CC BY
1619
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СТИЛИСТИЧЕСКИХ ПРИЕМОВ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ПУБЛИЦИСТИКЕ
К.Н. ДУБРОВИНА
Кафедра общего и русского языкознания Российского университета дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
В статье рассматривается употребление фразеологизмов в художественной литературе и публицистике как без трансформации, так и в трансформированном виде. Выявляются лингвистические основы стилистических приемов использования фразеологических единиц.
Фразеология - это самостоятельный уровень языка, выполняющий особые стилистические функции в языке и речи. Фразеологизмы выражают различные эмоциональные и оценочные характеристики предметов и явлений, создают или усиливают экспрессивность речи.
О стилистическом использовании фразеологизмов в разных сферах речевой деятельности написано немало работ. Однако часто в них уделяется недостаточно внимания тем способам использования фразеологизмов, которые связаны с преобразованием, трансформацией последних, а также «механизмам» этих преобразований.
Между тем исследование лингвистических (да и экстралингвистических) основ использования фразеологизмов в стилистических целях может помочь в решении как собственно лингвистических, так и литературоведческих задач. Анализ способов и приемов преобразования фразеологических единиц (ФЕ) поможет также выявить, какие из этих приемов вызывают комический эффект, какие служат созданию иронии, сарказма, сатирического образа, какими средствами создаются различные тропы и стилистические фигуры - каламбур, антитеза, оксюморон и др.
Как правило, в стилистических целях фразеологизмы могут использоваться следующим образом:
1. Вообще без трансформации, то есть и их форма, и семантика сохраняются в кодифицированном виде; при этом стилистический эффект возникает в результате взаимодействия фразеологизма с контекстом.
2. С частичной трансформацией: изменяется семантика при сохранении формы ФЕ.
3. Также с частичной трансформацией, но в данном случае изменяется форма фразеологизма при сохранении его семантики.
4. С полной трансформацией и формы, и семантики фразеологизма.
Каждая из этих групп делится еще на несколько подгрупп.
Рассмотрим последовательно каждую группу стилистических приемов,
выявляя их специфику.
1. Использование фразеологизмов без трансформации
В этом случае стилистический эффект возникает за счет взаимодействия фразеологизма с контекстом.
1.1. Фразеологизм сталкивается в одном контексте с лексико-фразеоло-гическими единицами, не совместимыми с ним по их семантическим характеристикам. Данное явление называется семантическим парадоксом. «Лингвистическая стилистика рассматривает лингвистические особенности парадокса, -пишет Г.Я. Семен, - как фигуры речи, модель и средства создания приема, наличие противоречивости, алогизма, выполняемые им функции. Помимо этого, теория комического как раздел эстетики рассматривает парадокс как средство создания юмористического эффекта, как орудие сатиры» [Семен, 2004, с. 322].
Наглядным примером семантического парадокса служит отрывок из рассказа А.П. Чехова «Осколки московской жизни»: «Татьянин день - это такой день, в который разрешается напиваться до положения риз даже невинным младенцам и классным дамам». Фразеологизм до положения риз употребляется с глаголом напиваться, а также с сочетаниями быть пьяным, напоить кого-либо и означает ’до крайней степени, до невменяемости, потере сознания’. В данной фразе семантическое противоречие (парадокс) возникает при объединении в одном контексте ФЕ напиваться до положения риз и оборотов невинным младенцам и классным дамам. Классные дамы - воспитательницы в женских средних учебных заведениях до 1917 г. - служили примером исключительной воспитанности, добропорядочности и благородства, так что представить себе их в состоянии крайнего опьянения просто невозможно. Что же касается напивающихся до положения риз невинных младенцев, то парадоксальность ситуации здесь еще более очевидна. Возникает своеобразный оксюморон.
Еще пример семантического парадокса - из «Двенадцати стульев» И. Ильфа и Е. Петрова: «Застенчивый Александр Яковлевич тут же, без промедления, пригласил пожарного инспектора отобедать чем Бог послал. В этот день Бог поспал Александру Яковлевичу на обед бутылку зубровки, домашние грибки, форшмак из селедки, украинский борщ с мясом первого сорта, курицу с рисом и компот из сушеных яблок». Семантический парадокс возникает в результате столкновения в контексте семантически антонимичных, парадоксальных элементов: с одной стороны, фразеологизм чем Бог послал (‘чем пришлось (угощать, обедать и т. п.); тем малым, что есть для существования, жизни’), а с другой - перечисление далеко не бедного, со всевозможными деликатесами, обеденного меню «голубого воришки» Альхена. В результате контекст приобретает саркастическую окраску.
Принцип семантического парадокса лежит в основе и следующего примера: «Делает гадости от всего сердца» (О. Донской). От всего сердца - ‘совершенно искренне, с полной откровенностью, непосредственностью’; данный фразеологизм содержит одобрительный оттенок значения, положительный оценочный компонент, а словосочетание делает гадости имеет прямо противоположную характеристику.
1.2. Другой стилистический прием, в результате которого возникает комический эффект, носит название стилистического парадокса. Он образуется в том случае, когда в одном контексте сталкиваются языковые единицы, принадлежащие к разным стилям речи, имеющие различную стилистическую окраску. Например: «Альфа и омега кухни - кухарка Пелагея возилась около печки» (Чехов. Кухарка женится). Известный библейский фразеологизм альфа и омега, означающий ‘сущность, основа чего-либо’, в кодифицированном литературном языке принадлежит к книжному стилю. В данном же контексте при столкновении этого фразеологизма со словами сниженного, разговорнообиходного стиля - кухня, кухарка, возилась, печка (даже имя Пелагея имеет оттенок просторечности) - возникает стилистический парадокс, а все предложение приобретает ироническую окраску. Автор явно иронизирует, подшучивает над кухаркой.
Стилистический парадокс встречается и в письмах А.П.Чехова. Например: «Юные девы и агнцы непорочные носят ко мне свои произведения; я из кучи хлама выбрал один рассказик, помарал его и посылаю Вам. Прочтите» [Письмо А.С. Суворину, 27 декабря 1889 г.]. В этом контексте обороты высокого стиля (юные девы, библейский фразеологизм агнцы непорочные) соседствуют со словами сниженного, разговорного стиля {из кучи хлама, рассказик, помарал), в результате чего происходит десакрализация библейского выражения, весь отрывок приобретает шутливую окраску и возникает юмористический эффект.
Наконец, в одном контексте могут встречаться одновременно и семантический, и стилистический парадокс. Например: «Из угла в угол шагает швейцар, алчущий и жаждущий. На сытом рыле его написано корыстолюбие, в карманах позванивают плоды лихоимства» [Чехов. Лист]. В этом отрывке сталкиваются семантически и стилистически противоположные языковые единицы. С одной стороны, библейский фразеологизм алчущий и жаждущий, то есть ‘испытывающий голод и жажду’, а с другой, - словосочетание на сытом рыле его. В результате такого «столкновения» возникает семантический парадокс. Соединяются в данном контексте и лексико-фразеологические единицы разных стилей: книжного, высокого (алчущий и жаждущий-, второе значение этого оборота - ‘стремящийся к духовным ценностям, ищущий смысл существования’; корыстолюбие, плоды лихоимства) и сниженного - разговорного {из угла в угол шагает; в карманах позванивают) и грубо-просторечного (на сытом рыле его), что создает стилистический парадокс.
1.3. Взаимодействие меду двумя фразеологизмами в одном контексте или между фразеологизмом и свободным словосочетанием. При этом, как правило, взаимодействуют отдельные компоненты разных ФЕ или компонент фразеологизма и компонент-омоним свободного словосочетания. Между этими компонентами могут возникать отношения синонимии, антонимии, омонимии и др.
Кроме того, в результате такого взаимодействия образуются различные стилистические эффекты - ирония, насмешка, сарказм, но особенно часто каламбур. Например: «Зачем мне дар слова, если молчание - золото?» (Б. Цветанов). Молчание - золото - это вторая часть известной пословицы: Слово - серебро, а молчание - золото. В приведенном выше контексте слово в значении ‘речь’ и молчание образуют антонимическую пару, а между компонентами дар в значении ‘драгоценность, богатство’ и компонентом золото устанавливаются отношения контекстуальной синонимии.
В предложении «Плоды просвещения - это яблоко раздора между семьей и школой» (Ю. Мезенко) между фразеологическими компонентами плоды и яблоко устанавливаются гиперо-гипонимические, или частично-синонимические отношения [Лысякова, 2004, с. 148].
Каламбурный эффект фразы особенно ярко ощущается при объединении в ней фразеологизмов на основе омонимии одного из компонентов. В этом случае можно говорить о различных деривационных значениях общего компонента в составе разных фразеологизмов [Шмелев, 1977, с. 316-320]. Например: «Сначала брал за душу, потом - за горло» (В. Прудовский). Брать за душу - ‘сильно, глубоко волновать, трогать; вызывать сильные эмоции’; брать за горло - ‘принуждать, притеснять’. Общий компонент-омоним - брать.
«Цыплят по осени считают. Ворон - круглый год» (Вл. Колечицкий). Цыплят по осени считают - ‘о чем-либо судят лишь по конечным итогам’; считать ворон - ‘бездельничать’; общий компонент-омоним - считают.
Пример из «Двенадцати стульев» И. Ильфа и Е. Петрова. Остап Бендер уговаривает Ипполита Матвеевича заработать немного денег нищенством: «Никогда, - принялся вдруг чревовещать Ипполит Матвеевич, - никогда Воробья-нинов не протягивал руки. - Так протянете ноги, старый дуралей! - закричал Остап». Протягивать руку - ‘просить милостыню, подаяние’; протянуть ноги -‘умереть’. Общий компонент-омоним - протягивать/протянуть.
На тех же основаниях могут объединяться фразеологизм и свободное словосочетание. Например: «Нести вздор гораздо легче, чем тяжести» (В. Прудовский). Здесь компонент нести фразеологизма нести вздор вступает в омонимические отношения с компонентом свободного словосочетания нести тяжести.
2. Использование фразеологизмов с частичной трансформацией (изменение семантики при сохранении формы)
2.1. Использование фразеологического оборота в прямом значении
В этом случае в контексте реализуется прямое, буквальное, генетически исходное значение ФЕ. Стилистический эффект возникает в результате того, что в контексте употребляется внешний омоним ФЕ, то есть омоним, который находится за пределами фразеологической системы, вне ее. При этом в контексте обязательно должны быть компоненты, которые поддерживали бы прямое, буквальное значение фразеологизма, поскольку, будучи генетически вторичным, фразеологическое значение в синхронном аспекте всегда является первичным, актуальным.
О том, как тесно связаны между собой производное, то есть фразеологическое значение и генетически исходное, прямое, пишет В.З. Санников: «Обыгрыванию чаще всего подвергается природа фразеологизма, его вторичный, производный характер. Значение фраземы не выводимо из значения составляющих его единиц, однако первичное [то есть прямое, свободное. - К.Д.], несвязанное значение «слабо мерцает» во фразеологизме и может «реанимироваться» говорящими для создания комического эффекта» [Санников, 1999, с. 297].
Пример из пьесы Е. Шварца «Тень»: «Первый придворный. Прежде мороженое подавали в виде очаровательных барашков или в виде зайчиков, или котяток. Кровь стыла в жилах, когда приходилось откусывать голову кроткому, невинному созданию. Первая дама. Ах да, да! У меня тоже стыла кровь в жипах, ведь мороженое такое холодное».
В первом случае оборот кровь стыла в жилах (‘о чувстве ужаса, сильного страха, испуга’) является фразеологическим, нетрансформированным, а во втором случае словосочетание стыла кровь в жипах имеет прямое значение - ‘замерзать’, которое поддерживается контекстом: «ведь мороженое такое холодное».
Контекст, поддерживающий, подкрепляющий прямое значение словосочетания, играет весьма важную роль в создании стилистического эффекта. Если это подкрепление заключено в предшествующем словосочетанию контексте, то он как бы предсказывает, прогнозирует прямое значение, подготавливает к нему адресата. Такой контекст называется прогнозирующим. Например: «Друзья человека. Три года Э. Русалкин содержит в ванне живого крокодила Барсика, подкармливая его бычками в томате. Когда хозяина лишают премии, благодарное животное плачет настоящими крокодиловыми слезами» [ЛГ, 07.06.1978]. Такие компоненты контекста, как «содержит... живого крокодила», «животное плачет», «настоящими», прогнозируют прямое значение оборота крокодиловыми слезами.
В качестве прогнозирующего контекста может выступать и заголовок: «В защиту окружающей среды. Не сорите деньгами\» [ЛГ, 08.12.1976]. «Закон гигиены. Рука руку моет» [ЛГ, 26.04.1978].
Однако значительно чаще встречается другой вид контекста, в котором именно словосочетание в прямом значении стоит в начале текста. В этом случае адресат воспринимает данное словосочетание не как свободное, а как фразеологически связанное и отождествляет форму этого оборота с более привычным фразеологическим значением. Но последующий контекст разрушает это представление. В результате возникает так называемый «эффект обманутого ожидания» [Сахарный, 1978, с. 132-133].
Например: «Хлеб да соль. Хлебом-солью встречают посетителей в столовой № 13. В меню это блюдо носит название «котлеты» [ЛГ, 11.01.1976]. Фразеологизм хлеб да соль означает пожелание приятного аппетита; встречать хлебом - солью кого-либо - ‘оказывать гостеприимство, проявлять радушие при встрече уважаемых и дорогих гостей’. Однако последующий контекст обманывает ожидания читателя, так как оказывается, что эти обороты имеют буквальное значение: в котлетах вместо мяса есть только хлеб да соль.
На «эффекте обманутого ожидания» построена и басня Э. Дивильковского: «Борису Захаровичу не нравилось, что его молодой заместитель работает с огонь-
ком. Резюме: соблюдайте правила пожарной безопасности» [ЛГ, 24.05.1978]. ФЕ работать с огоньком ‘делать что-либо с увлечением, подъемом’. Здесь же данный оборот имеет прямое значение, о чем читатель узнает только из резюме.
«Эффект обманутого ожидания» отмечается и в приведенном выше примере из пьесы Е. Шварца.
Необходимо отметить, что независимо от того, где стоит прямое, буквальное значение фразеологизма - в начале или конце текста, - в любом случае за этим словосочетанием ощущается его фразеологический омоним, что несомненно создает определенный стилистический эффект. «Сущность этого приема, - пишет Д.Н. Шмелев, - состоит в том, что фраза, внешне совпадающая с устойчивым фразеологическим словосочетанием, уже в силу этого совпадения привлекает к себе большее внимание. Она воспринимается как бы сквозь призму ее привычного фразеологического значения, в той или иной мере окрашивающего и данное индивидуальное построение» [Шмелев, 1977, с. 323].
2.2. Использование словосочетания одновременно и в прямом, и в переносном (фразеологическом) значении
Наиболее яркий прием создания стилистического каламбура заключается в совместном и одновременном употреблении ФЕ и свободного словосочетания, являющегося генетическим прототипом данной ФЕ [см.: Мелерович, Мо-киенко, 2001, с. 20; Шанский, 1985, с. 153-154; Дубровина, 1980, с. 120; Шмелев, 1977, с. 323-324; Калинин, 1971, с. 193-199]. Этот вид семантического преобразования фразеологизма называется полным совмещением, сущностью которого является реализация в данном контексте обоих значений словосочетания. Полное совмещение возможно лишь при трансформациях так называемых реальных ФЕ, то есть таких, которые имеют в современном языке прототипы (словосочетания, метафоризация которых дала жизнь этим ФЕ). Полное совмещение фразеологического и свободного словосочетаний называется также «двойной актуализацией» [Мелерович, Мокиенко, 2001, с. 20], которая используется, как правило, для создания, шутливого (юмористического) стилистического эффекта путем неожиданного столкновения ФЕ и ее буквального прототипа в результате ситуативного переосмысления. Пример двойной актуализации оборота, или полного совмещения его значений: «Порфирий Владимирович готов был ризы на себе разодрать, но опасался, что в деревне, пожалуй, некому починить их будет» (Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы). Фразеологизм раздирать/разодрать на себе ризы (одежды) означает ‘выражать крайнее отчаяние, безутешное горе, глубокую скорбь’ (от древнего обычая у народов Востока раздирать на себе одежду в знак глубокой печали, горя, отчаяния). В этом контексте оборот используется и как фразеологизм, и в прямом значении, то есть здесь возникает двойная актуализация. Данный оборот используется писателем-сатириком как средство меткой саркастической характеристики персонажа. Автор показывает, как сильно хочет Иудушка Головлев предстать перед окружающими в лучшем свете, насколько велико его желание изобразить глубину своего страдания. Однако все эти лживые попытки «выдавить» из себя скорбь и отчаяние выдают лишь его ханжеское лицемерие, а меркантильные
опасения Иудушки, выраженные фразой «но опасался, что в деревне, пожалуй, некому починить их будет», которая поддерживает буквальное значение фразеологического оборота, берут верх над «благими» намерениями лицемера.
Другой пример из пьесы Е. Шварца «Дракон» [Народ наблюдает за битвой Ланцелота и Дракона]. «Мальчик. Ну, мамочка, ну, смотри, ну честное слово, его кто-то лупит по шее. Первый горожанин. У него три шеи, мальчик. Мальчик. Ну вот, видите, а теперь его гонят в три шеи». Словосочетание в прямом значении совпадает с фразеологическим: в три шеи - ‘грубо, бесцеремонно, с бранью, с побоями (гнать, выгонять, выталкивать и т. п. кого-либо)’. Контекст (речь идет о трехглавом Драконе, у которого, следовательно, и три шеи) прогнозирует и подкрепляет прямое значение словосочетания. Однако за прямым значением стоит омонимичный ему фразеологизм. Так возникает стилистический эффект - каламбур.
В следующем примере употребляются два оборота с двойной актуализацией, которые, помимо полного совмещения их прямых и фразеологических значений, вступают еще в семантические отношения между собой, причем тоже дважды: как фразеологизмы и как свободные словосочетания. «В нее влюблялись без ума. С умом - воздерживались» (В. Макосий). В этом контексте используются два фразеологических оборота: без ума (влюбляться, любить) - ‘очень сильно’ и с умом (делать что-либо) - ‘разумно, основываясь на здравом смысле’. Между двумя этими ФЕ существует внутренняя омонимия, то есть омонимия внутри фразеологической системы между компонентами двух фразеологических оборотов. Однако в результате того, что у этих компонентов в данном контексте реализуются и прямые, буквальные значения, между ними устанавливаются отношения антонимии: без ума - ‘те, у кого нет ума, то есть глупые’; с умом - ‘те, у кого есть ум, то есть умные’. Стилистический эффект здесь возникает в результате двойной и к тому же пересекающейся языковой игры.
3. Использование фразеологизмов с частичной трансформацией (изменение формы при сохранении семантики)
3.1. Замена одного из компонентов фразеологизма
Довольно многочисленны примеры, когда тот или иной автор заменяет какой-либо компонент ФЕ своим, окказиональным вариантом. При этом семантика фразеологизма может оставаться без изменений.
Ср., например: азбучные истины (ФЕ с узуальным компонентом) - ‘общественные, неоспоримые, всем понятные, не требующие доказательств положения, суждения’ - и азбучные вещи (ФЕ с окказиональным компонентом). Второй оборот сохраняет то же значение: «Мы убираем картофель уже после разбора фитофторы. Мы даже специально заражаем наш картофель! Тогда мы можем видеть, устойчив сорт или нет, - он говорил это, протягивая к аудитории руки и слегка потрясая ими, дружески втолковывая сами собой разумеющиеся азбучные вещи» [Дудинцев. Белые одежды].
Ср. также узуальный фразеологизм делать/сделать из мухи слона (‘придавать чему-либо незначительному, ничтожному большое значение; представ-
лять, выставлять перед кем-либо что-либо незначительное, ничтожное как значительное, особо важное’) и фразеологизмы с окказиональными заменами компонентов: «Ходишь, переживаешь из-за ничего. Раздуваешь из мухи слона» [Абожин. Конец карьеры]. «Но ты недоучитываешь силу домыслов. Они способны превратить муху в слона [Тоболяк. История одной любви]. «Она заметила между прочим, что «кажется, они там все, по своей всегдашней привычке, слишком забежали вперед и из мухи сочинили слона» [Достоевский. Идиот].
Во всех приведенных примерах значение преобразованных по форме ФЕ не изменилось.
Ср. также: драть горло (‘очень громко говорить, петь, кричать и т. п.’) -надсаживать горло (С. Сергеев-Ценский); до потери сознания (‘до крайней степени, до предела’) - до потери рассудка (С. Сергеев-Ценский); прийти в себя (‘выйти из обморочного состояния, из забытья, из состояния сильного опьянения’) - воротиться в себя (М. Горький); перебирать в голове (‘вспоминать, обдумывать что-либо’) - шарит в голове (М. Шолохов); поставить к стенке (‘расстрелять’) - прислонить к стенке (М. Шолохов).
Следует подчеркнуть, что даже такие замены узуальных компонентов ФЕ, не вызывающие изменения их семантики, тем не менее играют важную стилистическую роль, «реанимируя» стершуюся внутреннюю форму (мотивирующий образ) фразеологизма или изменяя ее и тем самым повышая экспрессивность ФЕ.
Известно, что экспрессивность любого оборота, каковым является и фразеологический оборот, в результате его многократного употребления со временем снижается («меркнет», «тускнеет»). Вот почему так широко используются различные трансформации, которые способны «оживить» фразеологический образ и этим преобразованием повысить экспрессивность фразеологизма, не изменяя семантики последнего.
Новый, окказиональный компонент фразеологизма, как правило, очень тесно связан с контекстом, взаимодействуя с ним и создавая благодаря этому определенный стилистический эффект. Например: «Правда, в глубине души им все равно, что командующий Белоруков, что Петлюра, что предводитель зулусов в этой паршивой стране... У зулусов жить - по-зулусьи выть» [Булгаков. Белая гвардия]. Автор образует окказиональную ФЕ по модели общеязыкового, узуального оборота с волками жить - по-волчьи выть (‘человек бывает вынужден приноравливаться к окружающим, к тем, в общество которых он попал, принимать их образ жизни (обычно предосудительный), их правила’). Замена компонента волки на зулусы, а также по-волчьи на окказиональный компонент по-зулусьи порождает языковую игру, не изменяя семантику фразеологизма.
Пример из пьесы Е. Шварца «Обыкновенное чудо»: «Дама. Позвольте мне без всяких крестов поговорить с принцессой, ваше величество. Мне есть что сказать ей. Король. Не позволю! Мне попала вожжа под мантию\ Я - король или не король?» Е. Шварц использует здесь известный просторечный фразеологический оборот вожжа (шлея) под хвост попала кому-либо (‘о неоправданно капризном, взбалмошном поведении, неуравновешенном состоянии’), заменяя узуальный компонент хвост на окказиональный мантия. Семантика оборота не изменяется, а новый компонент, создавая юмористический образ, вполне вписывается в данный контекст.
Еще пример:
Я им всем показал «ху из ху», -
Жаль, жена подложила сюрприз:
Пока я был на самом верху -
Она с кем-то спустилась вниз...
[Высоцкий. Песенка про прыгуна в высоту].
Здесь компонент свинья общеязыкового фразеологического оборота подложить свинью - ‘совершить по отношению к кому-либо непорядочный, низкий поступок, подлость’ - заменяется на компонент сюрприз - ‘неожиданный приятный подарок’. В общем компоненте обоих оборотов подложить реализуется сема ‘скрытно, в тайне, втихомолку’ (сделать что-либо). Семантика исходного оборота, хорошо всем известная, а также содержание контекста позволяют сохранить в новом обороте значение прежнего фразеологизма. Однако поскольку лексическое значение компонента сюрприз вступает в противоречие с семантикой фразеологического оборота в целом, возникает семантический парадокс, на котором и строится комический эффект.
3.2. Расширение компонентного состава фразеологизма
Тем же целям, что и вышеописанный вид трансформации ФЕ, служит еще один прием преобразования структуры фразеологизма, а именно расширение его компонентного состава. В ряде случаев такое расширение не приводит к сколько-нибудь существенному изменению семантики, а лишь усиливает имеющееся значение, интенсифицирует его. Вот как, например, может быть представлен в расширенном компонентном составе фразеологизм хвататься (цепляться) за соломинку - ’пытаться спастись, выйти из тяжелого положения, прибегая к единственному, но бесполезному средству, к чему-либо, вселяющему обманчивую надежду’: «Тут бои предстояли более ожесточенные, чем где бы то ни было: перед концом фашисты будут хвататься за любую соломинку» [Колосов. Три круга войны].
«Что, кроме любви, могло быть между нами общего? Что иное могло надолго, если не навсегда, связать нас? Я хватаюсь за каждую соломинку, то боялась слишком от него удалиться, то боялась излишним усердием надоесть ему» [Полонский. Рассказ вдовы].
«Гиацинтов догадывался, зачем его вызвал премьер. Провал операции с Блюхером. Но как всякий человек, он цеплялся за малейшую соломинку и мечтал о том, что Меркулов еще ничего не знал о провале с Блюхером» [Семенов. Бриллианты для диктатуры пролетариата].
«Твоя теория - ломаный грош! Воробей - вот где истина! Воробей! Он цеплялся за последнюю соломинку. От Воробья тебе никуда не деться!» [Квин. Ржавый капкан на зеленом поле].
«Многие приплывали к своему концу, отмучивались несколько месяцев, надеясь, что выберутся, цеппяясь за соломинку надежд. Зачем же эти надежды, зачем обманы судьбы, если все равно смерть?» [Лиханов. Голгофа].
«Ты в тайне радовался, думал, что я руками и ногами ухвачусь за ту соломинку, которую ты придумал» [Михальский. 17 левых сапог].
Почти во всех приведенных примерах дополнительные компоненты во фразеологизме хвататься (цепляться) за соломинку усиливают компонент за соломинку, делая его более экспрессивным. В последнем примере усиливается глагольный компонент.
Еще несколько примеров на расширение компонентного состава фразеологизма без изменения его семантики:
Подобрать ключи (ключ) к кому-либо или чему-либо (‘найти верный подход к кому-либо; найти средство, способ, возможность познания чего-либо, овладения чем-либо’) - подобрать верные ключи (Г1. Нилин); подобрать какой-нибудь другой ключ (А. Калинин).
Азбучная истина (‘ общеизвестное, неоспоримое, всем понятное, не требующее доказательств положение, суждение’) - избитая азбучная истина (В. Короленко, Л. Толстой).
Висеть на волоске (‘находиться в опасности, под угрозой краха, гибели’) -висеть на тонком волоске (В. Пикуль); висеть на тончайшем волоске (Ю. Бондарев); на одном волоске висеть (Ф. Достоевский).
Из приведенных примеров следует, что в роли компонентов, расширяющих состав фразеологизма, но не изменяющих его семантику, чаще всего выступают качественные или местоименные прилагательные. Как правило, они выполняют интенсифицирующую функцию.
4. Использование фразеологизмов с полной трансформацией (изменение и формы, и семантики)
Значительно чаще, чем трансформация формы фразеологизма без изменения его семантики, встречаются такие структурные преобразования фразеологических оборотов, в результате которых существенно изменяются и значения последних.
4.1. Изменение семантики фразеологизма при замене одного из его компонентов новым, окказиональным
В ряде случаев замена в общеупотребительном фразеологизме какого-либо узуального компонента окказиональным, авторским приводит к изменению семантики всего оборота. Например: «- Ну, а что ваш приятель, Никанор Сырцов? По-прежнему сидит сложа руки? - Сложа-то сложа. Только не сидит, а лежит. От голодного тифа или что-то вроде - помер» [Аверченко. Аргонавты и золотое руно].
В результате замены в известном фразеологизме сидеть сложа руки (‘ничего не делать, бездействовать, бездельничать’) компонента сидеть на окказиональный компонент лежать изменяется семантика всего оборота: лежать сложа руки означает ‘быть покойником’. Образование нового значения в этом обороте происходит, во-первых, под влиянием контекста (собственно лингвистический фактор), а во-вторых, - известного обычая, существующего у многих народов, складывать руки покойника на его груди (экстралингвисти-ческий фактор).
В следующем примере замена компонента производится в известном изречении французского философа Рене Декарта, которое бытует у нас как на латинском языке (Cogito ergo sum), реже на французском (Je pense, done je suis), так и в виде русскоязычной кальки (.Я мыслю, следовательно, существую). В данном обороте заменен компонент следовательно, и новое выражение приобретает такую форму: «Я мыслю - и на это существую» [Донской. ЛГ, 18.01.1978]. Исходное изречение имеет следующее значение: ‘Доказательством существования человека является его мыслительная деятельность’. С заменой одного лишь компонента меняется и семантика всего оборота: ‘Моя умственная деятельность является источником средств существования’.
4.2. Нарушение фразеологической непроницаемости
Одним из весьма распространенных видов структурно-семантической трансформации ФЕ является нарушение ее непроницаемости.
Под нарушением фразеологической непроницаемости понимается такое расширение компонентного состава фразеологизма, при котором у какого-либо компонента ФЕ появляется зависимый компонент, не входящий в состав фразеологизма и возвращающий фразеологическому компоненту его прямое значение. В результате целостное, нерасчлененное значение фразеологизма «расщепляется», иными словами, его слитность, непроницаемость разрушается. При этом происходит деметафоризация оборота, то есть всему фразеологизму (или отдельным его компонентом) возвращается прямое значение. Вследствие такого преобразования ФЕ возникает оборот с прямым значением, омонимичный фразеологическому обороту, или двойная актуализация, когда оба значения - прямое и переносное - сосуществуют в одном выражении.
Например: «Любознательному туристу Одесса дает вкусную пищу для наблюдений» [Ильф. Из записных книжек]. ФЕ давать пищу означает ‘способствовать возникновению или развитию интереса, размышлений, любопытства к чему-либо’. Переносное, фразеологическое значение этого оборота связано с духовной стороной жизни, но компонент вкусная, разрушая целостность ФЕ, возвращает существительному пища прямое значение. Таким образом, в компоненте пища возникает двойная актуализация: вкусная пища - прямое значение (материальный, физический феномен), пища для наблюдений - переносное значение (идеальный, духовный феномен).
Пример из газеты: «Мы не можем позволить по каждому фиговому листочку от врача, который не имеет на то лицензии, но считает, что вы были нетрудоспособны, выдавать вам больничный лист», - сказали нам в Департаменте организации медицинской помощи населению» [Жизнь москвичей в вопросах и ответах // АиФ. - М., 2000, № 11]. Здесь нарушает непроницаемость компонент от врача. При этом происходит совмещение двух значений в слове листочек: прямого собственно лексического значения (‘листок бумаги’) и связанного значения компонента в составе фразеологизма, означающего ‘то, что используется, служит прикрытием чего-либо заведомо бесстыдного, нечестного’. В результате образуется двойная актуализация.
Еще один пример: «Блаженны нищие духом и кинематографом» - заголовок статьи В. Новодворской [Мир за неделю, № 1, 28.08-04.09.1999]. Существи-
тельное кинематографом, проникающее в целостную структуру фразеологизма и нарушающее его непроницаемость, возвращает компоненту нищие его прямое значение (‘неимущие, крайне бедные’), тогда как библейский фразеологизм нищие духом означает ‘лишенные гордыни, ведущие праведный образ жизни’. Комизм возникает при взаимодействии фразеологически связанного компонента (духом) и компонента свободного и с прямым значением (кинематографом) в результате того, что, будучи однородными членами предложения по синтаксической структуре, они не являются таковыми с точки зрения семантики.
4.3. Контаминация фразеологизмов
Интересен также прием контаминации двух (реже трех) фразеологических единиц. Существует контаминация двоякого рода:
1) объединяются ФЕ, имеющие в своем составе одинаковый компонент (иногда это могут быть компоненты-омонимы);
2) объединяются фразеологизмы-синонимы или антонимы.
4.3.1. В фельетоне Г. Рыклина «Тысяча глупостей» сливаются фразеологические обороты <И> никаких гвоздей\ - междометный фразеологизм, выражающий категоричность (‘и никаких возражений’), и гвоздь сезона (‘самое главное, заметное явление, событие’): «Солдаты требовали, чтобы им показывали иностранные фильмы.., даешь Фербенкса и Мэри Пикфорд, и никаких других гвоздей сезона!» В результате этой контаминации возникает новый оборот, в котором совмещаются значения обоих объединенных фразеологизмов.
Пример из «Багрового острова» М.А. Булгакова: «Кай. Молчи, дрянь! Твое дело еще впереди. Кири. Молчу, как рыба об лед». Автор использует здесь прием контаминации двух фразеологизмов: молчать как рыба (‘совсем ничего не отвечать; долго и упорно молчать’) и биться как рыба об лед (‘сильно нуждаясь, бесплодно, безрезультатно добиваться улучшения материального положения’). В один окказиональный оборот сливаются два фразеологизма, имеющие в своем составе один и тот же компонент рыба. При этом во втором обороте опущен компонент биться. Семантика первого фразеологизма сохраняется и в окказиональном обороте, а вторая его часть полностью десемантизируется и используется только для создания каламбурного эффекта.
Объединяться могут и три фразеологизма: «Гомерический смех сквозь крокодиловы слезы» [Львов. ЛГ, 19.04.1978]. Фразеологические обороты гомерический смех и смех сквозь слезы имеют общий компонент смех, а обороты смех сквозь слезы и крокодиловы слезы - общий компонент слезы.
4.3.2. В романе И.А. Гончарова «Обломов» один из персонажей говорит: «Пасмурно оттого, что у вас окошки-то с которых пор не мыты? Грязи- то, грязи на них! Зги Божьей не видно, да одна штора почти совсем опущена». Здесь контаминируются два синонимичных фразеологизма - ни зги не видно и света Божьего не видно-, в них есть один общий компонент - не видно, который и определяет их синонимию. Окказиональный оборот выполняет функцию речевой характеризации данного персонажа.
В другом примере объединяются фразеологизмы с антонимичными значениями и общим компонентом: «...Есть еще один конкурент - промышленное
строительство. За него, если и гладят по головке, то против шерсти» [Труд, 12.07.1999]. Гладить по головке - ‘одобрять, хвалить кого-либо, потворствовать кому-либо’, а гладить против шерсти - ‘не одобрять кого-либо, делать что-нибудь не так, как кому-либо хотелось бы’. Соединение этих двух семантически противопоставленных оборотов приводит к образованию оксюморона.
4.4. Прием «фонетической мимикрии»
Очень распространенным способом использования фразеологических оборотов в целях создания стилистического эффекта является прием так называемой «фонетической мимикрии» - «звукового уподобления слова или его преображенного варианта другим словам» [Общее языкознание, 1970, с. 488].
Этот прием основан на частичной морфофонетической трансформации компонента фразеологизма, приводящей к полному изменению его семантики и вследствие этого к изменению семантики всего оборота.
Можно выделить несколько видов фонетической мимикрии.
4.4.1. Одна-две фонемы или морфема заменяются другой. Например: Еле-еле душа в деле (ср.: Еле-еле душа в теле)-, Сколько Лен, сколько Зин! (ср.: Сколько лет, сколько зим\)', Взятки сладки (ср.: Взятки гладки)', Деньги на дочку! (ср.: Деньги на бочку!);Любовь до гробовой тоски (ср.: Любовь до гробовой доски)', Лягушка: «Дорога мошка к обеду» (ср.: Дорога ложка к обеду)', Ружье: «И волки биты, и овцы целы» (ср.: И волки сыты, и овцы целы).
4.4.2. К слову прибавляется или вставляется в него одна - две фонемы или морфема. Например: Кум - хорошо, а два - лучше (ср.: Ум - хорошо, а два -лучше)', Или план, или пропал (ср.: Или пан, или пропал)', Рыночные сцены (ср.: Рыночные цены)-, Перед злоупотреблением взбалтывать! (ср.: Перед употреблением взбалтывать\)
4.4.3. В новом слове на одну - две фонемы меньше по сравнению с исходным. Например: Чем бы дитя не тешилось, лишь бы оно не лакало (ср.: Чем бы дитя не тешилось, лишь бы оно не плакало)', заслуженная ограда (ср.: заслуженная награда)', Удивительное - ядом! - сказал Сальери (ср.: Удивительное -рядом).
4.4.4. Приведенные выше виды фонетической мимикрии могут совмещаться в одном слове в различных комбинациях. Например: Робот не волк, в лес не убежит (ср.: Работа не волк, в лес не убежит)', Театр одного вахтера (ср.: театр одного актера).
При фонетической мимикрии очень часто в составе новых оборотов образуются новые компоненты-окказионализмы. Например: автомогильные гонки, амуральное поведение, алиментарная порядочность, тотэлитарный режим, природные матоклизмы.
В результате использования этого приема возникает новое содержание оборота, комическая сторона которого тем сильнее, чем актуальнее это новое содержание.
Во всех случаях фонетической мимикрии исходный фразеологический оборот выступает как второй план, на обязательном соотношении с которым создается стилистический эффект вновь образованного оборота.
4.5. Образование окказиональных авторских оборотов на основе общенародных, узуальных фразеологизмов
В зависимости от степени сходства окказиональных оборотов с общеизвестными фразеологизмами все авторские производные образования можно разделить на две весьма представительные группы.
4.5.1. Автор оставляет часть узуального фразеологизма неизменной, заменяя лишь какой-то его фрагмент на свой собственный, окказиональный. При этом с изменением лексического состава фразеологизма в той или иной мере изменяется его семантика: от узуального оборота берется, как правило, наиболее широкое, обобщенное значение, а в окказиональной, авторской части сосредоточено более конкретное, актуальное содержание.
Примеры: «Но какова наша цензура? Признаюсь, никак не ожидал от нее таких больших успехов в эстетике... Конечно, иные скажут, что эстетика не ее дело, что она должна воздавать Кесареве Кесарю, а Гпедичеве Гнедичу, но мало ли что говорят?» [Пушкин. Письмо Н.И. Гнедичу, 27 июня 1822 г.]. Ср. с библейским фразеологизмом: <Воздайте> Кесарево Кесарю, а Божие Богу.
«Первый признак умного человека - с первого взгляда узнать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подобными]» [Пушкин. Письмо А.А. Бестужеву, конец января 1825 г.]. Ср. с библейским фразеологизмом метать бисер перед свиньями. В обоих примерах возникает ирония.
«Право, легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому и семейному найти себе дачу. Для меня дач сколько угодно, а для Вас ни одной» [Чехов. Письмо А.С. Суворину, 18 мая 1891 г.]. В данном отрывке проявляется мягкий и тонкий чеховский юмор.
«Меня ругают - значит, я существую» [Увеков. ЛГ, 04.05.1977]. Ср. с известным изречением Р. Декарта: «Cogito, ergo sum» («Я мыслю, следовательно, существую»).
Следует подчеркнуть, что при данной трансформации изменяется семантика не всего оборота, а только его части (ср. с примерами в п. 4.1.).
4.5.2. Довольно часто можно наблюдать, что в новом авторском образовании самого фразеологического оборота как целостной языковой единицы уже нет, а остается только его общий образ или содержание. Это значит, что автор использовал лишь основную мысль или образ данного фразеологизма, а также отдельные его компоненты [см.: Шанский, 1985, с. 154].
Примеры: «Самое последнее выеденное яйцо гораздо дороже и ценнее вкуса, предлагаемого аскетизмом» (М. Салтыков-Щедрин). Ср.: Выеденного яйца не стоит (что-либо или кто-либо) - ‘не заслуживает внимания, пустяковый’.
«Мне делается неловко за публику, которая ухаживает за литературными болонками только потому, что не умеет замечать слонов» (А. Чехов). Ср.: Сло-на-то я и не приметил, ирон. (из басни И. Крылова «Любопытный») - ‘не заметил самого главного, важного’.
«Все собираюсь написать Вам, да, видно, моя повивальная бабка имела дело сначала с ленью, а потом уж со мной» (А. Чехов). Ср.: Лень прежде нас родилась, шутл. (обычно говорится как укор ленивому). У Чехова этот оборот передан перифрастически: повивальная бабка имела дело сначала с ленью.
«Краткость в романе была, но не хватало ее брата» (О. Донской). Ср. с афоризмом А. Чехова: «Краткость - сестра таланта».
Необходимо отметить, что подобные способы использования фразеологизмов требуют обязательного знания адресатом тех исходных ФЕ, на которые опирается автор, создавая на их основе окказиональные обороты.
4.6. Комбинированные приемы трансформации фразеологизмов
Очень часто авторы производят с фразеологическими оборотами довольно сложные трансформации. Нередко в окказиональном обороте, образованном на базе общенародного, узуального фразеологизма, можно найти несколько различных трансформаций. Рассмотрим несколько примеров.
В одной из глав романа И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок» рассказывается о митинге по поводу окончания строительства Восточной Магистрали. Собравшиеся уже устали от жары, длинных и нудноватых речей и побаиваются, как бы и девочка, поднявшая на трибуну, не стала говорить длинно и скучно. «Однако пионерка Гремящего Ключа своими слабыми ручонками сразу ухватила быка за рога и тонким смешным голосом закричала: «Да здравствует пятилетка!»
Здесь используется фразеологизм взять быка за рога - ‘начать действовать энергично, решительно и сразу с самого начала’. В данном тексте замена глагольного компонента взяла на более экспрессивный и динамичный ухватила, а также расширение компонентного состава фразеологизма наречием сразу добавляют обороту экспрессии. Кроме того, развернутый распространитель глагола (своими слабыми ручонками) тоже расширяет компонентный состав оборота и при этом нарушает его непроницаемость. И хотя от полной деметафоризации фразеологизма его удерживает контекст, однако именно наложение на переносное, фразеологическое значение прямого, буквального (двойная актуализация) создает комический эффект.
«- Плохой игре - хорошую мину! - требовали зрители» (В. Колечицкий. ЛГ, 02.08.1978) В этом обороте выявляются структурные и семантические преобразования. Изменяется грамматическая структура фразеологизма - из глагольного он трансформируется в субстантивный: делать хорошую мину при плохой игре (‘скрывать свое огорчение, свои неприятности под наружной веселостью, внешним спокойствием, беззаботностью’) - хорошая мина при плохой игре. Затем меняются местами его части (плохая игра - хорошая мина), а также синтаксические связи и отношения; возникает эллиптическая конструкция. Наконец, значение компонента мина (‘выражение лица’) изменяется на омонимичное (‘снаряд со взрывчатым веществом’). В результате всех этих трансформаций образуется окказиональный оборот с абсолютно новой структурой и семантикой. Вместе с тем в этом новом обороте возникает двойная актуализация компонента мина, что вызывает комический эффект.
Пример из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев»: «Он [Коля] поднялся на носках и, закрыв глаза, хлопнул Воробьянинова по щеке... -Правильно, - приговаривал Остап, - а теперь по шее. Два раза. Так. Ничего не поделаешь. Иногда яйцам приходится учить зарвавшуюся курицу...» Этот
оборот образован на основе фразеологизма Яйца курицу не учат - ‘молодой, менее опытный не может научить старшего, более опытного’. В приведенном выше тексте, во-первых, происходит структурная трансформация: отрицательная форма меняется на утвердительную {не учат - приходится учить)-, во-вторых, расширяется компонентный состав фразеологизма (приходится учить, зарвавшуюся курицу). Эти компоненты вносят дополнительный смысл в новый оборот: определение курицы (зарвавшаяся) объясняет причину решения наказать Воробьянинова, а глагол приходится говорит о том, что это мера вынужденная. Комизм ситуации усиливается еще и тем, что курицей, причем зарвавшейся, назван «гигант мысли и отец русской демократии» Воробьянинов.
5. Роль экстралингвистических средств при использовании фразеологизмов в стилистических целях
Кроме собственно лингвистических средств создания стилистических эффектов, существуют еще и экстралингвистические способы выражения различных значений и смыслов, что также служит стилистическим целям. К таким способам относятся невербальные средства общения и информации - жесты, мимика, рисунки, символические знаки и т. п. Совмещение одних и других приемов - собственно лингвистических и экстралингвистических, - как правило, приводит к усилению стилистического эффекта. Приведем несколько примеров совмещения вербальных и невербальных средств.
На рисунке изображены несколько человек на сцене с нотами в руках. Все они поют, кроме одного (он изображен с закрытым ртом). На этом рисунке представлены два значения существительного голос. Прямое значение - ‘звучание голосовых связок при разговоре, пении ит. п.’ - выражено невербальным средством, а именно изображением поющих людей (с открытыми ртами и нотами в руках). Другое значение, переносное - ‘право изъявлять свою волю, свое мнение при решении важных государственных и общественно-политических вопросов’ - тоже представлено на рисунке, но уже в вербальной форме: молчащий человек держит в руках вместо нот лист бумаги с надписью «Совещательный голос», что означает ‘имеющий право обсуждения каких-либо дел, но не решения их’. То есть этот человек не имеет права решающего голоса (голоса во втором, переносном значении). Вместе с тем закрытый рот непоющего человека рядом с открытыми, поющими ртами других участников этой сцены (невербальное средство) свидетельствует о том, что он просто молчит, то есть его голос (в первом прямом значении) не звучит. Таким образом, в обороте совещательный голос обыгрываются оба значения существительного голос - прямое и переносное, при этом используется как вербальная, так и невербальная форма. Стилистический эффект возникает в результате двойной актуализации компонента голос.
На другом рисунке изображен голый человек в бане. Одной рукой он прижимает к себе мочалку и таз, прикрываясь им, а в другой держит шило. Подпись под рисунком гласит: «Меняю шило на мыло» (значение фразеологического оборота - ‘менять что-либо малозначимое на другое, столь же малозначимое’). И хотя ситуация выглядит довольно нелепой, именно благодаря зри-
тельному невербальному восприятию становится ясно, что этот оборот следует понимать буквально. Отсюда и комический эффект.
На следующем рисунке изображена ситуация еще более нелепая, чем предыдущая. И не просто нелепая, а вообще нереальная: изображен человек... без головы. Свою лысую голову с двумя-тремя волосинками, но радостно улыбающуюся, он держит под мышкой. Подпись под рисунком: «Снявши голову, по волосам не плачут» (‘совершив что-либо непоправимое, бессмысленно сожалеть о мелочах’). Здесь также, несмотря на невозможность подобной ситуации в реальной жизни, благодаря невербальным (изобразительным) средствам оборот приобретает прямое, буквальное значение. При этом можно сказать, что чем нелепее ситуация, тем она смешнее.
Рассмотрим еще один пример невербальных стилистических средств, на сей раз связанных с драматургией. «Доктор. ...Как вы себя чувствуете? Ученый. Я чувствую, что совершенно здоров. Доктор. Все-таки я выслушаю вас. (Берет со стола стетоскоп). Вздохните. Вздохните глубоко. Тяжело вздохните. Еще раз. Вздохните с облегчением. Еще раз. Посмотрите на все сквозь пальцы. Махните на все рукой. Еще раз. Пожмите плечами» [Шварц. Тень].
В приведенном отрывке из пьесы Е. Шварца сконцентрировано несколько ФЕ: вздохнуть с облегчением - ‘освободиться от душевной тяжести, переживаний’; смотреть сквозь пальцы (на что-либо) - ‘делать вид, что не замечаешь чего-либо предосудительного, недозволенного’; махнуть рукой (на что-либо) ‘перестать обращать внимание на что-либо беспокоящее, раздражающее’; пожать плечами - ‘выразить недоумение или незнание’.
Происходящая с этими фразеологизмами языковая игра заключается в том, что каждый из приведенных здесь оборотов воспринимается как в прямом, буквальном значении, так и в переносном, фразеологическом, то есть в этой сцене возникает двойная актуализация. Причем восприятию данных оборотов в их прямом значении способствуют действия пациента. Поскольку это драматургическое произведение, то на сцене, естественно, все названные действия воспроизводятся актером. Зритель слышит слова-команды доктора (языковой, вербальный аспект) и видит действия пациента, выполняющего эти команды (невербальный аспект). При этом в словах доктора реализуются оба значения данных оборотов (двойная актуализация), в действиях же пациента - только их прямые значения.
6. Некоторые выводы
Существующий в языке изоморфизм позволяет сказать, что многие стилистические приемы, создающие определенные стилистические эффекты, не являются специфическими именно для фразеологических оборотов, а используют также и единицы других уровней (в первую очередь лексические единицы).
Однако существует немало стилистических приемов, которые обращаются к фразеологическому обороту как к особой единице языка. В этих случаях некоторые признаки фразеологизмов оказываются особенно важными и востребованными.
Так, среди многих характеристик ФЕ наиболее релевантными является следующие:
1. Генетическая вторичность номинации фразеологизма (переносность, метафоричность его значения). Вместе с тем в синхронном плане это переносное значение является актуальным, то есть первичным. На этом основан такой стилистический прием, как употребление оборота одновременно и в прямом, и в переносном значении, то есть использование внешней для фразеологизма омонимии, что приводит к двойной актуализации оборота.
2. Компонентный состав словного характера. На этом свойстве фразеологизма, а таюке на его метафоричности основаны такие приемы, как замена одного из компонентов ФЕ его внешним омонимом, то есть словом в прямом значении, а также замена отдельных компонентов фразеологизма индивидуальноавторскими вариантами или расширение компонентного состава ФЕ, что может привести к обновлению формы оборота, но может даже существенно изменить и его семантику.
3. Постоянство компонентного состава и структуры ФЕ и связанная с этим свойством непроницаемость фразеологизма, нарушение которой приводит, как правило, к изменению семантики оборота в результате его деметафо-ризации.
Наконец, к экстралингвистическим факторам, которые также участвуют в создании стилистических эффектов при использовании ФЕ в стилистических целях, относятся разнообразные культурно-исторические знания адресата и различные невербальные средства (рисунки, жесты, мимика и т. д.). Последние обычно приводят к двойной актуализации оборота.
ЛИТЕРАТУРА
1.Брызгалова Г.Ф. Фразеологизмы в художественной прозе С.Н. Сергеева-Ценского: Автореф. дисс....канд. филол. наук. - М., 1975.
2. Дубровина К.Н. Приемы стилистического использования фразеологизмов // Вопросы лексической семантики. Сб. науч. трудов. - М., 1980, с. 113-131.
Ъ.Лысякова М.В. Синтагматический потенциал русских синонимов и гипонимов // Вестник РУДН. Серия «Лингвистика». - 2004. - № 1(6), с.143-150.
4. Мелерович А.М., Мокиенко В.М. Фразеологизмы в русской речи. Словарь. Изд. 2-е. -М.: Русские словари, Астрель, 2001.
5. Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. - М.: Наука, 1970.
6. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. - М.: Языки русской культуры, 1999.
7. Сахарный Л.В. Как устроен наш язык. - М., 1978.
8. Семен Г.Я. К вопросу о парадоксах в русском языке и русской литературе // Функциональное описание естественного языка и его единиц. Сб. науч. докладов. Ялта 4-8 октября 2004 г. - Симферополь: Доля, 2004, с.320-323.
9. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. Изд. 3-е. - М.: Высшая школа, 1985.
10. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. - М.,1977.
LINGUISTIC PRINCIPLES OF STYLISTIC DEVICES IN USAGE OF PHRASEOLOGICAL UNITS (FICTION AND JOURNALISTIC TEXTS)
K.N. DUBROVINA
General and Russian Linguistics Department Russian Peoples’ Friendship University Mikhlukho-Maklaya str., 6, 117198 Moscow, Russia
The article deals with the use of transformed and not transformed idioms in fiction and journalistic speech sphere. Linguistic basis of stylistic devices in usage of fraseological units are under consideration.
