кругах. Автор, рассуждая о предвзятости, субъективизме в восприятии «восточных культур», «развенчивает» теорию превосходства, теорию европейского «этноцентризма» [8].
Уникальным примером «вживания» русского (человека иной ментальности) в традиции Кавказа, в частности Дагестана, явился писатель-декабрист А.А. Бестужев-Марлинский (1797-1837). С его приходом в русской литературе меняется ориентация в восприятии Кавказа. В конце XVIII - начале XIX вв. «завоевательная эйфория» заполнила умы не только летописцев, историков, географов, но и писателей. Пример тому - произведения с великодержавной тематикой и шовинистической направленностью. Бестужев-Марлинский - один из первых, кто по-иному воспринимает дагестанцев и всё то, чем они живут. Он первый примечает «иную культуру» и её важный определяющий фактор - народно-поэтическое искусство. В его восприятии образа Дагестана «вненаходимость» (М. Бахтин) сменяется «внутринаходимостью». Не поверхностно, отстра-нённо-созерцательно, а глубоко прочувствованно преподносится дагестанский народ: до него никогда не была столь высока степень проникнутости, близости описываемого образа Кавказа, Дагестана. Произведения дают представление о восприятии
новой для писателя-декабриста среды, куда он «брошен» был волею судьбы.
Произведения А. Бестужева-Марлинского, написанные в Дагестане (1830-1834), имеют принципиально важное значение для его творчества, ими писатель завершает свой творческий путь, а, следовательно, и свою идейно-художественную эволюцию. В них отразились существенные особенности художественного метода Бестужева-Марлинского, которые обусловлены общей эволюцией русского романтизма.
Наблюдения писателя над бытом и нравами горцев составляли фактическую основу его повестей. «Реальный» материал осмысливался писателем в соответствии с его целями и задачами, авторским замыслом, с романтической эстетикой, которая была сутью его художественного видения мира и человека.
«Открытость» Бестужева-Марлинского, его желание познать иной культурный мир, людей иного менталитета в сочетании с романтическими взглядами во многом обусловило отношение к Дагестану, к народу. Его «открытость» проявлялась в желании познать чужую культуру через язык и народно-поэтические творения. Бестужев-Марлинский не только воссоздаёт национальную специфику жизни и быта жителей гор, но и делает первый шаг к изображению психического склада и мировоззрения дагестанского народа. В его произведениях устная поэзия является своеобразным «приёмом» раскрытия национального характера, что позже найдет блестящее продолжение в творчестве М.Ю. Лермонтова.
Общаясь с жителями, писатель слышит местное горское предание о драматической истории, которая разыгралась в Дагестане в 1823 году. Эта же история изложена в воспоминаниях бывшего ординарца А.П. Ермолова, Николая Цылова, который был свидетелем и очевидцем происшествия [9].
Исследователи В. Базанов [10], Н. Маслин [11] видят в повести «Аммалат-бек» (1832) лишь романтическую историю любви с её трагической развязкой. Однако в ней явственно слышится и «торжественная поэзия борьбы». Художественное содержание повести многокомпонетно: произведение глубокомысленно и в него вложено гораздо больше того, что при первом чтении можно уловить. Образ Аммалата «озарен» идеей свободы и героизма (именно это импонирует автору и соответствует романтическим устремлениям). «Тема протеста - эта центральная философская проблема мировоззрения декабристов - становится ведущей в повести Бестужева, воплощаясь в образах мечты, мира героического и смелого» [4, с. 368], - отмечает Р.Ф. Юсуфов.
Бесспорно, герои повести «Аммалат-бек» и основа сюжета историчны, но руководствовался Бестужев-Марлинский легендой, бытовавшей в то время в Дагестане. Одно не противоречит другому, так как в основе всякой легенды как фольклорного
