CC BY
14
УДК 811.161.1 ГОЛАЙДЕНКО Л.Н.
кандидат филологических наук, доцент, кафедра русского языка, Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы E-mail: lngolaydenko@gmail.com
UDC 811.161.1
GOLAYDENKO L.N.
Candidate of Philology, Associate Professor, The Chair of the Russian language, The Bashkir State Pedagogical University of
M. Akmulla E-mail: lngolaydenko@gmail.com
ЛЕКСИКА СО ЗНАЧЕНИЕМ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В АСПЕКТЕ ЭКСПРЕССИВНОГО СИНТАКСИСА (НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ]
THE VOCABULARY WITH THE MEANING OF IMAGINATION AND RECOLLECTION IN THE ASPECT OF EXPRESSIVE SYNTAX (ON THE MATERIAL OF ARTISTIC PROSE]
В данной статье слова со значением воспоминания / воображения рассматриваются и в качестве актуальных для художественной прозы средств формирования таких речевых фигур, как антитеза, инверсия, параллелизм, анафора, эпифора, хиазм, стык, и в качестве компонентов парцеллированных конструкций; подчёркивается, что участие экспликаторов семантики представления в создании экспрессивного синтаксического рисунка художественного текста обусловливается чувственно-наглядной природой соответствующей когнитивной категории и потому априори богатым выразительным потенциалом носителей значения воспоминания / воображения.
Ключевые слова: лексика со значением представления, фигуры речи, антитеза, инверсия, параллелизм, анафора, эпифора, хиазм, стык, парцелляция.
In this article the words with the meaning of memories / imagination are considered both as actual means of formation of such speech figures as antithesis, inversion, parallelism, anaphora, epiphany, chiasm and junction for artistic prose and as components of parcelled constructions; it is emphasized that the participation of explicers of the semantics of imagination and recollection in the creating of an expressive syntactic figure of an artistic text is determined by the sensory-visual nature of the corresponding cognitive category and therefore a priori by rich expressive potential of carriers of the meaning of memory / imagination.
Keywords: vocabulary with the meaning of imagination and recollection, figures of speech, antithesis, inversion, parallelism, anaphora, epiphore, chiasm, junction, parcellation.
Слова со значением представления в силу чувственно-наглядной природы соответствующей когнитивной категории активно участвуют в создании образного фона художественного произведения, в частности прозаического. Богатые выразительные потенции этих лексических единиц обнаруживаются в способности формировать тропы и стилистические фигуры.
Последние, будучи «особыми экспрессивными формами организации речи» [1, с. 207], усиливают знаковый характер экспликаторов семантики воспоминания / воображения, вводящих в художественный текст и актуализирующих в нём описания чувственно-наглядных картин, которые возникают в сознании персонажей и маркируют их внутреннюю жизнь.
Из семантических фигур [1, с. 207], формируемых на базе слов со значением представления, в художественной прозе 1921 веков используется антитеза, в рамках которой «снимается внешнее, но не смысловое противопоставление» [5, с. 26], что свойственно русской литературе указанного периода.
Антитеза, членами которой являются экспоненты лексико-семантического поля представления [3; 4], носит уникальный характер, обусловленный спецификой когнитивной категории, в частности её двуплановостью: представление объединяет в себе воспоминание и воображение. См.:
представление - "1. см. представить, представиться. 4. Воспроизведение в сознании ранее пережитых восприятий (спец.)" (представить - "6. Воспроизвести в мыслях, вообразить", представиться - "3. Явиться в мысли, в воображении" [6, с. 580]);
воспоминание - "1. Мысленное воспроизведение чего-н. сохранившегося в памяти" [6, с. 102];
воображение - "1. Способность воображать, творче-
ски мыслить, фантазировать; мысленное представление. 2. Домысел, плод фантазии (разг.)" [6, с. 100] (фантазировать
- "1. Предаваться фантазиям (во 2 знач.), мечтать. 2. Выдумывать (что-н. неправдоподобное, невозможное, несбыточное)", фантазия - "1. Способность к творческому воображению; само такое воображение. 2. Мечта, продукт воображения. 3. Нечто надуманное, неправдоподобное, несбыточное" [6, с. 846]).
Онтологически и диалектически взаимосвязанные, память / воспоминание и воображение в сознании носителей русского языка противопоставляются по нескольким признакам: воспроизведение - конструирование, «чувственность»
- абстрагированность, репродуктивность - творческость, соотнесённость с прошлым - будущим, наличие у всех живых существ - только у человека.
Отсюда семантическая оппозиция средств, реализующих значения воспоминания и воображения и актуализирующих лингвокогнитивную природу соответствующей антитезы. Например:
Таня напрягала память, или воображение, или ещё какой-то орган, отвечающий за ночную жизнь сознания <...> (Л. Улицкая. Казус Кукоцкого); Душа его свернулась, воображенье и память оставили его совершенно <...> (М. Пришвин. Повесть нашего времени);
Те страшные минуты <...> как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства <... > (Л. Толстой. Война и мир).
Приведённые высказывания демонстрируют чёткую дифференциацию памяти / воспоминания и воображения. Причём в двух первых фрагментах пишется о двух разных способ-
© Голайденко Л.Н. © Golaydenko L.N.
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - РИТШЬОИСЛЬ
ностях индивида: «сохранять образы былых восприятий и на их основе конструировать новые наглядно-чувственные картины», а в последнем «подчёркивается разная степень отвлечённости образов памяти и воображения: параллельно с сочинительным сочетанием из воображения и воспоминания употребляется сочинительное сочетание мысли и чувства -мысли соотносятся с воображением, а чувства - с памятью» [2, с. 36-37].
Перед нами художественное доказательство тяготения памяти / воспоминания к восприятию, а воображения - к понятию, что объясняется переходным характером представления от чувственных форм познания действительности к абстрактным и его когнитивным назначением - обеспечивать переход от образного мышления к логическому.
Иногда на противопоставление памяти / воспоминания и воображения накладывается оппозиция прошлого и будущего, в результате чего в прозаической речи возникает антитеза по двум признакам: собственно когнитивному и временному, которая усиливает онтологическую корреляцию чувственно-наглядных образов / процессов / способностей с определённым временем:
Началась суета - память о прошлом да мечты о будущем, в сущности, - ничто. Ничто, если миг между памятью и мечтой не удаётся наполнить жизнью (С. Чураева. Ниже неба).
Экспрессивность всего художественного фрагмента достигается не только за счёт двух ассимилированных пар антонимов: память - мечты, о прошлом - о будущем, но и повтором семантической антиномии между памятью - мечтой. И если в первом предложении акцент делается на противопоставлении временных планов, то во втором - на контрасте форм ментальной деятельности индивида, определяющих, образно говоря, «когнитивную рамку» человеческой жизни.
Антитеза память о прошлом да мечты о будущем / между памятью и мечтой «высвечивает» и план настоящего, с которым соотносится восприятие. Настоящее диалектически связывает прошлое и будущее, которые возможно мысленно воспринимать - вспоминать или воображать - «здесь и сейчас». Таким образом подчёркивается чувственно-наглядная природа представления.
Актуализации плана настоящего / восприятия в приведённом примере способствует употребление слов миг и жизнью: неслучайно вспоминаются строки из песни Л. Дербенёва и А. Зацепина «Есть только миг», впервые прозвучавшей в кинофильме «Земля Санникова» («Мосфильм», 1974): Есть только миг между прошлым и будущим - Именно он называется жизнь.
Своеобразная контаминация в антитезе двух значений
- собственно когнитивного и временного - наблюдается в следующем высказывании героини «вечернего рассказа» З.Н. Гиппиус «Вымысел»:
- <...> Я знаю своё будущее совершенно так же, как все знают прошлое. Я - помню своё будущее (З. Гиппиус. Вымысел).
Будущее как совокупность чувственно-наглядных картин и объект ментальной действительности может быть и объектом воспоминания (человек часто помнит свои детские мечты). В рассматриваемом произведении графиня Ивонна де Сюзор пережила своё будущее так же реально, как реально пережила своё прошлое. Поэтому абсолютного противопоставления в словах героини, которая вольно преступила благостный закон неведения, нет, однако отсутствие стереотипных для антитезы парных членов: «помню прошлое - воображаю будущее»
- придаёт высказыванию особую выразительность и символический смысл, связанный с мотивом замкнутости времени в творчестве З.Н. Гиппиус. Настоящее - граница между прошлым и будущим, вспоминаемым и воображаемым, знаемым и незнаемым - между счастьем и несчастьем, жизнью и смер-
тью, временем и безвременьем. Настоящее - точка интеграции прошлого и будущего, летучий миг их взаимопроникновения. Настоящее - мерило истинности и полноты человеческой жизни: прошлое - её основа и движение вперёд, будущее - её финал и - движение назад. Радостно идти из известного вчера в неизвестное завтра свободным от невместимого знания - мучительно возвращаться из известного завтра в известное прошлое обременённым непосильным знанием.
Время циклично и зациклено, открыто и закрыто, его «круговорот» и есть вечность (см. мотив времени как вечности в творчестве русских символистов). Именно поэтому глубоко философичен финал мистического рассказа З.Н. Гиппиус «Вымысел»: Время как будто остановилось - так безгласно перекатывались тёмные волны тёмного Будущего через неподвижный рубеж Настоящего, - чтобы превратиться в уже видимое, ведомое Прошлое.
Антитезы, включающие экспликаторы семантики воспоминания / воображения, отражают уникальную когнитивную природу и синкретизм представления; «как следствие, - его сложную структуру и смысловую двуплановость, постоянные преобразования и «взаимоперетекания» его компонентов» [2, с. 31], чему находим доказательства в самой художественной прозе:
История эта, так, как она сложилась в моём воспоминании и воображении, вот какая (Л. Толстой. Хаджи-Мурат);
Ярче всего перед его глазами стояло вот это, писательским воображением слегка ретушированное, воспоминание:
светлый зал, два ряда столиков, на столиках шахматные доски (В. Набоков. Защита Лужина); Ганин уснул, лёжа одетым на нераскрытой постели; воспоминанье его расплылось и перешло в сновиденье. Это сновиденье было необычайное, редчайшее <... > (В. Набоков. Машенька).
Слова со значением представления формируют антитезы не только на базе семантического - когнитивного - противопоставления экспонентов лексико-семантических классов (ЛСК) воспоминания - воображения [3; 4], но и благодаря выразительным лексическим повторам, которые организуют смысловую оппозицию, маркируя её полярные члены и создавая каркас антитезы как фигуры речи. Например:
Из его опыта следует, что чувственное воображение влияет на секс, а нравственное воображение никак не влияет (Ф. Искандер. Думающий о России и американец);
Вослед Сивилле - к Аверну, в поля елисейские, возвратным путём - в мир со сновидениями ложными либо в огненном вихре сновидений пророческих (Ю. Буйда. Ермо).
Безусловно, в рассматриваемых прозаических фрагментах оценочная семантика противоположности чувственно-наглядных картин воображения задаётся не словами с соответствующим значением, а другими компонентами - общеязыковыми или контекстуальными антонимами: влияет - не влияет, чувственное (чувственный - "2. Плотский, с сильно выраженным половым влечением" [6, с. 885]) - нравственное (нравственный - "1. см. нравственность" - "Внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек, этические нормы; правила поведения, определяемые этими качествами" [6, с. 420]); ложными (ложный - "1. Содержащий ложь, ошибочный, неправильный" [6, с. 331]) - пророческими (пророческий - "2. Содержащий предсказание, правильно предугадывающий будущее (высок.)" [6, с. 617]).
Интересны редкие, но показательные случаи, когда в основу антитезы кладётся плока - фигура, которая, по утверждению Е.В. Маркасовой, «состоит в разнопадежном повторе слова, актуализирующего противопоставленные значения» [7, с. 434]:
Теперь же сделала наблюдение: воспоминания ненависти, может, и круче воспоминаний любви (Г. Щербакова. Женщины в игре без правил).
В приведённом примере из двух членов оппозиции: вос-
поминания ненависти - воспоминаний любви - смысловой акцент делается на первом. Этому способствует использование компаратива круче, вводящего в данное высказывание оценочное сравнение контрастирующих воспоминаний, связанных с взаимоисключающими чувствами ненависти и любви, которые обозначены соответствующими общеязыковыми антонимами (см.: любовь - "1. Чувство самоотверженной и глубокой привязанности, сердечного влечения" [6, с. 335] и ненависть - "Чувство сильной вражды, злобы" [6, с. 406]).
Сочетание сразу нескольких средств художественной выразительности - антитезы, плоки и сравнения - способствует росту экспрессии, обусловленной сопоставлением воспоминаний о разных - полюсных - чувствах и состояниях героини, а также оценкой их влияния на её жизнь.
Из синтаксических фигур [1, с. 207], формируемых посредством слов-носителей семантики представления, самой распространённой в художественной прозаической речи является инверсия:
Пустым вернулось воспоминание, и в первый раз <...> Лужин задался вопросом, куда же <...> всё это девается, что сталось с его детством <...>? (В. Набоков. Защита Лужина);
Я забылся под давлением неразрешимого вопроса, и над моим изголовьем витали сумрачные грёзы <...> (В. Короленко. Соколинец).
Такая инверсия обычно основана на нарушении порядка следования подлежащего, выраженного существительным со значением воспоминания / воображения, и сказуемого, чаще всего персонифицирующего предмет речи:
Втянула в себя - пахло чем-то знакомым, приятным, но несъедобным. Откуда забрела память об этом запахе, неизвестно (Л. Улицкая. Казус Кукоцкого);
- <...> У меня всё это время так напугано воображение этими ужасами за тебя <...> (И. Гончаров. Обломов).
«С помощью инверсии в художественном тексте логически выделяется слово или часть предложения» [5, с. 25], в данном случае всё предикативное сочетание - семантически преобразованное, актуализирующее субъектный, деятель-ностный характер воображения, его значимость для индивида как собственно человеческой когнитивной способности:
Она одевала излияния сердца в те краски, какими горело её воображение в настоящий момент <...> (И. Гончаров. Обломов).
Инверсия в подобных примерах усиливает метафору и фокусирует внимание на чувственно-наглядном образе / ментальном процессе, происходящих в сознании персонажа и маркирующих его внутреннюю жизнь, интеллектуальное и эмоциональное состояние.
Достаточно частотным в художественной прозе является полный или частичный синтаксический параллелизм, основанный на лексическом повторе экспликаторов семантики представления. При этом наблюдается одинаковое построение и частей предложения, и предложений. Например:
Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы (Л. Толстой. Война и мир);
Самые ранние воспоминания были связаны с ней, с его деревней. Поздние, самые лучшие воспоминания приводили его сюда (В. Шурупов. Первые венцы);
«Помню, как мои старшие братья и старшие дети Карасала ухаживали за коноплём <...>. Ещё помню, как Карасал с моим отцом <...> гнули полозья для саней <...>. И ещё помню, как он играл на музыкальных инструментах <...>» (В. Чивилихин. Память).
Лексический повтор слов со значением воспоминания / воображения довольно часто кладётся в основу экспрессивных анафор, акцентирующих внимание на описаниях много-
компонентных, мозаичных чувственно-наглядных картин, возникающих в сознании литературных героев:
Помнится ему маленький домик, спальня, в которой он спал против отца. Помнится красный ковер, висевший над отцовской постелью <... > (В. Гаршин. Ночь);
Вспоминал, как Денисов, бывало, скупо-ласково погладит его по голове. <... > Вспоминал, какие чудные беседы он вёл у костра <...> (А.Н. Толстой. Хождение по мукам);
- Можно представить себе эти годы, отданные упорному труду, изучению турецкого языка <... >. Можно представить себе, что чувствовала эта юная девушка, которая искала, чем бы привлечь похотливого мужлана <...> (Ю. Буйда. Ермо).
Усиление выразительности анафоры, её художественного воздействия в некоторых случаях обусловливается одновременным синтаксическим параллелизмом:
Помню раннее, свежее, тихое утро... Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад <...> (И. Бунин. Антоновские яблоки).
Такие фигуры, как эпифора, стык и хиазм, базирующиеся на лексическом повторе слов-носителей семантики представления, в художественной прозе очень редки, но всегда эстетически значимы, поскольку каузируют акцентуацию повторяющихся когнитивных смыслов, передаваемых соответствующими лексическими единицами, и называемых этими единицами ментальных действий персонажей. Например:
А Сталин вспоминал! Он как раз что-то вспоминал! - и как бы не секретную телефонию! (А. Солженицын. В круге первом);
У неё была заветная мечта. А что такое мечта? Это маленькая программа действий (Л. Теплякова. Модная история);
- Итак, Филипп Иннокентьевич, давайте вспомним. Вспомним, как вы мне дали табакерку. Вы меня просили её показать Вайнштоку (В. Набоков. Соглядатай);
Помнит... Дождь. Молнии. Река. Как посветлело сразу, помнит. И очень хорошо дышалось (В. Астафьев. Кража);
Вспомнили про прялки, иконки и народную речь. Про траву, грибы вспомнили (О. Куваев. Территория).
Единичны и поэтому весьма выразительны случаи парцелляции в конструкциях с экспонентами ЛСК воспоминания / воображения. При этом парцеллируется фрагмент, который начинается повторяющимся сказуемым, относящимся то ли к самостоятельному - простому двусоставному неполному - предложению, то ли к главной или придаточной части сложноподчинённого предложения, то ли к его однородной придаточной части.
Такая вариативность квалификации парцеллированного компонента высказывания и коррелятивных связей сказуемого объясняется морфологическим выражением последнего: глагол употребляется в форме прошедшего времени. Ср.:
А я вспомнил, как задел (не скажу, ударил) её придвинувшееся лицо пальцами (не скажу, рукой). Вспомнил кровь на клеёнке стола во время нелепой нашей ссоры на общажной кухне (В. Маканин. Андеграунд, или Герой нашего времени) и
А я вспомнил, как задел (не скажу, ударил) её придвинувшееся лицо пальцами (не скажу, рукой). Я вспомнил кровь на клеёнке стола во время нелепой нашей ссоры на общажной кухне.
А я вспомнил, как задел (не скажу, ударил) её придвинувшееся лицо пальцами (не скажу, рукой), вспомнил кровь на клеёнке стола во время нелепой нашей ссоры на общажной кухне.
Хорошо, что названа улица именем мальчика, который мечтал о свободе для убогой калмыцкой девчонки. Мечтал о свободе для всех (С. Чураева. Ниже неба: Акварели) и
Хорошо, что названа улица именем мальчика, который мечтал о свободе для убогой калмыцкой девчонки. Он меч-
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - PHILOLOGICAL SCIENCES
тал о свободе для всех.
Хорошо, что названа улица именем мальчика, который мечтал о свободе для убогой калмыцкой девчонки, мечтал о свободе для всех.
Хорошо, что названа улица именем мальчика, который мечтал о свободе для убогой калмыцкой девчонки, который мечтал о свободе для всех.
Итак, в художественной прозе слова со значением представления широко используются в качестве основы для формирования таких фигур речи, как антитеза, инверсия, параллелизм, анафора, эпифора, хиазм, стык. Наиболее частотными являются первые четыре.
Данные речевые фигуры, базирующиеся в большинстве случаев на лексическом повторе, нередко взаимно дополняют друг друга и на синтаксическом уровне поддерживают метафоры и сравнения, в результате чего достигается мак-
симальный художественно-эстетический эффект описаний чувственно-наглядных образов / ментальных процессов / когнитивных способностей, наиболее важных для раскрытия внутренней жизни литературных героев.
Также экспликаторы семантики воспоминания / воображения употребляются в начале парцеллированных фрагментов объёмных предложений.
Активное участие лексики со значением представления в создании экспрессивного синтаксического рисунка художественного произведения подчёркивает значимость соответствующей категории для познания действительности человеком вообще и для создания образов персонажей в частности.
В художественной прозаической речи фигуры и парцелляция актуализируют семантику воспоминания / воображения, маркируя лексические средства её выражения.
Библиографический список
1. Вельц Р.Я., Дорожкина Т.Н., РузинаЕ.Г., ЯковлеваЕ.А. Основы риторики: Учеб. пособие. Уфа: Китап, 1997. 304 с.
2. Голайденко Л.Н. Лексика со значением представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. Уфа, 2013. 142 с.
3. Голайденко Л.Н. Лексико-семантическое поле представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воспоминания и периферия (на материале художественной прозы) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов, 2015. С. 64- 71.
4. Голайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воображения и периферия (на материале художественной прозы) // Гуманитарные науки: вопросы и тенденции развития: Сб. науч. трудов по итогам междунар. науч.-практ. конф. (Красноярск, 10 ноября 2015 г.). Вып. 2. Красноярск: ИЦРОН, 2015. С. 34-44.
5. Голайденко Л.Н., Прокофьева И.О. Средства художественной выразительности: тропы и фигуры: Учеб.-методич. пособие. Уфа: БИРО, 2001. 44 с.
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. 23-е изд., испр. М.: Рус. яз., 1991. 917 с.
7. Стилистика и литературное редактирование / Под ред. проф. В.И. Максимова. М.: Гардарики, 2005. 651 с.
References
1. VelzR.Ya.,Dorozhkina T.N.,RuzinaE.G., YakovlevaE.A. Basics of rhetoric: Textbook. Ufa: Kitap, 1997. 304 p.
2. Golaydenko L.N. Vocabulary with the meaning of imagination and recollection in modern Russian (on the material of art prose): Monograph. Ufa: Publishing House of the Bashkir State Pedagogical University, 2013. 142 p.
3. Golaydenko L.N. LSF of imagination and recollection in modern Russian: the core, the lexical-semantic class of imagination and peripherals (in fiction material) // Humanities: Issues and trends: Coll. scientific work on the basis of the Intern. scientific-practical conf. (Krasnoyarsk, 10 November, 2015). Vol. 2. Krasnoyarsk: ITSRON, 2015. Pp. 34-35.
4. Golaydenko L.N. LSF of imagination and recollection in modern Russian: the core, the lexical-semantic class of memories and peripherals (in the fiction material) // Philology. Questions of theory and practice. № 10 (52): in 2 parts. Part 2. Tambov: Diploma, 2015. Pp. 64-71.
5. Golaydenko L.N., Prokofieva I.O. Means of artistic expressiveness: trails and figures: Textbook-methodical manual. Ufa: BIRO, 2001. 44 p.
6. OzhegovS.I. Russian dictionary: 70 000 words / Ed. N.Y. Shvedova. 23th ed. M.: Rus. lang, 1991. 917 p.
7. Stylistics and literary editing / Ed. prof. V.I. Maksimov. M.: Gardariki, 2005. 651 p.
