CC BY
34
И.Г.), постарше, тонкая, бледная, очень красивая, с целой копной каштановых волос на голове, с маленьким упрямым ртом, имела строгое выражение и на меня едва обратила внимание» (А.П. Чехов. Дом с мезонином); «Она тряхнула рыже-каштановой гривой, по которой пробежала тяжелая волна» (А. Маринина. Стечение обстоятельств) .
Квазистереотипы представляют собой своего рода «константы» языковой картины мира, с помощью которых формируется обиходно-бытовое представление о мире, зафиксированное данным языком в его концептуальной картине.
По-видимому, квазистереотипы определяют различия в «видении мира», на которые указывал В. Гумбольдт: «Разные языки - это не различные обозначения одного и того же предмета, а разные видения его» (Гумбольдт: 9); «... язык - это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека» (Там же: 304). Эту идею Гумбольдта о языке как «промежуточном» мире развивает Э. Кассирер в своем учении о символических формах как сущности человеческой культуры: «У человека между системой рецепторов и эффекторов, которые есть у всех видов животных, есть и третье звено, которое можно назвать символической системой. <...> Он (человек) настолько погружен в лингвистические формы, художественные образы, мифические символы или религиозные ритуалы, что не может ничего видеть и знать без вмешательства этого искусственного посредника» (Кассирер, 1988: 29).
Таким образом, свойство квазистереотипов быть носителями «видения мира», или «языкового мифа о действительности», созданного данным народом в процессе ее обиходного освоения, существенным образом отличает формируемую ими коннотацию от других типов аксиологических значений.
Литература
Hare, R.M. The language of morals / R.M. Hare. London, [ect.]. 1967.
Hudson, W.D. A century of moral philosophy / W.D. Hudson. N.Y.: St. Martin's press, 1980.
Katz, J.J. Semantic theory and the meaning of «good» / J.J. Katz // J. Philos. 1964. Vol. 61, №23. P. 71 - 80.
Vendler, Z. The grammar of goodness / Z. Vendler. Linguistics in philosophy. Ithaca (N.Y.): Cornell univ. press, 1967. XI.
Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки (на материале португальского языка) / Е.М. Вольф. М.: Наука, 1985.
Гумбольдт, В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества / В. Гумбольдт // Избр. тр. по языкознанию / под ред. Г.В. Рамишви-ли. М.: Прогресс, 1984.
Кассирер, Э. Избранное. Опыт о человеке: введение в философию человеческой культуры / Э. Кассирер. М.: Гардарика, 1988.
Ожегов, С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов // под ред. Н.Ю. Шведовой. 20-е изд. М.: Рус. яз., 1988.
Телия, В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц / В.Н. Телия. М.: Наука, 1986.
Храпченко, М.Б. Художественное творчество, действительность, человек / М.Б. Храп-ченко. М.: Сов. писатель, 1976.
Г.В. БЕЛЯКОВА (Астрахань)
ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ СУФФИКСАЛЬНЫХ ЛОКАТИВНЫХ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ
Дан анализ особенностей дефинирования суффиксальных локативных существительных в современных толковых словарях русского языка, выявлены и устранены недостатки лексикографической репрезентации указанных производных слов.
1. Об особой значимости лексикографической репрезентации результатов лингвистических исследований можно судить по следующему высказыванию В.В. Морковкина: «Лексикография представляет собой основной канал, через посредство которого лингвистика обнаруживает и обнародует результаты своей деятельности. В этом смысле лексикография может рассматриваться как своего рода служба общения между лингвистикой, являющейся наукой о языке, и обществом, заинтересованным в познании языка, а словарная про-
© Белякова Г.В., 2008
дукция - как главное, чем лингвистика отчитывается перед обществом» (Морковкин: 33). С ним солидарен и В.Д. Девкин, в частности отметивший: «Словарь - прием, метод, способ, средство познания языкового явления. Все не пропущенное через словарь оказывается не полностью понятым, не всесторонне осмысленным. Только он обеспечивает обозримость, комплексность и системность рассмотрения» (Девкин: 14).
Наше исследование словообразовательной категории суффиксальных локативных существительных позволяет совершенствовать теорию и практику отдельных лексикографических изданий - толковых, толково-словообразовательных и неологи-ческих словарей русского языка. Общепризнанным является тот факт, что «одно и то же словарное значение можно описать и истолковать разными типами словарных дефиниций» (Алефиренко: 248). При этом эталонными для производных слов считаются дефиниции, содержащие производящее слово.
Особенности дефинирования производных слов в толковых словарях, к сожалению, до сих пор не были предметом специального лингвистического исследования. Это и обусловливает актуальность нашей работы. Анализ словарных дефиниций суффиксальных nomina loci, представленных в указанных типах словарей русского языка, позволяет согласиться с мнением Е.А. Земской о том, что «Используемые в словарях способы подачи однокоренных слов часто не отражают семантических связей, существующих между ними; аналогичные приемы толкования нередко применяются непоследовательно» (Земская, 1977: 110). И далее: «... особенно важной задачей составителей любого словаря является последовательное использование аналогичных приёмов толкования по отношению к словам одних и тех же СТ (словообразовательных типов. - Г.Б.), имеющих одну и ту же семантическую структуру» (Там же).
Недочетов дефинирования производных в больших толковых словарях вряд ли возможно избежать при составлении столь масштабных лексикографических произведений. Однако хотелось бы отметить, что в ряде случаев указанные выше явления следует трактовать не как недо-
статки в работе лексикографов, а как результат неизбежного компромисса либо даже как единственно возможный выбор.
Привлечение к исследованию всех существующих в настоящее время в русском языке суффиксальных nomina loci позволило выявить особенности лексикографи-рования указанных дериватов, а также выявить и устранить недостатки лексикографической репрезентации локативов.
2. Первым этапом в выработке наиболее адекватных дефиниционных формул должно стать выявление всего корпуса родовых понятий, установление их иерархии, а также синонимических и гиперо-гипонимических отношений. Результатом подобной работы, как видится, должна стать унификация опорных компонентов дефиниционных конструкций с учетом семантики локативов.
Основное внимание, как видится, необходимо обратить на наличие/отсутствие производящего, а также рассмотреть вопрос об адекватности замещающих его компонентов. Не менее важной задачей представляется упорядочение структур дефи-ниционных конструкций суффиксальных локативов.
2.1. Проведенный анализ словарных статей суффиксальных локативов позволил выявить более ста опорных слов, использующихся при толковании значений производных в современных лексикографических изданиях. Выбор опорных слов в значительной степени обусловлен принадлежностью заголовочного слова к той или иной семантической субкатегории, а также особенностями именуемой реалии. Так, например, для дефинирования суффиксальных локативов, называющих естественные места обитания животных, используются следующие опорные слова: нора ‘вырытое под землей диким животным углубление с ходом (ходами) наружу, служащее ему жильём’ (МАС - 2, II: 508), гнездо ‘1. Место, устраиваемое или приспосабливаемое птицами для кладки яиц и высиживания птенцов // место, приспособленное животными или насекомыми для зимовки’ (МАС - 2, I: 425), ячейка ‘углубление, отверстие и т.п. (в целой системе подобных), каждое отдельное звено в чём-л.’ (МАС - 2, IV: 787), например: кротовина ‘нора сурка’ (МАС - 2, II: 309), термитник ‘гнездо термитов’ (БАС, 15:
334), маточник ‘крупная ячейка в улье для выведения пчелиной матки’ (БАС, 6: 707). В дефинировании суффиксальных локативов, называющих искусственные (созданные человеком) места проживания животных, используются следующие опорные слова: помещение, питомник, хлев, загон, закута и др., например: воловня ‘помещение для волов’ (БАС - 2, II: 422), маральник ‘питомник маралов’ (ТСУ, II: 144), коровник ‘хлев для крупного рогатого скота’ (ТСУ, I: 1472), овчарня ‘загон для овец’ (БАС, 8: 602), телятник ‘закута для телят’ (ТСУ, IV: б74).
В тех случаях, когда необходимо подчеркнуть специальную предназначенность какой-либо части помещения, используют опорное слово отделение и/или (в медицине) палата, например: парильня ‘1. Отделение бани, в котором парятся. 2. Отделение фабрики, где что-н. парят’ (ТСУ, III: 45); реанимация ‘отдельная палата больницы, в которой производится восстановление жизненных функций организма, оживление’ (СНС: 638).
Оформление опорного компонента может выглядеть по-разному:
1) один локатив (при отсутствии иных ‘претендентов’ на эту роль) - спальня ‘комната, которая предназначена для сна’; дворец ‘здание, которое является жилищем царствующей особы, главы государства, членов царствующей семьи’;
2) использование более одного локатива (имеются в виду существительные, являющиеся согипонимами) в том случае, если существуют соответствующие реалии -спичечница ‘футляр или подставка для коробки со спичками’, сухарница ‘ваза или блюдо для сухарей’; багажник ‘приспособление или отделение у велосипеда, мотоцикла, автомобиля для перевозки багажа’; божница ‘полка или киот с иконами’; дробница ‘мешочек или коробка для хранения ружейной дроби’;
3) использование гиперонима в сочетании с гипонимом оправдано в двух случаях: при наличии «предпочтительности» реалии либо при незакрытости (или при наличии большого количества компонентов) ряда согипонимов - солярий ‘место (обычно помещение) для принятия солнечных ванн’; газетница ‘вместилище (кармашек, подставка и т.д.) для хранения газет’; ключник ‘вместилище (чехол, шкафчик и т. п.) для ключей’;
4) использование размерно-оценочных существительных обусловлено стремлением подчеркнуть незначительность размеров предмета, который хранится в данном вместилище, например: булавочница ‘коробочка или подушечка для хранения булавок’; косметичка ‘сумочка для туалетных принадлежностей, в том числе и косметики’; кофейница ‘коробочка или баночка для хранения кофе’; ладанка ‘мешочек с ладаном, талисманом, который носят на груди суеверные люди для предохранения от зла’.
Недопустимым является использование в качестве опорного компонента сочетания гиперонима и гипонима (кроме случаев, описанных в п. 4).
2.2. Присутствие в дефиниции суффиксальных локативных существительных производящего позволяет отразить деривационные связи слов русского языка.
Однако в ряде случаев наличие в дефиниции производящего представляется нежелательным. Это может быть связано с невозможностью построения дефиниции, не сводящейся к словообразовательной перифразе, ср.: парник - ‘котёл для распаривания чего-л.’ и ‘там, где парят что-л.’, пепелище - ‘место, где был пожар’ и ‘там, где есть пепел’.
Замена производящего синонимом обусловлена требованиями благозвучности либо стремлением более четко, ясно, доступно описать значение, например: перевалить ^ перевал ‘наиболее удобное и доступное для перехода место в горном хребте или массиве’, развалить ^ развал ‘место, где торгуют подержанными вещами, старыми книгами, обычно расположенными прямо на земле’.
Отсутствие производящего в дефиниции может быть обусловлено несуществованием в лексическом запасе русского языка соответствующего слова. Подобное может иметь место при локативах с первой частью - аналитическим прилагательным, например: акватория ‘участок водной поверхности, ограниченной какими-л. пределами’, аэрарий ‘площадка для принятия воздушных ванн’.
Кроме того, производящее может представляться неуместным по разным причинам, например: божница ‘полка или киот с иконами’ (ср.: иконница ‘застеклённый шкаф для икон’).
В некоторых случаях возникает необходимость в уточнении действия, названного производящим, при этом, как правило, используются деепричастия, например: пропускник ‘учреждение, через которое кого-л. пропускают, дезинфицируя, проводя санитарную обработку’.
2.3. Нами были предложены унифицированные конструкции для нескольких групп суффиксальных локативов. Так, например, для суффиксальных локативов, называющих тот или иной вид посуды, наиболее адекватной представляется следующая дефиниционная конструкция: ‘предмет столового/чайного сервиза - посуда для <производящее>’: икорница ‘предмет столового сервиза - посуда для икры’, сметанник ‘предмет столового сервиза - посуда для сметаны’, сахарница ‘предмет чайного сервиза - посуда для сахара’. Ср.: икорница ‘сосуд для икры’ (БАС, 5: 279), соусник ‘небольшая посуда для соуса, обычно в виде различной формы продолговатой чашки с ручкой’ (ТСУ, IV: 409), салатник ‘неглубокая широкая чашка для салата’ (Там же: 25), ‘столовая посуда для салата’ (МАС - 2, IV: 14), ‘неглубокая миска для салата’ (БАС, 13: 62); сметанник ‘посуда для сметаны’ (Там же: 1361).
Основным недостатком дефиниций локативов с частным словообразовательным значением ‘там, где есть результат того действия, которое названо производящей основой’ является отсутствие в них компонента, указывающего на то, что данное место образовалось именно в результате какого-л. действия. В ТССШ предложен следующий вариант: отёк ‘результат по действию отечь; опухоль вследствие скопления жидкости в тканях’ (ТССШ: 824), засечка ‘результат по действию засечь; отметина’ (Там же: 791). Данное решение представляется верным, однако отражает иной взгляд на подобные слова: И.А. Ширшов рассматривает их как производные со значением ‘результат’. По нашему мнению, обязательным компонентом дефиниций указанных дериватов должна быть конструкция ‘как результат по действию + производящий глагол’, например: выщербина ‘зазубрина, неровность в виде маленького углубления (как результат по действию выщербить)'; вгиб ‘вогнутое место (как результат по действию вгибать)’, всхолмление ‘место, покрытое холмами (как результат по действию всхолмить) ’.
Унификация дефиниционных формул суффиксальных локативов представляет собой сложный, многоступенчатый и во многом противоречивый процесс, не приводящий в ряде случаев к ожидаемым результатам. Причиной подобного является то, что рассматриваемые дериваты являются мутационными производными, т. е. имеют значительные изменения лексических значений по сравнению с производящими. Не следует также забывать и о том, что суффиксальные nomina loci именуют весьма разнообразные реалии. Все это приводит к пониманию того, что унификация дефиниционных формул локативов имеет значительные ограничения.
Выбор той или иной синтаксической конструкции во многом определяется личным «лексикографическим вкусом» составителей словаря. Однако необходимым, как видится, должно оставаться стремление к унификации.
2.4. Особого внимания требует группа суффиксальных локативов, находящихся в отношениях периферийной мотивации.
По нашему мнению, словарные дефиниции слов с периферийной мотивацией должны строиться следующим образом:
- с использованием союза ‘в том числе’ (галошница (калошница) ‘предмет мебели - полка, шкаф для обуви, в том числе галош (калош)’);
- с использованием цетеры ‘и тому подобное’ (сокр. ‘и т.п.’) (бумажник ‘мужской кошелек для документов, бумажных денег, монет и т. п.’).
Первый способ подачи слова используется в том случае, если можно назвать родовое слово, второй - если нельзя. В некоторых случаях необходимо в словарной дефиниции использовать слова ‘обычно’ или ‘преимущественно’. Укажем разработанные нами дефиниции подобных слов: батонница ‘пластмассовая коробка, в которой хранят хлеб, в том числе батоны’; ботиночница ‘предмет мебели - полка, шкаф для обуви, в том числе ботинок’, бумажник ‘мужской кошелек для хранения монет, бумажных денег, документов’, галошница (калошница) ‘предмет мебели - полка, шкаф для хранения обуви, в том числе галош (калош)’, гусятница ‘продолговатая посуда с толстыми стенками и крышкой для жаренья крупной птицы, в том числе гуся’, каретник ‘сарай для различных экипажей, в том числе ка-
рет’, коровник ‘хлев для крупного рогатого скота, в том числе для коров’, синельня ‘мастерская, где производится набойка и окраска холстов (преимущественно в синий цвет)’, танкодром ‘специально оборудованное место для испытания танков и других боевых гусеничных машин, а также для обучения танкистов’.
Предпочтение тому или иному компоненту дефиниции следует отдавать с учетом «вклада» производящего в семантику производного.
Безусловно, предложенные нами дефиниции не являются единственно возможными для использования в лексикографической практике. Однако при их разработке были учтены все особенности внутренней организации словообразовательной категории суффиксальных локативных существительных.
Литература
Алефиренко, Н.Ф. Теория языка. Вводный курс / Н.Ф. Алефиренко. 2-е изд. М.: ИЦ «Академия», 2007.
Девкин, В.Д. Очерки по лексикографии / В.Д. Девкин. М.: Прометей, 2000.
Земская, Е.А. Производные слова в толковых словарях русского языка / Е.А. Земская // Современная русская лексикография 1976. Л.: Наука, 1977. С. 110 - 122.
Морковкин, В.В. Об объеме и содержании понятия «теоретическая лексикография» /
B.В. Морковкин // Вопр. языкознания. 1987.
C. 33 - 42.
В статье используются следующие сокращения для словарей: МАС - 2 - Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Рус. яз., 1981 - 1984. Т. I - IV; БАС - 2 - Словарь современного русского литературного языка. 2-е изд. М.: Рус. яз., 1991 - 1994. Т. I - VI; БАС - Словарь современного русского литературного языка. М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1948 - 1965. Т. 1 - 17; ТСУ - Толковый словарь русского языка / под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Терра, 1996. Т. I - IV; ТССШ - Ширшов, И.А. Толковый словообразовательный словарь русского языка. Комплексное описание русской лексики и словообразования. М.: ООО «Изд-во "АСТ"», ООО «Изд-во "Астрель"», ООО «Изд-во "Русские словари"», ЗАО НПП «Ермак», 2004; СНС - Словарь новых слов русского языка (сер. 50-х - сер. 80-х гг.). СПб.: Дмитрий Буланин, 1995.
З.Р. АГЛЕЕВА (Астрахань)
КОГНИТИВНО-СИНТАКСИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ ФОРМИРОВАНИЯ СИНТАКСИЧЕСКОЙ ИДИОМЫ
Рассматриваются когнитивно-синтаксические механизмы образования синтаксических идиом в связи с разработкой теории семантических сетей в их взаимодействии с понятием синтаксического концепта.
В связи с развитием когнитивного синтаксиса открываются новые возможности для осмысления процессов идиоматизации предложений и их структурных частей, репрезентирующих те или иные синтаксические концепты. При этом основным пусковым механизмом синтаксической идиоматизации является взаимодействие семантических сетей и типовых пропозиций, объективируемых устойчивыми структурными схемами простых предложений.
Разработка теории семантических сетей обычно приписывается Куиллиану (1968), хотя несколько раньше (в 1964 г.) более упрощенную модель предлагал Ра-фаэл. Г. Скрэгг определяет семантическую сеть как совокупность точек, или узлов, каждая из которых может мыслиться как представление некоего понятия, о котором хранится информация (Скрэгг: 229). Каждый узел имеет имя, простое или составное. При этом составные имена соотносимы с ситуативными концептами, или фреймами, которые могут быть вербализованы сверхсловными единицами более высокого уровня, в том числе и идиома-тизированными конструкциями типа как снег на голову свалился, куда кривая вывезет, где раки зимуют и т. д. Связь между узлами семантической сети осуществляется посредством направленной дуги, выражающей устойчивые семантико-синтакси-ческие отношения. Отношения между узлами семантических сетей, выражаемые свободными словосочетаниями, представляют достаточно широкий спектр взаимных связей между соответствующими узлами. Отношения же между узлами семантических сетей, выражаемые идиома-тизированными конструкциями, являются связанными, поскольку каждый узел семантической сети ограничен в свободе сочетания с другими узлами. Такие семан-
© Аглеева З.Р., 2008
