CC BY
87
ЛИБЕРАЛ Д. ГАЮЕНМАН И ЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ЕДИНСТВЕ ГЕРМАНИИ
Давид Ганземан известен как либерал, представитель промышленной буржуазии Рейнской области, как член прусского мартовского министерства в годы революции 1848-1849 гг. Но его биография до сих пор не стала предметом изучения российских историков, отсутствует комплексное научное исследование деятельности и интеллектуального наследия Ган-земана и в зарубежной историографии. Между тем, эта синтетическая фигура великолепно иллюстрирует многие особенности раннелиберального феномена в Германии.
В годы наполеоновских войн Рейнская область находилась под властью Франции, а после 1815 г., став на основе решений Венского конгресса частью Пруссии, на Западе граничила с бельгийскими территориями. Рейнская область традиционно являлась ареалом развитого ремесла и торговли, а в 1820-е гг. там уже начался процесс индустриализации, который затронул текстильную промышленность, горнодобычу и металлургию. Эта территория с ее большими запасами угля и железной руды в долинах Рура и Саара стала центром горной и металлургической промышленности, именно в этом регионе впервые в Германии началось строительство железных дорог. Не случайно лицом либерализма Рейнской области стали такие крупные предприниматели, как Лудольф Кампгаузен, Давид Ганземан, Густав Мефиссен.
Г анземан не был уроженцем рейнского региона: он родился 12 июля 1790 г. в местечке Финкенверде близ Гамбурга в семье пастора. Он был младшим сыном, и родители прочили ему карьеру коммерсанта. Обычно именно выходцы из семей пасторов и учителей становились предпринимателями с ярко выраженными интеллектуальными и культурными запросами1. В 1794 г. семья переехала в окрестности Ганновера. Давид посещал сельскую школу и дополнительно занимался с отцом, а в 14 лет поступил учеником на торговое предприятие братьев Швенгер в Реде. Через 5 лет он стал выполнять обязанности торгового агента, завязал многочисленные деловые знакомства, часто совершал торговые поездки, нередко бывал за пределами Германского союза, но мечтал открыть свое дело.
В 1817 г. Ганземан организовал собственное предприятие в Аахене (Рейнская область) по посреднической торговле шерстью. Оно стало своеобразным перевалочным пунктом между восточными и западными промышленными областями, а также Бельгией. Он показал себя талантливым коммерсантом. К тому же он обладал беспримерным трудолюбием, решительностью и сильной волей, поэтому товарооборот его магазинов увеличивался год от года.
Через короткое время Ганземан стал вполне состоятельным человеком. В 1821 г. он женился на дочери фабриканта из Эупена Фани Фретерей. Брак принес ему не только семейное счастье, но и окончательное избавление от материальных забот. Именно тогда он вступает на политическое поприще: его избрали в коммунальный совет г. Эупена и Аахенскую торговую палату. В них он стал заниматься решением социального вопроса, проявив склонность к нестандартным подходам.
В годы после наполеоновских войн в Германии появились первые общества страхования от пожаров. В 1824 г. Ганземан преобразовал подобное общество в Аахене в акционерное и добился его одобрения прусским государством, поскольку общественно-полезный характер его задач не вызывал сомнения, так как акционеры делили между собой только половину прибыли общества, а все остальные доходы передавались бедным детям и трудовым учреждениям города2. К 1834 г. общество открыло свои отделения в Баварии. Одновременно на основе аахенского общества Г анземан создал Союз повышения трудолюбия, и в его рамках он организовывал сберегательные кассы, учреждения по охране детства, вечерние и воскресные школы.
Г анземан был масштабным, прагматичным и довольно амбициозным предпринимателем. На заре индустриальной эры для раздробленной Германии особое значение имело создание единого экономического пространства, поэтому наряду с развитием Таможенного союза важное значение приобретало железнодорожное строительство. Идейным вдохновителем развития таможенных и железнодорожных связей был известный немецкий экономист Фридрих Лист, который еще в 183 3 г. в статье о саксонской железнодорожной системе видел ее значение в качестве основы немецкой железнодорожной сети в целом.
Первые железнодорожные проекты стали осуществляться в Рейнской области. Инициатором строительства железной дороги Кельн-Антверпен стал либерал, предприниматель и банкир Кампгау зен, а так как ее планировалось провести рядом с Аахеном, то к участию в этом проекте привлекли Ганземана. Он с присущей ему сметкой сразу понял все значение дороги и добился того, чтобы она прошла непосредственно через Аахен, создал в 1835 г. Рейнское железнодорожное общество, во главе которого находился более 7 лет. Он удачно решал многие финансовые проблемы общества, но сложил с себя полномочия в 1843 г. из-за конфликта с Кампга-узеном. Параллельно в 1840 г. Ганземан организовал Кельнско-Минденс-кое железнодорожное общество и провел профессиональный мониторинг по всем важнейшим вопросам сооружения этой дороги. В дальнейшем Г анземан стал признанным авторитетом в сфере железнодорожного строительного бизнеса, изложил свое мнение в многочисленных статьях и брошюрах3 и сумел привлечь крупных частных инвесторов к финансированию этих проектов. В стремлении Г анземана расширять сеть железных до-
рог в Германском союзе проявлялось его убеждение в необходимости движения к единству. Разнообразная и, главное, результативная деятельность обеспечила ему лидирующие позиции среди рейнских либералов, а также усилила положение Рейнской области в плане воздействия на развитие экономических и политических сил Пруссии. Все это и позволило ему серьезно заняться политической деятельностью.
Как все либералы Германии, Ганземан выступал за учреждение конституционных форм правления и развитие местного самоуправления. В 1833 г. он написал сочинение «Пруссия и Франция. Хозяйственное и политическое положения с точки зрения развития Рейнской области», где обсуждал конституционные вопросы, а также связывал надежды на утверждение идеалов свободы с формированием среднего класса4. В него он включал людей обеспеченных, с высоким уровнем образования и полагал, что его ядром являются «видные купцы и фабриканты»5 .Фактически как и другие рейнские либералы (например, Мефиссен), Ганземан рассматривал развитую промышленность как одно из условий свободы6.
В 1845 г. он стал депутатом ландтага Рейнской провинции от Аахена и представил ландтагу записку, где изложил либеральную политическую программу: он требовал завершение формирования Таможенного союза учреждением таможенного парламента, созыва общепрусского сословного представительства, отмены вотчинных судов и податных изъятий дворянства.
После воцарения на престоле Фридриха Вильгельма IV надежды на создание единого для всей Пруссии представительства и введения конституции получили новый импульс. Весной 1847 г. король созвал Соединенный ландтаг (заседал с апреля по июнь 1847 г. в Берлине), депутатом которого стал Г анземан. Он выразил общее требование о необходимости конституционной реформы и вскоре обрел репутацию опытного политического лидера7. Он выступал в Соединенном ландтаге также по бюджетно-финансовым вопросам, военным проблемам и задачам железнодорожного строительства. Как только весть о революции во Франции докатилась до Герма-нии, Г анземан, стремясь избежать насилия, обратился к прусскому министру внутренних дел с предложением в духе социального партнерства. Он писал: «Ваше превосходительство! Когда отечеству грозит опасность, люди, любящие его, должны, как бы ни были различны их политические убеждения, сблизиться друг с другом». И предлагал министру созвать Соединенный ландтаг и пойти навстречу пожеланиям оппозиции8.
После начала революции в Германии и кровавых столкновений населения Берлина с войсками в марте 18148 г. прусский король созвал второй Соединенный ландтаг и приступил к формированию либерального министерства. Главой министерства стал Кампгаузен, а портфель министра финансов получил Г анземан. Однако главными задачами финансового министра стали не либеральные реформы, а забота о безопасности государ-
ственных финансов, борьба с экономическим и финансовым кризисом, который в то время переживала вся Европа.
В мае 1848 г. начались заседания прусского Национального собрания в Берлине, сформированного на основе всеобщего избирательного права и призванного ввести конституцию. Ганземан предложил проект конституции, предусматривавший учреяедение двухпалатного парламента и дву степенные выборы. Но прусское Национальное собрание было настроено довольно враждебно, активизировались радикальные элементы и вне парламента. В июне 1848 г. после массовых беспорядков и штурма цейхгауза, не желая кровопролития, добровольно сложил с себя полномочия главы кабинета министров Кампгаузен. Король поручил формирование нового министерства Ганземану и вскоре возник кабинет Ауэрсвальда-Ганзема-на. Последний остался в рамках нового кабинета в должности министра финансов, но стал его фактическим лидером.
Он продолжал выступать за дальнейшее проведение конституционной реформы, отдал все свои практические знания для того, чтобы в эти непростые времена содержать прусские финансы в порядке и сделал немало для преодоления хозяйственных трудностей. Но в сентябре 1848 г. кабинет прекратил свое существование, и Г анземан перестал быть министром финансов. В декабре 1848 г. прусское Национальное собрание переехало из Берлина в Бранденбург и практически не возобновило свою работу. 5 декабря 1848 г. Пруссия обрела октроированную конституцию, которая в 1850 г. была дополнена трехклассным избирательным законом.
Все это не слишком вписывалось в представления Ганземана о конституции, и он сконцентрировался в большей степени на экономических вопросах. В 1848-1851 гг. он стал руководителем Прусского банка и представителем рейнских кругов в верхней палате прусского ландтага. В 1852 г. он добровольно сложил с себя полномочия депутата и с этого же года всецело посвятил себя финансовой деятельности, отвечающей вызовам индустриализации. Он выступил как создатель прусского кредитного общества (ЕНвкопЮ СевеИвсЬай), которое обеспечивало оптимальное движение капиталов в рамках развития немецкой промышленности.
Ведущим вопросом для либералов ходе революции 1848-1849 гг. было достижение единства Германии. Как предприниматель и финансист Г анземан был заинтересован в создании единого немецкого экономического и таможенного пространства. Но и идея политического единства также была ему близка: еще накануне революции, весной 1847 г., он вместе с известными политиками юго-западной и западной Германии принимал участие в работе собрания либералов в Геппенгейме, на котором была принята резолюция о необходимости созыва общегерманского парламента. Конкретно обсуждалась альтернатива: созвать его в рамках Союзного сейма или приурочить его к Таможенным конференциям, которые были высшим органом Таможенного союза. Г анземан высказался, естественно, в пользу последнего варианта9. Но вопрос так и не был решен.
Когда началась революция, 5 марта 1848 г. состоялось совещание либералов в Гейдельберге, куда съехались все видные либеральные политики Германского союза. В их числе был и Ганземан. Он поддержал антиреспуб-ликанские заявления и монархическую форму правления, а также высказался против объединительных намерений Союзного сейма10, полагая, что следует опираться на иные структуры. В ходе развития революции 1848-1849 гг. Ганземан больше не был членом обще германских учреждений, не являлся депутатом Франкфуртского парламента, но часто посещал Франкфурт как частное лицо. Там он обменивался мнениями со своими единомышленниками, а позже, в 1849 г., опубликовал сочинение по поводу решения общегерманского конституционного вопроса11. Фактически это были своеобразные критические заметки на полях Имперской конституции.
Прежде всего, Г анземан недвусмысленно давал понять, что название единого немецкого государства должно быть иным. Он писал, что «империя - это блестящее и претенциозное название, но нужно быть более мудрыми и выбрать другое, например, «Союз государств Германии» (скШьсЬе УсгспЫагИсп). поскольку первое «не соответствует статусу союзного государства» и вообще, выбирая название единого немецкого государства, следует больше учитывать опыт Таможенного союза12. Идея империи либералами Франкфурсткого парламента воспринималась как принцип единства, включавший в себя историческую традицию. Г анземан явно был не склонен к экзальтированному доктринерскому мышлению и размышлял конкретно, как предприниматель, давая публике понять, что интересы Пруссии в таком названии могут «потонуть».
Далее он обнаружил противоречия Имперской конституции с прусской, когда в первой речь шла о том, что только немецкие граждане могут входить в состав государственных органов. Эго, по его мнению, противоречило прусской конституции, где заявлялось о гарантии прав ее граждан.
По поводу особенностей федеративного устройство Германии, которое связывало границы компетенции отдельных государств с необходимостью верховенства Имперской конституции и имперской власти, Г анземан скептически замечал, что этот пассаж - заимствование американского и швейцарского опыта. Он очень сомневался в его продуктивности для Германии, так как в отличие от США и Швейцарии на немецкие федеральные единицы центральной властью налагаются очень большие ограничения в сфере управления и законодательства13. Не нравился ему и чрезмерный контроль империи над германской армией: он полагал, что это приведет к прекращение существования прусского войска14. Он видел нарушение суверенитета прусского государств в исключительной юрисдикции центральной власти над морями, судоходными реками и озерами15.
Довольно подробные комментарии представил Ганземан по вопросу о подчинении имперской власти железных дорог и всех предприятий по их обслуживанию. Эго привело бы, по его мнению, к унижению прусского
министра торговли, превратив его в подчиненного центру. В этом вопросе он апеллировал к североамериканскому опыту, где «федеральная власть вовсе не озабочена железнодорожным делом отдельных штатов». Он полагал, что было бы хорошо, если бы функции центра ограничивались вопросами определения размеров железнодорожной колеи, допускалось бы его вмешательство в случае, когда два или несколько немецких государств не могут урегулировать спорные вопросы в рамках строительства железных дорог и, конечно, без центра невозможно урегулирование проблемы компенсаций в случае использования железных дорого для союзных целей.
Подобные комментарии Ганземан дал и по вопросам использования шоссейных дорог. Он настаивал на предоставлении более широкой компетенции отдельным государствам и прежде всего Пруссии. Необходимость единого таможенного и торгового пространства поддерживалась им безусловно16 . Однако он не считал обязательным соблюдение принципа верховенства имперской власти при выдаче патентов. Хотя в США, отмечал он, это - прерогатива центра, но «как быть, если кому-то нужен патент только для использования в Пруссии, почему он должен обращаться к центральным учреждениям?»17
Касаясь вопросов организации высшей имперской власти, Г анземан отмечал серьезные трудности в обеспечении принципа ее единства и наследственности, так как в Имперской конституции не предусматривалось создание рейхсрата, которой должен состоять из нескольких персон, усиливать партию сторонников наследственной имперской власти и быть противовесом ультрадемократической партии18.
Порядок формирования рейхстага также не вызывал у Ганземана одобрения в силу того, что как в нижней палате, палате народов, так в верхней, палате государств, Пруссия была представлена недостаточно. И вообще, полагал политик, если опираться на мнение президента Франкфуртского парламента Гагерна, то достижение мало германского единства должно повлечь за собой концентрацию политических сил в центре, то есть в Пруссии, а не на Севере19. Значение Пруссии было, по мнению Ганземана, унижено, так как по конституции предусматривалось обеспечение преобладающего влияния за небольшими немецкими государствами. Компетенцию рейхстага Ганземана также считал слишком обширной, но главное, он был очень недоволен большим влиянием на правительство нижней палаты20, что пролагало путь к демократии. Угрозу монархическому принципу он видел и в том, что у обеих палат рейхстага было право самостоятельно выносить временные решения, действующие не более 14 дней.
Не одобрил Г анземан и раздел Имперской конституции об основных правах немецкого народа. Это выглядит несколько странно, так как он был разработан при активном участии Ф.К. Дальмана, взгляды которого отличала умеренность. Но объяснение этому можно обнаружить в представлении Ганземана о том, что «единство и власть в единой Германии должны
быть обусловлены прусской властью»21 и это необходимо, так как провозглашение в рамках этого раздела политической свободы сочетается с отсутствием в народе традиций свободы, а власть в отдельных немецких государствах в силу многочисленных нарушений их интересов будет ослаблять прерогативу центра. И поэтому, заключал Ганземан, такое «немецкое отечество не едино, не счастливо, а слабо и безвластно как внутри страны, так и на международном уровне»22.
Также политик довольно критически высказался о предоставлении прусскому королю титула германского императора на основе решения парламента, об отсутствии у него права абсолютного вето. Во всем этом он видел проявление ультродемократии, слабости центральной власти. В целом он именно так определял в своих заметках дух «Имперской конституции»23 , который и не позволил Пруссии согласиться на предложенное Франкфуртским парламентом единство.
В заметках по поводу Имперской конституции либерал Ганземан предстал абсолютным апологетом Пруссии, критиком многих довольно либеральных ее положений. Причина этого заключалась в том, что в ходе революции его политическая карьера в Пруссии не сложилась, а в дальнейшем он проявил себя как талантливый организатор индустриального бизнеса. Удачливый бизнесмен всегда стоит на почве политической реальности. Раннелиберальный комплекс идей в Германии часто называют «утопией». Когда встал вопрос о реализации либеральных ценностей в ходе революции 1848-1849 гг. на германском пространстве, то он так и не сложился. Наиболее удачную модель выживания после поражения революции продемонстрировали именно рейнские либералы: им были чужды иллюзии единства и они четко понимали, где сфокусирована реальность, приближающая Германию к объединению. Сторонники «буржуазного либерализма», а именно так Д. Лангевише называл либералов Рейнской области24, сохранили свое значение и в 1850-е гг., тогда как такие успешные либералы предмартовского периода и активные члены Франкфуртского парламента, как Дальман и Велькер, после поражения революции стали «людьми из прошлого».
Примечания
1 Ddbritz W. David Hansemann und Adolph von Hansemann. Krefeld, 1954. S. 6-7.
2 Ibid. S. 10.
3 Hansemann D. Die Eisenbahnen und deren Aktion/uv in ihrem Yerlvtltnisse zum Staat. Leipzig-Halle, 1837.
4 Hansemann D. Preussen und Freinkreich. Staatswirtschaftlich und politisch, unter vorzbglicher Berbcksichtigung der Rheinprovinz. Leipzig, 1834.
5 Ibid. S. 2.
6 Langewiesche D. Liberalismus in Deutschland. Frankfurt am Main, 1988. S. 31-32.
1 Ddbritz W. Op. cit. S. 16.
8 Цит. по: Революции 1848-1849 гг. Т. 1. М., 1952. С. 280.
9 Deutsche Geschichte von den Anf/mgen bis zur Wiedervereinigung. Stuttgart, 1991. S. 401.
10 Революции 1848-1849 гг. Т. 1. С. 260-261.
11 Die deutsche Verfassung von 28. Мдг/ 1849 . Mit Anmerkungen von David Hansemann Abgeordneten der Ersten Preussischen Kammer. Berlin, 1849.
12 Ibid. S. 1.
13 Ibid.
14 Ibid. S. 4.
15 Ibid. S. 6-7.
16 Ibid. S. 10-11.
17 Ibid. S. 11.
18 Ibid. S. 18.
19 Ibid. S. 19-21.
20 Ibid. S. 25.
21 Ibid. S. 49.
22 Ibid.
23 Ibid. S. 24, 50.
24 Langewiesche D. Op. cit. S. 23, 32.
